Замок обмана

Глава 11 Тяга к сладкому

Я проснулась от запаха корицы, шоколада – и ещё от того, что по моей ноге пробежало что-то маленькое меховое.

– Грызуны! – заорала я, в панике сбрасывая с себя одеяло. – А, это ты! – Мой никчёмный волшебный питомец возмущённо запищал. – Как ты здесь оказался? – Очередная порция писка. – Ладно, зря стараешься. Я всё равно тебя не понимаю, – поморщилась я, потирая ухо.

Апельсинка вспрыгнула на мою кровать и оживлённо закрякала. А потом взяла и цапнула меня клювом за большой палец ноги.

– Апельсинка! – строго прикрикнула на неё Максин. – То есть как это – ты выкрала питомца Джилли из живого уголка?! –Апельсинка забила крыльями. – Что это значит – Джилли не навещала своего мышонка целую неделю?!

Все трое – Апельсинка, Максин и мышь – дружно уставились на меня.

– Как это ты умудряешься понимать, о чём говорит твоя утка? – ворчливо осведомилась я.

– Просто я её слушаю, – засопела Максин. – Апельсинка сказала, что ей самой пришлось кормить твоего мышонка, потому что ты совсем его забросила. Тебе ведь полагается навещать его каждый день! – Мышонок подбежал к Максин, вскарабкался на её руку и требовательно пискнул. Моя подруга угостила его завалявшейся в спальне хлебной корочкой.

– Я была занята, ясно? Рапунцель потребовала, чтобы я поговорила с Анной, а я даже подойти к ней не смогла. Она всё время то на занятиях, то с ним, и никто так и не признался мне, где находится его личная кухня. Я даже пробовала напроситься на приём у Штильцхена, чтобы подольститься к нему и получить доступ в его кулинарный клуб, но он и видеть меня не хочет. Так что я самым жалким образом провалилась. Вот так-то.

– Всё равно это не значит, что ты можешь забыть о... Кстати, как зовут твоего мышонка?

– Какой дурак станет давать имена мышам? – отмахнулась я, но тут зверёк заверещал так пронзительно, что даже сердобольная Максин поморщилась и спустила его на пол. Мы проследили, как мышонок побежал в угол комнаты и выволок оттуда яркий лоскуток оранжевого шёлка, который я мигом узнала и насторожилась. – Это же часть заколки-бабочки, которую смастерила Анна, – с удивлением сказала я. – Эй, как она у тебя оказалась?

– Может, твой питомец тоже следил за Анной? – радостно предположила Максин.

Если так, то этот комочек меха гораздо сообразительнее, чем я думала. Я позволила зверьку взобраться мне на ладонь:

– Что ж, такой поступок действительно даёт право на имя. – Я задумалась. Помнится, у Анны был когда-то воображаемый дружок – принц по имени Уилсон. – Как насчёт Уилсона? – спросила я. Мышонок пошевелил длинным тонким хвостиком, но пищать не стал. Видимо, возражений у него не было. – Ладно, значит, будешь Уилсон.

– «Спасибо, Уилсон!» – шёпотом подсказала мне Максин. – «За то, что раздобыл заколку Анны».

– Ты что, правда хочешь, чтобы я... – Я заткнулась и вздохнула: – Спасибо, Уилсон.

Он коротко пискнул, а потом прогрыз в оранжевом крылышке маленькую дырочку, после чего на наших с Максин удивлённых глазах сунул в эту дырочку острый носик и извлёк наружу что-то маленькое и белое. Мы наклонились поближе, чтобы рассмотреть находку.

– Это что, камешек? – спросила Максин.

– Больше похоже на бобовое зерно или что-то в этом роде. Но зачем оно нужно внутри заколки?

Зеркало в нашей комнате вдруг налилось голубым сиянием. Я быстро сунула Уилсона себе за спину.

– Доброе утро, Сказочная исправительная школа! – раздался голос Мири. – Просьба ко всем ученикам скорее доесть утренние кексы и явиться на бывшую гоночную площадку для ковров-самолётов, где теперь организована Кухня Штильцхена. Королевские особы присоединятся к нам в ближайший час. Всем вам необходимо надеть новую униформу СИШ, которую вы найдёте в шкафах у себя в спальных.

