Задира

Глава 4

Злые курсанты

Такого красивого лица я в жизни еще не видел! Да, свою жизнь до потери памяти я не помню, а в данный отрезок времени женщины мне на глаза и вовсе не попадались, но вот руку готов дать на отсечение, что я прав по поводу зашедшей в дом женщины.

У нее живое, милое, светлое, подвижное лицо. Жалко, конечно, что все ниже шеи скрыто за плащом…

Шея! Какая у нее шея!

- Все в порядке?! – спросила она у старика, не сводя с меня громадных – в пол лица – сверкающих глаз.

Тот ей что-то ответил, но я даже не пытался разобрать его слов и уж, тем более, понять их смысл.

Все мое внимание было поглощено прекрасной ночной гостьей.

- И чем же нашему делу поможет лысый сумасшедший?! – снова заговорила прелестница. – Ты посмотри – у него же слюна изо рта капает. Я таких отсталых видела только среди бродячих артистов!

Тут только я понял, что слегка ударил в грязь лицом и нужно срочно исправлять неказистое первое впечатление.

- Я не сумасшедший, милочка, - голос мной прозвучал неожиданно хрипло и низко, - а толку от меня будет уж как-нибудь побольше, чем от того же хлюпика Седьмого!

Ее щеки тут же полыхнули румянцем.

- Чего ты хочешь добиться, пытаясь унизить при Учителе моего подопечного? – подпустила льда в голос красотка. – Не боишься, что я вызову тебя на поединок, результатом которого будет твое прилюдное унижение?

- Из контекста твоей пафосной фазы следует, что ты собираешься ждать дневного света, - собрал я в кучу всю оставшуюся у меня адекватность, - в то время, как я предпочитаю бороться с девушками в темное время суток.

- Когда не так бросается в глаза твоя глупая рожа? – не осталась в долгу девушка.

- Я смотрю, что у тебя язычок острый, как лезвие, а у меня, как раз причиндалы небритые! – сама собой родилась у меня близкая к гениальной мысль.

На данный перл девушка ответила целой серией ударов, мгновенно преодолев расстояние, разделяющее нас до этого.

Первые два удара я мастерски парировал носом и нижней челюстью. Третий – уже пришелся на колено, вовремя прикрывшее пах. Нос со своей задачей справился плохо – потек. Причем, практически сразу же. А вот подбородок показал себя с лучшей стороны, и маленький крепкий кулачок отскочил от него, словно детский резиновый мячик от глухой бетонной стены.

Мячик этот оказался довольно настырным и тут же попытался реабилитироваться. Правда на этот раз кулак раскрылся, и следующий удар уже наносился ребром ладони в область шеи.

Движимый желанием оградить ее изящные руки от возможных повреждений, я как можно деликатнее перекрыл девушке линию атаки. Жаль только, что мило создание не оценило всей глубины моего джентльменского поступка – второй ее кулак миниатюрным молотком едва не сломал мне правую ключицу. Только в самый последний миг я смог отвести плечо немного назад и почти весь импульс удара приняла на себя грудная мышца.

Как ни крути, выходило, что милое создание со мной не заигрывает, а со всей девичьей пылкостью, пытается меня покалечить.

Пришлось стряхнуть с себя спровоцированное чрезмерной сытостью сонное оцепенение и немного пошалить.

Крошка уже наглядно показала, что на средней дистанции она чувствует себя более, чем уверенно. Пришло время протестировать ее возможности на моих условиях.

Накрываю ударившую меня в грудь руку своей так, чтобы затруднить ей быстрое движение в любую сторону, кроме низа, и легонько, пятерней, толкаю ее в грудь. К моему вселенскому расстройству рука толком не успевает ощутить, с чем конкретным она только что соприкоснулась.

Что ж, придется продолжить свое тактильное исследование.

Девушка уходит вниз и назад, пытаясь вернуть руку на оперативный простор, естественно, я не даю ей этого сделать, обхватывая ее запястье и слегка придвигаясь к ней всем телом. Вторая рука, наконец, обходит мою и бьет короткий боковой, метя мне в висок.

Я легко мог бы скрутить ее даже с закрытыми глазами, но лишать себя возможность наблюдать такую красоту – никогда!

Большую часть нашего боя мои руки работают сами, постоянно находясь в контакте с ее ручонками и не давая им возможности нанести мне сильный и прицельный удар. Девушка очень быстра, поэтому одной оборонительной работы рук не хватает: то и дело, приходится немного толкать ее ладонями то в грудь, то в плечи, не давая принять устойчивое положение.

