Японская война 1904. Книга 6

Глава 24

Дуглас Хейг был в ярости.

Русские броневики сминались и загорались от одного-единственного хорошего попадания, но вражеский командир как будто не обращал внимания на потери. Бросая подбитую технику, подорвав пушки, он продолжал маневрировать вокруг железнодорожной насыпи, заставляя Хейга и его отряд жечь бензин и снаряды.

— Ничего! Еще немного, и мы его обязательно дожмем! — рычал Дуглас.

Увы, в отличие от слов в реальности ему, наоборот, пришлось придержать свою тройку, чтобы прикрыть второй броневик Фуллера. Им опять повредили одно из колес, и сейчас двое механиков бегали вокруг него, простукивая молотками и пытаясь понять… Можно ли будет его оставить как есть, придется ли менять или и вовсе проще всего будет снять. Пять колес вместо шести — это совсем не страшно. И надо будет отдельно отписаться, что решение перейти с двух осей на три было очень удачным.

А вот чего не хватало… Броневые щитки над колесами оказались слишком слабыми, башни — неповоротливыми, пулеметы почти негде было использовать, и, что больше всего раздражало, Хейгу очень не хватало простых солдат. А ведь Хэнкок и Эванс в начале боя еще шутили: ну, кому те нужны! И вот русский командир именно за счет них контролировал поле боя. Не давал оставить поврежденные машины без прикрытия, тут же засыпая в ответ минами, а главное, именно русская пехота, затаившись то тут, то там на насыпи, всегда предупреждала свои броневики о том, где именно британцы попробуют их достать.

Но, тем не менее, они все равно их выбивают!

— Полковник! — наводчик броневика Хейга застучал по броне, привлекая внимание. — Осталось пятнадцать снарядов. Из них только два фугасных.

Сердце Дугласа на мгновение сбилось с ритма, пропустив удар. Он все рассчитал, он вел бой к победе, но… Целых семидесяти снарядов на один броневик оказалось недостаточно. Еще одна проблема с оторванностью от тылов! Чем дальше, тем больше тактика русских с полностью механизированными соединениями выглядела не глупой, а полезной.

— Накройте шрапнелью все за насыпью. И начинаем отходить! — Хейг принял решение.

Пусть это не будет быстрой победой, но они пополнят запасы и вернутся. Да! Бой займет чуть больше времени, но они все равно добьются своего. Дуглас даже успел убедить себя, что именно так все и будет, когда со стороны старой маньчжурской дороги взлетела сигнальная ракета. Именно оттуда, где стояли их отряды поддержки. Выходит…

Красная ракета — это нападение превосходящих сил. Между ними около десяти километров по прямой и около двадцати, если для скорости выезжать на дороги. В любом случае придется потратить около часа! Хейг судорожно прикидывал: если русские послали в обход кавалерию, карго смогут отбиться, если же еще один бронированный отряд — без шансов.

— Продолжаем движение? — водитель, сжимая рулевое колесо побелевшими пальцами, на мгновение повернулся к своему командиру.

— Продолжаем, — Хейг очень не хотел проигрывать.

К тому же, даже если их запасы уничтожат — они еще могли пройтись катком по обошедшим их русским. Что те им сделают, когда даже основные силы могли лишь отбиваться?.. И только он об этом подумал, как у них за спиной из-за насыпи начали вылезать уцелевшие броневики под имперским флагом. Шесть штук — не так и много, но по задницам машин коммандера Хэнкока начало прилетать. Ничего, инженеры закладывали, что им придется и отступать, поэтому задняя броня держала удар. Уж из пушек броневиков ее точно не пробить.

— Еще два! — выдохнул водитель, первым заметивший новые русские машины, показавшиеся из балки справа.

Похоже, они успели незаметно уйти во фланг, пользуясь последним обстрелом, когда от дыма мин несколько минут было ничего не видно.

— Значит, их главный, — Хейг сразу узнал машину с намалеванной на лобовой броне птицей, складывающейся из трех лент — черной, желтой и белой.

