Задира

Интерлюдия

Попытка № 1

Утонуть нам было не суждено. Едва водяной вал обрушился сверху, закрыв собой небо, а вместе с ним и солнечный свет, как все мы, словно по щелчку невидимых пальцев, перенеслись в совершенно иное место.

Не было ни корабля, ни лазурного моря, ни даже тропического пляжа – нас окружали сплошные мрачные развалины. Это были серые руины бывшего мегаполиса какой-то высокотехнологичной цивилизации. Когда-то все здания здесь были из стекла и бетона. Последний, в большинстве своем, остался, стекла же, судя по всему, не перенесли воздействия ударной волны. Ни намека на зелень. Воздух такой тяжелый и спертый, что кажется, будто ничто живое не способно выжить в подобных условиях.

Однако две явно человеческие фигуры неподалеку, отчаянно размахивающие руками и громко хоть и неразборчиво о чем-то спорящие, наглядно доказывали обратное.

- Сегодня их двое…

Какой-то невысокий и даже скукожившийся Бродяга стоял рядом со мной и с досадой на лице осторожно тер ладонью раскрасневшийся лоб.

Остальные наши товарищи так и сидели на сером выщербленном асфальте в разорванном Бродягой кругу. Лица у всех были неподвижны, грудь ни у кого не вздымалась.

- Они живы? – с тревогой уточнил я у Таллана.

- Да, они в полном порядке, - мимолетно мазнув по товарищам взглядом, заверил меня Бродяга, - а я даже представить себе не мог, что ты такой здоровенный!

Только тут я догадался, почему он выглядит таким неказистым – здесь и сейчас я был в своем настоящем теле. И ощущал я себя совсем не так наполовину фантомно, как в нашей комнате созданной стараниями Экуппы. Я был собой! Впервые за то недолгое время, что из-за перебора событий вполне резонно казалось мне вечностью.

- Мужик! Я снова мужик! – немного даже растерянно прошептал я, и родная щетинистая физиономия тут же невольно расплылась в самой широкой из моих улыбок.

- Да уж, - улыбнулся мне в ответ Бродяга, - ты явно приглянулся какому-то из воплощений Стражника, раз он над тобой с самого начала так поиздевался.

- Стражника? – переспросил я.

Таллан лишь молча мотнул головой в сторону недавно увиденной мною парочки.

Они уже закончили экспрессивно размахивать руками и неторопливо шли в нашем направлении.

- Сейчас начнется, - со вздохом проронил Бродяга,- ты, это, прощай, на всякий случай. Надоели они мне настолько, что сил уже нет плясать под их дурацкую дудку, да и не справился я с последним заданием – дров наломал с вами изрядно, а такого тут не прощают – списанный я материал…

Я крепко пожал протянутую руку товарища, каким-то шестым чувством понимая, что все вопросы сейчас излишни, и принялся ждать.

Парочка, двинувшаяся было в нашу сторону, как назло, вновь о чем-то заспорила. Они опять остановились и продолжили свои пантомиму.

- Меньше всего на свете я хотел снова сюда вернуться, - не сводя с них глаз, произнес Бродяга, явно радуясь полученной отсрочке, - готов спорить на что угодно – это существо давным-давно пережило свой разум и руководствуется теперь только своей больной фантазией…

- Которое именно? – уточнил я, щуря глаза, чтобы лучше рассмотреть парочку.

- Да это одно существо, - сплюнув себе под ноги, процедил Таллан.

Я подумал, что ослышался, но взглянув на исказившееся как от зубной боли лицо товарища, понял, что он как никогда серьезен.

- Как тогда можно объяснить то, что я вижу двух людей? – осторожно, уточнил я.

- На самом деле это один человек. Точнее, это вообще не человек. Когда они первый раз меня оживили, их было пятеро. Вернее, оно было пятью человекоподобными существами: мужчина, женщина и три каких-то смеси между двумя полами – не люди, а три чудовищных ростовых портрета, сошедшие с полотен сумасшедшего художника. Потом их постепенно становилось меньше. Теперь всего двое, но, боюсь, от этого никому из нас легче не будет…

Я закрыл глаза. Возможно ли, что Бродяга тронулся умом от перенапряжения? Возможно, и даже вероятно. Может ли он говорить правду? Может, но это уже гораздо менее вероятно. С другой стороны, все, что недавно происходило и сейчас происходит со мной, тоже выглядит, мягко говоря, – сумбурно.

