Земля: Начало. Том II

Глава 14

Тусклый свет ламп под потолком едва пробивался сквозь пыльное марево. Воздух в старом техническом тоннеле метро был слегка влажным, стоячим, с привкусом ржавчины и прогорклого масла. Где-то вдалеке звякали инструменты, техники пытались оживить ещё один из старых генераторов. Их лязг перекликался с гулом системы вентиляции, словно дыхание умирающего зверя.

Майор Марков Артём Артемович стоял, сложив руки за спиной, и смотрел на группу учёных с видом спокойным, почти бесстрастным. Но лишь почти. В глубине тёмных глаз сидела усталость, которая уже въелась в его кости. Как нагар от бесконечных тревог и бессонных ночей. Он не позволял ей управлять собой, но она была с ним всегда.

— Ну? Выяснили, что это за многогранные кубы остаются после… этих? — голос Маркова прозвучал ровно, но в нём чувствовалась опасная нота, такая же, какая витает вокруг, когда шагаешь по тонкому льду.

Перед ним стоял десяток ученых. Посеревшие халаты, иссохшие лица, глаза с синяками. Те, кого удалось вытащить с объекта перед тем, как тот был полностью уничтожен. Один из них, пожилой, с сухими пальцами и трясущейся нижней губой, заговорил первым.

— Артём Артёмович… мы пока не можем дать однозначного ответа… — начал он осторожно. — Но, с вероятностью около семидесяти процентов, это, возможно, хранилище энергии. Стабилизированная структура. Возможно…

— Семьдесят? Возможно? — перебил его Марков, не повышая голоса, но сделал полшага вперёд. Тишина сгустилась.

Учёные сжались почти одновременно. Один сделал шаг назад. Другой неловко поправил очки. Даже свет стал казаться тусклее.

— Как мне понять ваше “с вероятностью”? Это “да” или “нет”? Или мы с вами работаем в режиме гадания? Может вам ещё карты выдать, а вы мне, как раз, расклад сделаете?

Марков говорил тихо. Почти ласково. Но от этой тишины по позвоночнику прокатилась волна льда. Это был голос уставшего человека. Не от работы, а от смерти. Слишком много трупов. Слишком мало времени. Ещё меньше ответов, и тех, кто их мог бы дать.

Пожилой снова заговорил, уже тише, сбивчивее.

— Мы… у нас очень ограниченный доступ к оборудованию. Большинство установок мы даже не смогли эвакуировать. Здесь… здесь, извините, но у нас просто не хватает ресурсов, не хватает рук, знаний. Мы делаем, что можем. Честно. Мы работаем на пределе.

Он замолчал, сжав папку с записями так, будто та могла его защитить. Остальные не вмешивались. Каждый чувствовал, что лишнее слово, и этот взгляд прожжёт их до костей.

Марков долго смотрел на старика. Потом отвёл глаза и тяжело выдохнул. Больше не на них, а куда-то в шершавую поверхность штукатурки.

— Ладно. — отрезал он. — Что по второму вопросу?

— Артём Артёмович… — первым заговорил седовласый учёный, потупив взгляд. — Тут тоже… увы, пока без точных выводов. Мы определили ряд закономерностей, но… они неустойчивы. Не повторяются от случая к случаю.

Марков чуть напряг челюсть. Ему порядком надоела неопределенность, из-за чего взгляд становился гораздо жёстче.

— Стоп. — отрезал он. — Не надо лить воду. Просто скажите по факту. Из-за чего люди превращаются в монстров? И может ли это повториться?

В голосе исчезла усталость. Остался только холодный, выверенный тон. Тот самый, от которого в груди сжимается что-то базовое – инстинкт самосохранения.

Учёные мельком посмотрели друг на друга. Один шумно выдохнул. Другой сжимал пальцы на планшете так, что его побелевшие костяшки было видно от самого входа. А отвечать, как и до того, вышел вперёд всё тот же пожилой — видимо, он тут был самым опытным. Или самым дипломатичным.

— Мы полагаем, что массовые мутации спровоцированы воздействием вещества из орбитальных контейнеров. — заговорил он, аккуратно подбирая слова. — Тех самых, что начали падать в первые часы события. Это не инфекция в привычном смысле. Это, скорее, эволюция.

— Проще. — бросил Марков.

Учёный кашлянул. Подозрительно вовремя.

— При определённых обстоятельствах… человек меняется. Внутри, на уровне ДНК и клеток. Словно поверх обычных связей, начинают нарастать новые, отличные от них. Увы, обратной дороги нет, по крайней мере нам она неизвестна.

— Повториться может?

