Антигерой: адаптация (СИ)

Глава 25

По земляной ухабистой дороге растянулась вереница повозок. Прошло восемь лет с тех пор, как Грэм покинул эти земли. Сейчас же, оказавшись на том самом месте, где они с Лестером повстречали группу беженцев, возглавляемых сотником Гарадом, Грэм с любопытством осматривался по сторонам. С тех пор здесь ничего не изменилось. Всё та же дорога, тот же холм, с которого они высматривали жертв, для того, чтобы заманить их в ловушку. Единственное различие было, пожалуй, в том, что на этот раз он сам ехал с караваном, который, к слову, состоял вовсе не из беженцев. Встреченные им по пути люди были торговцами, незаконно провозившими в Терос оружие.

Даже несмотря на то, что он всё время был в пути, до него дошли слухи о том, что народ Тероса снова восстал против власти империи и даже каким-то чудом смог за невероятно короткий срок захватить новую столицу — Лонгрим, в которой располагался самый большой гарнизон войск Альдервана. Эта новость заинтересовала его, ведь, если у восставших окажется достаточно сил, то возглавив их, он смог бы направить их ярость не на саму империю, а на настоящего врага — церковь Семи Божеств.

— Так куда же ты всё-таки направляешься, парень? — спросил любопытный торговец Пирит у недавно присоединившегося к их каравану Грэма.

— Сначала думал, что на юг, но теперь, думаю, что мне стоит заглянуть в Лонгрим.

— Хочешь присоединиться к освободительной армии? Кажется, Вольный народ, так они себя называют.

— Не знаю, возможно. Хотя я до сих пор не понимаю, откуда они вообще взялись. Я думал, что имперцы истребили почти всех повстанцев, по крайней мере, именно это они кричали на каждом углу последние четыре года.

— Я слышал, что они пришли из «Свободных Земель» — заговорщицким шёпотом сказал возница повозки, в которой сидел торговец, — говорят, что все местные головорезы и отморозки объединились под началом какого-то великана-людоеда. А теперь они разоряют Лонгрим и даже те горожане, которые присоединились к ним во время осады города, вынуждены отдавать им своих жён и всю еду, чтобы остаться в живых.

— Опять ты несешь чепуху, Бастер! — возмутился Пирит, — Наслушаешься в таверне пьяных бредней и потом повторяешь! Обычные повстанцы это, а командир у них сотником был ещё во время прошлой войны с империей! Мне это уважаемые люди говорили, которые его и сами видели!

— А как зовут командира, сказали? — поинтересовался Грэм.

— Да не помню, имя какое-то простое, но я тогда пьяный был в стельку, так что запамятовал. Кард или Барад… Что-то такое. Да и кому это важно, когда он платит полуторную цену за связку арбалетных болтов чистейшим имперским золотом, ахаха! — рассмеялся торговец.

До Лонгрима каравану предстояло добираться ещё неделю. Путь каравана пролегал через Восточный тракт, считавшийся в это время самым безопасным во всей округе. Всё это время Грэм спал в повозке, чтобы лишний раз не утруждать коня, которого ему «подарили» в городке Копт, ел на халяву и болтал с торговцами, узнавая последние новости. Благодаря небольшому воздействию на разум, все они видели в нём чуть ли не лучшего друга и готовы были отдать всё, что он только попросит.

***

На четвертый день, остановившись на ночлег в небольшой деревушке, торговцы, заплатив крестьянам за постой, разошлись по домам. Пирит, договорившийся о ночевке в самом большом доме, принадлежавшем деревенскому старосте, любезно заплатил тому и за Грэма. Войдя в дом, они уселись за стол, на который супруга старосты поставила большой горшок каши с травами. Пирит, сразу набросившийся на еду, с набитым ртом расспрашивал старосте о том, чем живёт деревня, рассказывал о своих торговых приключениях, сыпал комплиментами его жене и дому, не замолкая ни на минуту. В ответ на его речь, глава деревни лишь молча кивал головой, а его жена, сидевшая в углу комнаты, только затравленно переводила взгляд с мужа на нежданных гостей.

Грэм, зачерпнувший ложку каши, принюхался. Он не был хорошим поваром, но за время своих скитаний и правления городом попробовал множество разных блюд. Запах, исходивший от трав, намешанных в кашу, вызывал аппетит, но в то же время показался ему весьма странным. Грэм не помнил ни одного растения в этих местах, которое бы так пахло, поэтому не спешил пробовать неизвестное ему блюдо, а вместо этого принялся осматривать дом.

На вид жилище было самым обычным, но что-то в нём не давало покоя молодому магу. Он осмотрел камин, в котором тускло горело пламя, пыльные углы комнаты и свисавшую с потолка паутину. Из щели в двери, ведущей в соседнюю комнату, с назойливым жужжанием вылетело несколько мух.

«Хозяйка, видимо, давно здесь не прибиралась» — подумал парень, присмотревшись к женщине.

Исхудавшая, она не притрагивалась к еде. Уловив, что Грэм смотрит прямо на неё, она широко раскрыла глаза и одними зрачками показала на своего мужа. Приподняв бровь, Грэм внимательно посмотрел на старосту. Тот тоже не ел, выжидающе смотря на путников.

— Грэм, дружище, почему ты ещё не попробовал этой замечательной каши? Не знаю, что здесь за приправа, но она просто изумительна! — нарушил повисшую в комнате тишину Пирит, — Если ты не собираешься её есть, то я заберу себе твою порцию! — рассмеялся неугомонный торговец.

— Ешь, Грэм, — почти не открывая рта, скрипучим голосом сказал хозяин дома.