- Как думаешь, мне его стоит опасаться? – решил я получить побольше информации на тот случай, если Бродяга все еще в своем уме.

- Все зависит от того, на какой крючок они тебя подцепили, - произнес Таллан, разминая шею и щелкая суставами пальцев, словно готовясь к рукопашной схватке, - я так понимаю, что ты с ним встречаешься впервые и трудился на Стража втемную?

- Да, до этого момента я и не подозревал о его существовании, - подтвердил я, - а почему он, оставаясь единым, может разделяться на несколько – тут я взял паузу, чтобы подыскать нужное слово – сущностей?

- Все, что я о нем знаю, это то, что он больной сукин сын! Больной на всю голову, если у него вообще есть голова! Я почти уверен, что в первую встречу со мной он не просто распался на несколько живых существ, но и вселился в громадный обломок стены, что лежал неподалеку, а еще, возможно, был растворен в воздухе. Хотя эту смесь газов даже воздухом-то и не назовешь. Мы с тобой сейчас здесь дышим только потому, что он Страж позволяет нам это делать. В прошлый раз я плюнул на все и хотел ему возразить. Так он просто дал мне возможность вдохнуть местной атмосферы. Через несколько секунд у меня из каждой поры на теле пошла кровь.

Я с грустью посмотрел на товарища. Может, он и не сошел с ума окончательно, но что-то в его сознании явно помутилось. Что тогда с ним было дальше, я уточнять не стал, чтобы лишний раз не травмировать и без того расшатанную психику.

- Не думаю, что я на крючке, - сказал я, чуть помедлив с репликой, - я никому ничего не должен, тем более, что теперь я в своем теле и отвечаю только за себя.

- Он даже за это может зацепиться, - скорее выдохнул, чем сказал Бродяга, - хочешь оставаться в своем теле – играй по его правилам, и все у тебя будет хорошо. Если, конечно, будешь хорошо играть! Вот я упустил мать Элизи – меня тут же «наградили» лысиной и невозможностью нормально спать и одеваться. Уже больше десяти лет я по-человечески не спал…

Последняя фраза буквально застряла в горле у Таллана.

Вот оно что: оказывается, все проклятия, павшие на голову – и не только голову – Бродяги, были не последствием наложенного родового проклятия. Он их заполучил здесь. Хорошо, что он поделился со мной этой информацией. Кем бы или чем бы ни был этот Страж, с ним нужно быть максимально осторожным.

- …а вот мой крючок – новая жизнь в моем родном времени, - после некоторой паузы продолжил, наконец, Бродяга свою импровизированную исповедь, - ты, вот, прибыл к нам из своего мира, а я родом из нашего мира, но из его прошлого. Из того времени, когда Белых уже низвергли, но память о них и подаренные ими великие заклинания еще не были забыты. Если бы Страж не урезал мне способности, я мог бы одним движением пальца раздавить любое современное войско из самых признанных и заслуженных боевых магов. Для меня они, все равно, что дети.

- А что случилось с тобой в прошлом? – уточнил я, уж и не зная, чему больше удивляться: его откровенности или той информации, что я, благодаря ней, получил.

- Коварство и любовь! – одновременно с болью и патетикой в голосе, сопровождая слова кривой усмешкой, произнес Бродяга. – А точнее, любовь и коварство. В общем, мне нужно воскреснуть в своем времени и убить его у нее на глазах, потом ее, а потом уж и себя.

- Ну, ты же осознаешь, что они уже оба мертвы, а ты сейчас общаешься с иномирянином в другом времени, а это все значит, что твоя цель себя немного изжила? – тихо и вкрадчиво уточнил я.

- Само собой, дружище! – активно согласился со мной Бродяга. – Все вообще пошло не по плану! Я поднимал клановские архивы: она умерла первой, он вторым. Я, вот, до сих пор жив, но!...

Нет, он точно сумасшедший. Пора прекращать тратить на него время и пытаться подготовиться к скорой встрече с этим страшным местным аналогом двуликого Януса.

Всемогущие спорщики вновь прервались на секунду и развернулись к нам. Я рефлекторно сглотнул подкативший к горлу ком волнения и скосил глаза на Бродягу, будто бы ища поддержки. С моим боевым товарищем творилось что-то неладное: он явно хотел продолжить неоконченную фразу, однако, как ни старался, не мог произнести ни звука.