— По нашим моделям – нет. — Учёный слегка осмелел, чувствуя, как градус диалога начал падать. — Основной “бум” пришелся на момент падения орбитальных объектов… Но сами твари остаются. И… у них, вероятно, есть механизмы самовоспроизводства. Мы пока не понимаем, как именно. Но исключать этого нельзя.

Он подал планшет.

— Здесь наши гипотезы. Часть требует экспериментальных подтверждений. Три контейнера, что ваши люди принесли на днях, сейчас в активной фазе исследования. Через пару дней у нас будет больше данных.

Марков глянул на планшет. Несколько слайдов. Таблицы. Диаграммы. И много слов, где чаще всего встречалось “возможно”, “предположительно” и “по модели номер семь”.

Он вернул планшет ученому, а где-то на задворках сознания мелькали мысли о том, чтобы вообще разбить его об пол.

В груди у него продолжало сжиматься что-то тяжёлое. Не злость – обида на реальность. На то, что вместо ответов одни догадки. А решения проблем нет, а те только и делают, что множатся да множатся…

— Хорошо. — сказал он наконец. — Через три дня хочу первичный отчет. Я попробую найти вам оборудование и людей. Дальше ваша задача.

Он развернулся не прощаясь, и быстро отправился в сторону выхода. Тяжёлые шаги отдалялись, растворяясь в гулком переходе. Один из учёных позволил себе выдохнуть только после того, как его силуэт скрылся за поворотом.

А Марков, уходя в сторону жилого блока, думал о том, что делать со всеми беженцами. Как же не вовремя его начальник впал в кому. Как не вовремя правительство начало трещать по швам. Он столько лет отдал службе, и теперь не даст всему просто так развалиться, тем более на его глазах.

Майор медленно вышел в центральный зал станции. Когда-то это была типичная московская подземка – высокая арка, колонны, мрамор, бронзовые светильники в виде венков. Теперь же это убежище. Станция стала скелетом прежней жизни: между колоннами натянули брезентовые перегородки, пол устлали деревянными щитами, чтобы скрыть ледяной гранит. Свет – тусклый, желтоватый, исходил от автономных фонарей. Их едва хватало ровно настолько, чтобы люди не натыкались друг на друга.

Метро жило. Глухо гудели рельсы в отдалении – кто-то перебрасывал груз на тележках. Скрипели койки. Недалеко кашлял ребёнок. Кто-то спорил в полголоса о пайках. Запахи били в нос – металл, влага, старая одежда, гарь от керосинок.

Жилые блоки занимали всю платформу и часть переходов. Остальная зона – распределительный узел и другие ответвления, о существовании которых знали единицы. Одну из таких, бывшую кладовую для кабелей, Марков переоборудовал под собственный штаб. Он знал о каждой дюйме станции.

Проблем было слишком много, а решений катастрофически мало. Воды не хватает. Очистные станции работают через одну. Перебои с электричеством, уставшая техника. Всё это влияло. Частично спасали самодельные фильтры, но бактерицидные таблетки скоро закончатся. Еды тоже впритык. Лишь благодаря складским остаткам, да нескольким вылазкам, ещё кое-как хватает выдавать пайки на три четверти нормы.

Снаряжение? Даже не смешно. По началу никто не экономил боеприпасы, амуницию, гранаты. Большая часть была сожжена в первых боях с монстрами, которые не торопились кончаться. Часть оставили во время эвакуации, чтобы взять на одного-двух людей больше. А сейчас ценен каждый нож, и каждая батарейка.

Марков зажмурился. Скулы уже сводило. Он не спал толком третьи сутки. Организм кричал и молил о помощи, чтобы он сел, лег, отключился. Но сознание упрямо продолжало стоять на ногах.

Если была хоть какая-то причина, почему всё это ещё держится, так это потому что он не позволил себе сдаться.

Он вспомнил про Гену, того самого лейтенанта с вечно бодрым голосом, и фанатичной исполнительностью. Только недавно поступил к ним, ещё форма не притёрлась, ещё не привык даже к жаргону. А потом… погиб, прикрывая их отход с лаборатории. Один из многих. Пал в темноте узких переходов. Без единого шанса на спасение. Просто… умер.

— Чёртовы пришельцы… — прошипел Марков сквозь зубы.

Он свернул к импровизированному бару. Низкая стойка из досок, десяток стульев, за которыми по вечерам собирались люди. Сам он не пил. Презирал алкоголь даже в мирное время. Но сейчас это было лучшее место, чтобы услышать то, чего ему не скажут напрямую. Слухи текли сюда, как в оседлый котёл. А ему нужна была правда. Любая. Даже грязная. Особенно грязная.

Но дойти до бара он не успел.

