Японская война 1904. Книга 6

Глава 6

— Генерал говорить будет…

— Что?

— Генерал!

— Говорить будет!

Слухи разлетались по лагерю бывшего 2-го Сибирского словно лесной пожар. Пожалуй, если бы кто-то рассчитал их формулу подобно скорости звука или света, то в уравнение точно стоило бы добавить что-то про прямую зависимость от их важности, неожиданности, а еще обязательно про возможность обходить законы физики. Иначе как можно было бы объяснить, что всего за час даже без использования телеграфа о выступлении генерала Макарова узнали все части, растянувшиеся на 50 километров от Амсила до Йончона?

Старший унтер-офицер Палкин, перепрыгнувший одно звание за обнаружение отряда Хасэгавы и за последующее геройство при поддержке дивизии Шатилова, оглядывался по сторонам. Он был одним из тех, кто подавал рапорты начальству, что армия неспокойна. Еще только в восемь утра подавал, а вот полдень, и генерал уже реагирует. Значит, правильно он все заметил, правильно не стал молчать.

— Интересно, что он скажет? — Михал внимательно озирался вокруг.

Он теперь тоже не рядовой: ефрейтор, а значит, скоро получит свою первую тройку разведчиков.

— А мне кажется, что бы ни сказал — какой в этом будет смысл? — Савва пожал плечами.

Ему вот сразу новое звание не дали. Записали на курсы как недостаточно опытного: два месяца придется погрызть гранит науки, зато потом, по слухам, если сдашь все экзамены на отлично, можно получить золотой билет. В смысле возможность выбрать совершенно любые войска, которые только есть, и получить туда назначение.

Савва об этом мечтал, но трезво оценивал свои силы и понимал, что вряд ли сможет зацепиться за такую возможность, и от этого злился и нервничал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил у парня Палкин.

— Ну смотри, солдаты волнуются, что застряли тут на всю жизнь. Чужая земля, чужие люди. Одно дело победить врага, другое — никогда не вернуться домой. И, что самое главное, генералу это не изменить. Выплаты, слава, любые обещания — вот, что у него есть, но простым солдатам-то нужно другое…

— А мне кажется, что генерал что-то придумает, — после повышения Михал стал спокойнее и увереннее.

— И я в это верю, — кивнул Палкин. — Вон как японцев победили. Они такую силу собрали, думали, что в землю нас вкатают, а он взял и за пару дней обратил их в бегство.

— А я слышал, — продолжил Михал, — как пара иностранных наблюдателей ругались на генерала. Они-то тоже, как и японцы, думали, что нам не победить. А вот теперь пусть лучше поломают голову, как в случае чего уже их армии будут пытаться сдерживать 2-й Сибирский.

— А что⁈ — неожиданно воодушевился Савва. — Если начнется большая война, нас ведь обязательно перекинут в Европу. Там и слава слаще будет, и домой вернуться проще.

— С чего бы в Европе слава слаще? Я, конечно, Париж не брал, но японцы-то дрались храбро. Мы их не шапками забросали, а честно победили, и я, когда придет время сыну об этом рассказывать, глаз отводить не буду.

Спор начал разгораться, но тут в толпу ворвался рев тяжелого броневика, и огромная машина подъехала к краю занятого солдатами поля. Мгновение, и на орудийную башню поднялась знакомая фигура. Генерал… Макаров обвел взглядом нижних чинов, а потом поднял акустическую трубу, чтобы его голос было слышно даже тем, кто стоял в самых дальних рядах.

— Мне рассказали, что вы волнуетесь, будто не сможете вернуться домой… — генерал замолчал на пару мгновений, давая толпе ответить.

— Да, ваше высокопревосходительство!

— Не можем вернуться!

— Не хотим помирать на чужбине!

— Я услышал ваши страхи и желания, но должен сказать, что приказ у нас один. Государь приказал, и 2-я Сибирская армия занимает Маньчжурию и будет стоять здесь столько, сколько нужно.

Савва гордо обернулся к Палкину и Михалу: мол, я же говорил, даже генерал не может ничего изменить. А толпа тем временем заволновалась. Не крики, но обида.

— Мы же японца победили.

— Заслужили домой.

— Надо донести до царя правду.

На последних словах Палкин разом напрягся. У него было не так много опыта в понимании народных волнений, но разведчиков обучали не только полевой деятельности. Так, князь Огинский рассказывал о том, как они могут справиться с внутренним врагом, и отдельно о том, какой кровью могут закончиться такие вот поиски правды.

— Мы получили приказ нашего государя, и мы его выполним, — продолжал тем временем генерал. — Однако те, кто желает вернуться в Россию, могут уехать.