Меж тем, кое-что безумно интересное я все же слышал.

С того момента, как спорщики повернулись к нам, мне было доступно каждое произнесенное ими слово.

- Ты жульничаешь!!! – истерила женская фигура. – Твоя сказка про вселенское равновесие погубит тестовый мир полностью так же, как и наш основной, а третьего шанса не дается никому!

- Успокойся! – рокотал ей в ответ низкий мужской голос. – Система противовесов – единственное, что может спасти и этот несчастный мир, и нас с тобой! Просто посмотри, чего мы с тобой уже достигли. Нас уже только двое. Окончательно и бесповоротно двое. Больше никаких голосований. Каждый влияет на мир только в том масштабе, какой он может позволить задействовать своему визави. На данный момент не может быть более справедливой системы развития!

- Нет, ты жульничаешь!!! – никак не успокаивалась женская ипостась Стража. – Даешь мне решать первой, со всем соглашаешься, создаешь видимость того, что твоя позиция априори слабее моей, а потом все внезапно происходит наоборот! А ведь я точно знаю, что всего этого нельзя просчитать заранее, значит, ты незаметно для меня вносишь коррективы по ходу игры!

- И снова ты скатываешься к банальной гиперболизации несостыковок в собственных планах, - в голосе мужской ипостаси уже явно сквозило легкое раздражение, - ты не хуже меня знаешь, что мы просто не в состоянии делать что-то в тайне друг от друга, и прекрати, наконец, считать все происходящее игрой, иначе мы опять доиграемся!

Мужчина повел руками в разные стороны, давая понять, что именно он хотел сказать своей последней фразой.

Я невольно обернулся, чтобы еще раз осмотреться вокруг.

Да, по всему видать, что свой первый мир Страж в нескольких своих лицах уберечь не смог. Неужели здесь совсем нет жизни? Ведь на Земле – я где-то слышал – большая часть биомассы находится именно внутри планеты. Начиная с почвы и заканчивая чуть ли не четырьмя километрами вглубь. Дальше просто слишком высокие температуры…

Это что же здесь такое должно было случиться, чтобы абсолютно всю жизнь истребить, оставив при этом относительно целые здания на поверхности планеты? Ума не приложу. Или может они берут в расчет только разумную жизнь? Точнее, он берет.

Зараза! Не могу я, глядя на двух людей, считать их одним целым!

Стоп. Не это сейчас главное. Если здесь и сейчас у нас главенствует принцип равновесия, значит, не просто так замолчал Бродяга, и я стал получать информацию непосредственно от главных местных кукловодов. Получается, что один из них воздействовал на голосовые связки Таллана, а второй автоматически получил право усилить мой слух. Не факт, конечно, но хоть какая-то логика в этом есть, хоть и неприятно ощущать себя бесправной марионеткой, особенно сразу после того, как без труда управлял целой разномастной армией поднятых мертвецов.

В это время Бродяга присаживается на корточки и начинает быстро выводить пальцем на пыли, усеивающей здесь все более или менее горизонтальные поверхности, какие-то символы. Он, лишившись способности говорить, пишет для меня послание. Однако я, потеряв здесь любую связь с Экуппой, могу говорить на их языке, но никак не читать.

Кладу руку ему и на плечо, и когда Бродяга, не переставая писать, оглядывается, огорченно развожу руками и качаю головой.

На краткий миг лицо Таллана искажается от раздражения, но сразу же это выражение сменяет решимость. Бродяга вскакивает на ноги и, развернувшись широкой спиной к Стражу, знаками пытается мне объяснить, что планирует устроить какой-то взрыв, и я должен по его команде отскочить за ближайшую стену, к которой мы и так сейчас станем понемногу приближаться.

Во всяком случае, именно так я его понял, потому что было сложно одновременно слушать междоусобную ругань двух частей одного Стража и расшифровывать язык жестов Таллана.

- Своим напускным бездействием ты постоянно заставляешь меня делать первый ход, поэтому я чаще ошибаюсь! – продолжала сыпать обвинениями прекрасная половина Стража. – А потом ты еще и делаешь вид, что помогаешь моим фишкам, чуть ли не в ущерб своим!