Максин распахнула дверцы нашего общего гардероба. Действительно, там на золотых вешалках висели два усыпанных блёстками форменных платья из парчи и тюля, а вдобавок к ним – блестящие золотые чулки и золотые свитера, а внизу на полке ожидали две пары золотых туфель. Я потянулась к уже привычной голубой форме, но та на моих глазах растаяла в воздухе.

– Нет! – завопила я, выхватывая из шкафа мои любимые высокие ботинки, пока они тоже не испарились. Угрюмо натянув новый свитер, я посадила Уилсона в кармашек – до окончания конкурса придётся потаскать его с собой.

– И последнее: ученики, которым позволено пообщаться с репортёрами новостных свитков «Долго и счастливо», ваши подготовленные и утверждённые директором заявления вы сможете найти на своих волшебных грифельных мини-досках. Мистер Штильцхен напоминает, что остальным ученикам не следует вступать в разговоры с репортёрами или королевскими особами без его прямого разрешения. Тех, кто попытается сообщить посторонним хоть какие-либо подробности школьной жизни без его разрешения, ожидает суровое наказание. Просьба отнестись к этому предупреждению с полной серьёзностью. – Мири прочистило горло. – Желаю хорошо провести день!

Мы с Максин многозначительно переглянулись. Итак, Штильцхен явно что-то скрывает. Только вот что?

Нас предупреждение Штильцхена здорово встревожило, но все остальные ученики, похоже, ожидали кулинарного конкурса с искренней радостью. Когда мы добрели до Кухни Штильцхена, оказалось, что попасть туда не так-то просто – длиннющая очередь вилась по всему коридору. Ученикам то и дело приходилось отпрыгивать или отлетать в сторону, когда коридор делал попытки исчезнуть и открыться в другом месте.

К нам побежал возбуждённый Олли:

– Мне тут сказали, что Штильцхен раздаёт каждому по три пакета карамельных волшебных палочек и жевательных джиннов! – В широких парадных панталонах с золотыми подтяжками и сияющем зелёном галстуке-бабочке выглядел он довольно смешно. – Пойдём возьмём свою долю!

Проплывающая мимо нас Харлоу в сопровождении Джослин и Кайлы нарочито откашлялась. Сегодня поверх тёмно-серого, расшитого бисером платья, которое весило, наверное, больше, чем она сама, на ней был блестящий чёрный фартук.

– Мистер Фанклхауз, употреблять здешние сладости, как и другую пищу, вам категорически не рекомендуется.

Олли приуныл.

– Как же вы позволяете остальным детям их есть? – встревожилась Максин.

Харлоу пожала плечами:

– А кого тут беречь? Ни ума, ни красоты... – Мы воззрились на неё, и она закатила глаза. – Ради всего фейского, не нужно так волноваться. Вольфингтон уже возится с зельями, которые смогут устранить все вредоносные воздействия этих конфет. – Она двинулась дальше, напоследок скользнув взглядом по нам с Максин и обронив: – Какая же мерзость эта новая униформа!

Когда наконец подошла наша очередь и мы переступили порог помещения, предназначенного для проведения конкурса, у меня чуть глаза на лоб не полезли. Выглядело это примерно как взрыв на конфетной фабрике: на стенах – обои с узором из ирисок, на потолке – леденцовые люстры, на полу вместо каменных плит – лакричное покрытие. В центре тянулся ряд длинных столов, заставленных мисками для теста, волшебными миксерами, ложками, венчиками и прочей кухонной утварью. Вдоль задней стены выстроились печи-духовки, над которыми красовался огромный карамельный секундомер.

– Угощение от директора, – подала мне пакет Гретель, не переставая жевать с усердием коровы.

Я сделала шаг назад:

– Нет, спасибо. Конфетки – это для маленьких.

Дети, стоящие в очереди позади меня, не стали ждать – выхватив пакеты с подарками, они со всех ног ринулись к гигантским автоматам с жевательными мармеладками, полосатыми леденцами с начинкой и жвачками «Сладкие русалки», которые я последний раз пробовала в далёком детстве.

Гретель выдула прямо мне в лицо огромный пузырь:

– Директор сказал, что сласти положены всем, так что... Знаешь, лучше возьми. – Она сунула пакет мне под нос.

Я решительно сложила руки на груди:

– Не нужны мне его отравленные конфеты.

