Аколит в крови по локоть

Глава 14

Поднялся в номер я уже лишь на рассвете. Нельзя сказать, будто ночь напролёт чах над златом — удалось даже немного подремать, но голова была тяжёлой, а глаза слипались. Постучал в дверь, и почти сразу послышалось опасливое:

— Кто там?

— Свои! — отозвался я, но этим Беляну почему-то нисколько не успокоил.

— Лучезар? — уточнила она всё столь же настороженно, после сдвинула засов и, приоткрыв дверь, попросила: — Пообещай, что не будешь ругаться!

У меня заныло сердце.

— Что опять стряслось?

— Я не нарочно! — повинилась отступившая вглубь номера девчонка. Встретила она меня в ночной рубашке, на голову зачем-то повязала полотенце. — Это случайно получилось! Честно-честно!

Окинув быстрым взглядом комнату с расправленной кроватью, я потребовал объяснений:

— О чём ты? Что не так?

Беляна потупилась и затеребила бархатную ленту на шее.

— Да мне просто не тот состав продали! — заявила она и смутилась пуще прежнего. — Нужен был соломенный оттенок, как у Арины, а вышла путаница…

У меня голова кругом пошла.

— При чём здесь аспект Арины?

— Да какой ещё аспект? — буркнула Беляна, подошла к окну и оттянула с него штору, а следом сдёрнула с головы полотенце, и по её плечам рассыпались огненно-рыжие волосы. — С краской промашка вышла! Но я не нарочно, честное слово!

— Да чтоб тебя! — невольно вырвалось у меня.

Девчонка поджала губы и задрала подол ночной рубашки. Рыжей она оказалась решительно везде, я не выдержал и фыркнул, подавившись смехом. Нет, в иной ситуации непременно вспылил бы и наговорил лишнего, но три месяца воздержания — это три месяца воздержания. Соскучился.

Разбудил стук в дверь.

— Лучезар! Жду внизу! — крикнул из коридора отец Шалый, этим и ограничился.

Я зажмурился и потёр веки, но медлить не стал и уселся на кровати. Беляна потянулась и пробежалась по моей спине острыми ноготками.

— Побуду пока рыженькой, хорошо? — промурлыкала она. — Иначе только под корень стричься. Если наново покраситься, волосы сгорят.

— Да уж побудь! — хмыкнул я и стал одеваться. — Всё, бежать пора!

Но Беляна в кровати оставаться не пожелала, выглянула в окно и тоже начала собираться.

— Завтракать пора! — объявила она.

Накрыли нам в одном помещении с остальными постояльцами, разве что выделили стол чуть наособицу. Мы в любом случае задерживаться и распивать чаи не стали, быстро смолотили омлет, тосты и кашу, после чего отправились в каретный сарай, дабы сменить карауливших золото парней. Те перекусили ещё шустрей нашего, за это время только и удалось, что впрячь в повозку лошадей и выкатить ту на задний двор — пришла пора везти слитки в здешнее представительство Южноморского союза негоциантов.

С собой мы не стали брать только девиц, да ещё оставили в гостинице Дарьяна, чему тот нисколько не обрадовался. И не из-за отстранения от общих дел, просто Беляна тут же пристала с расспросами о том, как он умудрился сформировать ядро, а книжнику откровенничать на эту тему определённо не хотелось. Ну да не маленький — отбрешется.

Может, в другой раз я бы и попросил Беляну оставить его в покое, но сейчас было откровенно не до того. Всё же десять пудов золота везём — прознают какие лиходеи, непременно отбить попытаются. А нас и дюжины тайнознатцев не наберётся, и половина адепты, да и я аколит покуда не из лучших.