Из тени вынырнул помощник – крепкий мужчина лет сорока, с короткой армейской стрижкой, лицом, обожжённым солнцем и рваным шрамом на губе, будто кто-то пытался заставить его замолчать навсегда, но не смог этого сделать. Карие глаза, тусклые, не уставшие, а потухшие. В них уже не было юношеского блеска. Только опыт да память.

— Здравия желаю, Артём Артёмович! — отрапортовал он с хрипотцой.

Марков повернулся к нему медленно, без резких движений. Тело слушалось уже неохотно. Он посмотрел помощнику прямо в глаза, без злости, без усталости. Просто внимательно.

— Слушаю, Жень. — коротко бросил он.

Женя переминался с ноги на ногу, собираясь сказать нечто важное, но всё никак не решался. Марков уловил это мгновенно, ни одна мышца на его лице не дрогнула, но взгляд стал тяжелее.

— Докладывай. — сказал он чуть тише, а в голосе прозвучали стальные нотки.

— Группа из третьего разведвзвода вернулась. — начал помощник. — тридцать пять человек из сорока. Остальные… остались. Двое точно мертвы. Трое пропали. И капитана Грекова сильно ранили, не факт что скоро вернется в строй, если вообще вернется.

Марков молча кивнул. Потери были неотъемлемой частью любой операции. Но каждый погибший теперь был как вырванная из спины кость. Их нельзя заменить.

— Что принесли?

— Двести сорок выживших. Двое из них медики. Простые, гражданские, но вроде опытные. Работали в травмпункте, хирург и рентгенолог. Остальные непримечательные, женщины, дети, старики, да мужики со стройки. Но у большинства психика на грани. Их отправили в медицинский блок.

— Запасы?

— Полные три газели. Там консервы, крупы, санитарные принадлежности, включая таблетки для воды. — мужчина сплюнул под ноги, и слегка замялся. — Пяток энергетических элементов. С промплощадки. Их как раз мужики те тащили. Судя по маркировке те, что были в подземной части "ГидроРесурса". Возможно, ты об этом слышал.

Марков снова кивнул. Эти элементы могли питать целую секцию станции. Если пригодны, можно будет перераспределить питание, оживить часть фильтров и зарядные станции.

— По ситуации на поверхности?

— Всё хуже, Артём Артёмович. По словам бойцов, в нашем районе очень много этих тварей. Кто-то из беженцев сообщил, что весь восток города мертв. Плюс пошли слухи… Говорят, кто-то видел не только монстров. А… других людей, мародеров. На большие группы вроде как пока не нападали. Наши такое точно не сообщали, но кто знает…

Марков сжал зубы. Глаза его сузились. Он долго молчал. И когда Женя уже собирался спросить, всё ли в порядке, майор наконец заговорил.

— Сформируй отчёт по группе. Медиков опросить, проверить на лояльность – и сразу в работу. К сожалению, времени отдыхать у нас нет. Женщинам полный доступ к душевому отсеку и горячему питанию. Детей в первую очередь к психологу, если он у нас сам ещё не слетел с катушек. Или хотя бы к волонтёру с мозгами.

Женя кивнул.

— По энергетическим модулям. Два передайте нашим исследователям, а три в технический блок. Пусть тестируют. Если сработает, то сможем запустить очистку в западной секции. А вот по этим… — Марков слегка сместил подбородок. — Мародерам... Пусть разведка начнёт отмечать все подозрительные группы, нам желательно знать, кто именно и где этим промышляет. Придет время – зачистим.

— Есть. — ответил Женя чётко, как отработанный механизм.

Марков слегка шагнул в сторону, и уже на ходу бросил.

— Паника хуже голода. Её нам сейчас меньше всего нужно. Разгони все слухи. Или я сам разгоню, но тогда всем будет хуже. И уделите внимание переходам на следующие станции, у нас тут уже население под десять тысяч. Спим на головах. Хорошо хоть, что станция с пересадками…

— Понял, Артём Артёмович.

Майор кивнул, и не прощаясь, направился к переходу в командную зону. Где-то за его спиной зазвенел голос ребёнка, кто-то ругался тихо у самодельной буржуйки, и всё это сливалось в одну меланхоличную симфонию выживания.

***

По разрушенной улице двигалась цепь из десятка человек в разношёрстной форме, кто в городском пикселе, кто в выцветших серых куртках. Их шаги глухо отдавались в пустых оконных проёмах, где когда-то жили люди. Ветер шевелил обрывки афиш и пластиковые пакеты, застрявшие в обломках.

От одной из стен отделилась тень и быстрым шагом направилась к мужчине во втором ряду, который, не отрывая взгляда от старой бумажной карты, выводил линии и задумчиво жевал губу.

