Аколит в крови по локоть

Глава 27

К Соловьиному мосту отправился сразу после завтрака. Сапоги мне пока не стачали, а шляться по болоту в новеньких ботинках я не собирался, так что подвязал бечевой подошву, чтобы окончательно не отвалилась, ещё и во всё старое снова оделся.

Пока шагал до складов на берегу, с интересом поглядывал по сторонам и пытался понять, с какой стати Лука снял жильё именно в этой округе. Двухэтажные домишки с задними двориками, островерхие крытые черепицей крыши, незамощённые улочки с дощатыми тротуарами, редкие цветники. Не центр города, но и не окраина.

Неужто просто недорого взяли?

Но вышел к складам и сразу отметил сходство с Заречной стороной. Пусть здешнее болото и уступало нашему, наверняка где-то в камышах загодя припрятали лодку, а до побережья отсюда рукой подать, там в порт и за море — были б только деньги.

Может, так оно и вышло?

Ниже по течению реку загнали в гранитные оковы набережных, здесь же во время паводка она разливалась и подмывала берега. Крайний склад обрушился, ещё у одного обвалилась задняя стена, да и парочка уцелевших могла сползти вниз по склону буквально в любой момент, именно поэтому их и забросили. Оконца и двери оказались заколочены досками, и хоть попал внутрь ближайшего безо всякого труда, ничего интересного там не обнаружил. Кругом лишь паутина, плесень, да трещины на голых стенах. Даже крысиный помёт на глаза не попадался, поскольку жрать этим тварям здесь было попросту нечего.

Я задумался о том, как был расфасован украденный в Черноводске дурман, и пожалел, что не выяснил этого у Плаксы. Но в любом случае речь точно шла не о маленьком свёрточке, который получилось бы сунуть за вытянутый из кладки камень. Нет, Луке требовался нормальный тайник.

Сотворив огненный шар, я в его неярких пурпурных отблесках внимательно огляделся и даже проверил стропила, но в итоге моё внимание привлекли разве что набросанные в угол гнилые доски. Только нет, конечно же — нет. Никто там стоивший целое состояние дурман прятать бы не стал.

В соседнем складе наблюдалась примерно такая же картина, разве что в нём темнел спуск в подвал. Увы, тот оказался ещё даже более пуст, нежели помещение наверху.

Потайная комната? Даже не смешно.

Развалины с обвалившейся задней стеной были захламлены не в пример сильнее, но тайник не отыскался и там. Подвал и вовсе подтопило, я спустился до середины лестницы, огляделся с неё и подался обратно. Под ногой треснула и едва не обломилась гнилая ступень, не иначе от страха меня и осенило. Подвалы были в двух складах из трёх, а в первом на месте люка валялись обломки досок!

Так себе тайник? Никто бы там ничего ценного прятать не стал? А вот сейчас и посмотрим!

Я вернулся в самое дальнее от реки здание, натянул пошитые из пропитанной каучуком ткани перчатки и взялся раскидывать доски. Под ними обнаружилась деревянная крышка люка — загнал в щель остриё ампутационного ножа, изловчился и под скрип ржавых петель её приподнял. Пахнуло снизу как-то совсем уж нехорошо, к затхлости и сырости примешалось что-то сродни зловонию разлагающейся плоти. Едва-едва уловимо, но всё же примешалось.

Забралась и сдохла крыса? Или всё дело в грунтовых водах?

Я отправил вниз огненный шар, благо в полной мере освоенный приказ контроля позволил ничего им не зацепить. Следом спустился и сам, огляделся в неярком мерцании заклинания. Воды в подвале не было, а вот всяческого хлама обнаружилось преизрядно. Под лестницей лежали человеческие останки.

Сердце подскочило к горлу и часто-часто забилось, огненный шар под потолком замигал и задрожал, это заставило собраться и взять себя в руки.

А ну как простой бродяга?