Но — обошлось. Никто не напал, даже в затор ни на одном из перекрёстков не встали, благо до спрятавшегося за высокой кованой оградой двухэтажного особняка ехать было всего четыре квартала по прямой. В округе оказалось не протолкнуться от встревоженных горожан, пришлось кричать и велеть убираться с дороги, а вот непосредственно к воротам никто приближаться не рисковал. Подходы к ним перегородили скособоченные фигуры в длинных халатах с глубокими капюшонами и бравые молодчики из гренадёрской роты Мёртвой пехоты. Кадавры неподвижно замерли и на углах, а заодно перекрыли чёрный ход, и хоть поставили их сюда в первую очередь для оказания давления на торгашей, только отпугнуло это и большую часть кредиторов. Редко-редко кто решался приблизиться, но если вдруг такое случалось, препятствий никому не чинили и пропускали к особняку, где отчаянных — или же отчаявшихся? — смельчаков брали в оборот местные служащие.

Капитан Чеслав нас уже ждал, гренадёры незамедлительно распахнули ворота, и мы загнали повозку во двор.

Отец Шалый указал железнодорожнику на парадное крыльцо.

— Мастер Кий, прошу! — с показной почтительностью объявил он, после глянул на меня, поморщился и заявил: — Лучезар, ты с нами! — И уже куда тише попросил: — Поиграй на нервах у торгашей, но — молча. Просто стой и пялься. Аспект у тебя для этого самый подходящий.

В приёмной толпились взволнованные посетители, но стоило только железнодорожнику перемолвиться парой слов с дежурившим на входе клерком, и нас незамедлительно пригласили на второй этаж, а там сразу препроводили в кабинет главы представительства. Тот оказался дороден и даже пузат, круглолиц и бородат. Одевался он под стать преуспевающему купцу — преуспевающим купцом и выглядел, несмотря даже на помятый вид.

Чуть в стороне от стола замер светловолосый молодой человек с папкой в руках — этот оказался гладко выбрит и нарядился в полном соответствии с заморской модой. Вроде бы секретарь или старший клерк, на деле — тайнознатец.

— Десять пудов золота? — с нескрываемым недоверием уточнил глава представительства, коего о цели нашего визита успел уведомить один из служащих. — Вы привезли десять пудов золота?

— Именно так, — подтвердил железнодорожник, уселся на стул для посетителей и потянулся к столу, без спроса взял из коробки сигару. Чиркнул спичкой, закурил. От его былой неуверенности не осталось и следа, сейчас он явно полагал себя хозяином положения.

— И вы готовы вернуть их законному владельцу?

— Ну а чего ради пёр ещё бы сюда на своём горбу? — хохотнул дядька и выдохнул струю сизого дыма.

Тут-то и подал голос светловолосый тайнознатец.

— Вы разве не прибыли в город с Мёртвой пехотой?

— Они сами по себе, я сам по себе! — объявил железнодорожник. — Когда удирал с золотом из Тегоса, никто из них мне не помогал!

Это было правдой лишь отчасти, и колдун запросто мог уловить некоторую недосказанность, поэтому я бросил стоять у двери и подступил к столу, окинул взглядом лежавшие на столе бумаги. Кое-какими не на шутку заинтересовался.

Молодой человек выразительно прочистил горло и наметил движение ко мне, я бросил пялиться на разыскные листы и посмотрел ему в глаза. Тайнознатец взгляда не отвёл, но и требовать от меня отойти тоже не стал.

С противоположной стороны к столу с неприятной улыбочкой приблизился Шалый, он вытянул свою длинную шею и заложил руки за спину, враз став похожим уже даже не на карикатурного грифа, а на самого настоящего стервятника. Глава представительства откинулся в жалобно скрипнувшем кресле, и железнодорожник пояснил:

— Это мои деловые партнёры.

Имён он не назвал, а купец их не спросил. Интересовало его сейчас совсем другое. Он сплёл на животе полные пальцы и уточнил:

— И когда же вы нам вернёте слитки, мастер Кий?

Железнодорожник затянулся, пыхнул дымом и напомнил:

— Речь шла о возврате законному владельцу! Боюсь, здешние власти сочтут, что таковыми являются ваши паникующие кредиторы из числа местных жителей.

— Вздор! — рыкнул представитель южноморских торгашей. — Это будет сочтено хищением!