Если бы своими постоянными толчками я преследовал только эту цель, то девушка ни секунды бы не находилась в равновесии, но я еще и исследую ее срытую под одеждой стройную фигуру.

Исследование не проходит тихо: я сопровождаю его сочными комментариями, дед как-то двусмысленно кряхтит, то ли одобряя, то ли сдерживая смех. Объект исследований шипит, ругается, сбивая дыхание, и норовит брыкаться.

Один раз ей даже удалось разорвать дистанцию. Сразу же, к моей сущей радости, в ход пошли стройные и довольно длинные, для ее роста, ноги.

Так как ее шустрый маневр стал для меня приятной неожиданностью, уклониться от первого удара в печень я уже не успевал. Пришлось ставить блок рукой. Причем сделал я это рефлекторно, лишь в последний момент, немного сдержав импульс своего удара. Да блоки можно использовать и как удары, но мне сейчас это не нужно. Я не хочу причинять девчонке физический дискомфорт – только моральный своим слегка аморальным поведением.

Судя по реакции деда, ничего особо кощунственного я пока не сделал, однако дальше нащупывать (в обоих смыслах этого слова) грань дозволенного я не стану. Достаточно уже того, что девчонку удар от возмущения вот-вот хватит.

Ныряю под очередной ее удар, свожу расстояние между нами на нет и, пользуясь своим кратным превосходством в силе, аккуратно укладывая девчонку на пол, устраиваюсь сверху так, чтобы полностью ее обездвижить и давать вздохнуть не больше, чем в половину объема ее легких.

Первое время девчонке еще хватает воздуха, чтобы, бранясь, пытаться высвободится, но сначала она перестает ругаться, а потом берет паузу в деле своего освобождения от наглого угнетателя.

- Сдаешься на милость победителя, или еще потанцуем, или покувыркаемся? – тихо шепчу ей в самое ухо.

Девчонка дергает головой в попытке укусить меня за нос или щеку, но лишь громко клацает ровными белыми зубами. Ее плевок тоже не достигает цели. Правда, уклоняясь, я выдавливаю из груди побежденной последние остатки воздуха.

- Ну, все, хватит! – прекращает нашу веселую возню старик. – Порезвились и будет!

В его тоне свозит нечто такое, что меня словно ветром сдувает с угловатой милашки. Радует, что так несолидно веду себя не только я. Через секунду любовь всей моей сознательной жизни тоже уже стоит на ногах, едва не падая в обморок от нехватки кислорода. Делаю небольшой шаг к ней навстречу, чтобы при необходимости подхватить падающую в беспамятстве девицу.

Старик ожигает меня взглядом, но в этот раз мне хватает выдержки, чтобы не поддаться его воле.

А девчонка – кремень! Справилась с головокружением и уже снова готова: хоть коня на скаку останавливать, хоть в горящую избу входить, старику она тоже не подчинилась ментально, но слушается его из уважения.

Из этого и я делаю вывод, что дед, и правда, не так прост, как пытался попервой казаться.

- Ты свободна, Четвертая, - снова заговорил старик, - утром перечислишь мне причины, из-за которых тебя только что победили.

Огонь в ее больших глазах вспыхнул с новой силой.

- Разреши мне повторить поединок с оружием, Учитель! – с нотками мольбы в голосе прошептала она. – Я смою свой позор его кровью! Он поплатится за то, что распускал руки!

- Справедливости ради, - совсем неделикатно вмешался я в их диалог, - стоит заметить, что она первая проявила интерес к моим мужским статям!

- Ты с дуба рухнул? Я била тебя ногой! – зашипела она, как исходящий паром утюг.

- А я тебя рукой, - улыбнулся я тактильным воспоминаниям, - не вижу особой разницы: эти наши конечности вполне соразмерны, и била ты так же нежно, как и я.

- Четвертая! – каркнул старик, заставляя девчонку остановить стремительный удар на полпути к моей персоне. – На выход! Жду твоего отчета с первыми петухами.

Девчонка молча вышла.

Проводив ее масленым взглядом, я повернулся к деду.

- Проницательная особа, - улыбнулся я, - догадалась, что я упал с дуба.

- У тебя это на лбу написано, - не спешил разделять мое веселье старик, - в глазах ни одной приличной мысли и ведешь себя, как прыщавый подросток. Ты знаешь, сколько стоит телега, которую мы на дороге бросили?

