Аколит в крови по локоть

Глава 17

Во дворе под сенью раскидистой липы пили то ли пиво, то ли квас подручные отца Шалого. Когда прошёл в калитку, они повернулись и смерили меня пристальными взглядами, после брат Сиплый кивком указал в сторону входной двери — мол, проходи.

В общем зале царили тишина и спокойствие, протиравшая столы тётка вопросительно оглянулась, но, прежде чем я успел спросить, где искать Шалого, тот окликнул меня, перегнувшись через ограждение второго этажа:

— Поднимайся!

Я взбежал по скрипучей лестнице и сразу столкнулся с бывшими соучениками.

— Боярин! — улыбнулся Вьюн. — Мы обедать, айда с нами!

Последний раз ел я чёрт знает когда, и желудок откровенно подводило от голода, но пришлось отказаться.

— Какой! Сейчас золотом нагружусь, не ходить же с ним по кабакам!

— Так не забирай пока! — фыркнул Кочан. — Срочность какая?

— Тут на углу обалденная харчевня! — поддакнул приятелю Кабан. — Пальчики оближешь!

Я тяжко вздохнул и заглянул в комнату Шалого.

— Могу чуть позже подойти?

— Сегодня хоть?

— Да, перекушу и вернусь.

— Тогда не проблема, — кивнул священник.

Я отлип от дверного косяка и поспешил вслед за парнями.

— Меня подождите! Я с вами!

Обедать мы засели в той самой «харчевне на углу», и я откровенно порадовался, что внял совету парней.

Пироги! Шаньги! Блины с мёдом! И лепёшки нормальные, а не кукурузные!

Красота!

Уплетал немудрёную снедь так, что за ушами трещало. И лишь после того, как заморил червяка, спросил:

— А Дарьян с Огничем где?

— Книжник в школу Багряных брызг умотал, а Конокрада Шалый в какое-то местное общество тайнознатцев отправил, — подсказал Кочан, развернулся на стуле и гаркнул: — Хозяин, пиво тащи!

— Меня не считай! — сразу предупредил я буфетчика и усмехнулся. — Эти двое о возвышении не забывают, а вы чего же?

Ёрш снисходительно фыркнул:

— А мы в школу возвращаемся! Шалый сказал, там проще всего способности развить будет.

— И они скидку хорошую дадут, — кивнул Вьюн. — Мы ж не с улицы к ним придём!

— А ещё Шалый велел не болтать, — как-то очень уж веско обронил Кочан. — Забыли уже?

— Да брось! — отмахнулся Ёрш.

— И ничего не брось!

Вьюн фыркнул.

— Ну и что нам с Боярином теперь делать, скажи?

— Ничего со мной делать не надо, — рассмеялся я. — У нас с Шалым свои дела, так что не хмурься, Кочан! Не хмурься!

Но после этого разговор как-то резко сошёл на нет, к тому же парни стали налегать на пиво, и я засобирался. Бросил на стол несколько медных монет, и Ёрш вздохнул.

— А за морем-то пиво лучше было!

— Так поищите, где заморский эль варят, — посоветовал я и отсалютовал всем разом. — Бывайте!

Прежде чем выйти на улицу, подошёл к стойке и спросил у буфетчика, далеко ли отсюда кабак «Жирный угорь». Думал, дядька начнёт уверять, будто не знает такого, или советовать держаться от сего сомнительного заведения подальше, но тот неопределённо махнул рукой куда-то себе за спину.

— По улице два квартала пройдёшь и сразу за углом будет.

— Понял. Благодарю.

Я покинул закусочную и первым делом заглянул в заранее примеченную лавку сапожника. Мастер оглядел мою обувку и взялся в пять минут её подлатать, всё это время я напряжённо раздумывал, стоит ли искать Неряху Озара или плюнуть и на него, и на Рыжулю, забрать у Шалого деньги и рвануть с Беляной из города незамедлительно, прямо сейчас.

Только не вариант, мне ж ещё новую метку на дух ставить!

