Закон шагов. Книга первая

Глава 8 По тонкому краю

К неудовольствию Лина, до Валкана они дотащились только через час после рассвета. Широкие улицы уже заполнились спешащими туда-сюда горожанами. Прохожие таращились на телегу и ее пассажиров, но Лин почти не замечал любопытных взглядов: глаза слипались от усталости, а еще предстояло ехать обратно…

Но на площадке перед канцелярией общественного порядка стояло оцепление хьор-гвардии. И лица были сплошь незнакомые.

«Вот те на!» — Сонливость пропала, будто бы и не было. Лин пригляделся к надписям на шевронах. Отряд был непростой: хоть и свой, приписанный к престольному святилищу округа Нодаб, но переподчиненный гражданским властям; то есть — лично леди Анне.

Да что они здесь забыли, и так не вовремя, с досадой подумал Лин. Вряд ли их интересовало убийство Фарги Орто и побег двух сирот из тюрьму: даже если в Нодабе уже знали об инциденте, все равно не стали бы отправлять такой большой отряд. Причина наверняка была в другом.

«Но если кого-то заинтересуют травмы надсмотрщика — мы влипли, — поморщился Лин. — И что делать?..»

Выдать жреца — значило выдать и беглецов. Предстояло с тяжелым мешком пройтись по тонкому краю…

Тем временем, привлеченный хрипами Жинга, к телеге подошел рыжеволосый мужчина в сержантских нашивках:

— Господин магистр, что-то срочное?

— Этим негодяям, — Лин указал на Бивара и Жинга, — нужен стражник, а тому, который ноет, еще и лекарь: лицо я подлатал, но с рукой все гораздо хуже. Формы им больше не носить: истязания, лжесвидетельство, сопротивление при аресте… Вот обстоятельства дела. — Он протянул сержанту подписанный старостой из Фоу протокол, но тот упреждающе выставил ладонь:

— Пройдите в кабинет пристава. Там наш командор — он решит, что делать.

Да чтоб твоего командора тени забрали, подумал Лин, но вслух, конечно, учтиво поблагодарил гвардейца и пошел в канцелярию.

В кабинете пристава непривычно резко пахло дорогой: потом, дымом, отсыревшей одеждой. «Гости» явились и прогнали хозяев совсем недавно.

Совершенно седой хьор-капитан с повязкой на глазу перебирал бумаги в распахнутом настежь потайном стенном шкафу, о существовании которого Лин до этого момента даже не догадывался, хотя считал себя человеком наблюдательным.

— Сюда нельзя, приходите позже! — Капитан, вывернув шею, сердито посмотрел на Лина.

— Отставить, Дер, — сказали из глубины кабинета. — Раз Заон его пропустил, значит, дело не терпит. Господин магистр, что у вас стряслось?

Лин обернулся на голос.

Человек, сидевший за столом пристава, встал, и Лин внезапно почувствовал себя маленьким и беспомощным, как в детстве. Хьор-командор, смуглый и худощавый, возвышался над ним на голову. Зачесанные назад короткие волосы были черны, как уголь, но в бакенбардах серебрилась редкая седина. Прежде Лин уже встречал его в резиденции, но мельком и давно — и помнил только, что командор, несмотря на долю Ирдакийской крови в жилах, коренной валканец и плохо ладит с Далтом. А еще когда-то он — тогда еще не командор — приезжал вместе со Лжецом и другими жрецами…

Но на руку было его появление здесь, или совсем некстати? Собачника не было рядом, чтобы спросить.

— У меня дело к приставу Бербу, — сказал Лин.

— Он арестован за взяточниство и растраты, и вряд ли когда-нибудь сюда вернется, — сказал командор. — Пока я за него. Чем могу помочь, господин?..

— Магистр Лин Валб, Валканская резиденция, — Лин поклонился.

Командор смотрел с доброжелательным интересом, но от его взгляда все равно делалось не по себе.

Да просто ты трус, магистр, подумал Лин. И у тебя разыгралась с недосыпа фантазия.

— Вот. — Лин выложил на стол составленный старостой судейский протокол.

