Задира

Глава 10

Гром, молнии, стервятники и вымученные улыбки

И дураку было ясно, что затеяли Седьмой и сотоварищи. Вопрос был лишь в том, когда они это сделают и где?

Глеб Жеглов в фильме не знал численности и состава банды, которую ему предстояло «брать», зато капитану были известны место и время встречи. У меня задачка была обратная. Проблемы в ее решении, при наличии у меня зоркой и надежной разведки с воздуха, не вырисовывалось. Получив мою просьбу и лекарский нагоняй из уст мага, Летяга (это я так «искрометно» пошутил, давая другу новое прозвище) взмыл на поиски, исследуя предполагаемые дальнейшие маршруты местной передвижной кунсткамеры с нашим товарищем по подполью, в качестве ее единственного экспоната.

Пока он собирал информацию в небе, ваш покорный слуга занимался все больше приземленными делами – любезничал с местной кухаркой и прачкой, получая целую гору преувеличенной, приукрашенной да и вообще недостоверной информации о тех людях, которые составляли охрану и обслугу этого маленького и жуткого каравана. Однако и крупицы очень даже полезных знаний мною здесь были замечены, выловлены, обработаны и намотаны на воображаемый ус!

Дальше, пользуясь каким-никаким жизненным опытом, я смог по внешнему виду выделить из тройки кучеров человека со сложной судьбой. Иными словами – пьяницу. Приданная мне в адъютанты Четвертая быстро организовала бутылку какого-то местного пойла, благоухающего сивушными маслами на всю округу, и уже через четверть часа нам стало известно, когда и какой дорогой караван двинется дальше.

Вскоре подоспела информация и от Летяги. Данные подтвердились. Седьмой тоже смог узнать верное направление, и вся его деверсионно-карательная группа залегла в засаде преступно близко к нашему селению. Четвертая, пылая праведным гневом, тут же попыталась рвануть к самоуправцам с целью учинения самосуда. Я попросил ее придержать коней, и помочь мне сделать все красиво.

Для начала мы, и вывели из строя еще одного кучера, угостив его едой со слабительным, потом, пользуясь его отсутствие, испортили ось у одной из телег. Я в телегах ничего не понимаю, поэтому был просто гениальным стратегом, всю грязную работу взяла на себя Четвертая.

Запланированный на вечер выезд сам автоматически отложился ровно на сутки. Караван перемещался между селениями с таким расчетом, чтобы появляться на новом месте с утра и становиться главной новостью в округе на весь день.

Так что пришлось нашим мстителям возвращаться домой мокрыми от утренней росы курицами, а не гордыми орлами, коими они вознамерились стать.

Молодцы: упертые – до последнего сидели и ждали. За это, и за саму идею мести их уже можно уважать.

Я не дал свершиться праведному гневу Учителя и Четвертой, упросив их оставить наказание ребят на моей совести. Потом, правда, пришлось просить Учителя дать мне возможность немного потолковать с другом Летягой. Он оказался для меня настоящей находкой. За те полтора часа, что нам смог обеспечить маг, ворон умудрился рассказать мне кучу всего интересного в части того, как его тело способно само генерировать магию и пользоваться уже имеющимся вокруг Даром. Часть теоретических знаний мне тут же помог проверить на практике Учитель.

Что тут скажешь? У человека талант передавать опыт и навыки другим людям. Если он даже обычным людям смог привить зачатки магии, то в части повышения моей магической образованности он за несколько минут, можно сказать, что буквально горы свернул.

А в ситуацию с охлажденной, ну, то есть – отложенной, местью я вмешался уже только когда наши архаровцы, повторно ознакомившись с ситуацией, снова отправились устраивать засаду.

Вот там, как уже и начинал рассказывать, я их и накрыл!

…

- Сколько человек охраняют это передвижное ублюдство? – вместо этого спросил я.

- Четверо! – выпалил мальчишка.

- И днем, и ночью? – уточняю, с трудом сдерживая скепсис в голосе.

- Да, постоянно! – гордый своей наблюдательностью ответил Седьмой.

- И не спят, ни едят, ни пьют?