Именно этот броневик начинал все самые опасные маневры. Он и его ведомый, который выделялся чуть более желтым оттенком зеленого, чем у остальных. Старый опытный тигр и его верный шакал Табаки!

— По колесам целят! — выругался Хейг всего после пары выстрелов.

Русские броневики уже давно вычислили их слабое место и теперь раз за разом пытались обездвижить то одну, то другую машину. Вот только обычно Хейг мог приказать сменить курс и повернуться к чужим пушкам самой крепкой лобовой броней, а тут… Не было выбора, кроме как терпеть и подставлять и так все покрытые подпалинами броневики Хэнкока. Выстрелы, выстрелы, выстрелы… И ничего не сделать!

Повернешь колонну, чтобы добить эту парочку, так они бросятся бежать! Но не сразу, сначала выждут, чтобы теперь уже другие шесть русских машин смогли пострелять по колесам британцев. С фланга! Как в тире! Хейг уже раз попадался сегодня на подобный маневр и поэтому теперь просто был вынужден ждать. Пять-десять минут, и они выберутся на более-менее нормальную дорогу. Потом разгонятся, и… После этого они задержатся только для того, чтобы добить отряд врага у себя в тылу.

— Девятый номер — повредили броню на задних колесах. И, похоже, что-то с осью, машина останавливается, — наблюдатель замер у люка, готовый высунуться с флагами и просигналить нужные команды.

Еще одна боль, которая заставляла Хейга скрежетать зубами. Им весь бой приходилось полагаться на уже отработанные маневры или же вот такие сигналы. Русские же… Слухи об их успехах в радио не врали: эфир был забит помехами, но они каким-то образом все равно слышали друг друга. Точно слышали, иначе бы такое взаимодействие, что они показали, было бы просто невозможно!

— Пусть экипаж подберет десятка, — принял решение Хейг.

Ох, как ему не хотелось оставлять русским свою машину, но… Люди были важнее. А железо? Пусть смотрят, пусть завидуют — все равно их дикой промышленности никогда не повторить то, на что способна Британия. Хейг почти успокоился, когда сзади громыхнуло. Русский командир продолжал обстрел остановившегося броневика, и один снаряд, пройдя на уровне уже поврежденных колес, каким-то образом зацепил боеукладку. И пусть снарядов оставалось уже немного, этого хватило, чтобы внутри броневика точно никто не смог выжить.

— Младший лейтенант Генри Митфорд, — Хейг сжал зубы, прощаясь с товарищем.

Они были из разных кругов, но Дугласу довелось в свое время служить с одним из старших Митфордов, и это был отличный парень.

— Уходим, — к сожалению, отомстить он не мог, но броневик, пустивший ему первую кровь, он запомнит.

И в этот же момент ведомый неизвестного русского офицера выстрелил по десятке, замедлившей ход перед взорванным броневиком. Всего один снаряд — такой же, как сотни других сегодня, которые не смогли ничего сделать, но этот ударил точно по стыку уже поврежденной до этого башни и корпуса. И пробил, залетев внутрь… Удача для одного. И неудача для другого. Еще один броневик вспыхнул, как спичка, еще один друг отправился на тот свет.

— Ненавижу, — Дуглас Хейг смотрел, как сгорает один из лучших его офицеров, Томас Хэнкок. Двое за какую-то минуту.

— Ненавижу! — повторил он, когда, наплевав на все, они остановились и попытались накрыть два дерзких броневика остатками снарядов. Не вышло.

— Ненавижу!!! — кричал он, когда они доехали до отряда карго и нашли на месте стоянки только пепелище и следы колес чужих броневиков.

Они были лучше, но их все равно победили. Заставили потерять технику, припасы и, главное, таких достойных людей. Но ничего! Это только первая стычка. Их смогли удивить, их смогли застать врасплох — в следующий раз такого уже точно не будет. На их стороне сила моторов, мощь пушек и толщина брони — что бы ни придумали русские, они, британцы, просто не могут проиграть!

Сижу, думаю о везении.