Приблизился, изучил полуистлевшую одежду, затем и сам костяк. Невесть с чего создалось впечатление, что перед смертью человек полз к лестнице. Крысы тело не объели, но от лица ничего не осталось, разве что темнели остатки волос на обтянувшем череп скальпе.

Неужто Лука?

Ну а кто ещё? Точно он!

Поборов неуместную брезгливость, я избавил останки от ветхих лохмотьев — плоти на костях почти не осталось, стало видно, что предплечья сломаны, а локти раздроблены. С коленями наблюдалась та же картина, а ещё что-то не так было с левой голенью. Во время стажировки у хирургов насмотрелся на всякое, несколько раз привозили пациентов с укусами диких животных и перерождённых зверей, подумал-подумал и решил, что Луку хватанул за ногу здоровенный пёс. Мощные челюсти не до конца раздробили кость, но трещины были различимы невооружённым глазом.

Ладно, с этим разобрались. Что ещё?

Я поднялся, переждал приступ лёгкого головокружения и только двинулся вглубь подвала, как заметил второе тело. Вновь неровно забилось сердце и на сей раз совладать с эмоциями удалось с несказанно большим трудом.

Лохмы не до конца истлевших волос — рыжие!

Рыжие и длинные, чтоб их черти драли!

В приступе лютого бешенства я саданул кулаком по стене, зашипел от боли и шумно выдохнул.

Не успел! Обещал Рыжуле позаботиться о ней и слово своё не сдержал! И плевать, что меня самого в то время только-только из приюта выпустили и до Южноморска я добраться никак не успевал — один чёрт, должен был что-то сделать! Должен был!

И должен до сих пор.

Мысль эта заставила собраться, я опустился рядом с телом и взялся его осматривать, но не обнаружил ни переломов, ни других следов каких-либо травм. Тогда постарался припомнить всё, что только почерпнул из анатомического атласа и общения с хирургами, и после внимательного изучения черепа и шейных позвонков обнаружил сломанную подъязычную кость.

Задушили!

Я выпрямился, вытер руки о штанины и дополнительно очистил перчатки пурпурным пламенем атрибута. Только тогда обратил внимание на какую-то валявшуюся поодаль тряпку. Дошёл, поднял, и хоть гнилая ткань сразу поползла под пальцами, всё же сообразил, что некогда это было платье.

Огненный шар погас, аркан отслеживания внезапных атак потерял стабильность и развалился, голова пошла кругом. Всякого за морем навидался, но тут поплыл, еле добрёл до лестницы и плюхнулся на жалобно скрипнувшую ступеньку. В голове один только звон, да ещё вдруг прорезалось: «надо раздобыть мешок».

Но нет, конечно же — нет. Мешков мне требовалось два.

Самую малость очухался я лишь на северной окраине — точнее, уже даже за пределами пригорода. Не считаясь с расходами, укатил туда на коляске, велел извозчику остановиться у глянувшейся церквушки с собственным кладбищем.

— Лука из Гнилого дома, Черноводск, — сказал я, выложив перед священником один из мешков, а про себя подумал, что по уму моего старого дружочка стоило бы закопать за погостом вместе с самоубийцами, после опустил рядом и второй мешок. — Рыжуля из Гнилого дома, Черноводск. Похорони в одной могиле. И помолись за них, что ли. Вот, за труды…

Настоятель сельской церквушки принял пять червонцев и пообещал обо всём позаботиться, ну а я в свою очередь пообещал вскорости вернуться и проверить. За сим и распрощались. Священник кликнул служку, я зашагал прочь от города. Прямиком на Дикое поле.

Когда впереди показалась крыша постоялого двора, остановился и шумно выдохнул. Вытянул перед собой руку и растопырил пальцы — те самым бессовестным образом дрожали. Плохо. Ожидаемо, но плохо.