Пауза.

Все молчали, не понимая, как можно одновременно выполнить приказ оставаться и вернуться домой.

— Но что нужно сделать?

— Как вернуться?

Пара робких голосов из толпы царапнула по ушам.

— Как вернуться? Все просто, я договорился. Начиная с сегодняшнего дня и в течение недели любой перевод в 1-й Сибирский полк генерала Штакельберга будет автоматически одобрен. Пишите запрос сами, просите офицеров, вам помогут, и возвращайтесь.

— Но как же остальные? — Палкин сам не понял, как выкрикнул этот вопрос. Просто что-то подхватило и придало смелости.

— Бросить наш 2-й Сибирский? Да никогда!

— Мы от броневиков не бежали, а тут… разнылись, словно барышни!

— Неужели нельзя всем отсюда уйти?

Толпа бурлила, но в ней больше не было недавней обиды и решительности. Только растерянность, а еще… Теплота. От тысяч людей, которые разом вспомнили, что они смогли сделать все вместе.

— Я повторю, — голос генерала гремел над лагерем. — Желающие могут уйти в течение недели, это мой личный подарок тем, кто своей кровью доказал верность Родине. Вас не обидят деньгами, не осудят… Но эти семь дней пройдут, и с того момента я буду считать, что все остальные принадлежат душой и сердцем новой 2-й Сибирской армии. Мы останемся там, где Родина поручила нам исполнить свой долг. Потому что мало захватить несметные богатства новых земель, как мы это сделали. Надо еще их и удержать!

И генерал ушел. Сделал свое дело и ушел. Армия все еще волновалась, но теперь это было совершенно другое волнение.

— Ну что, Семен, поедешь домой? — кто-то из солдат начал подтрунивать над товарищем.

— Да какое домой! Сказал же генерал, что нужно защищать взятое. Значит, будем! — встревоженный голос словно ждал продолжения шуток, но его хозяина только обняли и встретили его решение дружным ревом.

Армия приходила в себя. А старший унтер Палкин невольно думал, как же ловко генерал все это провернул. Хотя «ловко» — не то слово. Правильно будет — храбро. Некоторые офицеры боятся выходить к толпе, а генерал не сомневался. А еще он не испугался опасности гораздо более страшной, чем солдатские волнения…

— Не помню, чтобы слышал про такое в армии последние лет десять. Чтобы генерал и готов был прикрыть солдат перед самим царем, — Михал думал о том же. — Он ведь ни с кем ничего не обсуждал. Просто не успел бы. Сам решил, сам дал слово, сам был готов за него отвечать.

— Наш генерал, — просто подвел черту Савва и широко заулыбался.

Хикару Иноуэ впервые за долгое время шел по улице, щурясь на солнечный свет. Ему дали побриться, помыться, в целом привести себя в порядок. А теперь капитан Кодзи Уэхара вел бывшего генерала в сторону дворца Эдо. Или не бывшего? Учитывая, что из сопровождения с ним был только один офицер — что это, как не знак доверия и признания?

— Уэхара, а вы же раньше в 3-й армии Ноги служили? — Хикару вспомнил, где уже слышал эти имя и фамилию.

— После разгрома под Дальним нас переформировали. Вы тогда так и не вернулись в штаб Тамэмото Куроки, но меня как раз распределили в 1-ю армию.

— И как там дела? Все еще готовитесь к войне? — Хикару нахмурился, в очередной раз вспомнив, из-за чего оказался не у дел и теперь даже не знает, что творится в мире.

— Готовимся? Уже давно нет, — на лице Уэхары мелькнула тень. — Два месяца назад мы начали переброску новых броневиков на материк, три недели назад началось сражение на Корейской дуге, а потом… Броневая дивизия генерала Хасэгавы, а вместе с ней и вся 1-я армия были разбиты и окружены.

— Генерал Куроки? — выдохнул Хикару, которого словно оглушило.

— Погиб во время попытки прорыва. Полковник Хагино подстрелили за сутки до него, когда разведка старалась нащупать для нас хоть одну подходящую дорогу. Генералы Ниси и начальник штаба Матсуиши были ранены еще раньше. Судьба генерала Хасэгавы неизвестна, но вариантов немного. Или смерть, или раненым он попал в число тех 60 тысяч пленных, что до сих пор пакуют солдаты Макарова.

— А вы?

— Мне повезло. Трижды. Оглушило во время прорыва, а потом солдаты вытащили на своих плечах, — Уэхара потер еще свежий шрам, который до этого прятал под фуражкой. — И наша группа оказалась единственной, что смогла оторваться от русских броневиков и отойти на юг. Меня так и дотащили прямо до самого Сеула. Только там узнал о разгроме и чуть не умер снова, когда пытался вырваться из госпиталя и вернуться обратно. Сейчас-то понимаю, что это не имело бы никакого смысла, но тогда… Чуть с ума не сошел.

