Земля: Начало. Том II

Глава 3

Ощущение втягивания становилось всё сильнее. Будто сама ткань пространства – цифровая, эфемерная, вязкая – начинала поглощать меня вглубь, скручивая линии векторов, сминая потоки данных.

Я попытался связаться с Лаврентием Павловичем, послать импульс по гиперканалам, вложить образ, даже выкрикнуть мысль напрямую. Но… пустота. Ни отклика. Ни слабейшего вибрационного ответа.

Он молчал.

А ведь он всегда говорил, что на такие случаи есть предохранитель. Механизм защиты, способный вернуть меня, если что-то пойдёт не так. "Просто потянись мыслью, и система тебя вытащит," — наставлял он на тренировках. Я потянулся. Ещё раз. С усилием. Потом уже с отчаянием. Но сеть оставалась глуха. Как будто этой функции никогда и не существовало.

Что-то очевидно пошло не так.

Это не было похоже на тестовые запуски. Совсем. Там я ощущал лёгкое вытягивание, контролируемый поток. А сейчас словно меня хватали чёрные руки из глубин, держа за позвоночник, протаскивая сквозь чужие алгоритмы. Боль? Нет… скорее холод, пустота и липкий страх.

Я попытался снова. Щуп мысли протянулся, коснулся слоя интерфейса сети… и провалился. Он не встретил сопротивления. Не было за что зацепиться. Сеть… распалась? Или кто-то её вырезал вокруг меня?

"Лаврентий Павлович… почему вы не отвечаете?" — мысль пульсировала отчаянием, но растворялась в мертвой тишине.

Я остался один. С ней. С этим неведомым существом.

Оно уносило меня за собой, и сопротивляться было бессмысленно. Я позволил потоку захватить себя, погрузиться в движение. Пространство превратилось в водоворот лиц. Они мелькали вокруг: то знакомые, то чужие. Мужчины. Женщины. Дети. Глаза без век. Лица без характерных черт. Вспышки данных, сигналы, цифры, двоичные шлейфы. Цвета, звуки, образы. Всё смешивалось в единую какофонию.

Меня засыпало этим хаосом. Он захламлял сознание, словно я плыл сквозь поток испорченных воспоминаний, скомканных архивов чужих жизней.

И всё же мне удалось догнать её.

Существо было впереди, но оно изменилось.

Её форма… распадалась. Она то собиралась в гуманоидный силуэт, то стекала вниз, превращаясь в аморфный комок энергии, похожий на каплю ртути, держащую форму лишь на миг.

Линии её проекции дрожали, мерцали, словно надломленные.

Иногда она вытягивалась в подобие крыльев. Иногда рассыпалась сетью нитей, что тут же затухали. Она выкручивалась и ломалась на части.

Я почувствовал её боль. Нет, не физическую, а ментальную, фундаментальную. Её не заглушить никаким обезболивающим. Будто сама её суть была нестабильна. Вокруг неё… завихрения данных. Узлы астральной топологии дергались, как оборванные струны. Пульсации сменялись провалами. Векторы мигали рваными трассами.

И тут ко мне пришло осознание, она теряет себя. И я вместе с ней, если не остановлюсь. Но как? Нет предохранителя. Нет выхода. Ученый не отвечает. Я застрял.

Страх вцепился ледяными пальцами в сердце. Что, если отсюда нет дороги обратно? Что, если это место, откуда не возвращаются? А та странная фигура не проводник, а сторож? Или узник, который сам в ловушке?

Я сделал шаг ближе, пытаясь не думать об этом. Такие мысли только дестабилизируют мое состояние. Протянул ментальный зонд ей на встречу. Луч мысли дрожал, но я вложил в него самое простое, что было - поддержку. Образ руки. Света. Прикосновения. Ощущение теплоты.

Я с тобой… — вложил я в посыл. Её форма вздрогнула. Проекция словно чуть собралась, но тут же снова вытянулась, закручиваясь спиралью и снова теряя очертания.

Вокруг нарастала дрожь. Вся сеть вибрировала. Квантовые каналы искрились, затухали, появлялись вновь, как сбившийся ритм сердца.

Я вдруг ощутил, что эта дрожь передается мне. Как если бы структура мира, где я сейчас находился, резонировала с её состоянием.

Из глубин её сущности протянулся тонкий бледный щуп, мерцающий, будто сотканный из рваных нитей света. Я сразу почувствовал, с каким большим трудом ей даётся этот жест. Каждое мгновение, что он приближался, её силуэт тускнел, словно уходила сама ткань её "я", вымываемая чем-то незримым для моих чувств.