— Только не Первой пароходной компанией!

Светловолосый тайнознатец отвлёкся от меня и начал было:

— Вы как служащий…

Мастер Кий отмахнулся от него зажатой в руке сигарой.

— Больше не служащий!

Глава представительства тяжело вздохнул и объявил:

— Я уполномочен выплатить в качестве вознаграждения десятую часть стоимости возвращённого имущества!

У меня аж на душе при этих словах потеплело, но виду я не подал и продолжил разглядывать разыскные листы. Отец Шалый всё так же беспечно улыбался, а мастер Кий сунул в рот сигару и выдвинул встречное условие:

— Пятую часть!

— Об этом и речи идти не может! — отмахнулся представитель южноморских торгашей. — Десятая часть — это справедливое вознаграждение. Больше никто не даст!

Но мастер Кий на уступки не пошёл.

— Дадут! — объявил он с необычайной уверенностью.

Купец глянул на тайнознатца, тот пожал плечами.

— Пусть так! В любом случае эти средства направят на гашение обязательств Южноморского союза негоциантов. Мы ничего не потеряем!

Я взял стопку листов и начал перебирать их, но мог бы столь демонстративно внимания к себе и не привлекать. Железнодорожник не полез за словом в карман и со снисходительной улыбкой выдал:

— Только расплатятся они с вашими местными кредиторами и расплатятся сполна, денег жалеть не будут. Не думаю, что останется хоть что-нибудь Мёртвой пехоте. Уверены, что можете себе это позволить?

Глава представительства постучал пальцами по столу, взял сигару и тоже закурил.

— Хорошо, мы выплатим вам пятую часть, — нехотя согласился он на выдвинутое условие и тут же выставил перед собой указательный палец. — Но только если половину этой суммы вы направите на выкуп акций и векселей Южноморского союза негоциантов!

Мастер Кий растерянно поглядел на Шалого, и тот бросил изображать из себя охранника, потребовал:

— Излагайте!

Купец развёл руками.

— На бирже паника! — заявил он, словно это объясняло решительно всё. — Акции союза не берут даже по бросовым ценам, а ведь зачастую это единственный капитал прибывших из Тегоса беженцев!

— И если они не сумеют выручить за них нормальные деньги и уплыть в Южноморск, то сядут вам на шею? — предположил священник.

Глава представительства кивнул.

— И это тоже. А ещё в ценные бумаги вложились многие местные жители из числа тех, чьё доброе расположение для нас чрезвычайно важно. — Он затянулся, выдохнул и объявил: — На биржу не суйтесь, снимите дом, начните скупать акции и векселя в частном порядке. Так вы ещё и в выигрыше останетесь! Сейчас наши обязательства почти ничего не стоят, а в Южноморске их погасят в полном объёме.

Шалый прищурился.

— Векселя — да. Но не акции.

Купец покачал головой.

— С момента, когда союз овладел Тегосом, акции подорожали лишь вдвое, а сейчас на волне панических слухов котировки упали в десятки раз.

Отец Шалый ненадолго задумался, потом сказал:

— Двадцать тысяч целковых погоды не сделают.

— Если цены пойдут вверх, мы через вас направим на скупку обязательств собственные средства, — заявил глава представительства. — Так вы в деле?

Шалый кивнул.

— Но вы компенсируете аренду и охрану конторы, а наша комиссия составит двадцатую часть оборота.

— Сотую часть!

— Сороковую!

Глава представительства поднялся из кресла и протянул священнику руку.

— Да будет так! — Он глянул на помощника и распорядился: — Пусть подготовят бумаги!

— А золото? — уточнил светловолосый тайнознатец.

— Сдадим прямо сейчас, — уверил его Шалый. — У вас найдётся двадцать тысяч монетой местной чеканки, чтобы сразу пустить деньги в оборот?

— Обеспечим, — пообещал купец.

Нашим хозяевам явно не терпелось взглянуть на золото, но я воспользовался случившейся заминкой и кинул на стол стопку разыскных листов.