Парень открыл, было, рот, да так и замер с остекленевшими глазами, в которых отображался мучительный путь мысли, ведущей Седьмого к озарению.

- Едят, пью, но не спят – караулят даже ночью…

- Странно, не так ли?

- Это ничего не меняет! Четверо их, восемь или даже двенадцать – мы убьем всех. Нужно только придумать, как их выманить, чтобы для нас больше не было неприятных сюрпризов.

- А как отвести подозрение от вашей подпольной школы ты не подумал? – уточнил я.

- Тут все давно продумано, - отмахнулся Седьмой, - мы притащим сюда стражников, убитых тобой в сосновом бору. Они сейчас на леднике лежат в прохладе. И от лишних глаз подальше и не испортятся раньше времени. При жизни от них толку, видать, не было, так пускай хоть сейчас в добром деле поучаствуют!

Этого, признаться, я не ожидал. В принципе, на первый взгляд звучит толково, особенно, если все хорошо разложить, да крови налить в нужных местах, да еще чтобы и воронье успело слететься раньше всяких дознавателей… Однако у меня был немного иной план: не зря же я всех напрягал и оканчивал ускоренные курсы оперирования Даром?!

Выслушав мой план, Седьмой открыл, было, рот, намериваясь либо что-то уточнить, либо оспорить, но по ходу дела быстро передумал и согласно кивнул. Очень уж ему понравилось, что на его долю по замыслу приходилось одно очень ответственное поручение.

Как же падки даже на намек лести юнцы, особенно, если их умащивает тот, до кого им еще расти и расти.

Суточная задержка в отправлении каравана удачно сыграла нам на руку. Еще с обеда небо начало заволакивать облаками, а к вечеру на нем стали появляться первые тучки. На ночь глядя, уже пытался срываться мелкий моросящий дождь, но почти сразу же прекращался.

Мокнуть в этот раз ребятам было веселее, потому что моему лысому черепу капельки дождя доставляли гораздо больше неудобств, чем всем им вместе взятым. Не встречая никаких преград на своем пути, мелкая взвесь быстренько собиралась в капли, те – в ручейки, и все это великолепие лилось мне прямо в глаза. Мне то и дело приходилось отряхиваться, как псу, которого нерадивый хозяин выгнал в непогоду на улицу.

Место засады мы тоже сменили – расправа должна была случиться примерно на половине дороги от одного селения, до другого, но, все же, чуточку ближе к чужому, чтобы оставшиеся в живых свидетели сбежали именно в том направлении.

Невидимые в темноте тучки шли навстречу каравану. И если у нас дождь еще толком и не начинался, то далеко впереди, уже можно было различить мерцание зарниц. Раскатов грома слышно не было. Тут-то и пришел звездный час Седьмого. Входя в боевое состояние, он понемногу начал имитировать звуки далекой, но быстро приближающейся непогоды.

- Очень удачно так совпало, что погода резко поменялась, - довольно пробормотал я, получше устраиваясь на своей мастерски замаскированной лежке.

- Это скорее закономерность, чем удача или совпадение, - ответил расслышавший мое бормотание Седьмой, - Учитель рассказывал, что так часто бывает, когда погибает сильный маг: к месту его смерти со всех сторон быстро слетаются тучи и какое-то время идет дождь…

- Природа скорбит? – высказал я первое пришедшее в голову предположение.

- Максимально безобидный выброс накопленного, но неиспользованного Дара, - поправил меня Седьмой и тут же снова сгенерировал дальний раскат грома.

Возницы на телегах были одеты в балахоны с капюшонами, защищающие от дождя, перекрывающие им почти весь обзор, кроме нескольких ближайших метров дороги. Поэтому просто звуков, пока что поначалу было достаточно.

А вот через пару минут, когда дождь зарядил уже не на шутку, в этом представлении началась и моя партия. Сначала это были просто фокусы со вспышками света в темноте дождливой ночи, после которых изрядно уставший Седьмой генерировал громовые раскаты уже практически в полную силу. И, наконец, я ударил настоящей молнией. Длинная, ветвистая – она ударила сразу и в столб, и в идущую последней телегу. Четверка охранников и мой недавний собутыльник возница умерли мгновенно. Волы, везущие телегу, утратили присущую им флегматичность, взбрыкнули и, как могли, понесли, не разбирая при этом дороги. Дымящаяся телега вскоре перевернулась. Пережившие этот кульбит животные, получив в его результате свободу, продолжили свой бег и быстро скрылись из виду.