— Сапоги развалятся скоро, — предупредил мастер. — Могу для новых мерку снять.

— Не нужно пока, — отказался я, расплатился и, покинув лавку, в задумчивости остановился на дощатом тротуаре.

Если прямо сейчас справлюсь о Рыжуле и Луке, то при некоторой удаче Неряха сможет что-нибудь о них разузнать уже завтрашним утром. И тогда либо махну рукой на своё обещание, либо уговорю Беляну ненадолго задержаться в Южноморске.

Я кивнул сам себе и зашагал в указанном буфетчиком направлении. Отыскать «Жирного угря» и в самом деле не составило никакого труда: два квартала по улице и за угол. А там — выставленные на попа бочки и пьяненькие мужички с кружками вокруг них. Пьют пиво, чистят сушёную рыбу, разговаривают. Не ухари и даже не жулики, обычные работяги.

В своей поношенной одёжке внимания я к себе не привлёк, зашёл в прокуренное помещение с липким от пролитого пива полом, двинулся прямиком к буфету. Попутно огляделся и среди немногочисленных посетителей сразу приметил лохматого и растрёпанного дядьку в обтрёпанном сюртуке с засаленными локтями — явно с чужого плеча. Пропитое лицо, заплывшие глазки, трясущиеся руки, пустой стол.

Кивнул на него буфетчику.

— Этого Неряхой кличут?

Мясистый мужик сложил на груди руки — бицепсы что твои окорока! — и буркнул:

— Что с того?

Говор здоровяка оказался чрезвычайно интересным, он в меня будто из картечницы словами выплюнул, получилось «чтостого». Я задумался на миг, а затем ответил в той же манере:

— Делоесть.

Буфетчик мотнул башкой.

— Он. Иди.

Дважды просить меня не пришлось, я подошёл к Неряхе, уселся напротив и сказал:

— Обух привет передаёт.

Мужичок едва с табурета не свалился, так резко назад дёрнулся.

— Тонея!

И этот будто из картечницы звуками пальнул, торопыга эдакий.

— Неряхой тебя кличут? — Я кивнул на буфетчика и уже с местным говорком выдал: — Онсказал.

Мужичок затравленно сглотнул.

— Озар я.

— Вот ты мне и нужен. Обух говорил, ты всех знаешь, и все знают тебя.

— Соврал!

Я спокойно продолжил:

— Мне человечка одного сыскать надо. Подсобишь?

Неряха враз переменился в лице и подался вперёд, навалился грудью на стол.

— Деньгичё?

У меня меж пальцев возникла золотая пятёрка.

— Тонеденьги! — презрительно фыркнул мой собеседник и повторил: — Деньгичё?

Я погнал монетку меж пальцев и в один момент она обернулась червонцем, а какое-то время спустя вновь возникла наравне с золотой десяткой.

— Деньги есть.

Неряха сглотнул.

— Нуженкто?

— В начале позапрошлой осени молодчик из Черноводска приплыл. Крепкий, тёртый, со шрамом на верхней губе. Лукой кличут. Заморским дурманом расторговаться приехал. Покупателя на весь товар искать стал или по мелочи барыжил — не скажу. При нём юнец шустрый лет пятнадцати мог крутиться и три девки было. Рыжая краля, девчонка лет десяти и совсем мелкая кроха. Знаешь таких?

Неряха медленно покачал головой, но сразу заявил:

— Плати, найду.

— Найдёшь — заплачу. — И я выставил перед собой указательный палец. — Не люблю делать людям больно. И не люблю, когда кто-то берёт у меня деньги, обещает и не делает. Узнаешь что — рассчитаюсь честь по чести. Нет? На нет и суда нет. Другие найдут. Но вперёд ни гроша не дам. Ты же не хочешь оказаться у меня в должниках?

Я бросил улыбаться и взглянул Неряхе в глаза, тот вновь едва с табурета не свалился. Как видно, вести дел с тайнознатцами ему прежде не доводилось. Ну или не общался ещё ни с кем со столь выразительно-кровавым аспектом.