— Правильно понимаю, что вы объявили награду за некоторых черноводских торгашей и представителей школы Бирюзового водоворота?

Купец скривился.

— Ну а что же — надо было просто смотреть, как нас грабят эти предатели?

— Нисколько не осуждаю, более того — могу поспособствовать в этом благом начинании, — заявил я и посмотрел на поднявшегося со стула железнодорожника. — Мастер Кий, вы не могли бы…

Тот кивнул и вышел в коридор, а вот Шалый в кабинете задержался. Ну да я и не рассчитывал, что получится избавиться ещё и от него.

Когда за железнодорожником закрылась дверь, я постучал пальцем по верхнему разыскному листу, на котором была с немалым тщанием изображена лощёная физиономия прилизанного хлыща — того самого, чьи люди подкараулили меня на выходе из дома с дельфинами. Назначили за его голову ни много ни мало тысячу целковых.

— Этот! — сказал я. — Сильно он вас допёк?

— Допустим… — кисло глянул в ответ купец, которого сейчас куда больше заботило привезённое нами в Порт-Чёрный золото. — И что с того?

— Довелось с ним повстречаться, — заявил я и выудил шар алхимического стекла с заточённой внутри порчей. — Здесь проклятие, напитанное его кровью. С такого расстояния не дотянется, нужно будет приблизиться самое меньшее на полверсты, зато результат гарантирован. Отдам за полцены.

Глава представительства переглянулся с помощником, тот протянул руку и попросил:

— Разреши!

Я передал ему шар, и молодой человек через некоторое время объявил:

— Внутри высшая порча или даже полноценное проклятие, но на чью кровь завязаны чары, конечно же, не скажу.

Купец хмыкнул.

— Где и при каких обстоятельствах вы раздобыли кровь младшего партнёра Черноводской торговой компании, скажите на милость?

— В Тегосе. Он разбирался в обстоятельствах гибели мастера Среброгора, их ревизора, а я волею Царя небесного был в некоторой степени свидетелем оной. Вот и довелось пообщаться.

Глава представительства скривился.

— Мы не станем покупать кота в мешке!

— Ой, да бросьте! — вспылил отец Шалый. — С учётом нашей сделки это сущие гроши, а вам чрезвычайно важно нанести быстрый ответный удар! И вы вполне сумеете использовать проклятие незамедлительно, пока мы ещё в городе. Разве нет?

Купец немного поколебался и всё же покачал головой.

— Нам нужны хоть какие-то гарантии, а не пустые слова.

Я уже пожалел даже, что поддался соблазну подзаработать, но деваться было некуда, поэтому предложил:

— Обсудите это с капитаном Чеславом. Знаете такого?

Представитель южноморских негоциантов того знал. Он немного пожевал губами, а после объявил:

— Вернёмся к этому разговору позже. Сначала — золото.

Все четыреста золотых слитков оказались на месте, но на руки нам пока что выдали лишь двадцать тысяч целковых монетами и векселями Первой пароходной компании, вторую половину посулили выплатить лишь после направления этих деньжищ на скупку ценных бумаг. Шалого сие обстоятельство нисколько не порадовало, но пришлось довериться торгашам. А дальше в представительство явился капитан Чеслав.

Узнав о порче, он ничуть не переменился в лице, лишь возжелал переговорить со мной с глазу на глаз. И, разумеется, спокойствие его оказалось насквозь напускным.

— Выкладывай! — сразу потребовал Чеслав.

Я запираться не стал, поведал о вынужденной поездке в Тегос и неожиданной встрече с младшим партнёром Черноводской торговой компании.

— И что ты? — нахмурился капитан.

— А что я? Не получилось у нас разговора. Этого хлыща интересовало, кто поручил усадьбу поджечь, а как он мои глаза увидел… — я постучал себя пальцем по виску, — так сразу и сообразил, что к школе Огненного репья я только по бумагам отношение имею. А пурпурный огонь — не то, из-за чего мог приключиться случайный пожар!