- Не думал, что мне придется повторять это из раза в раз, - голос сильной половины звучал максимально успокаивающе, - я всегда предпочитаю давать своим людям возможность полностью ознакомиться с ситуацией, а уже потом начинать действовать исходя не из моих инструкций, а из своих внутренних убеждений. Только так мы сможем минимизировать наше беспощадное вмешательство в существование мира. Я ведь даже дал тебе возможность позволить твоим фишкам непосредственно воздействовать на моего человека. Что же ты еще хочешь?

- Давай меняться! Ты изначально как-то понял, что обреченная на смерть сразу после появления в мире фишка сможет не только выжить, но и прогрессировать! Ты выбрал для нее слишком хорошего носителя! – продолжала протестовать женщина, но по ее тону было понятно, что она понемногу успокаивается, выплеснув на собеседника большую часть накопившихся негативных эмоций.

- От которого ты трижды отказалась!

Мне кажется, или в голосе мужчины сквозит уже совсем ничем не прикрытая усмешка?

Ох, рискует он нарваться на еще более фееричный скандал!

Однако ослепительной вспышки всепоглощающего женского гнева не последовало.

- Да, я помню правило трех отказов, извини, - тихо произнесла она, - но объясни мне, пожалуйста, как ты смог все рассчитать?! Больше на данный момент я от тебя ничего не прошу!

- А я ничего и не рассчитывал, - спокойно и как-то очень убедительно проговорил мужчина, - я просто до определенного момента делал все так, как мы договаривались, а потом я предоставил человеку право решать за себя самому.

- Неужели это он все просчитал? – безмерно удивилась женщина.

- В том-то и дело, что нет! – в голос рассмеялся мужчина. – На этот раз мне попался чрезвычайно, я бы даже сказал: болезненно спокойный человек. Он занял выжидательную позицию с упором на сохранение своей жизни и жизней приютивших его людей.

- Ты знал, что он так поступит, - снова начала «заводиться» женщина, - ты и сам всегда тянешь до последнего!

- Только потому, что я свято верю: девяносто процентов несерьезных проблем отпадут сами, если их попросту игнорировать.

- А что ты скажешь про данные десять оставшихся процентов?!

С этими словами женщина раскинула руки в стороны и прокрутилась на триста шестьдесят градусов, показывая на все, что нас сейчас окружало.

- Да, - согласился мужчина, - порой на долю десяти процентов выпадает ситуация, приводящая к глобальной катастрофе. Бывает…

- Это наш последний шанс! – видно было, что женщина перешла на шепот, но я все еще прекрасно ее слышал. – Больше никто из Старших не даст нам свой мир для реабилитации.

- Не уверен, - четко и ясно произнес мужчина, - Старшие гораздо сильнее любят создавать миры, нежели следить за развитием в них разума: работа нам с тобой рано или поздно, но найдется.

Вот же сволочь! Я-то уже успел подумать, что он обеими руками держится за то, чтобы уберечь новый мир от скатывания в бездну, а ему просто лень напрягаться и мужик уже рассматривает следующие варианты!

Ну, не скотина ли?! Даже не знаю, кто из двух ипостасей Стража мне сейчас не нравится меньше. Истеричка хотя бы пытается что-то делать, а этот размеренный лентяй просто следит за мышиной возней, которую, в том числе, устраиваю и я, и оба они просто порой подкидывают в гущу событий еще одного-двух грызунов, чтобы сохранить только одним им видимое равновесие!

- Я об этом как-то не думала раньше, - голос женщины сразу стал спокойным и рассудительным, - что-то здравое в твоих словах есть: Старшие очень редко вмешиваются в жизни разумных – им это попросту неинтересно. А миры создавать они любят…

- А кто ж не любит?! – в голосе мужчины читалось явное удивление. – Ну да нам с тобой до собственного мира еще созидать и созидать! Если справимся с тестовым, глядишь, до звания Старшего и нам с тобой останется всего одна ступень!

После этих слов повисло какое-то очень уж многозначительное молчание. Обоим спорщиком оно определенно о чем-то говорило, а вот я по его поводу остался в полном неведении, потому что к теме спора они так и не вернулись.

Вместо этого они, наконец, продолжили свое движение в нашем с Бродягой направлении.

Таллан весь собрался готовый к действию.

Я смотрел на него, боясь пропустить условный знак, по которому нужно было прятаться в укрытие.

Но сегодня явно был не день Бродяги.