— Возьмёшься?

— Яснодело! — кивнул мужичок. — Гдебудешь? Гдеискать?

— Ты не понял, — вновь улыбнулся я. — Меня искать не надо. Искать надо Луку, Хвата, Рыжулю, Мелкую и Плаксу.

Я дал самое подробное описание каждого из беглых обитателей Гнилого дома и предупредил:

— Завтра с утра сюда загляну.

— Замётано!

Дольше необходимого я задерживаться в кабаке не стал, покинул его и двинулся прочь, но не напрямик к пансиону, а по боковой улочке. Шагал с видом беспечным и скучающим, будто прогуливался от нечего делать. Даже бульварный листок у мальчишки-разносчика купил, не пожалел медяка. Оглянулся раз и другой — вроде никого. Тогда повернул за угол и почти сразу прислонился к стене, загородился раскрытой газетой.

Только нет — никто следом не поспешил, и никто не смутился, наткнувшись на меня на перекрёстке. Зато самого меня в изрядное смятение привело сообщение городского общества звездочётов о скором небесном приливе. Вспомнились уверения Беляны о том, что полноценным ритуалом очищения давнишнее окунание в купель счесть нельзя; я беззвучно чертыхнулся, свернул газету и поспешил в пансион.

Там проскочил мимо скучавших во дворе монахов, взбежал на второй этаж и постучал в нужную дверь. Открыл отец Шалый.

— Кто там? — крикнула из соседнего помещения Ласка.

— Лучезар пришёл! — отозвался священник.

Девица сразу выглянула к нам и спросила:

— А где Беляна?

— Прихорашивается, — пояснил я, и ученица школы Призрачных волков снова скрылась в смежной комнате.

Отец Шалый отпер одно из отделений секретера, выложил на стол звякнувший монетами кошелёк и стопку прямоугольных листов, походивших на векселя Южноморского союза негоциантов, но ими определённо не являвшихся. На каждом значился номинал в пятьсот целковых.

— Пять тысяч векселями на предъявителя банка Небесного престола, — ответил на невысказанный мной вопрос священник. — Остаток в кошеле. Это с учётом твоих пятисот целковых от торгашей и за вычетом оплаты билетов. Сразу ведь и долю Беляны возьмёшь?

— Сразу и возьму, — подтвердил я. — А что с акциями?

— Биржу лихорадит, котировки скачут от семи до восьми целковых. И слухи ходят, по ним внеочередная выплата намечается. По пятьдесят грошей на штуку накинут. Я бы советовал акции придержать, если только срочной нужды в деньгах нет.

В совете не прозвучало ни малейшего намёка на насмешку, будто нам с Беляной и вправду могло вдруг не хватить на что-то пяти тысяч целковых. Впрочем, возвышение — удовольствие не из дешёвых. Могло бы и в самом деле не хватить.

— Тогда продавать пока не станем, — ответил я, пряча векселя в карман.

Отец Шалый кивнул и вновь полез в секретер, выудил оттуда две пачки ценных бумаг, и эти стопки были не в пример толще прежней.

— Тысяча и девяносто акций, — объявил священник. — Проверять будешь?

Я усмехнулся и возиться с подсчётом акций не стал.

Подумалось, что на руках ценностей на тринадцать тысяч целковых — настоящее состояние, без дураков! — а душу это как-то и не греет нисколько. Будто так и должно быть. Словно это всё по праву моё. А понадобится — и легко заработаю ещё столько же.

Только нет, такой шанс сорвать куш лишь раз в жизни выпадает. Лука бы от счастья на голове ходил, а у меня немного другие… эти самые… как их… А! Приоритеты!

— Если б что дурное задумали, на десяток-другой акций размениваться не стали, так? — резонно заметил я, распихивая стопки по карманам парусиновой куртки.

— Зришь в корень, боярин.

От недовольной гримасы мне удержаться не удалось.

— Вот об этом и хотел поговорить, отчим, — вернул я священнику колкость. — Мне бы метку на дух школы Багряных брызг получить, а в управе об этом никто даже слышать не хочет, в канцелярию епископа отправляют.