Свои документы он решил, пока гвардейцы их не требует, не показывать. Старик Далт выписал ему отпускное свидетельство, но опыт говорил: лишние бумаги — лишний повод для вопросов.

— Хьор-командор Иргис Саен. Цепной пес лордов Нодаб. — Командор едва заметно улыбнулся, сел обратно за стол и придвинул к себе листы.

Скверно, подумал Лин, очень скверно. Тех, кто имел привычку шутить на свой счет, стоило опасаться вдвойне. Ему доводилось кое-что слышать о командоре Саене и от Бонара: капитан командора не любил, уважал и побаивался. Ну а кто-кто — Бонар трусом, при всех своих недостатках, не был.

Лин напряженно следил, как взгляд командора скользит по строчкам. В других обстоятельствах он даже был бы рад видеть в приставском кресле кого-нибудь вместо взяточника и пьяницы, который обычно там сидел. Но не сейчас, когда возможность утолить любопытство парой монет пришлась бы очень кстати.

— Где задержанные? — спросил командор, отложив лист в сторону.

— Перед входом, под присмотром ваших людей, господин командор.

— Я хотел бы на них взглянуть. — Командор встал из-за стола. — Пока продолжай без меня, Дер, — на ходу сказал он одноглазому капитану.

Лин едва поспевал за командором, невольно проникаясь к тому уважением. Он привык, что высокие люди сутулятся, выглядят нелепо и как бойцы малого стоят. Но Иргис Саен держался прямо, как из стали отлитый, а двигался с грацией и ловкостью первоклассной гончей собаки. И правда, пес, только не цепной — охотничий… Черно-зеленая гвардейская форма ему очень шла, в отличие от Бонара, на котором мундир висел мешком.

Гвардейцы в оцеплении, увидев командора, вытянулись по струнке.

— Заон! — Командор жестом велел сержанту следовать за собой и подошел к телеге. Невозмутимо оглядел каторжника и обоих надсмотрщиков, чуть задержав взгляд на повязках Жинга. И принялся зачитывать протокол:

— «Применял к поднадзорным ненужное насилие… Беспричинно требовал лишения речи….В сговоре с младшим надсмотрщиком… Пытались скрыть нарушения, используя служебное положение…» — это все правда? — Взгляд командора уперся в одутловатое лицо Бивера.

— Да, господин командор, — Бивер уставился на свои сапоги. — Я признаю свою вину и подтверждаю вину господина старшего надсмотрщика.

Может, Жинг и хотел возразить, но ему мешала сломанная челюсть.

— Тебе нечего добавить, государственный бродяга Гарра? Я исполняю обязанности пристава: можешь говорить свободно.

Клейменый покачал головой. Командор повернулся к Лину:

— Что с ним случилось? — Он указал на Жинга.

— Он не хотел ехать добровольно и стал сопротивляться. Кузнец и жители Фоу помогли мне скрутить его… Но его травмы — моя вина, — выдавил из себя Лин.

— Вы уверены, что все сделали правильно и по закону, господин магистр? — Командор, недобро щурясь, посмотрел на него.

Твою мать, подумал Лин, твою же мать, гвардейский пес, ну почему ты не заявился сюда хотя бы на день позже?! Что же тебе нужно?

— Нет, господин командор, — вслух сказал Лин. — Но старший надсмотрщик — сильный мужчина и опытный драчун. Мы сделали то, что нужно было сделать так, как сумели. Я готов понести ответственность.

Командор покачал головой:

— Не очень-то он похож на великого воина, как и вы — на кулачного бойца; и в Фоу дураков мало лезть в чужую драку. Однако если дорожники сами восстановили справедливость, то почему не отметелили обоих?

— Бивар вел себя разумно, — сказал Лин почти чистую правду.

— Что ж: в его интересах вести себя так и дальше. — Командор обернулся к сержанту. — Заон! Ты знаешь нормативные процедуры в этом случае?

Прошло несколько очень неприятных мгновений, прежде чем Лин понял, что командор показывает сержанту не на него, а на судейский протокол.

