Она пришла с Земли. Абитуриентка. Студентка

Глава 33 Дорога Цицерона

Из-за монстеры не раздавалось ни звука.

Вполголоса рассказывая о дороге Цицерона, Лера чутко прислушивалась, но там даже страницы не шелестели, словно Маркус испарился.

— Вам надо сделать лишь две вещи, — поясняла она. — Во-первых, представить хорошо известный вам путь. А во-вторых, отметить на нем некие ключевые точки и, двигаясь от одной к другой, привязать к ним нужные образы. Главное, чтобы образы были интересными, красочными и вызывающими эмоции. Короче, они должны врезаться в память!

Что, если Маркус не читает, а следит за их разговором? Это ведь хорошо? Глядишь, заинтересуется и к просьбе взять в клиентки отнесется более благосклонно. Ну конечно! Надо показать себя в чем-то особенной, иначе он просто откажет, как и всем.

И Лера продолжила чуть громче:

— Давайте для примера возьмем путь по двору академии. Представьте массивные потемневшие от времени деревянные ворота. К ним во весь дух мчится карета, в которую вместо лошадей впряжены повара. Они бегут с черпаками и кастрюлями в руках, и вся эта толпа вместе с каретой врезается в ворота и разлетается кто куда: черпаки в одну сторону, кастрюли в другую, повара попадали, карета — вдребезги! Затем вы заходите во двор. А там вместо статуи магам-основателям стоит… ректор!

С Шоннери слетела маска невозмутимости, и он задрал брови, а Дилан булькнул что-то нечленораздельное, вжал голову в плечи и выпучил глаза. Лера же, довольная вызванным эффектом, продолжила сочинять:

— На голове у ректора — черепаха! Лапами в воздухе болтает! А сам он держит в руках бревно и потрясая им, смотрит на вас и кукарекает.

После такого образа Дилан с Шоннери стали выглядеть слишком уж встревоженно, и Лера решила важных людей больше не трогать.

— Затем вы подходите к водоему, а там слон купается. Он набирает воды в хобот и выпускает в вас мощную холодную струю. Аж с ног сбивает! Тогда, чтобы передохнуть и обсохнуть, вы идете дальше, к первой лавочке под деревом, а на лавочке танцует…

Лера задумалась. Кто же там танцует? Местных знаменитостей она не знала, преподавателей решила не привлекать… Может сказать: «Ваша мама!»? И каждый свою представит… Но вдруг обидятся. Нет, маму тоже трогать не стоит.

— О! Там танцует библиотекарь, син Кэмиллус! В каждой руке у него по книге и он кружится, подпрыгивает, но вдруг проламывает лавочку и ногами застревает в дыре. Посмотрели вы на него и идете дальше…

— Вэлэри, но это же бессмыслица! — не выдержал Шоннери.

— Чушь полная! — поддержал приятеля Дилан.

Надеясь, что Маркус терпеливей этих двоих и не посчитает ее чокнутой, Лера глубокомысленно сказала:

— Согласна… Бред сумасшедшего.

Дилан с Шоннери разинули рты и переглянулись. Лера не вытерпела, хихикнула, и когда приятели посмотрели на нее — один сердито, другой разочарованно, — предложила:

— Дилан, а ты попробуй, вспомни все, что я рассказала!

Рыжик в сомнении насупил брови, но начал повторять путь от ворот. Про поваров он рассказал уверенно, подробно, про ректора, озираясь по сторонам и чуть не шепотом, а закончил сином Кэмиллусом. И тоже шепотом, высматривая библиотекаря за книжными стеллажами.

— Ну здорово же! — забывшись, Лера широко улыбнулась, но поймав очумевший взгляд Шоннери, спохватилась и повернула голову здоровой стороной. — Ты ведь ни одной детали не упустил! Теперь, если хочешь запомнить какое-либо историческое событие, то просто бери из него важные моменты и последовательно привязывай ко ключевым точкам пути. Только не забудь: образы делай яркие и необычные — пускай даже бредовые! — и соединяй хорошенько. Можно приколачивать, склеивать, проламывать и застревать… Что угодно придумывай!