— Мне… жаль.

— Мне тоже жаль, что вас с нами не было. Генерала Иноуэ многие ругали за то, что вы первым начали признавать успехи русских. Но кто их сейчас не признает? Если бы вы были с нами, возможно, мы бы смогли… Пусть не выжить, но не лишиться всего за какие-то пару дней.

— Я тоже ни разу не смог выиграть у Макарова, — напомнил Иноуэ, беря себя в руки.

Если Японии нанесли очередное поражение, да еще и такое, когда целая армия попадает в плен — это меняет ход войны. Возможно, сегодня император все-таки сможет услышать его слова. И пусть не на поле боя, но он еще принесет своей Родине пользу.

— И тем не менее сейчас ваш опыт — это одна из самых больших ценностей, что есть у Японии, — не заметив сошедшихся бровей Иноуэ, Уэхара продолжал. И чем дальше, тем с большим энтузиазмом. — Да, сейчас мы подписываем с Россией мир, но это вовсе не значит, что мы сможем сосуществовать на текущих условиях. К счастью, союзники нас не бросили. Господин Клод Макдональд очень просил императора выделить именно вас для обучения союзного корпуса из английских солдат и японских добровольцев. Я так уже записался! И многие наши, так что у вас под рукой будет достаточно храбрых офицеров!

— А солдаты? — тихо просил Иноуэ, взгляд которого зацепился за собирающуюся со стороны порта и района Кото толпу.

— Эти? Предатели! — презрительно фыркнул Уэхара. — Их вывезли в столицу, спасли от русских пуль, а они смеют сбиваться в толпы и требовать от императора выполнения своих требований.

— Кажется, они просят еду… — Иноуэ прислушался к крикам.

— Это подлая русская тактика, — Уэхара покраснел. — Представляете, что они сделали? Подослали шпионов, те ночью захватили городскую типографию, распечатали свои листовки и раскидали по всему городу. Причем не просто текст, но еще и с картинками, чтобы даже вчера выехавший из своей деревни крестьянин смог понять.

— И что там было?

— Предложение русского царя. Мол, если у Японии нет интересов на континенте, то ей не нужен и флот, а Россия могла бы взять его в аренду на десять лет.

— За пару иен?

— Нет, они хотели за это закрыть наши долги перед Северо-Американскими Штатами. Английские-то прикрыты, а те, если их не станет, могли бы развязать нам руки. Еще и хлеб обещали из Китая, пока люди не вернутся на землю…

— Подождите, — Иноуэ только сейчас понял. — В этих листовках было не вранье, а настоящее предложение русского царя?

— Да, но за красивой оберткой скрывается еще больший обман. Я уверен! И люди бы тоже это поняли, если бы не слушали бунтовщиков вроде князя Ито!

— Значит, князь Ито теперь тоже бунтовщик? — Иноуэ повернулся в сторону галдящих у порта солдат.

Чудом выжившие в мясорубке, они вернулись домой, а тут… Вместо надежды на мир снова тощий как скелет всадник войны. Взгляд генерала пробежался по Токио, благо с дороги к замку Эдо вид открывался неплохой. Уж точно было видно ближайшие кварталы, где строились гвардейские роты, усиленные офицерами из кэмпэнтай и пушками с броневиками.

— Их расстреляют? — Хикару остановился и схватил Уэхару за грудь.

— Да! — офицер и не подумал вырываться. Только покраснел и тяжело задышал. — Они предатели, они поверили врагу! Нужно трезво смотреть на мир: за такое даже в самых свободных странах только одно наказание — смерть.

— Вы правильно сказали, нужно трезво смотреть на мир, — Иноуэ успокоился. — Япония проиграла, нужно признать это, а не убивать каждого, кто пытается сказать, что король голый.

— При чем тут король?

— Сказки нужно читать…

Хикару оттолкнул Уэхару и еще раз оглядел город. Требующие хлеба солдаты, гвардия, пушки, броневики… Последние почему-то держались в задних рядах. Вот еще один подкатил, и водитель поспешил тут же заглушить двигатель, выскочить наружу и отбежать подальше. Да они просто их боятся! Иноуэ неожиданно осознал, что тыловые части столицы получили современную технику, но вот учиться ее использовать совсем не собирались. А тут якобы мятеж, приказ пустить в ход все силы — пришлось побороть страх. Но не больше, чем было необходимо.