— И правильно делают.

— Но ведь метку и в школе прожечь могут? Как бы мне туда официальное направление получить, а?

— На кой чёрт тебе это сдалось?

Я указал на свои пурпурные глаза.

— Аспект отчасти схож, меньше вопросов будет. А если просто Серым пропишут, так и вовсе никто не сыщет.

— Не пропишут, — качнул головой Шалый.

— Почему это? По закону родового имени достаточно!

— По закону в дух впечатают то, что в вольной укажут, — возразил священник.

— А в управе на лапу сунуть?

— Это можно, — признал Шалый. — Только, если кто рыть начнёт, в управе тебя с потрохами продадут, Лучезар. Даже не сомневайся. — Он вдруг чуть подался вперёд и вытянул шею. — Есть предложение получше. Получишь метку в школе Багряных брызг на полное имя, а по церковной станешь просто Серым.

Я облизнул губы и улыбнулся.

— Заманчиво, но в монахи я не собираюсь.

— И не нужно. Проведём тебя трудником. Никаких особенных обязательств это не наложит. Ты лекарь? Не откажешь ведь в безвозмездном избавлении от порчи, ежели церковь о том попросит?

— Не откажу, — признал я. — А зачем тогда нужна метка школы Багряных брызг?

— Затем, что в церковную включаются сведения о предыдущей, дабы при необходимости получилось выяснить, в каком монастыре или школе проходил ритуал очищения. И как ты совершенно верно отметил, школа Багряных брызг у тайнознатца с твоим аспектом никаких вопросов не вызовет.

— Хорошо. И как это обстряпать?

— Обратись завтра к дежурному клерку в управу, я всё устрою.

Столь быстрое решение проблемы несказанно порадовало, но оставался ещё один ничуть не менее серьёзный вопрос.

— И сколько с меня за содействие?

Шалый покачал головой.

— Нисколько. В качестве ответной услуги просто забудь обо всём случившемся за морем. А именно о золоте и моём предложении твоим бывшим соученикам поработать на благо церкви. Договорились?

— И даже не потребуется клясться на крови?

Священник улыбнулся широко и насквозь неискренне.

— А зачем, если мне будет известно имя, от которого ты при всём желании не сумеешь избавиться, пока не станешь аспирантом?

— Логично, — признал я и протянул руку. — Договорились!

На все эти блуждания и переговоры времени ушло не так уж и мало, поэтому скупердяйничать я не стал и, остановив первого попавшегося на глаза извозчика, велел тому катить к «Южному берегу». И если утром меня всецело занимали нелёгкие раздумья, то тут не отказал себе в удовольствии поглазеть по сторонам. В результате пришёл к выводу, что Черноводск проигрывает Южноморску решительно по всем статьям. Здешние улицы были шире, ям и луж на них попадалось заметно меньше, а вот повозок и экипажей — совсем даже наоборот. Несколько раз нас обгоняли паровые коляски. И никто вслед им с разинутым ртом не глядел. Каменные дома в три и четыре этажа тоже не казались чем-то из ряда вон, да и штукатурка на их фасадах выглядела заметно свежее, и это при том, что Закатная сторона к самым престижным частям города совершенно точно не относилась.

Деньги! В воздухе носился запах больших денег!

Вот только не развеется ли он после потери Тегоса?

Впрочем, пока что многочисленные прохожие никакой обеспокоенности не выказывали, и у властей не возникало нужды усмирять народные волнения. Вроде бы — нет.

Но хоть на улицах Южноморска и царила деловитая суета, о распиханном по карманам богатстве я не забывал ни на единое мгновение и совсем уж беспечно по сторонам не глазел. Глазел исключительно настороженно, отслеживая катившие навстречу и в одном направлении с нами экипажи, перебегавших через дорогу пешеходов, толпившихся на углах бездельников, несущихся сломя голову курьеров, а заодно и улыбчивых продавщиц цветов и папирос, торгующих вразнос лоточников и прочий добропорядочный на первый взгляд люд, способный заскочить в коляску и пырнуть ножом, а то и пальнуть из револьвера.