— А есть в этом что-то, — удивленно протянул Дилан, и тут же с подозрением прищурился: — Но как ты запомнила, какая девушка что заказала? Это ведь совсем другое!

Лера усмехнулась. Ну да, ну да, для новичков может и «другим» показаться, но только не для человека, который всю сознательную жизнь использовал мнемотехники.

Вот кстати, как могли в здешнем мире утратить — и не изобрести заново! — такие полезные для восприятия информации навыки? На Земле-то, что в античности, что в средневековье, их активно использовали, заучивая книги целиком. Это сейчас только, в век печати и компьютеров, когда исчезла острая необходимость в запоминании, люди расслабились и память не тренируют. Но почему же на Эйлуне не так? Что за «темные» времена?

— У дороги Цицерона множество применений и вариаций, — пояснила Лера. — Смотрите, девушек было десять, поэтому каждую я привязала с одному из своих пальцев. Это чтобы никого не забыть. Первой заказ сделала Розалия. Имя я ее знаю, и оно ассоциируется с розой. Поэтому из большого пальца правой руки — я с него начала — торчит роза. Она шипами мне кожу прорвала, и капли крови выступили. Вторая девушка отличалась большими ушами, поэтому из следующего пальца — указательного — торчат уши. Розовенькие на просвет, шевелятся… Третья — глазастая. Значит, на среднем пальце — глаз. Голубой, в обрамлении ресниц. Он на меня таращится и моргает… Ну и так далее. Подмечала у девушек какие-то особенности и на них придумывала образы. Просто же, правда?

Шоннери и Дилан заторможенно кивнули.

— Осталось прицепить к каждой девушке ее заказ. Называли они по пять-шесть предметов, поэтому я просто обозначила на их телах одни и те же точки: две руки, две ноги, голова и живот. Вот, к примеру, Солана. Кстати, ее я обозначила языком огня, горящего прямо из кончика пальца… Так вот, ее продукты я закрепила следующим образом. В правую руку вложила лепешку, а Солана так сжала кулак, что лепешка согнулась и из нее полезли дольки чеснока. Это значит чесночная лепешка. Затем на левую руку я надела кольцо колбасы и затянула его туго-туго — у Соланы даже ладонь посинела. К правой ноге я примотала веревкой гроздь винограда. Да покрепче, чтобы ягоды раздавились и замарали платье. Левая нога Соланы ступила в большой горшок со сметаной, и тот начал уменьшаться. Ногу сдавил, проломился и нога вся в сметане. Солана ругается и сметану стряхивает. Ну и под конец, ей на лоб я со всего маху налепила два пирога. Пироги — всмятку, и из них яичный желток бежит. Значит, пироги с яйцами…

Лера сделала паузу, давая время на переваривание информации, а потом добавила:

— Звучит, конечно, долго, но мозг обрабатывает картинки моментально. Потренироваться только надо.

Тренировались они еще с полчаса. Дилану понравилось фантазировать, а вот Шоннери всему пытался придать серьёзную окраску и каждый раз убеждался, что таки-да, для запоминания нужен образ, который ошарашит мозг. Тогда никаких усилий для запоминания и прилагать не надо — само всплывает.

Было весело дурачиться, почти как с братьями, и Лера на время откинула все переживания о собственных проблемах. Единственное, что не давало покоя, так это Маркус. В тишине библиотеки голоса раздавались отчетливо, и значит, он слушал весь этот «бред». И не ушел! Ему любопытно? Хочет взять «дорогу Цицерона» себе на вооружение?

От таких мыслей в груди все сжималось от волнения и предвкушения, и мечталось, как Маркус подойдет и скажет, мол, крутая методика и нет ли у Леры еще чего-нибудь этакого.

Да она бы все техники вывалила, оптом!

Но взамен попросила бы открыть ей портал или хотя бы дать портальный ключ и научить им пользоваться.

Эх, если бы да кабы… Как далеки они от реальности!

Вздохнув, Лера встала:

— Хорошо с вами, но мне надо повязку обновить. Схожу до целителя.