Чеслав выругался, потом уточнил:

— И что дальше было?

— В оборот хотели взять и выпотрошить, но я торгаша чуток подрезал и порчу сотворил. Только поэтому и разошлись краями!

— Мне почему не рассказал?

— А на кой чёрт? — усмехнулся я на сей раз совершенно искренне. — Чтобы опасным свидетелем сочли и прикопали где-нибудь в джунглях?

Собеседник вперил в меня испытующий взор и вроде бы даже на дух надавил.

— Точно больше не было ничего? — спросил он угрожающе.

— Зуб даю!

— Не паясничай! — потребовал Чеслав и нахмурился. — О порче торгашам на кой ляд рассказал? Кто за язык тянул? Жадность до добра не доведёт!

Я только руками развёл.

— Ладно! — вздохнул капитан. — Не стоило, конечно, привлекать к этому делу лишнее внимание, но деваться некуда — замолвлю за тебя словечко. Только очень прошу: впредь о причине пожара в главной усадьбе помалкивай. Пусть это и не великий секрет, но ни торгашам, ни Шалому знать о том не нужно. Твоей подружке — тоже. Усёк?

— Вполне.

Но заступничество заступничеством, а расставаться с золотишком глава представительства не пожелал и выписал вексель. Ещё и предупредил:

— Учти, молодой человек, получить по нему средства можно будет лишь через два месяца! В случае обмана у нас будет время его опротестовать!

— Годится! — кивнул я, поскольку ничего иного попросту не оставалось.

Был шанс, что впоследствии всё вскроется и за младшего партнёра Черноводской торговой компании со мной попытаются сквитаться, но — плевать! Так и так намеревался залечь на дно и стать другим человеком.

Угрызения совести? Нет, ничего подобного я не испытывал. Слишком многие погибли из-за ненасытной жадности торгашей. Все причастные к этому заслуживали смерти. Все до одного.

Под контору для скупки векселей и акций мы сняли небольшой особняк в тихом и спокойном квартале между центром и припортовой округой. Всю арендную плату до последнего грошика нам компенсировали южноморские торгаши, поэтому Шалый, желая предупредить неудобные вопросы, заплатил сразу за седмицу вперёд. На охрану тоже тратиться не пришлось: опекать нас поручили гренадёрам Мёртвой пехоты. Роль главы предприятия досталась мастеру Кию, но на деле документацию взялся вести Дарьян, за что ему посулили две доли от причитающегося нам комиссионного вознаграждения.

Кочана и Кабана поставили на входе встречать посетителей, дальше тех полагалось брать в оборот Ласке и Беляне, а парочка монахов разместилась в задней комнате на случай непредвиденных осложнений. Огнича отправили шляться по округе и высматривать, не станет ли кто против нас чего злоумышлять. Нашлось занятие и босякам — им Шалый велел крутиться у биржи и обрабатывать тех, кто желал бы продать акции и векселя Южноморского союза негоциантов.

— Двадцать тысяч — это чертовски мало! — объявил священник. — Двадцати тысяч нам не хватит даже до конца дня. Предлагаю пустить в оборот всё наше вознаграждение. Сегодня мы снимем сливки, а завтра начнём работать на чужие деньги.

Капитан Чеслав и мастер Кий предпочли выйти из дела, от остальных возражений не последовало.

— Скупка векселей — это игра наверняка, — продолжил инструктаж отец Шалый, — но даже сейчас люди рассчитывают получить не меньше тридцати грошей с целкового, а как только пойдёт слух о нашем интересе, их аппетиты резко возрастут, поэтому векселя станем брать самое большее за полцены. По акциям же требуется вернуть котировки к прежнему уровню, но тут главное не перестараться. Принимайте их с видимой неохотой. Чем дешевле получится купить, тем больше заработаем в Южноморске. Ёрш, Вьюн, для начала выбирайте самых отчаявшихся. Действуйте втихую, волну погоним завтра.

Босяки понятливо кивнули, а Шалый уставился на меня.