Информация об английском отряде броневиков и даже их вооружении поступила вовремя. Вот только мы не ждали их так быстро и вдобавок рядом с Инкоу. По факту ведь Дроздовский встретил их всего в сотне километров от нашей главной базы — а если бы пропустили друг друга? Если бы англичане еще пару патрулей снесли и ударили по заводам? Повезло.

В чем не повезло, у отряда Михаила Гордеевича не оказалось орудий под новую 35-миллиметровую британскую броню. Мы-то добавили в роты отдельные противотанковые пушки, которые бы взяли 20–25 миллиметров, а англичане сразу прыгнули дальше. К счастью, это проблема решаемая: если самим отливать гильзы, а не пользоваться текущими мягкими для фугасов, то новые снаряды должны будут справиться. Немцы как раз привезли из Штатов станки для запуска производства тротила, так что можно будет совместить.

В общем, мы хорошо поработали, нам повезло, и теперь можно снова хорошо поработать!

Я улыбнулся и мысленно вернулся к итогам сражения. А ведь там, если сравнить, чего было больше, работы или везения, я бы поставил на работу. Работа солдат, которые знают свою технику, работа офицеров, которые думали как минимум на шаг дальше врага, а еще работа штаба… И моя в том числе. Механизированные корпуса, мобильность не на уровне отряда, а всего соединения — это именно я, опираясь на послезнание, продвинул и воплотил идею, которая в реальности была реализована в нашей армии только в 1942 году.

Операция «Уран», когда мы окружали немецкие войска под Сталинградом — это ведь стало возможно в том числе благодаря возможности быстро перекидывать на огромные расстояния целые дивизии. А когда группа армий «Дон» Манштейна попробовала пробить это окружение? Конечно, тут тоже сработали и опыт советских генералов, и храбрость солдат, но что было бы без возможности быстро подтягивать подкрепления к местам основного удара врага? В 41-м мы не успевали, а вот в декабре 42-го подкрепления подходили уже вовремя. И пусть немцы еще могли удивить неожиданным направлением удара, но развить этот успех им уже никто не давал.

Собственно, эту концепцию я пытался реализовать и у нас. Скорость, маневры, мозги… В этом свете я даже перестал обижаться на Николая за отобранные у меня путиловские заказы. Действительно: пусть лучше делают больше моторов. С броневиками мы и сами как-нибудь разберемся, а вот тысячи грузовиков для русской армии мне самому никак не потянуть. А тут — перспективы намечаются очень интересные. Причем не на годы, а на десятки лет вперед.

Вообще, чем больше времени проходит после Корейской дуги со всеми этими якобы мирными делами, тем больше понимаю царя. Вроде бы вот он враг — нанес удар, даже наследил, но… Ответишь на полную — начнешь войну. Что хуже: дашь сразу нескольким врагам повод собраться в союз против нас. И все это в ответ на жалкий комариный укус! Двойная подстава. Сейчас-то все возмущены и требуют мести, а начнется настоящая мясорубка — и те же люди скажут, что можно было бы до такого не доводить.

Сложно! Начать войну не потому что должен, не потому что нет выбора, а потому что пришло время…

— Вячеслав Григорьевич, сводки готовы, — Ванновский отвлек меня от мыслей, и я кивнул, чтобы тот начинал зачитывать.

С момента сражения у Ту-Ши-Куна прошло уже три недели. Мы оттащили подбитые британские броневики и до сих пор изучаем, есть ли там что-то, что мы могли бы использовать в своих машинах — пока без особых успехов. Самое интересное у них — это моторы, а нам свое полноценное их производство никак не потянуть. Впрочем, даже если бы смогли, пока основные новости были на политическом фронте.

После того, как Париж в ответ на якобы убийство своего генерала заблокировал 2-ю Тихоокеанскую эскадру, все только и делали, что бряцали оружием. Россия требовала от Франции выполнения своих обязательств, те в ответ настаивали на полном расследовании, в котором им никто не отказывал, но… Уже больше месяца прошло, а даже состав комиссии, которую хотят к нам отправить, до сих пор не был утвержден.