Разрозненные детали начали складываться в план. Якобы мятеж ведь может стать настоящим — и тогда император их обязательно услышит! Надо всего лишь направить кричащих солдат на лед реки Сумида, обойти гвардейцев и взять под свой контроль хотя бы несколько машин. В армии-то точно найдутся те, кто не боится броневиков, а уж с ними да всего в паре километров от замка Эдо можно очень много сделать.

— Что вы задумали? — Уэхара что-то почувствовал, но Хикару не дал ему ни шанса. Захват, удушение — не зря он продолжал тренироваться даже в камере. Аккуратно опустив тело потерявшего сознание офицера, Иноуэ подошел к стене и спрыгнул на ближайшую улицу нижнего города.

Он точно уверен в том, на что решился? Нет. Он боится? Тоже нет. Он готов допустить, чтобы честных солдат Японии расстреляли свои же? Никогда! Ну вот, тогда нечего и сомневаться. Иноуэ ускорился, достраивая в голове последние детали плана. Как научил его Макаров: маневр, удар, и нечего тянуть время, если решение уже принято!

Казуэ Такамори уезжала из Токио на самой обычной крестьянской телеге. Из-за начавшихся волнений вокзалы и порт уже были полны патрулей, так что подобный способ оказаться подальше от столицы был самым простым. Если не единственным.

— Ты уверена, что оно того стоило? — сидящий рядом Сайго делал вид, что беззаботно грызет найденный между досок прошлогодний стебель травы.

— Ты про волнения?

— Конечно.

— Макаров попросил перед возвращением выполнить его последнюю просьбу на островах. Рисунки, текст — это выглядело необычно, но это было правдой. Если Мацухито опять решит принять решение за нас всех, то пусть хотя бы люди знают, от чего именно он отказался.

— Правда — красивое слово. Вот только мы же все знаем, чем это закончится. Тех, кто выжил на войне, расстреляют дома. И это случится из-за нас с тобой.

Казуэ посмотрела на брата и невольно отметила, что тот изменился. Она пропустила, когда именно это случилось, когда тот начал думать о чем-то большем, чем о славе или величии рода. Но начал — факт.

— Если ты против, почему сразу не сказал?

— Не сообразил, — честно признался Сайго. — Вначале все казалось просто одной из многих операций, что мы устраивали. А потом я увидел людей на улицах, и они накручивали друг друга, заводили… Полчаса, и там уже не было солдат, горожан, японцев — просто одна огромная голодная толпа.

— Красиво сказал.

— А ты знала? — Сайго не обратил внимание на попытку поменять тему разговора.

— Не знала, но… догадывалась. Слишком уж хорошо Макаров все придумал, такое просто не могло не сработать, — не стала врать Казуэ.

— И все равно сделала это? Или ты веришь, что даже тысячи смертей смогут заставить Мацухито поменять свое мнение?

— Я спросила генерала, зачем ему кровь на улицах Токио, и он…

— Говори, — сурово посмотрел на сестру Сайго.

— Он сказал, что в Японию сейчас вернулось много боевых офицеров. Если император готов уничтожить свой народ, то они единственные, кто сможет его остановить.

— Просто поговорить с ним!

— Князь Ито говорил! И где он⁈ — Казуэ тоже начала злиться. — Поэтому были эти листовки. Чтобы люди узнали правду, чтобы показали, чего они хотят. Мы запустили волну, которая может стать толчком, который в свою очередь заставит принять решение тех, кто до этого боялся. Возможно, наивная, но это попытка избежать большей крови.

Девушка не хотела в этом признаваться даже себе, но последнее дело ей совсем не нравилось. До этого она всегда ходила по грани: помогая своим, помогая врагам, Казуэ тем не менее каждый раз могла убедить себя, что поступает правильно. Что цель оправдывает средства.

Но не сегодня!

— Ты права, — Сайго начал подниматься на ноги. — Эта волна действительно помогает принять решение. И мое: если я помог ее начать, то теперь просто не могу уехать.

— И что ты будешь делать⁈

— Не знаю! Но я точно не оставлю все на волю судьбы… Вернусь, помогу солдатам организоваться, чему-то меня во 2-м Сибирском научили. Так просто гвардейцам и кэмпэйтай не дамся.

— А если умрешь?

— Как и во всех наших с тобой вылазках… Ради дела не страшно.

— Идиот.

— Сама дура.

— Знаю, — неожиданно согласилась Казуэ, а потом первая соскочила с телеги. — Чего сидишь? Слезай и побежали обратно в город, пока там все не закончили без нас!

Сайго улыбнулся, спрыгнул и крепко обнял сестру. Они — Такамори, они еще повоюют.