— Эта Солана ненормальная, — нахмурился Дилан. — И вообще, тебя хоть заклинаниями лечат или мазями одними? Третий день ведь… Разве не должна рана уже затянуться?

Лера осторожно покрутила рукой. После таскания сумок та разболелась еще сильнее.

— Не, диа Вивиан ответственно подошла. Видел бы ты, что тут сначала было! Жуть! А она пообещала, что и следа не останется.

Дилан удовлетворенно кивнул и, зевая, потянулся. У Леры тоже потянуло челюсть вниз, и она поскорее развернулась к выходу. Однако уйти ей не позволили.

Из-за куста злосчастной монстеры навстречу шагнул Маркус и негромко, властно произнес:

— Подожди! У меня есть вопрос.

От неожиданности Лера остановилась на половине зевка и, захлопнув рот, звучно клацнула зубами. Смутилась, будто ее застукали за чем-то неприличным, и, чувствуя, как жарко вспыхнуло лицо, суетливо села обратно. В голове царил сумбур. Сердце отбивало суматошный ритм и казалось, все слышат, как оно то грохочет от ликования — Маркус заинтересовался! — то замирает в ожидании вопросов.

Лера расправила на коленях подол, устроила сбоку сумку и так как больше паузу растянуть было нечем, она сцепила пальцы и взглянула на Маркуса.

А тот стоял напротив и, скрестив руки на груди, пристально смотрел в ответ. Под его взглядом, тяжелым, непроницаемым, стало неуютно, и Лера внезапно подумала, что он может спросить вовсе не то, что она ожидает. В животе неприятно заныло.

Лера покосилась на Дилана и Шоннери. Те были спокойны и лишь слегка заинтригованы происходящим. Ну конечно, она просто накручивает себя!

— Итак… Вэлэри…

Маркус назвал ее по имени! Он помнит! Это ведь хороший знак? Приободрившись, Лера выпрямилась и улыбнулась краешками губ.

— Меня интересует лишь одно, откуда ты знаешь о Цицероне?

— Что? — Лера опешила.

Да какая, вообще, разница откуда⁈ Ну знает и знает… Лучше бы спросил, что еще она знает!

А Маркус давил требовательным взглядом, и похоже, ему, действительно, важно было это «откуда». Про Землю говорить нельзя… Лера нервно хрустнула пальцами и, испугавшись, что с головой выдает свою неуверенность, как можно равнодушней пожала плечами:

— Дороге Цицерона нас с братьями научили родители. А что?

И без того собранный, Маркус, казалось, превратился в каменного истукана.

— У тебя есть… братья⁈

Слово «братья» Маркус произнес безразлично. Однако, или безразличие было слишком уж явным, или от ощущения опасности у Леры обострилось чутьё, но она поняла: этот вопрос тоже неспроста. Вспомнилась оброненная позавчера Диланом фраза, якобы и Маркус, и Шоннери — единственные сыновья. Так может они мечтают о братьях-сестрах, и Маркус всего лишь… завидует? Да не… Не похож он на человека, который будет завидовать ей хоть в чем-то. Тогда в чем дело?

Блин, как по минному полю! Но она же не сапер и не Штирлиц… Пожалуй, пора делать ноги.

— Братья? — как о чем-то незначительном, переспросила Лера. — Да, есть. Двое младших. — Она встала и деловито закинула на плечо сумку. — Ну, всего вам доброго! Меня там диа Вивиан ждет… Перевязка, мазь и всё прочее…

Маркус едва заметно поморщился, скомандовал:

— Стой! — и, оглядев всех троих, веско произнес: — О Цицероне — ни слова. Никому и никогда. Уяснили?

Звучало угрожающе, и даже желания не возникло спрашивать «почему?».

Дилан и Шоннери без промедления кивнули. Глядя на них, и Лера мелко затрясла головой, а когда внимательные черные глаза остановились на ней, с уверенным видом брякнула:

— Я — могила!

Черные глаза на миг расширились, но Маркус тут же отвернулся.

— Шон, — сказал спокойно, будто это не он только что запугивал их, — если ты еще не выбрал патрона, обратись к Тимеусу ван Даррену.