- Уважаемый, - вдруг, ни с того, ни с сего, решил расставить я все точки над «ё», - представиться ты не удосужился, но я не гордый: раз все тут тебя зовут Учителем, то и для меня это прозвище сгодится. Так вот, Учитель, я, пока в себя полностью не приду, ни на какие непонятные мне движения подписываться не стану, так что хоть вешай на меня какие-то там долги, хоть не вешай, ничего я для тебя наперекор своим желаниям делать не стану. За еду, да, благодарен, за то, что не бросил у дуба и не добил, если это правда, конечно, так и вовсе готов тебя расцеловать, но большего от меня не жди. Пока я ничего не помню, никому я ничего не должен.

- А за еду? – хитро усмехнулся старик.

- Зрелищем отплатил, - нашелся я, - видно же, что тебе понравилось, да и ученице твоей урок на всю жизнь: пускай знает и помнит, что она боец, а не дева непорочная, и на оскорбления нужно бить сразу, а не потом просить на это разрешения.

- Суров ты, как я погляжу, - все еще продолжал улыбаться дед, - возьмешься за плату достойную подтянуть моих учеников в приемах уличной драки без оружия?

- Вот это уже деловой разговор! – обрадовался я. – Если у тебя в учениках есть еще хотя бы парочка таких, как эта четвертая, то я готов у тебя и вовсе за еду работать!

- Аккуратнее, охальник! – наигранно свел брови к переносице старик. – А то такими темпами ты мне сам приплачивать начнешь!

Так мы и ударили по рукам, а спустя всего пару часов я приступил к своим новым обязанностям.

Перед выходом из дома Учитель выделил мне новые штаны больше похожие на панталоны, заявив, что все ученики и инструкторы занимаются именно в таких.

Зажав это непотребство в кулаке, я поскорее выскочил на улицу, не дожидаясь того безобразия, что мне могли бы предложить вместо рубахи.

На улице меня ждал холодный прием. Все-таки Четвертая с Седьмым – ябеды! И, что характерно, сами они принимать участие в тренировке явно не собирались, потому как подпирали спинами соседнее строение, стоящее рядом с домом Учителя, а вот наговорить обо мне кучу нелицеприятной правды, они не поленились. Это я читал в глазах моих будущих учеников. Этих двух доносчиков здесь любили, а меня автоматически перевели в разряд негодяев.

Что ж, неприятность эту мы переживем.

Итак, одеваясь на свой первый урок я проанализировал ситуация и понял, что не знаю, умею ли что-то еще кроме того, что уже продемонстрировал днем в роще и поле, а потом и здесь, но уже ночью. Так же я был не в курсе того, как вообще преподавать то, что сам делаешь рефлекторно.

Сразу же ударять в грязь лицом не хотелось, но вариантов, как бы я мог этого избежать, пока не находилось. Я ведь даже не мог с ними познакомиться, потому что тупо не знаю собственного имени…

В конечном итоге я устал мыслить в негативном ключе и решил, что все просто должно идти своим чередом. И сразу же на душе стало легко и спокойно, словно именно этого решения от меня ждало мое прошлое, пока еще забытое Я.

И вот, распрощавшись с нерешительностью и тревогой, я вышел на улицу, мазнул насмешливым взглядом на битый мною местных «авторитетов» и пристально всмотрелся в своих учеников.

Все они, без исключения, выглядели эффектно: сухие, подтянутые, без единого лишнего грамма подкожного жира. Девушек было немного и, к сожалению, статью ни одна из них не отличалась. Да еще и эти кубики пресса у каждой! Это же не женственно, когда у девчонки рельефный набитый пресс. А за то, что он набит, я, сам не знаю почему, готов биться об заклад на что угодно.

- И так, бойцы! – перешел я, наконец, от игры в гляделки к занятию. – Я проведу с вами несколько тренировок на предмет простого и непритязательного мордобоя. В связи с этим, прошу называть меня Тренером. Память на лица и имена у меня плохая, поэтому запоминать вас я пока не планирую. Возможно, с наиболее одаренными и бездарными из вас мне захочется пообщаться отдельно. Вот тогда уже и подумаем над тем, как нам в подобных условиях общаться.

Одни из парней общепринятым знаком, подняв руку, обозначил свое желание задать вопрос.

- Я разрешу тебе задать вопрос, - отреагировал я, - и даже отвечу на него, но, если он окажется не так важен, как моя речь, ты будешь наказан.