Интуиция подсказывала, что нужно тянуться навстречу. Я запустил свой принимающий зонд, он был более плотный и собранный, управляемый. По какой-то причине мои ментальные каналы работали лучше. Может, из-за человеческой физиологии, а может, из-за того, что вся нагрузка была на ней.

Контакт состоялся. Две нити соприкоснулись и по этому хрупкому мосту прокатилась первая волна. Слабая, дрожащая, будто издалека.

— …вас… кто-то… предал… — её голос трещал, как надломленный кристалл. — Инициировали протокол… с твоей… стороны… — она задыхалась даже в мыслях. — сама… не смогу… помоги… пожалуйста… или нас… растворит…

И вместе с этим шли образы. Не просто картины, а полноценные ощущения. Я видел, как нас втягивает что-то чудовищное. Воронка, что сжимает пространство, разрывает кванты наших сознаний, превращая их в рассыпающиеся искры. Сеть продолжала натужно дрожать, узлы астральной топологии мигали рваным светом, словно в последнем сопротивлении.

Я чувствовал, как гравитация этой бездны тянет и её, и меня. Этот мир был прекрасен… и смертелен. Красота с оскалом. Гладь льда над трещиной.

“Лаврентий Павлович… да чтоб тебя…” Мимоходом мелькнула мысль. Я почти видел, как его бы придушил сейчас. Серьёзно… они отправили меня сюда без страховки? И что ещё за предательство?

Но сейчас не время. Она умирает. И я тоже, если ничего не сделаю.

Вложил в посыл простую мысль, остро и точно, экономя нам драгоценное время. — Что я должен сделать?

Ответ не пришёл сразу. Вместо слов пришли глифы. Странные, геометричные, скрученные в узлы знаки, пульсирующие разной частотой. Каждый дублировался, накладываясь на другие языки. Я не понимал ни одного, но мозг судорожно искал паттерны. Всё быстрее. Всё тревожнее.

И тогда, еле-еле, будто с последней ниточки сознания, она ответила. — …объединить… силы… объединить… — голос её был не голосом, а шёпотом, просачивающимся сквозь трещины. — …встройся… в мой… поток…

Вокруг пространство сжалось. Линии векторов скривились в спираль, данные завихрились. Я не знал, куда меня приведет это решение. Но других вариантов не маячило на горизонте. Выбора у меня не было.

Собрав все силы, которые у меня были на данный момент, направил себя по дуге гиперпотока, цепляясь за искаженные векторы её энергии. Мы двигались слишком быстро – траектории рвались, пространство сжималось, и каждый мой шаг требовал неимоверной концентрации.

Только после нескольких плотных оборотов вокруг её энергетической структуры, словно спутник вокруг рушащейся звезды, я смог зацепиться. Наши потоки соприкоснулись. И в этот миг мир обрушился на меня.

Тяжесть накрыла, как бетонная плита. Пресс, давящий со всех сторон. Если бы у меня было тело, то быть ему сейчас сломанным. Но даже здесь, в этой сети, я чувствовал, каждая мысль трещит, каждая нить дрожит.

Неужели она живёт под таким давлением всегда? Как она вообще выдерживала? И вдруг – голос. Надрывный. Уставший. Он прошёл прямо сквозь меня, словно эхо чужой боли.

— …не смогу… не сможем… — вибрировал он, дрожа, как оборванная струна. — …процесс запущен… вы обречены… мы обречены…

В её словах не было надежды. Только бездна обреченности и холод. От них стыло даже моё реальное тело, там, в капсуле. Казалось, что мороз проникает сквозь нейронные каналы.

— Мы не должны сдаваться! — мысленно крикнул я, стараясь вложить в импульс всю надежду, которая у меня была. — Мы можем справиться! Ты не одна, я здесь! Мы вместе!

Но мой голос тонул в её молчании. Её пульсации гасли. Узлы продолжали трескаться, как свежий лёд под ногами.

И я сам чувствовал, как не верю. Как эти слова не имею веса. Потому что я не знал что делать. Я не знал что происходит. Я был слепым в мире света. Глухим в море звуков. Я цеплялся за обломки, не понимая, где берег, а где глубина.

А где-то вдали гиперканалы стягивались в узлы, сплетаясь в сдавленные спирали. Красный свет медленно полз по линиям векторов, словно кровь, напитывающая сосуды мёртвого тела. Всё вокруг – давило. Сжималось. Сжигало. И каждый импульс пространства казался последним вздохом.