Телега, следовавшая в караване второй, тоже получила повреждения, когда взбесившиеся животные волокли мимо нее свой дымящийся груз. Все оставшиеся в живых люди повыпрыгивали на дорогу. Напуганными они не выглядели. У большинства в руках различалось холодное оружие. Среди парней Седьмого нашелся кто-то особо зоркий и передал нам по цепочке, что в каждой телеге залегло по одному человеку и уже видно, что арбалет в первой телеге готов к стрельбе. Вскоре к нему присоединился и второй стрелок.

Нас караванщики видеть не могли, своих товарищей в перевернувшейся телеге с помостом – тоже. Шум никто не поднимал. Конечно же, кроме Седьмого. Пока происходили все эти события, я снова один раз ударил молнией неподалеку от первой телеги и раз просто сделал вспышку света вдалеке. Оба раза парень поддержал меня звуковыми эффектами.

Это убедило оставшихся в живых членов агитбригады, что против них работает стихия, а не чей-то злой умысел. Понимая, что находятся под прикрытием арбалетчиков, и никаких признаков врага не заметно, караванщики разделились. Один быстрым шагом пошел в том направлении, куда умчались волы, и где был слышен треск переворачивающейся телеги. Двое, чем-то подсвечивая себе, оценивали повреждения, полученные телегой. Оставшийся в одиночестве караванщик, стоял и смотрел в нашу с ребятами сторону. Он и арбалетчики не нравились мне больше всего. Особенно меня смущал тот факт, что он явно оказался главным в этой команде. Именно он тихо раздал всем указания, а сам стоял теперь и держал правую руку за пазухой. Логика подсказывала, что как только он поймет, что они попали в засаду, то сразу же даст знать об этом кому следует. Для этого у него наверняка с собой имеется специальный амулет. Что-то вроде сигнальной ракеты: и привлечет внимание, и укажет место.

Со стороны перевернувшейся телеги раздался крик боли и ругань. Главный дернулся, но быстро понял, что кто-то из оставшихся в живых стражников, прятавшихся под помостом, принял посланного к ним разведчика за атакующего, напал на беднягу и успел ранить до того, как понял, кто перед ним.

Занимавшиеся диагностикой телеги бросили свое дело и побежали на помощь товарищам.

Я не стал ждать дальнейшего развития событий – слишком уж удобный подвернулся шанс. Главный обозник подошел к арбалетчику, лежащему во второй телеге, и тихо с ним заговорил, указывая в нашу сторону.

Пришлось еще раз шандарахнуть молнией, убивая одним выстрелом двух зайцев.

Бежавшие к раненным мужики, присели от страха и, не сговариваясь, бросились к первой телеге, крича стрелку, чтобы тот погонял волов, потому что место явно гиблое, и нужно быстрее уезжать отсюда куда подальше. Сами они запрыгивать в телегу не стали, а, обогнув ее, побежали вперед по бокам от раскисающей колеи.

Воодушевленный таким примером стрелок недолго сомневался и, не оглядываясь на возможно еще живых товарищей, стал активно понукать испуганных животных.

Раненых, не используя оружия, добили ребята Седьмого.

Обугленный местами труп товарища мы освободили от пут и все еще прикрепленной к нему таблички и унесли с собой. Вместо него, пользуясь задумкой Седьмого мы в ту же ночь принесли на место разгула стихии труп с ледника. Его тоже пришлось слегка обуглить для правдоподобности.

Завершил нашу задумку мой верный и незаменимый друг Летяга.

С рассветом он начал описывать круги над разбросанными около дороги телами и в какое-то рекордно короткое время к нему стали присоединяться сородичи. Солнце еще до конца не показалось из-за горизонта, а особо голодные птицы, уже опускались на место трапезы.