Я зачерпнул из ядра небесную силу и сотворил аркан отслеживания атак, запустил его, будто обруч вокруг талии раскрутил. Затем соединил воедино схему магических лат, кровавых рук и жгучую ауру — всего так и обтянуло пурпурным пламенем, холодным и липким, а матерчатые перчатки так и вовсе затрещали по швам. Я постоял немного, восполняя потраченную на приготовления энергию и продолжил свой путь.

Вперёд! Вперёд! Быстрее!

Но вопреки бушевавшей в душе ярости шёл я неспешно и разве что кулаки сжимал и разжимал, грозя порвать ставшие слишком уж тесными перчатки, да ещё не улыбка губы растягивала, а натуральный оскал. Публика в округе обреталась лихая и не самая законопослушная, от меня — шарахались.

Постоялый двор окружала высоченная ограда, но ворота стояли распахнутыми настежь. Дощатым забором обнесли не только двухэтажный домище с каменным цоколем, но и часть прилегавшей к нему территории. Туда загнали повозки и фургоны, а меж ними вовсю сновал народ, и даже так незамеченным моё появление не осталось.

Приметили загодя, будто ждали…

Впрочем, оно и к лучшему.

Да, черти драные! К лучшему! Все соберутся, никого не придётся искать.

По крыльцу сбежал и двинулся навстречу Пламен. В глазах разом стало красным-красно, лишь чудом не сорвался и не натворил глупостей. Заодно приметил, как за спину зашла парочка крепких парней. Случайная публика, заподозрив неладное, начала рассасываться, а эти от ворот против течения попёрли, обратили на себя внимание.

На балконе второго этажа возник молодчик с арбалетом, из-за дома вывернули два охранника, вооруженных рычажными карабинами.

— Снова ты! — вроде как удивился Пламен, и остановился, не став приближаться вплотную, спросил: — Ну и как — не сыскал ещё Луку?

Я ничего не ответил. Понял вдруг, какого свалял дурака, поддавшись эмоциям и заявившись сюда, не расспросив для начала знающих людей, сколь силён Ветрояр с Дикого поля и не выяснив, есть ли в его ватаге другие тайнознатцы.

— Ты кто вообще такой? — потребовал объяснений Пламен. — Какое тебе дело до черноводских босяков, скажи? На дурман лапу наложить решил или сотню целковых за голову Луки срубить? Так и с тем, и с другим опоздал!

От Пламена исходили прекрасно ощутимые искажения, и не исходили даже — они будто окутывали его, изредка проявляясь сизым маревом. Он был готов к драке, и всё же тянул время, заговаривая мне зубы.

Напрасно! Псаря я заметил сразу, как только тот вышел из примыкавшей к основному зданию постройки. Беглый охотник на воров вёл на поводке припадавшую на переднюю лапу ищейку, вот именно присутствие заточённого в четвероногую тварь духа я и уловил. Вновь накатило бешенство, но не поддался порыву и не атаковал, начал прикидывать, в каком порядке кого стану убивать.

Пустое! Все задумки отправились прямиком псу под хвост. Да и не только они. В тартарары полетело решительно всё!

Заточённый в ищейке дух узнал меня, пёс ринулся вперёд с такой силой, что сорвался с поводка и вмиг очутился рядом.

— Назад! — запоздало гаркнул Псарь, а мгновенье спустя я встретил ищейку ударным арканом.

Небесной силы не пожалел, перехватившее псину заклинание врезалось в неё незримым тараном, переломало кости и проткнуло осколками рёбер потроха, свернуло шею и отшвырнуло прочь. Я тотчас вскинул руку, но арбалетчик на балконе успел выстрелить первым. С моих пальцев ещё только срывалась кровавая искра, а он уже рванул спуск.

Отторжение? Чёрта с два! Удар!

Атакующий аркан перехватил болт в сажени от меня, и штырь зачарованной стали подскочил и завертелся в воздухе. Отдача свела судорогой пальцы — направляй искру своей волей, непременно упустил бы её из-под контроля, но предусмотрительно заменил один из приказов ускорения нацеливанием, и когда стрелок шарахнулся в сторону, летевший со скоростью брошенного камня сгусток пурпура вильнул следом и угодил ему точнёхонько в висок.