— Нет, откуда мне, Иргис-гьон, — сказал сержант.

— И я не знаю. — Командор развел руками. — Но не можем же мы оставить их тут до ночи. Так что выясни все и займись этим. Вам сейчас нужна эта телега, магистр Валб?

— Она, как и лошади, принадлежит кузнецу деревни Фоу, — сказал Лин. — Он согласился предоставить их в распоряжение Ордена на любой срок.

Еще бы, подумал Лин. Попробовал бы бедолага-кузнец не согласиться, после всего, что видел и слышал.

— Тогда, благодарю за службу. — Командор, по ирдакийской традиции, протянул ему руку.

— Милостью Солнцеликого, рад служить! — Лин ответил на рукопожатие. И невольно вздрогнул, когда командор вдруг до боли крепко стиснул его ладонь:

— Еще один вопрос, магистр Валб.

— Конечно, господин командор, — спокойно ответил Лин, хотя сердце у него ушло в пятки.

— Вы не встречали недавно на дорогах друг молодых бродяг, юношу и девушку? Оба они худощавого сложения, лет шестнадцати на вид. Возможно, были напуганы, пытались выпросить еды или узнать у вас дорогу…

Лин старался дышать ровно.

Нет, что Наю и Хоно теперь ищет хьор-гвардия, было неудивительно. Происшествие было громким, за побег из тюрьмы до суда — даже если обвинение в убийстве каким-то чудом признали ложным — их ожидало не меньше трех лет каторги. Но, глядя в карие глаза командора Саена, он не мог отделаться от ощущения, что тот знает что-то еще.

Едва ли не впервые в жизни от всего сердца Лин поблагодарил родителей за науку врать кому угодно и сколько угодно.

— Никого похожего не встречал, — сказал он. — Сейчас на дорогах — если не считать тех, что ведут в Нодаб — почти пусто: бродяги уже устраиваются на зиму.

— Жаль. — В голосе командора Лин в самом деле уловил нотку сожаления. — Что ж, доброй дороги, магистр Валб! Заон, постарайся разобраться с этим побыстрее: ты нужен мне здесь…

Командор отдал подчиненному бумаги и размашистым шагом направился к дверям канцелярии.

Сержант сердито взглянул на телегу. Поручение его совсем не радовало.

— Слушай меня внимательно, ты, Бивар, или как тебя там, — зло сказал он младшему надсмотрщику. — Командор Саен не любит, когда бьют тех, кто не может ответить, но таких, как ты, он не любит еще больше. И я — не командор. Понимаешь?

— Ведите себя тихо, и тогда обойдется без сломанных костей. — Лин кивнул надсмотрщику, улыбнулся невозмутимому Гарре. — Удачи, государственный бродяга! Господин сержант, спасибо вам и командору за помощь, да не потускнеет над вами Светлый лик…

— И вам того же. — Сержант искоса взглянул на Лина.

«А они не тут очень-то любят формальности и наше сиятельное божество…», — подумал Лин, спешно покидая площадь Порядка.

Сначала он собирался попросить гвардейцев все же вернуть ему лошадей, однако решил не искушать судьбу. Но идти до Фоу пешком тоже было дурной идеей, а покупать лошадь — значило привлекать внимание и тратить деньги, которых было не в избытке…

Лин задумался. Из-за хьор-гвардии в городе сейчас все были настороже, а, значит, во всем Валкане сейчас оставалось единственное место, где он мог надеяться на помощь.

Пройдя с четверть часа тихими улицами и переулками, он постучал в заднюю дверь выкрашенного в дурацкий розовый цвет маленького особнячка, спрятавшегося в тени раскидистых гохно.

— Девушки отдыхают, — недовольно ответили ему из-за двери. — Приходите вечером.

— Понимаю, прости! Но позови, пожалуйста, хозяйку, — сказал Лин. — Это магистр Валб. Я по личному делу.

Вскоре ему открыли.

В розовом особнячке послушники и магистры Ордена находили утешение, сочувствие и помощь с того дня, как из мальчишек становились мужчинами, и Лин не был исключением… Но со временем им, в некотором роде, стал.