— …можем… спасти… нас… — прошелестел голос существа.Боль сквозила в каждом слоге. — …создам… контур… следуй за маяком… активируй… глифы… покажу… — её слова отдавались вибрацией в узлах, и я чувствовал, каждое слово даётся ей с невыносимой мукой. Энергопотоки вокруг искривлялись, рвались, мерцали на грани. Мир рассыпался.

Я вдохнул, или подумал что вдохнул. — Понял. Действуй. Я сделаю всё, что смогу. Покажи. — ответил я, хотя сам дрожал внутри. Другого выхода не было, как и времени для вопросов.

И тогда, прямо перед нами, из света и теней, начала формироваться печать. Огромная. Она росла узорами, словно гигантский глиф, сотканный из фракталов энергии. Каждая линия светилась смыслами, незнакомыми мне, но интуитивно ощущались важными.

Изнутри печати вспыхнул светлячок. Маяк. Он дрожал, его пульсации звали меня. Я сформировал мысленный зонд – сгусток намерения, и направил его за светлячком. Повторял её движения. Копировал вибрации. Шёл вслед за её резонансом.

Не понимая, что вообще делаю. Но и попыток разобраться прямо сейчас не предпринимал, промедление эквивалентно исчезновению. Так что разберусь позже, если получится выбраться.

Мы останавливались, когда она останавливалась. Мы закручивались, когда её маяк плёл танец. Мы дрожали, когда вибрация уводила нас всё глубже во тьму.

Она строила дорогу. Каркас. А я наполнял её энергией, дыханием, движением. И чем дальше мы шли, тем свет её маяка сильнее тускнел. Отклик от неё становился слабее. Я пытался поделиться силой. Но не знал как. Каждая моя попытка ни к чему не приводила.

— …не надо… — её голос едва был слышен. — …не старайся… не выйдет… — она затихла, но почти сразу сорвалась на надрыв. — …почти… закончили… когда… активируется… глиф… тянись… к выходу… откуда пришёл…

И замолкла. Вложив в завершение печати всё, что у неё оставалось. И вдруг… маячок запульсировал. Ровно. Чётко. Ярко.

Я понял – всё готово. Осталось только активировать.

Направив свой маяк прямо в центр печати. Мысленно приказал ей превратиться в односторонний туннель. Точкой выхода была моя капсула.

Всё рванулось в смазанном движении. Мы влетели в туннель. Пространство обжигало, а мир за спиной рушился.

А потом была только боль. Головная боль, острая как нож в череп. Гель в капсуле, который до этого приятно холодил. Сейчас же превратился в затвердевшую массу, внутри которой мое тело сдавливало тисками. Внутренности горели изнутри, словно кровь превратилась в расплавленный металл.

Я гулко выдохнул, что было сил. И трубка, которая до этого снабжала меня кислородом, соскочила. В рот попадала странная субстанция, заполняя его, и вызывая рвотные позывы. Одно было ясно точно, проблемы пока не закончились. Вдалеке где-то слышался звук стрельбы, а рядом с капсулой я услышал знакомый голос майора.

— Вытаскивайте его, живо, живо мать вашу! — проголосил он. Я улыбнулся у себя в уме, потому что сколько мы знакомы, ни разу не видел его таким эмоциональным.

Над головой раздавались какие-то звуки и хрипы. Знание, что меня скоро вытащат - давало мне силы держаться. Но в одно мгновенье, новая вспышка боли пронеслась сквозь моё тело, и сознание его стремительно покинуло.

***

— …Чёрт… какая отвратительная традиция… — пробормотал я, очнувшись на холодном полу. Комната встречала меня знакомой тишиной. Всё вроде как было на своих местах. Потрескавшиеся обои, старый книжный шкаф, стул, синяя софа, и запах влажной пыли вперемешку с нотками гари. Я медленно сел, облокотившись спиной о стену. Голова трещала как заведенная.

Тело сегодня чувствовалось как-то иначе, по-новому что ли. Контроль над мышцами возвращался неторопливо, неохотно. Казалось что я насильно отбираю контроль у них.

— Эй! ну-ка слушаться меня, быстро! Это ведь мои руки… — уже не совсем уверенно продолжил я, разминая пальцами мышцы ног.

— Алекс! Прекрати разговаривать со своими руками — раздался знакомый, чересчур бодрый голос Вейлы, прямо в голове. Звук вонзился иглой в череп. Я скривился, прижимая ладони к вискам.

— Да не ори ты, я тебя отлично слышу… — мысленно буркнул я, стараясь не застонать.