И — расплескался! Не разнёс голову на куски!

Но особо защитный амулет молодчику не помог — удар оказался достаточно силён, чтобы арбалетчика кинуло на невысокое ограждение балкона. Он перевалился через перила и рухнул на землю с двухсаженной высоты.

И тотчас меня словно порывом призрачного ветра обдало. Спущенные Пламеном с поводка чары не причинили никакого вреда, зато разметали аркан отслеживания атак, а ещё попытались забраться под магический доспех и сорвать его с меня, но вот уже с защитными чарами не совладали, как не сумели и выдуть из ядра небесную силу.

Раз — и унеслись! А я — остался. Влип!

За спиной раздались быстрые шаги, и я не просто окутался жгучей аурой, но и выплеснул из себя пурпурное пламя настоящей ударной волной.

Гори!

Только — нет, от ожогов охранников постоялого двора уберегли защитные амулеты, вспышка лишь отшвырнула их прочь. Один врезался в тележное колесо и завыл, корчась с перебитым хребтом, другому повезло больше — покатившись по земле, он разве что дубинку выронил.

Захлопали карабины ватажников, начал палить из револьвера Псарь. Пули врезались в пелену бушевавшего вокруг меня порченого пламени и не плавились в нём, а попросту рассыпались гнилью. На уничтожение каждой атрибут расходовал примерно столько же небесной силы, сколько уходило на простенький ударный аркан, запасы энергии резко пошли на убыль, но бросаться наутёк я повременил. Вместо этого прикрылся от парней с карабинами отторжением, а дальше шибанул огненным арканом по сбитому с ног охраннику. Его защитный амулет оказался разряжен, и пурпурный всполох разворотил грудную клетку, едва при этом не разорвав торс надвое.

Лёгкость, с которой я расправился с троицей головорезов, заставила Пламена поторопиться и врезать простеньким воздушным кулаком. Я на него даже отвлекаться не стал, понадеявшись на завесу пурпурного огня, и лишь когда слабенький аркан с хлопком развеялся, осознал, что под его прикрытием в меня отправили несравненно более мощное заклинание. Извернулся и сместил свой магический барьер, но дополнительно наполнить его пурпурным огнём не успел — ударные чары Пламена легко прошили щит и рванули уже только в жгучих объятиях ауры. В прозрачную силовую сферу оказалось закачано страсть сколько энергии, взрыв разметал завесу огня, оглушил меня и откинул, при этом с ног всё же не сбил, только заставил крутануться на месте.

Любой иной защитный аркан я бы под контролем не удержал, но атрибут намертво врос в мой дух, порченое пламя лишь мигнуло и разгорелось вновь.

— Сдохни!

Выскочивший из-за фургона приблудыш-Яр вскинул магический жезл, и удивление при виде вроде как зарезанного поганца едва не оказалось роковым. Впрочем, оно же заставило прыгнуть выше головы, точнее — подтолкнула к тому лютая ненависть. Выпростав из себя кровавую руку аж двухсаженной длины, я перехватил сорвавшийся с конца волшебной палочки сгусток ослепительного сияния аккурат посередине между нами!

Даже не попытался сжать атакующий аркан, просто подставил под удар растопыренную пятерню да ещё качнул в неё небесную силу. Взрыв взметнул в воздух комья земли, и кругом расползлось облако пыли, я промчался через него и выскочил к Яру, а очередной аркан Пламена потерял стабильность и рванул за спиной, меня лишь качнуло.

Белобрысый выродок, не будь дурак, бросился наутёк, только куда там! Жила кровавого гарпуна захлестнула его шею и рванула обратно. Я притянул к себе племянника Псаря, а когда пурпурное пламя спасовало перед его защитным амулетом, приставил к горлу лезвие ампутационного ножа.