Он в юности не был особо жаден до телесных удовольствий — но заходил в бордель часто, ища ту толику уюта, которой не имел ни в прошлом, ни в настоящем; девицам нравился мягкий и даже застенчивый мальчишка-послушник: они жалели и по-своему баловали его. Между ним и Эвелиной — занявшей место хозяйки спустя пару лет после того, как Лин стал магистром — завязалось что-то вроде дружбы. Он несколько раз помогал розовому особняку улаживать скользкие инциденты и был вхож в задние комнаты — но чаще заглядывал на бокал вина, чем по другой надобности. Эти редкие визиты были его маленьким секретом и чуть скрашивали небогатое на радости существование.

Эвелину они тоже как будто радовали: возможно, и в жизни хозяйки борделя случалось меньше приятных моментов, чем кому-то могло показаться?

Ей было чуть за сорок. Она не скрывала морщин и не красила длинных соломенных прядей, уже тронутых сединой — и все равно была очень хороша собой; даже в пушистом домашнем халате, накинутом поверх простой рубахи, с сырыми после ванной волосами, разбросанными по плечам, и длинной костяной трубкой в тонких пальцах.

Пока Лин рассказывал, что привело его на порог, они пили в пустой столовой крепко заваренный чай.

— Так ты уезжаешь, — сказала она, выслушав его. — Надолго?

— Я иду пешком: разве что, ты будешь столь милосердна, что одолжишь мне лошадь, Эва, — с грустью сказал Лин. Сейчас, в это мгновение, в теплом доме, с чашкой подслащенного чая в руке ему было хорошо, и совсем не хотелось ехать в неизвестность. — Вернусь ли? Не знаю. Но я должен ехать.

Он рассказал ей почти все, что было на душе — больше, чем смог бы рассказать кому-нибудь другому.

— Тебе пока и не нужно возвращаться в Валкан, — негромко сказала Эвелина, глядя на него сквозь сизый дым. — Что тебе здесь? В неизвестности — твое спасение… Твой шанс на новую жизнь, вечно угрюмый магистр Валб. Но если вернешься — заходи: я буду скучать. Только не обольщайся: не слишком сильно, и не слишком часто. — Она погрозила ему пальцем.

— Я тоже, — сказал Лин, улыбнувшись. — Спасибо тебе… За все.

Повинуясь порыву, он взял ее руку и коснулся губами тонкого сплетения морщин на бледной коже. Эвелина сжала пальцы; она улыбалась.

— У тебя ведь есть полчаса?

Часом позже, галопом удаляясь от Валкана на пегой лошаденке, Лин еще чувствовал прикосновения прохладных рук к разгоряченной коже и горько-сладкий привкус чужих губ. Он не любил Эвелину, и знал, что она не любит его — в конце концов, он был для нее просто милым мальчишкой, как и десять лет назад — но, все же, их странная связь была тем немногим, что жаль было оставлять позади.

Чтобы отвлечься, он стал думать о деле. Сложно было рассчитывать на долгое молчание Бивара, да и оно, как ни жаль, не гарантировало безопасности. Лучше всего было б, если б командор уехал из Валкана до того, как какой-нибудь гвардеец, возвратив кузнецу лошадей и телегу — а Лин почему-то не сомневался, что командор распорядится об этом — вернется с докладом про жреца и его спутников.

Но если командор задержится, подумал Лин, значит, у него в Валкане навалом важных дел: тогда до телеги руки дойдут нескоро. И когда все выяснится, возможно, он не станет устраивать погоню… Но кто его знает?

Как бы там ни было, дней через десять Нае с Хоно лучше было оказаться уже за пределами округа; поэтому следовало торопиться.

Лин пришпорил кобылу и вспомнил звериную ловкость движений командора. Пес, что ни на есть, гончий пес! В жреце — даже если представить его без собаки — тоже было что-то звериное.

«Пожалуй, работая в паре, они являли бы собой идеального убийцу», — усмехнулся Лин своим мыслям.

Если бы только он мог знать, насколько в тот момент был близок к истине!