— Здравия желаю, товарищ командир! — бодро отрапортовал подошедший, который не встретил никакого сопротивления, пока шел.

— А, Коля… с докладом? — не отрываясь от карты, отозвался командир. Голос у него был негромкий, но хрипловатый, с лёгкой сединой в интонациях. Как и сама его фигура: сухощавая, чуть сутулая. На голове была выцветшая серая панама, поношенная, местами вытертая до белесого цвета. На плече висел автомат, одна из самых последних модификация с нештатными обвесами: прицел, лазерник, пара обмоток на цевье. Нога, похоже, беспокоила: при каждом шаге он едва заметно прихрамывал, и морщился так, как если бы каждый шаг отдавал в поясницу эхом прожитых лет.

— Так точно, командир. — Коля пожал протянутую руку, ладонь у него была загрубевшая, в шрамах. — Ещё раз привет, Саныч. Мародёров мы нашли.

Командир наконец оторвался от карты. Взгляд у него был сонный, но цепкий. На первый взгляд, собеседнику могло показаться, как тот сквозь пелену дней видел нечто, чего другим давно не дано. На лице всё так же отражалась хмурая сосредоточенность, каждая новость давно перестала быть неожиданностью, но ещё не стала рутиной.

— И что там?

— Засели в здании через квартал. Плотно. Есть дозоры, патрули. — Коля почесал затылок. — Видно, кто-то у них с военным опытом. Действуют с умом. Заслон на входе, контроль по углам, вроде пара снайперов на крыше.

Саныч чуть наклонил голову и повел взглядом по линии горизонта. Разрушенные и целые здания соседствовали друг с другом. Когда-то он читал о похожих в книжках, и в голове всплывали сравнения с бастионами.

На обломках балконов колыхались пластиковые ленты, ветер загонял внутрь подъездов пыль и клочья содранных афиш. Где-то вдалеке жалобно скрипела расшатанная вывеска аптеки, а за поворотом глухо ухнул сорвавшийся с крыши кусок шиферной обшивки.

— По численности?

— Примерно сорок или сорок пять человек. Из них вооружённых не больше половины. У остальных что-то самодельное: арматура, ножи, охотничьи обрезы.

Командир кивнул. Его левая рука легла на край карты, правая сделала короткий жест в сторону ближайшего дома. Цепь разведки сразу начала разворачиваться, двое пошли устанавливать наблюдение, остальные занялись привалом – раскладывали плитку, готовили воду, а кто-то сразу завалился отдыхать.

— Это уже ближе к серьезному. — Саныч склонился над картой. Его пальцы двинулись по ветхой бумаге, обозначая символами позиции. — Покажи, где именно они засели. И что у нас с флангами?

Коля присел рядом, водя пальцем по обведенным зданиям.

— Вот здесь их основная точка. Небольшой торговый центр, строили ещё в девяностых. Один вход завален, второй укреплён. Крыша целая, там и видели снайперов. А вот здесь – здание с частично обваленным фасадом. Отличная позиция, чтобы прикрывать их зад.

Саныч задумался прищурившись. В глазах мелькнула тень чего-то давно забытого. Может, воспоминание. Может, сожаление. А может и что-то другое, кто знал что плещется внутри него?

— Плохо что так грамотно встали. — произнёс он. — Но значит, и ценности у них есть. Просто так бы не держались.

Мир вокруг них жил своей новой, изломанной жизнью. Периодически доносились далёкие звуки: хруст битого стекла, скрежет застрявших створок, иногда отголоски чужих криков, непонятно чьих. Возможно где-то пировали монстры, или город сам что-то стонал в своих руинах.

Саныч выпрямился, убрал карту, и застегнул клапан на подсумке. В его движениях была та самая решимость, которую невозможно тренировать, она приходит только после понесенных потерь.

— Пока всем отдых, кроме часовых. Будем атаковать ночью. — скомандовав своей группе, он повернулся к Николаю. — Коль, твое отделение следит за ними, постарайся тоже, чтобы успели немного отдохнуть. Помощь может понадобиться.

Парень кивнул, коротко отдал честь, и уже собирался уходить, как его снова окликнул Саныч. — Слушай, а что по монстрам в этом районе?

— Большую часть зачистили в самом начале, остальные, видимо, мигрировали с этого района. Мы по крайней мере не встречали группы, только единичные цели. — Коля остановился, и словно вспомнив что-то, приподнял брови вверх. — А, ещё те, которые заперты остались в домах и ближайших квартирах. Парочку видели в окнах, но они никак не реагировали на нас.

— Добро, хороший знак. Выдвигаемся через пять часов. Свободен. — закончил диалог Саныч, и сам облокотился на стену, погружаясь в сладкую дремоту.