Более не задерживаясь и ни на кого не глядя, Маркус ушел.

Ноги ослабли. Длинно выдохнув, Лера в третий раз села на диван и в каком-то ступоре уставилась в пространство. Так заинтересовался Маркус или, наоборот, решил держаться от нее подальше? И чем ему Цицерон и ее братья не угодили?

Шоннери с Диланом тоже молчали, думая о чем-то своем, но вот рыжик почесал макушку и, озадаченно глянув на соседа, протянул:

— Слушай, Шоннери, а хороший у тебя друг, заботливый…

После «колдовства» дии Вивиан боль в запястье стихла, и Лера уже с большим воодушевлением осмотрела красную тонкую кожицу, затянувшую место ожога. Магия творила чудеса, и если регенерация продолжится в том же темпе, то рана останется только в воспоминаниях.

— Ткани восстанавливаются как положено, — подтвердила диа Вивиан и удовлетворенно добавила: — Завтра повязку снимем.

— Завтра? — Лера в смятении закусила губу.

Забинтованная рука была нужна еще как минимум на три дня, до челобитной Маркусу. Иначе как скрыть неумение владеть потоком? Девицы-то ждут! Сто пудов, стоит только «выздороветь», как тут же насядут со своими артефактами, ибо не царское это дело. Принцессы, блин… И ладно бы те, которым не досталось клиентки, так ведь и Солана какого-то черта прицепилась.

Путь к целительской пролегает по длинной галерее, ведущей вдоль основного внутреннего двора. Лера идет торопливо, стараясь держаться в тени стен и не попасть на глаза гуляющим студентам.

И все же ее замечают.

— Эй, ущербная! — лениво окликает с лавочки Солана. — Вечером поработаешь «синой», поняла?

Лера кланяется и на пару секунд замирает в согнутом положении, чтобы скрыть выражение лица. Как «синой»? Разве вчерашняя отговорка с больной рукой уже не действует?

Совладав с паникой, она выпрямляется и, подпустив в голос беспокойства, говорит:

— Лиа Солана, я все еще не могу… И диа Вивиан велела не напрягаться.

Солана щурится, сжимает челюсти так, что проступают желваки, и холодно цедит:

— Тогда собери заказы. Завтра за продуктами пойдешь.

Ш-ш-ш! Это называется «не напрягаться»? И ведь сегодня только шесть сумок всякой всячины накупила! Не съели же еще!

Но Лера молчит и снова кланяется, на этот раз пряча раздражение.

Следующий день начался, казалось бы, привычно: Лера по быстрому перекусила в компании Дилана и Шоннери и, пока остальные девушки завтракали, направилась в общагу. Вот только в отличие от предыдущих раз, когда ее либо игнорировали, либо окатывали презрением, теперь девушки смотрели на нее. Все как одна! И все как одна с насмешкой и каким-то злорадным предвкушением.

Взгляды словно подталкивали в спину. Лера даже споткнулась на выходе, но устояла, схватившись за ручку двери.

Дальше — больше. В общежитии, когда она по приказу Соланы обходила студенток, спрашивая, кому что купить, встречали ее без оскорблений и с некой снисходительностью. Мерзкое ощущение. Словно живые смотрят на будущего мертвеца.

«Надолго ты здесь не задержишься!»

Вчерашнее обещание Розалии перестало казаться пустым запугиванием, и предчувствие неприятностей осело в животе колющим вязким комом.

Лера постаралась как можно быстрее собрать заказы и до начала занятий укрылась в комнате. Переодеваясь в форменное платье, прислушалась к происходящему в гостиной. Там, как всегда, хлопали двери, стучали каблучки, журчали негромкие разговоры и изредка звякали чашки — кто-то еще пил чай.

Ничего необычного, но интуиция заполошной сиреной выла, что дело нечисто и со старшекурсницами лучше бы в ближайшее время не пересекаться. А уж если встреча неизбежна — быть пай-девочкой.

Всего три дня…

Что будет, если Маркус откажет, лучше не думать. Надо надеяться на лучшее…

Да, она справится.

Она обязана справиться!