Беглый охотник на воров немедленно опустил револьвер и крикнул:

— Стойте! — После обратился ко мне: — Давай поговорим! Это всё какое-то недоразумение!

Стрельба стихла, но впустую терять время ватажники не стали и взялись перезаряжать карабины, что меня конечно же устроить не могло.

— Зря вы так с Рыжулей! — шепнул я на ухо Яру и вскрыл ему глотку, но резанул не слишком глубоко, просто рассёк кожу, перед тем втолкнув в зачарованную сталь малую печать воздаяния.

Яр взвыл и начал раздирать себе ногтями горло. Я тычком в спину отшвырнул его от себя и в развороте метнул в стрелков сбалансированный взрывной шар, напитанный проклятым пламенем своего атрибута. Ухнул в атакующий аркан едва ли не половину остававшейся в моём распоряжении небесной силы, и амулеты прикрыли головорезов лишь от ударной волны рванувшего между ними заклинания, а вот брызги фиолетово-чёрного пламени дешёвые поделки сдержать уже не сумели — те окатили обоих стрелков с ног до головы и враз превратили их в живые факелы.

— Тварь! — рявкнул Псарь, и пальнул из револьвера, но пальнул только раз — дальше боёк клацнул по уже стреляному капсюлю.

Я перескочил через бившегося в агонии Яра, метнулся к беглому охотнику на воров, и вновь Пламен сумел меня неприятно удивить. Взревел ветер, сгустившийся воздух стиснул в своих неласковых объятиях, сдул пурпурное пламя и начал ломать, будто злой ребёнок нелюбимую игрушку.

Ну уж нет! Хрен тебе!

В первый миг спасла второй кожей облепившая торс и руки магическая броня, а дальше я закрылся от карающего вихря, как закрывался в заброшенном городе антиподов от огненного смерча. После напрягся и сбросил с себя его хватку, не дав впиться в дух и парализовать. Уцелел. И остался с едва ли не пустым ядром.

Беда!

Псарь ещё впихивал в каморы барабана патроны, а вот Пламен хрипло выдохнул и сразу с двух рук метнул в меня по воздушному серпу. Те расплылись в полупрозрачные диски, я только и успел что принять один на отторжение да отвернуться от второго.

Первый аркан легко распорол защитный полог, но утратил при этом верный баланс и угодил в землю, пропахал по двору борозду в сажень длиной, а вот другой ударил меня в бок и бросил на колени, вгрызся со свирепостью циркулярной пилы. Правда, лишь прорезал магический доспех и рассёк кожу, а до рёбер не достал, соскользнул и унёсся прочь.

И сразу — клацнуло!

Псарь привёл револьвер к бою, я протянул к нему кровавую руку. Изначально собирался вырвать оружие, но будто наитие какое-то снизошло: сложил должным образом пурпурные пальцы, напрягся, и магическая кисть стиснула рукоять ампутационного ножа. Взял и всадил его в брюхо беглого охотника на воров!

Метил я в печень, туда и попал, а вот вогнать в противника малую печать воздаяния помешал Пламен, который метнул вторую пару воздушных дисков — не столь стремительных и мощных, но всё же способных раскроить череп или снести с плеч голову. Пришлось валиться на бок и перекатываться в сторону. Один аркан впустую прогудел над головой, другой перебил жилу кровавой руки, и та пролилась на землю порченой кровью, оставив ампутационный нож в животе Псаря.

Беглый охотник на воров упал на колени, схватился за рукоять скальпеля и уставился на меня выпученными от боли глазами, напрягся было и сразу кулём повалился на землю.

Легко отделался!

Скрипнув зубами от боли в порезанном боку, я потратил последние крохи энергии на остановку кровотечения, но Пламен этой моей заминкой не воспользовался. С лица его градом катился пот, грудь ходила ходуном, волосы и одежда растрепались.