– Генз! – заорала Гретель, повернувшись в сторону, и я заметила у неё в кармане какой-то кулёк – кажется, с семенами. Интересно, а это ещё зачем? – Тут вредная сестричка считает, что она слишком хороша для угощения нашего директора!

Гензель направился к нам с такой же неприятной улыбочкой, как у его сестры.

– Конфеты очень неполезны, – назидательно сообщила я. – Мама всегда запрещала нам есть много сладкого. – Я подступила поближе к Гретель, надеясь умыкнуть кулёк из её кармана. – Гляди-ка, у тебя тут шоколадное пятно. – При виде моей протянутой руки она попятилась.

– Сладкого вы не ели потому, что оно вам было не по карману, – с издёвкой хмыкнул Гензель. – Зато теперь, при новом директоре, твоя сестра лопает их сколько хочет.

– И это многое объясняет, – негромко побурчал Олли.

Гензель встал рядом, нависая над Олли, который не доходил ему даже до плеча:

– Какие-то проблемы, пират?

– О, ты назвал меня пиратом! – обрадовался Олли. – Спасибо, это так приятно!

– А ну бери конфеты! – пихнул его Гензель. – Сейчас же!

– А может, мы не хотим, чтобы нам промыли мозги и затащили в эту вашу Штильцхен-команду! – влезла Кайла.

Гензель закатил глаза:

– Ха. Уж тебе, фейка, этот никак не грозит. Скорее тебя вышвырнут из школы и превратят в дерево, как и остальную твою семейку.

Кайла бросилась на него, замахнувшись кулачками, но Джекс успел оттащить её. И откуда, интересно, Гензель знает о семье Кайлы? Что ещё рассказал ему Штильцхен?

– Ничего, я заставлю их взять всё, что положено, – пообещала подбежавшая к нам Хэйли. – А вам, ребята, лучше пойти разобраться с той заварушкой у стола с великанскими мармеладками.

Хэйли указала на встрёпанную Анну, которая уже с трудом сдерживала натиск школьников, осаждавших порученную её заботам машину по производству мармеладок, которую, похоже, заклинило. Разгорячившись, сладкоежки перешли от обычных тумаков к магическим, и воздух вокруг уже дрожал от запрещённых заклинаний. Я инстинктивно хотела броситься на помощь сестрёнке, но по её взгляду поняла: это последнее, что её сейчас обрадует. И я осталась стоять на месте, а Гензель и Гретель отправились усмирять бунт.

Хэйли протянула нам пакеты со сладостями:

– Вы что, ещё не поняли, как нужно действовать с этими «РШ»? Притворяйтесь, будто подчиняетесь им. Спокойно берите что дают, а когда никто не смотрит, выбросите или спрячьте куда-нибудь. – Она показала свой карман, набитый конфетами.

– А ты откуда такая умная? – раздражённо осведомилась Джослин.

– Я вместе с вами хожу на занятия по уходу за волшебными животными, – сообщила Хэйли. – Кстати, твоя кошка слопала завтрак моего единорога.

Протрубили фанфары, и все до единого повернулись к дверям. Я вытаращила глаза при виде мистера Штильцхена, который въехал в зал верхом на лошади. Он швырял в толпу пригоршни конфет, а дети восторженно орали и визжали, словно он был по меньшей мере вокалистом «Большегномов». Он и одет был как рок-звезда: в сверкающий золотой костюм с искрящимися инициалами «РШ» во всю спину. Бегло скользнув по нам взглядом, он повернулся к преподавательскому составу, сгрудившемуся на другой стороне зала. Лицо мадам Клео сияло улыбкой из большого серебряного зеркала в немытых руках Чёрной Бороды.

– Доброе утро! – С помощью своей команды Штильцхен спешился и быстро взобрался на высокое кресло, похожее на трон. – Я так счастлив, что эта школа полюбила меня! – Он не сводил глаз с репортёрши свитков «Долго и Счастливо». Она уже вовсю строчила что-то на листе пергамента, а рядом с ней по другому листу не менее живо бегало волшебное самопишущее перо. – Кто из вас рад сегодняшнему кулинарному конкурсу? – громко вопросил директор, и дети завопили в ответ. – Не сомневаюсь, что профессор Флора счастлива побыть сегодня нашим судьёй. Хотя работа судьи, конечно, непростая. Вот я бы не хотел, чтобы мне пришлось выбирать, кого объявить победителем – собственного начальника или правительниц королевства. – Он захохотал, но по лицу Флоры было трудно судить, о чём она думает.