Рука медленно опустилась. Меня опасаются – это уже хорошо. Было бы еще лучше, если бы мне был понятен статус этих двух обиженок, что стоят в сторонке и жду какой-нибудь ошибки с моей стороны.

Ладно, начнем с очевидного: выяснения физической подготовки моих подопечных.

Дом старика стоял на отшибе, сразу за ним была дорога, конца которой лично мне видно не было.

- Бойцы, - обратился я к своим курсантам, - сейчас, не отставая и не обгоняя, бежим за мной, пока я не отдам следующую команду.

И, не дожидаясь их реакции, побежал куда глаза глядят. Я ведь уже хвастался, что бегаю, как лось? Так вот, оказалось, что в местных реалиях это отнюдь не исключение, а самое обычное правило. Целое стадо условных лосей относительно бесшумно следовало за мной, сразу же подняв такое облако пыли, что оглянувшись назад минут через пятнадцать или двадцать, я не увидел ничего, кроме курсантов, пыльной завесы и клочка неба. Они едва не наступали мне на пятки.

Опять-таки, ладно.

- Шагом! – командую им, замедляя бег и постепенно переходя на шаг. – Разбиваемся на двойки и отрабатываем поединок без оружия в четверть силы, но на максимальных скоростях. Все умеют сдерживать удар, чтобы не нанести ненужного урона товарищу?

В ответ лишь легкие, местами кривые усмешки.

- Приступили! – громко хлопая в ладоши, командую я.

Ну, тут уж им меня удивить нечем. Показывают они примерно то, что делала или пыталась делать девчонка этой ночью. Разве что ногами работают меньше и как-то совсем уж осторожно. Такое ощущение, что работу ног им дали совсем недавно. Азы они усвоили, но вот наработка еще только в самом начале. Хорошо, уже знаю, что им подправить. Точнее, чувствую. Нужно будет сегодня самому устроить бой с хотя бы воображаемым противником. Как только сам разберусь с известными телу техниками, так начну уже и мелюзге этой помогать.

- Хорошо! – подбадриваю своих подопечных. – Понемногу начинаем применять борьбу: подсечки, завалы, проходы в ноги.

Молчаливое недоумение было мне ответом.

Нахожу глазами самого здорового из курсантов и подзываю к себе.

- Падать умеешь, Здоровяк? – спрашиваю его промежду прочим.

Снова удивление на не самом умном на свете лице.

Видать, рановато я радовался рабочим материалом.

- Ладно, подхвачу тебя, когда падать будешь, так что не бойся, боец, не расшибешься.

- Это еще неизвестно, кто кого бояться должен, - многообещающе буркнул детина, радостно зыркая на меня исподлобья.

Да он, никак, наказывать меня собрался?! Как удачно, однако, все складывается!

- Нападай! – снова сопровождаю я команду хлопком в ладоши.

Вот только в этот раз ладони схлопываются прямо у его картошкообразного носа.

Здоровяк моргает от неожиданности и пропускает несильный, но обидный удар ладонью по лбу.

Это даже скучно описывать: настолько банально развивался мой показательный урок. Бугай, подобно быку, каждый раз вставал, разбегался или размахивался и падал. Но падал каждый раз по-разному! Я и сам слегка возгордился своими умениями, которые просыпались в мышечной и обычной памяти по мере протекания учебного боя.

А вот потом произошло нечто такое, что меня несказанно удивило. Когда Здоровяк поднялся с земли в седьмой или восьмой раз он заставил меня избирательно моргнуть.

Не знаю, заинтриговал ли я вас, но сам я тогда удивился неимоверно. Избирательность моего моргания состояла в том, что вся окружающая действительность осталась для меня вполне себе видимой, а вот этот здоровяк начисто пропал из моего поля зрения, появившись на обозрение уже в непосредственной близости от моей удивленной особы.

Естественно, от его сильного и неспешного удара я уклонился и снова заставил беднягу обниматься с землей-матушкой.

На этот раз я не стал отпускать его руку, чтобы не терять тактильного контакта, потому что мне не понравился его фокус. К тому же мне пришла в голову идея: и показать ученикам болевой, и узнать у иллюзиониста, как он смог меня одурачить.

Но второму не суждено было сбыться: все толпа, как один бросилась на меня, выхватывая из высокой обуви небольшие ножи.

Это что же получается, бунт?!

А еще, из увиденного можно сделать вывод, что у моего громоздкого подопечного тоже есть нож?

Не тот ли нож, что мгновение назад воткнулся мне в область печени?..