Он был выжат ничуть не меньше моего, не иначе поэтому и спросил:

— Кто ты, чёрт тебя дери, такой⁈

И, конечно же, потянул в себя небесную силу, но я и сам взялся наполнять ядро, а поскольку в этом оппонента совершено точно превосходил, то счёл нужным ответить:

— Ты знаешь, Пламен! Ты знаешь!

Лицо бывшего подручного Бажена враз заострилось, глаза сощурились.

— Серый! — прошипел он, будто грязное ругательство выплюнул. — Не обознался, выходит! — Но замешательство Пламена не продлилось долго. — Так ты Рыжулю ищешь? Подсказать, где она?

Очередная порция небесной силы обожгла входящие меридианы жгучим пламенем, но бросил я в ответ беспечней некуда:

— Уже не ищу. Уже нашёл.

— Вот как? — оскалился Пламен. — Мы тогда с ней знатно позабавились! И даже не обманули, сдержали обещание Луку не убивать! — Он хохотнул. — Его ведь тоже нашёл? Так это не мы! Сам сдох!

Захотелось кинуться на него и удавить собственными руками, но сдержался, указал на ещё подрагивавшее в агонии тело Яра.

— И стоило оно того?

Пламен поёжился, а вот после моего кивка себе за спину, неожиданно весело рассмеялся.

— Стоило, Серый! Стоило! Я уж и не чаял тебя сыскать, а ты сам объявился! — Он облизнул губы и сложил пальцы, как будто кого-то душил. — А что до твоей Рыжули, так это я её удавил. Но тоже всё по-честному, сама упросила! Так что — да, малыш! Оно того стоило!

Я ничего на это не ответил. На пределе возможностей я тянул в себя небесную силу и попутно следил, как бы не высунулся откуда очередной лиходей, а заодно прикидывал, какие на руках у Пламена карты.

Вот что у него за атрибут, а?

Первое колено — точно не воздушный кулак. Слишком слабенький аркан, никто бы на такой атрибут не позарился. Наверное, там у него взрывные чары — что-то вроде огненного репья, только в другом аспекте. Или те драные серпы — уж больно лихо он ими в меня швырял. Ну а второе колено атрибута точно нацелено на защиту — это общий подход всех захолустных школ: атака, защита, урон по площадям. Пламен определённо тяготеет к аспекту воздуха, и раз уж в окрестностях Южноморска кроме школы Карающего смерча с этой стихией больше никто не работает, значит, у него в рукаве припрятан вихрь — аркан, который почти невозможно пробить, но чрезвычайно сложно контролировать.

Как это объяснял Сквозняк? О чём по тому же поводу толковал Чеслав?

Равновесие! Равновесие и баланс!

О да!

Пламен умолк и явно сосредоточился на сотворении какого-то затейливого аркана — вроде карающего вихря, которым едва не разорвал меня на куски пару минут назад, поэтому тянуть и дальше я не стал. Будто снова наставника Девясила услышал: «станете действовать от обороны — сдохнете!», вот и оскалился, врезал огненным ударом, а когда тот угодил в магический барьер и расплескался, шибанул ещё дважды. С левой и сразу с правой! Но с правой метнул кровавую искру!

Первые два удара Пламен отбил отторжением, а сгусток пурпура отвёл в сторону пыльный смерч. Искра пронеслась мимо цели и врезалась в фургон, оставила здоровенную дыру в его дощатом борту. Дальше прикрываться вихрем Пламен не стал и позволил ему рассеяться, единственным моим достижением стало разрушение незавершённого противником аркана.

— Не кипятись так, Серый, а то всё закончится слишком быстро! Надо растянуть удовольствие!

Но веселья в глазах Пламена не было, это и позволило не проморгать неожиданную контратаку. Он ещё только вскидывал руку, а я уже сотворил защитный аркан, сплавив воедино отторжение и жгучую ауру.

Едва успел!