– Господин директор, – прогремел в зале усиленный голос Мири, – они уже здесь.

Штильцхен лениво откинулся на спинку кресла:

– Дети, прошу вас, сядьте на свои места и покажите нашим почётным гостьям, как образцово вы научились вести себя под моим руководством. – Мои одноклассники чуть ли не бегом бросились рассаживаться по коврикам на полу, все под бдительным присмотром членов Штильцхен-команды. Даже русалки застыли в своих аквариумах, не смея лишний раз плеснуть хвостом. – Превосходно! Теперь им будет на что посмотреть.

Фанфары протрубили снова, королевские гвардейцы в парадных мундирах распахнули двери, и в зал вошли Рапунцель, Элла и Белоснежка. Каждая из них блистала красотой, на каждой поверх нарядного платья красовался кремово-белый передник с вышитым на нём девизом «Принцессы рулят». Все трое обошли зал, пожимая множество рук, и наконец сошлись перед лицом Штильцхена. Он встал со своего трона и тоже пожал им руки. Сегодня он выглядел повыше, чем обычно, и я заподозрила, что он заколдовал собственные башмаки, чтобы прибавить себе росточку.

– Спасибо, что пришли, – сказал он. – Как жаль, что сегодня я не вижу среди вас принцессы Розы.

– Боюсь, она ещё не совсем поправилась, – холодно ответила Элла и подошла к Флоре. – Рада вас видеть, госпожа мачеха. Я очень о вас беспокоилась. Не в ваших правилах передавать кому-то управление СИШ, не посоветовавшись перед этим со мной.

– Ну-ну, Флора ведь взрослый человек и способна сама принимать решения, – вмешался Румпельштильцхен, пока Флора молча смотрела себе под ноги, и тут же поспешил сменить тему: – Итак, приступим к нашему конкурсу! Принцессы, что вы собираетесь испечь для нас сегодня?

– Мы с Рапунцель приготовим черничный десерт, – сообщила принцесса Элла.

– А я испеку яблочный пирог, – с усмешкой сказала Белоснежка, искоса глянув на Харлоу. – Надеюсь, Злая Королева не пожалеет для меня яблочка?

Харлоу это, кажется, позабавило:

– Можете на меня рассчитывать, принцесса.

– А я испеку ревеневые пирожные с малиной и ежевикой, – объявил мистер Штильцхен, мигом включив миксер и махнув палочкой в сторону большого циферблата на дальней стене. – Итак, наш конкурс начинается!

Ученики вокруг меня подняли невероятный гвалт. Лично я подозревала, что их бешеный энтузиазм подогревало невероятное количество съеденного сахара и неведомые магические ингредиенты, которые добавлял в свои лакомства Штильцхен. Я бросила взгляд на Анну и прочих «РШ», которые о чём-то переговаривались в дальнем конце зала. Гретель и ещё несколько приближённых директора держали в руках кульки с семенами. Гензель негромко свистнул, и Штильцхен, оторвавшись от стряпни, повернулся к ним и коротко кивнул. Несколько ребят из Штильцхен-команды направились к выходу.

– Может, пойти за ними? – шёпотом спросил Джекс, пихнув меня локтем.

– У нас будут неприятности, – отозвалась я, тут же подумав: а как поступит Анна, если засечёт меня?

– Разве раньше тебя это когда-нибудь останавливало? – отреагировала Джослин, тоже шёпотом.

Я заколебалась:

– Знаю, но Анна не хочет, чтобы я доставляла ей хлопот.

– И что? – вмешалась Кайла. – Тебе ведь хватило решимости вывести меня на чистую воду, когда я увязла по уши. Да, Анна сейчас в беде. Но и все остальные тоже, и если мы ничего не сделаем, они так и будут жить вечно в своём карамельном мирке под девизом «Штильцхен – моя любовь».

– Но ведь мы понятия не имеем, что он задумал и как его можно остановить, – я беспомощно развела руками. И тут из моего кармана высунулась мордочка Уилсона с белым бобом в зубах. Он бросил его, а Джекс подхватил.