— На нас с тобой «нужные» люди. Идём!

Ну и пошло-поехало. Пришлось покрутиться по городу, то и дело наведываясь за инструкциями и деньгами в представительство Южноморского союза негоциантов. Средства из рук в руки переходили немалые — преимущественно мы рассчитывались с нужными людьми золотыми слитками. Цену давали куда выше той, что нынче предлагали на бирже, и некоторые из кредиторов даже внимали уговорам Шалого и соглашались подождать с истребованием долга до лучших времён. За это нам полагалась дополнительная комиссия.

С гостиницы мы съехали, ночевали в арендованном особняке. Ещё до заката к нему выстроилась длиннющая очередь из желающих сдать векселя и акции, а вскоре после наступления сумерек у нас кончились деньги. Пришлось мастеру Кию выходить на крыльцо и объявлять, что контора закрывается до утра. Людей это известие нисколько не порадовало, раздались свист и крики, но охрана была серьёзная, а ворота крепкие. На рожон никто не полез.

К рассвету очередь если и уменьшилась, то не слишком сильно. Из представительства Южноморского союза негоциантов под усиленной охраной прикатила повозка с деньгами, и уже в шесть утра мы вновь запустили посетителей. Ночью биржа не работала, но уверенность в надёжности ценных бумаг внушил сам факт их скупки, запросы у людей заметно подросли. За векселя так и вовсе начали требовать самое меньшее семьдесят грошей с целкового — принимать их попросту перестали.

— Закон спроса и предложения, — непонятно пробурчал Дарьян.

Отец Шалый кивнул.

— Теперь можно и подстегнуть цены, но нас настоятельно просили растянуть торговлю до ночи, поэтому не спешите. Деньги ещё подвезут, только лучше обойтись без перерывов.

— Ага! — кивнул Огнич. — А то и штурмом взять могут!

Он как в воду глядел: уже к полудню, когда цены на акции отросли до половины от прежнего уровня, гренадёрам пришлось сдерживать разгорячённую толпу. Ещё дважды нам привозили деньги, на второй раз отец Шалый подозвал к себе босяков.

— Надо пустить слух, что сегодня на «Верном» придут деньги на выкуп акций, но продлится он только до отбытия парохода в Южноморск. Из-за этого пускать в контору будут лишь тех, у кого их самое меньшее на пять тысяч целковых. Остальным, мол, ловить нечего. Якобы торгашам из-за ограничений по времени проще переплатить, чем возиться со всякой мелочёвкой.

Парни пообещали сделать всё в лучшем виде, и мы специально запустили побольше народу, чтобы позволить им выйти, не привлекая к себе излишнего внимания.

— Самое меньшее — на пять тысяч? — поскрёб тогда затылок Огнич. — Это ж сколько денег привезут?

Шалый криво улыбнулся, и я сообразил, что денег не привезут вовсе.

До вечера мы в итоге едва дотянули. Когда изрядно струхнувший мастер Кий вышел объявить о том, что скупка продолжится лишь завтра на рассвете, толпа едва не повалила ворота, а после объявления новых правил скупки с улицы и вовсе полетели камни. Гренадёрам пришлось несладко.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросила меня Беляна.

— К гадалке не ходи — кто-то кого-то нагреет. Главное, чтобы с боем прорываться отсюда не пришлось.

Не пришлось. Уже в потёмках со стороны порта прикатили две повозки и на сей раз помимо стрельцов к охране груза привлекли ещё и кадавров. Разгорячённые горожане вполне могли порвать и этих страхолюдин, но по толпе побежали шепотки:

— Деньги привезли! Из порта золото привезли! Это с «Верного»! — И напор сразу ослаб.

Только не привезли из порта ни денег, ни золота. В дом занесли пустые короба, а нам велели ложиться на днища повозок и накрываться брезентом.

— Прямиком на пароход доставят! — хохотнул отец Шалый, но больше никому весело не было.

За ворота нас вывезут, доберёмся ли до порта — вот в чём вопрос.