Магический серп засел в пурпурном щите, и Пламен не кинул второе заклинание, вместо этого хлестнул меня воздушной плетью! Опыт учебных поединков с Червенем позволил принять единственно верное решение: я не стал тратить время на создание нового барьера, вместо этого подставил под удар старый. Щит разлетелся брызгами, полупрозрачный хлыст стеганул по груди и порвал куртку, но пробить доспех не сумел и соскользнул. Пламен попытался отдёрнуть плеть для нового замаха, я вцепился в неё левой и рванул на себя. Атакующий аркан лопнул, в клочья разорвав мою перчатку, и та перестала скрывать обтянутую тягучим пурпуром кисть и чёрные когти на вроде как не совсем человеческих пальцах. Беглый ухарь подался назад, и этот его мимолётный испуг отозвался во мне неожиданной вспышкой озарения.

— Вспомни, что случилось в «Золотой рыбке», Пламен! — произнёс я, начиная сокращать дистанцию. — Я вытянул все твои крохи небесной силы! А знаешь, как так получилось? Да просто я — чернокнижник! Пробудил дар и покатился по наклонной. Духи, бесы, демоны… Я скормлю твою душу повелителю мух, урод!

Глотку саднило, словно небесная сила вырывалась из меня на выдохе, подменяя чистейшей порчей вкладываемую в слова злобу.

— Посмотри мне в глаза, Пламен! — будто плюнул я в насторожившегося противника. — Слышал о секте Кровавой жатвы?

Тот слишком долго жил в Южноморске, чтобы ничего не знать о шалостях учеников школы Багряных брызг, а где пурпурный, там и багряный. Я восстановил в памяти ощущения, с коими выбиралась из меня кровавая муха Гая, затем сосредоточился на том, как она лопнула под напором малой печати воздаяния, и заново ощутил её вполне осязаемое сопротивление моему аргументу. Накатило отвращение, но злость оказалась сильнее брезгливости. До мельчайших деталей представил образ демонической погани и вколотил в ядро сдвоенный приказ сжатия, а дальше не погнал заготовку аркана к одному конкретному узлу, а вместо этого невероятным волевым усилием раскидал её по всем четырём исходящим меридианам разом. Едва не разорвался, но — прыгнул выше головы!

Стабилизация образа и ускорение!

Я исторг из себя четыре слабеньких заклинания кровавой искры, перекроенных едва ли не до полной неузнаваемости, и уже одной только силой воли раскидал магические подобия мух так, чтобы они ударили Пламена с разных направлений и не все скопом, но одна за другой. А ещё, уже едва не лишаясь сознания от перенапряжения, поднял ногу и топнул.

Дрожь земли!

Из носа хлынула кровь, по двору от меня к окутавшемуся пыльным вихрем Пламену выстрелила трещина, но — просчитался! Предупреждающий основную атаку удар не сбил противника с ног и не ослабил его контроля над охранными чарами: этот выродок успел подпрыгнуть и завис, подхваченный воздушными потоками, будто драный небожитель!

Впрочем, заклинание левитации наверняка оттянуло на себя часть энергии, что в итоге сыграло мне на руку: если первый магический снаряд перемололо, а второй размазало, и они лишь подкрасили смерч пурпуром, то третье попадание нарушило идеальную балансировку воздушных потоков. Вобравший в себя энергию чужого аспекта аркан задрожал, начал распадаться на слои и засновал из стороны в сторону.

Пламен резко снизился, но опуститься на землю и обуздать проявление атрибута попросту не успел: последняя кровавая «муха», прошила вихрь и шибанула его в грудь. Выродок с коротким вскриком рухнул вниз, я тут же наподдал по нему огненным арканом, точнее — короткой серией таковых.

Удар! Удар! Удар!

Воздушные щиты ошеломлённого ранением Пламена разлетались вместе с моими атакующими чарами, и я не стал больше медлить: вскинул руку и выстрелил небесной силой, раскрученной по оправе сразу несколькими приказами ускорения. Кровавый гарпун пробил пыльный барьер и вонзился в Пламена, засел в нём на всю длину зазубренного наконечника. Вновь взревел ветер, но я успел укрепить пурпурную жилу дополнительной порцией энергии, и смерч не сумел её разорвать, только заставил зазвенеть натянутой струной.