Ничего подобного не случилось, но бдительности я не утратил, и уже зайдя в гостиницу. Окинул взглядом холл, пригляделся к разряженным юнцам за столиком у окна, приметил две поднимавшиеся на второй этаж парочки и двинулся к стоявшему за конторкой клерку. Намеревался спросить, в комнате ли моя спутница, но оценил дёрнувший веко молодого человека нервный тик и рыкнул с местным суетливым говорком:

— Чётут⁈

Клерк разом побелел.

— Интересовались вами… — сознался он.

При одной только мысли о родичах Лучезара враз упало сердце, а небесная сила сама собой выплеснулась из ядра, едва удержал её в себе, от притока энергии даже начали зудеть кончики пальцев.

— Кто? — спросил, постаравшись уловить мало-мальски значимые магические искажения поблизости.

Пока — ничего.

— Так вот же! — указал перепуганный клерк на лестницу. — Две сударыни и молодые люди при них.

Я сразу сообразил, что речь идёт о самую малость опередивших меня парочках, и ринулся к лестнице. Взлетел на второй этаж, заскочил в коридор и — движение! Из тёмного закутка вынырнула смазанная тень, а ещё скрипнули половицы за спиной, и я не промешкал ни единого драного мгновенья. Обратился к атрибуту.

Аура!

Вокруг полыхнуло порченое пламя, и я не просто окутался обжигающей аурой, я ею ещё и ударил, намереваясь отшвырнуть от себя нападавших, только чёрта с два! Мигнул алым огоньком амулет, и накинувшегося на меня молодчика прикрыло защитное поле — крепыша не отбросило и не обожгло. Он лишь на миг завяз в густом пурпуре и тут же подался вперёд, замахиваясь тростью.

Сзади — магические искажения!

Оба с оберегами!

Я ткнул за спину пустой рукой, и в той, повинуясь моей воле, возник ампутационный нож. Кто-то насадился на клинок и сдавленно охнул, а только я втолкнул в зачарованную сталь жгучий пламень малой печати воздаяния, и — взвыли!

Неподалёку грохнул выстрел и сразу второй, но стреляли не по мне — хлопки донеслись словно сквозь толщу воды. Не до них.

Отторжение!

Трость крепыша врезалась в щит пурпурного пламени и вдребезги разнесла его — если б заранее не начал скручивать корпус, то получил бы ею прямо между глаз. Да и так сумел увернуться лишь из-за того, что сгустившаяся аура обвилась вокруг зачарованного оружия и самую малость его замедлила. Увы, нападавший не провалился в излишне глубоком выпаде и не замешкался, сразу замахнулся второй раз.

Этот выпад упредил вскинутой левой рукой. За миг до удара сплавил воедино свой кровавый аргумент с упрощённым заклинанием магических лат и будто перчатку натянул! Слой тягучего пламени растёкся от плеча и до кончиков пальцев, вложенный в защитный аркан приказ гашения отдачи переборол силу артефактного оружия, и то впустую шибануло по раскрытой ладони — не сломало кости, не выбило лучезапястный сустав.

Полыхнуло алым, расплескался пурпур, что-то даже хрустнуло, но я переборол боль и стиснул пальцы. Молодчик тотчас рванул трость и едва её не высвободил — мои чёрные когти соскользнули с отполированной дубовой палки и лишь в самый последний момент зацепились за окольцевавшую ту полоску зачарованной стали. Я шатнулся к противнику и дважды пырнул его в бок, а на шаге назад ещё и полосонул по шее снизу вверх и наискось — чтобы уж наверняка!

Из рассечённой сонной артерии хлестанула кровь, я оттолкнул от себя смертельно раненого молодчика и пинком в бок сбросил на лестницу его корчившегося на полу подельника, затем крутанулся на каблуке и ринулся прочь.

Быстрее! Бежать!