– Это то, о чём я думаю? – изумлённо сказал он. – Где это вы раздобыли волшебный боб?

– Волшебный боб? – хором повторили мы – наверное, слишком громко, потому что соседи сердито на нас зашикали.

– Он был спрятан внутри заколки Анны, – объяснила Максин. – Его нашёл мышонок Джилли.

– Они же под запретом, – заметно нервничая, сказал Джекс. – Если хоть один из них посадить и дать ему полностью вырасти, Чароландию наводнят великаны. Они растопчут всю страну и не оставят ничего живого! Зачем Анне этот боб и где она его взяла?!

Моё сердце тревожно забилось. Может, Анна и не обрадуется моему вмешательству, но если она затеяла опасную игру с волшебными бобами, это грозит большой бедой всей нашей семье, да и всему королевству. Нет уж, этого Штильцхену спускать нельзя. Нужно срочно выяснить, что тут происходит.

– Нам надо обыскать его кабинет.

Олли одобрительно похлопал меня по спине:

– Рад видеть, что ты приходишь в себя, воришка. Теперь такой вопрос: как бы нам выбраться отсюда так, чтобы никто не заметил?

– Нужен отвлекающий манёвр, – сказала Хэйли, и до меня внезапно дошло, что она слышала весь разговор от начала до конца. – Разрешите мне помочь вам разобраться с ним, а?

Я некоторое время смотрела на неё, пытаясь оценить, как сильно мы рискуем.

– Пожалуйста, – негромко попросила она.

Я мысленно вернулась к тому уроку по уходу за волшебными животными, на котором она рассказывала, как сильно скучает по своей семье. Настоящий герой никогда не действует в одиночку, напомнила я себе.

– Ладно, – кивнула я, и она широко ухмыльнулась. – И какой у тебя план?

– У меня уже есть один наготове, – сказала вдруг Кайла, и за её спиной мигом возникли крылышки. – А вы идите, не теряйте времени. – Она промчалась через весь зал и ткнула пальцем в Штильцхена. – Он лжёт! Он похитил мою семью и даже не сказал мне, за что! И здесь мы тоже все его пленники! Вся школа – одна большая тюрьма!

– Отличный отвлекающий манёвр, – одобрил Джекс. – Так, все медленно отходим к дверям.

Штильцхен пришёл в ярость:

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, девочка. Похоже, бедное дитя переело сладкого. Вы же видите те автоматы с конфетами, которые я установил по всему залу? Все ученики ценят мои старания!

Его поддержали громогласными криками одобрения.

Белоснежка решительно отложила миксер:

– Очень на это надеюсь. Потому что если вдруг эта девочка говорит правду, объяснений вам не миновать. Или вы позволяете себе игнорировать некоторых учеников?

Репортерша из свитков уже спешила к ним, стараясь не пропустить ни слова, а пергамент с самопишущим пером парил рядом с ней.

Флора направилась к Кайле, но Штильцхен грубо оттолкнул её:

– Разумеется, нет! Смотрите, как хорошо я их кормлю! Ни один ученик ни в чём не знает отказа. Кто-нибудь, пожалуйста, проводите это бедное дитя в лазарет. Вы же видите, бедняжка нездорова.

– Я отлично себя чувствую! – отрезала Кайла, к которой уже направились двое рослых ребят со значками «РШ». – И я хочу наконец получить ответы! Где моя мать? Почему ты отказываешься вернуть моих сестёр? Какую сделку ты заключил с ними? Он превратил моих родных в деревья, – продолжала Кайла громко, обращаясь уже к принцессам. – И мне даже не известно почему! Я хочу знать, что произошло с моей семьёй и как я могу вернуть её обратно. – Она горько разрыдалась, и моё сердце сжалось от боли.

Конечно, Кайла старалась всеми силами обезопасить наш побег, но её горе было неподдельным. Я замешкалась, не желая бросать её одну, но Джекс схватил меня за руку и решительно потащил к выходу. Уже оказавшись за дверями, я ясно услышала Штильцхена.

– Взять её! – резко приказал он. – Прошу прощения у всех присутствующих, за то, что нас так грубо прервали. Эта девочка определённо слишком больна, чтобы продолжать обучение в СИШ. Мы немедленно переведём её в более подходящее место, где она сможет поправить своё здоровье.