- В соседнем селении нет представителей никаких кланов, - выслушав доклад Седьмого, проговорил Учитель, - так что пара дней в запасе, как мы и рассчитывали, у нас есть. Мы как раз все подготовим, так что и смерть Салида, и разгул стихии будут выглядеть более чем убедительно. Жалко, конечно, что оба этих события окажутся не слишком сильно разнесены во времени, но тут уж ничего не поделаешь.

- У нас ведь и это уже продумано, - тихо начала возражать Четвертая, то Учитель одним мимолетным взглядом остановил ее.

- Да, я и сам прекрасно помню, что у нас все продумано и конкретно в это время года в качестве дознавателей к нам пожалуют слабые маги. К тому же мы уже знаем, что они любят, на что падки. Да и время пришло ребятам оперяться.

У девушки и парня в этот момент были одинаковые безмерно удивленные выражения лиц. Видимо, новость о том, что моим курсантам пора устраивать выпускной была для них сродни грома среди ясного неба.

- Но как же, Учитель?.. – прошептал Седьмой. – Ребята же еще не готовы.

- Ничего страшного! – голосом нетерпящим пререканий быстро отозвался маг, который снова, буквально на глазах, видимо, в ожидании дознавателей начал стареть. – Часть пути вы все пройдете вместе. Только потом Четвертая с Женей от вас отделятся. А до этого продолжите свои занятия в походном режиме.

Теперь пришел черед удивляться и мне, ибо я, как бы, никуда и не собирался, ни сам, ни в компании с этой небезынтересной девушки. Но меня, скорее всего, спрашивать никто и не собирается. Да и мне, если подумать, не резон сталкиваться здесь с теми, кто прибудет расследовать мои темные делишки.

- Но почему, Учитель? – очень тихо и с неподдельной вселенской грустью в голосе спросила девушка.

- Второй прислал весточку, - мгновенно помрачнев лицом, произнес старик, - смена вам готовится уже в следующем месяце.

- Опять?! – ахнула Четвертая и закрыла рот ладонью.

Я взглянул на реакцию Седьмого. Лицо парня превратилось в каменную маску. Только желваки ходили под кожей, да зубы скрипели, грозясь рассыпаться – так сильно он стиснул сейчас челюсти.

С минуту в комнате, где мы вчетвером сидели, царила полнейшая тишина, потом Четвертая, прокашлявшись, задала вопрос. С первого раза из ее горла вырвался просто сип, и тогда девушка привстала, налила в кружки себе и остальным воду из стоящего на столе кувшина. Когда Четвертая пила, я слышал, как стучат ее зубы о край керамической кружки.

- Кого же вы возьмете с собой, Учитель, если мы с Седьмым уйдем на задание?

- Специально для этого мероприятия Второй присылает к нам Тринадцатую.

Девушка согласно закивала.

Судя то тому, какое напряжение висело в воздухе, тут сейчас обсуждалось дело жизни или смерти, и потому мне, против обычного, было жутко интересно, что вообще должно произойти такого, чтобы целый лагерь недоучившихся курсантов покинул свое расположение, чтобы для кого-то там его освободить?

- А что за смена? – наконец, не выдержав, аккуратно и тихо спросил я.

- Дети, - уже практически полностью овладев собой пояснила Четвертая, - такие же дети, какими были наши курсанты, что теперь становятся выпускниками.

Не скажу, что я все понял. Точнее, скажу, что я ни черта не понял, но даже такой толстокожий дуболом, как я понимал, что для обстоятельных расспросов сейчас не место и не время.

- Тринадцатая – это хорошо, - сухим, ломким голосом проговорил, наконец, Седьмой.

- Тринадцатая – это просто замечательно! – грустно улыбнулась девушка. – Дети ее любят. Ее все любят, но дети – особенно.

В комнате снова повисла тишина. Но на этот раз она была другой. Какой-то волшебной, что ли. Учитель и двое его учеников сидели и как-то грустно и вымучено, но очень по-доброму улыбались.

Я лишь тихо вздохнул. Все, что мне оставалось – это ждать, когда жизнь-жестянка сама ответит мне на все, даже еще не заданные, вопросы.

Впрочем, ждать пришлось недолго. На следующий день после непродолжительных сборов мы выдвинулись в дорогу. Путешествие обещало быть познавательным, хоть и непростым. Так оно и вышло.