Порча вгрызлась в потроха Пламена, начала отравлять их и выжигать, выродок взвыл и забился в корчах. Дать бы ему помучиться, но сегодня он преподнёс слишком много неприятных сюрпризов, и я заставил возникнуть в пальцах рукоять ампутационного ножа.

— Точно не жалеешь? — спросил, наклоняясь с отведённой для удара рукой.

— Это всё из-за тебя… — выдавил в ответ Пламен и заскрипел зубами.

Я оскалился, и тут за спиной грохнул выстрел! Пуля угодила под левую лопатку и бросила меня на колени. Потрёпанный атакующими арканами магический доспех выдержал попадание, но по рёбрам ровно молотком саданули, что-то хрустнуло, стало тяжело дышать.

Даже не пытаясь подняться с четверенек, я оглянулся и обнаружил, что перевалившийся на бок Псарь одной рукой зажимает рану в животе, а другой наставил на меня револьвер и пытается взвести курок. Большой палец всё соскальзывал и соскальзывал со спицы, ствол ходил ходуном, но взгляд беглого охотника на воров оставался холодным и твёрдым. Вот за него я и ухватился, на него и надавил, врезав приказом «замри!».

Долгое ментальное общение с заточёнными в ищейках приблудными духами сделало Псаря чрезвычайно уязвимым такого рода воздействию, и мне не составило никакого труда его парализовать, но я всё же не рискнул отвлечься даже на самый краткий миг. Зажал ампутационный нож обратным хватом и дважды вслепую ткнул им Пламена — раз и после некоторой паузы другой. Метил чуть ниже паха и в сердце — должно быть, так и попал: сначала выродок зашёлся в диком крике, затем дёрнулся и затих.

За спиной что-то негромко брякнуло, и вновь я не обернулся. По виску скатилась крупная капля пота, я надавил своей волей, и рука Псаря задрожала, ствол револьвера пошёл вниз и уткнулся в колено. Большой палец взвёл курок, барабан провернулся и — грохнуло!

Псарь взвыл и скорчился, боль ошеломила его и едва не разметала хватку моей воли, да только нет, нет и нет. Второе колено! Всё как у Луки!

Я не стал тратить время на разговоры, не стал ничего объяснять и втолковывать, вместо этого заставил прострелить левый локоть. Пожалел о том, что барабан лишь на пять патронов, заставил беглого охотника на воров в очередной раз взвести курок и не позволил ему провалиться в забытьё, ткнув стволом в опалённую пороховыми газами рану.

Хотя, конечно же, это он сделал сам, я лишь сказал:

— Зря вы так с Рыжулей…

Ствол уткнулся под нижнюю челюсть, хлопнул выстрел, из выходного отверстия у темени плеснуло кровью. Готов!

Меня накрыло головокружение, и я завалился на спину, но сразу заставил себя собраться с силами, приподнялся на локте и посмотрел на Пламена. Только нет — оба тычка ампутационным ножом оказались точны, и оставалось этому лишь порадоваться, поскольку в безвольно вытянутой руке мёртвого ухаря был зажат карманный револьвер.

Осознание того, сколь близко был к смерти, навалилось одуряющей дурнотой, меня вырвало, но и после лучше отнюдь не стало. Отплевавшись, я обезоружил покойника и поднялся на колени, а затем и выпрямился. Когда качнуло, каким-то чудом устоял на ногах и подошёл к Яру, который так до сих пор и подрагивал в агонии. Прострелил ему голову, затем прикончил охранника с переломанным хребтом и доковылял до сверзившегося с балкончика арбалетчика. Тот оказался жив, пришлось добить ещё и его.

Не хватало только, чтобы кто-нибудь из оппонентов очухался и начал возводить на меня напраслину. И без того разбирательство ожидало выдаться жарким.