Вейла хихикнула где-то внутри. А я, прикрыв глаза, стал прокручивать то, что видел. Фрагменты. Обрывки. Лицо Маркова… нет, Артёма Артемовича. Кабинет. Лаборатория. Какая-то база. Обрывочные диалоги, цифры на экранах, холодный свет ламп.

Это… были воспоминания? Или вставленные образы? Или чья-то чужая память? Я открыл глаза, глядя на потемневший потолок.

— Моя ты радость… — пробормотал я вслух, — …а это ты была там? — спросил я у Вейлы, вбрасывая вопрос, словно камень в колодец.

— Алекс? Что ты имеешь в виду? — ответила она, отозвавшись привычной проекцией жёлтого смайлика у меня в голове. Только теперь смайлик закатывал глаза и теребил подбородок. Слишком невинно. Слишком нарочито.

— Ой, да не строй из себя незнайку. — хмыкнул я. — Ладно. Давай по порядку. — медленно поднялся, прислушиваясь к телу. Ноги слушались. Руки дрожали, но подчинялись. Голова… а пусть голова болит. К этому мы уже привычны. Значит жив.

Вспомнил про капсулу. Про то, как воткнул в себя этот чёртов кристалл с монстра. Про то, как в системе все рушилось и ломалось, затягивало нас в какое-то пространство. Марков… чёрт возьми, а где он? Точно помню, что он скомандовал кому-то меня вытаскивать, а дальше… а дальше не помню. Уверен, что выключился. Тогда почему когда я очнулся, я был один, а у меня в голове уже сидела Вейла.

Я послал ей образы. Которые возвращались ко мне с некоторой периодичностью. И ждал. Но она молчала. Просто… молчала. Как будто исчезла, растворилась, ушла в глубины разума, туда, где мои мысли уже не доставали.

Ну что ж. Значит помолчим.

Я откинулся на стену, прислушиваясь к себе. Голова гудела. Тело ныло. В висках пульсировало слабое эхо, будто следы только что закрывшегося водяного канала.

— Вот чего мне никто не сказал, так это то, что после вашей этой инициации зверски хочется жрать… — пробормотал я в пустоту, кидая крючок в тишину. Мало ли она клюнет.

Я вытянул руку к своим запасам. Банка кукурузы. Банка тушёнки. Желудок заворчал так громко, что я всерьёз представил, как монстры за окном замирают, прислушиваются и начинают бежать сюда, думая, что это был сигнал приглашение на ужин. Нет. Есть они будут явно не кукурузу.

Я открыл банку, и с жадностью зачерпнул ложку желтых зёрен. Жевал медленно, но с аппетитом, будто еда была якорем, удерживающим меня в реальности. Подтянул ногой бутылку воды, сделал несколько маленьких глотков. Жажда резала горло как наждачка.

В комнате было тихо. Слишком тихо. Обычная тишина всегда несла облегчение. Эта давила. Как глухой колокол, накрывший всё вокруг.

— Ну что… будешь меня игнорировать? — спросил я, отправив мысленный сигнал внутрь себя, но вот жевать не перестал.

И она вернулась. Резко. Слишком резко. Словно прорвала невидимую границу. — Я? Никогда! — её голос дрогнул, почти всхлипнул. В нём было что-то… хрупкое. Неспокойное. Как будто она сама боялась того, что собиралась сказать.

— Просто… я не знаю, как сказать. Как ты отреагируешь… — добавила она, медленно, словно слова давались с усилием. Меня кольнула лёгкая тревога. Не хотелось затягивать разговор. В окно пробивались первые лучи солнца. Мир снаружи просыпался. А я… я пока не знал, сколько пролежал без сознания. А планы у меня уже вырисовывались, если все то, что Вейла рассказывала об инициации правда. То дел у меня очень много.

— Вейла… давай без загадок. — я устало выдохнул, отставив банку. — Ты же знаешь, мы связаны. Что бы это ни было сейчас это никак не повлияет на тебя. Скажи прямо.

Она замолчала. Тишина растянулась. И вот тогда я услышал её. Голос стал тише, глубже. Полушепотом.

— В общем… да. — сказала она. — Там была я. И… не совсем я. Она словно отдалялась пока произносила эти слова. С каждым словом будто уходила дальше и дальше, как эхо, теряющееся в тоннеле.

— Ко мне вернулась… часть воспоминаний. После того как… на вашей планете… началось массовое восхождение… — тихо, почти беззвучно. И снова – тишина.

Я замер глядя в пол, и так не донес ко рту ложку с тушенкой. Массовое восхождение? Что, чёрт побери, она имела в виду?