Посмотрев на него ещё раз, Грэм наконец-то заметил странность, которую искал всё это время. Только она оказалась не в самом доме, а именно в его хозяине. Свеча, горевшая на стене дома прямо рядом со старостой, освещала его самого, но мужчина не отбрасывал тень. Пирит, доевший блюдо, неожиданно схватился за свой раздувшийся живот.

— Хаагеним Мадракан! — выпалил Грэм и огонь свечи, разрастаясь, перекинулся на старосту.

Издав дикий визг, тот вскочил с табурета, на котором сидел. Посмотрев на Пирита, Грэм увидел, как всё больше раздувавшийся живот разорвал одежду торговца и, покрывшись пятнами, стал рваться на части. Дико вопящий от боли торговец с вылезшими из орбит покрасневшими глазами схватился за живот руками и начал разрывать сгнивавшую кожу, пока его кишки с чавкающим звуком не выпали наружу. Дом заполнил отвратительный смрад. Ещё живой, он упал на пол, срывая глотку. В то же время крики боли, ужаса и отчаяния стали раздаваться по всей деревне.

Когда Грэм, отвлекшийся буквально на несколько секунд, повернулся обратно к старосте, который уже должен был сгореть в пламени, то никого не обнаружил, но сразу же просканировал местность, чтобы найти, куда тот делся. Женщина в углу завизжала от ужаса, показывая пальцем ему за спину, но Грэм уже и так знал, куда надо наносить удар. Изящным крутящимся движением маг ушёл в сторону и рубанул свалившуюся с потолка тварь, разрубая её пополам. Та, и не думая умирать, поползла к нему, быстро перебирая руками. Сделав несколько шагов навстречу к ползущему на него существу, парень мощным ударом сапога в голову, откинул его от себя. Не останавливаясь ни на секунду, он настиг отлетевшее к стене существо, а затем, быстрым колющим ударом меча, Грэм пригвоздил тварь к деревянному полу, пробив череп. Только после этого, испустив предсмертный вой, напавшее на него существо окончательно погибло.

***

Вытащив меч из тела твари, Грэм перевернул её носком сапога.

— Вот же дерьмо… — выругался он, осмотрев существо.

Оно было точно таким же, как статуя, которую они несколько лет назад обнаружили в древнем подземном храме под Наррантом. У человекоподобной твари с длинными когтистыми пальцами не было ни глаз, ни носа, ни ушей, только усеянный несколькими рядами зубов огромный рот.

— Где твой муж? — спросил Грэм у вжавшейся в угол женщины.

Та, дрожа от ужаса, показала пальцем на дверь в углу. Открыв её, Грэм увидел разложившийся труп мужчины, в котором можно было узнать хозяина дома. Так же, как и у торговца, живот бывшего старосты был разорван, а кишки торчали наружу. Подойдя ближе к изуродованному трупу, вокруг которого кружились мухи, Грэм осмотрел его внимательнее. Куски внутренностей мужчины валялись рядом, а основная их часть, по всей видимости, была съедена тварью. Глаза жертвы отсутствовали, а внутри развороченного черепа не было мозга.

— Давно это случилось? — спросил Грэм у женщины, выйдя из комнаты.

— Две недели… — запинаясь от охватившей её истерики, проговорила она.

Пирит, всё ещё стонущий от боли, валялся на полу, пытаясь собрать назад свои кишки. Подошедший к нему Грэм молча, ударом меча, прервал жизнь торговца и направился к выходу из дома. Вопли, раздававшиеся по всей деревне, всё ещё не утихали.

— Помогите мне, пожалуйста, — упав на колени, дрожащим голосом проговорила женщина, — их здесь ещё много, прошу, помогите!

— Если хочешь — беги. Остальное — не моё дело.

— Прошу вас, пожалуйста, они меня не отпустят, помогите! — жена покойного старосты, захлебываясь в слезах, поползла к Грэму.

— Не моё дело! — повторил Грэм, оттолкнув её ногой.

Хлопнув дверью, парень вышел из дома, злой от того, что ему не удалось нормально переночевать. На улице оказалась ещё одна безглазая тварь, которая пожирала возницу, оставшегося ночевать в своей повозке на улице. Заметив Грэма, она с визгом кинулась на него, с бешеной скоростью передвигаясь на четвереньках, а затем прыгнула на парня, раскрыв огромную пасть. Не церемонясь, маг ринулся ей навстречу и, присев, молниеносным ударом меча отрубил ей голову. Даже лишившись головы, существо всё ещё продолжало барахтаться, цепляя землю длинными когтями.

Перепуганный конь Грэма, привязанный к коновязи, дико ржал и пытался вырваться на свободу, чтобы поскорее убраться из этого страшного и опасного места. Не став придумывать ничего нового, маг использовал проверенный способ успокоить взволнованное животное, применив на нём «контроль». Оседлав вмиг успокоившегося коня, он ударил того по бокам и помчался прочь из деревни, наводнённой неизвестно откуда вылезшими противоестественными созданиями. Выехав за её пределы, парень на мгновение остановился и, взмахнул рукой, поджигая дома. Взметнувшееся ввысь пламя, охватившее сразу всю деревню, отняло у него почти четверть его сил.

— Не моё дело, — сказал себе под нос маг и, усмехнувшись, поехал прочь, оставляя горящую деревню и десятки умирающих в пожаре существ за своей спиной.

До Лонгрима, города, в котором его ждала встреча с повстанцами, сумевшими разбить имперскую армию, оставалось чуть больше двух дней пути.