— Кабинеты Комба и Клемансо интригуют, пропихивая своих людей, — Ванновский почесал лоб. — Но мне кажется, что они просто тянут время. Отговариваются процедурами, прозрачностью и свободой, а сами просто играют на руку англичанам.

— Новости по их флоту? — уточнил я.

— Как началась навигация во Владивостоке, два старых броненосца типа «Маджестик» и четыре новых броненосных крейсера типа «Дрейк» уже второй раз прошлись мимо Посьета.

— Это те, что англичане перевели из Средиземного моря? Кстати, не слишком ли они рискуют?

— Учитывая союз с Францией, теперь Британия может себе позволить и не такое. Конечно, «Маджестик» и «Дрейки» — это не «Король Эдуард» и другие корабли, которые прикрывают метрополию, но тоже очень неплохое усиление относительно «Канопусов», которые они держали тут раньше.

Я кивнул. Действительно, раньше Британия обходилась в Азии всего пятью броненосцами, причем четыре из них были сделаны специально для этого региона. То есть больше скорости, меньше брони — совсем не то, что нужно для линейного боя. После поражения Японии и постепенного возвращения в строй даже старого нашего флота этого уже было категорически недостаточно.

— Несмотря на ограниченность маневров британского флота, Германия очень ими воодушевлена, — продолжал Ванновский. — Настолько, что они снова подняли дискуссию о «Законе о флоте». Как вы знаете, контр-адмирал Тирпиц считает, что строительство новых кораблей сможет не только усилить Германию на море, но и разрешить противоречия между главными силами внутри страны.

Ванновский упомянул это как бы между делом, а вот я неожиданно понял, что до этого ошибался, представляя политику Германии как что-то монолитное.

— Главные силы?

— Ну, конечно. Землевладельцы Восточной Эльбы все это время уверенно держали власть в своих руках, но с приходом дешевого импортного продовольствия их прибыли, а главное, влияние начали падать. Ничто не уходит в никуда: вместо них стали набирать силу крупные промышленники, у которых при этом не было никакого политического влияния. И вот кайзеру приходится лавировать, чтобы, не сильно обидев одних, отдать должное другим и… не за свой счет. Создание флота, которое станет кормушкой для всей германской буржуазии, в итоге действительно выглядит как удачный компромисс. Землевладельцы получат заградительные пошлины, промышленники — заказы.

— А у нас, когда мы начали массово строить броненосцы и крейсера для Тихоокеанского флота, цели были примерно те же? — заинтересовался я.

— Не думал об этом, — удивился Ванновский. — Но если так посмотреть, то заказы на флот или строительство Транссиба действительно стали толчком для очень многих наших заводов. Все-таки наука это одно, а массовое производство — уже другое.

— Вернемся к Германии, — кивнул я. — Если они готовы вкладываться во флот, то, значит, не хотели бы начинать войну до его постройки?

— Все верно, — согласился Ванновский. — Во главе плана перевооружения Тирпица стоит так называемая идея риска.

И опять что-то новое. Что-то застрял я мысленно в Азии, а про основной театр будущей войны знаю преступно мало, но… Тем больше поводов учиться.

— А что за риск?

— Контр-адмирал Тирпиц рассчитал, что если германский флот наберет силу до двух третей от английского, то любое прямое столкновение с ним для Британии станет слишком рискованным. В том смысле, что они уж слишком ослабнут перед другими своими противниками. Однако… — неожиданно сменил направление мысли Ванновский. — Прямо говорить о том, что Германия нацелена на мир, нельзя. Голоса тех, кто считает, что война здесь и сейчас тоже решит любые проблемы, звучат все громче. И дипломатическая атака на наш флот, которая фактически скрепила кровью союз Англии и Франции, только придает им решительности.

— Опасаются, что они смогут перетянуть кого-то на свою сторону?

— Именно. И Тройственный союз с 1882 года не стал сильно крепче. Австрия с Италией до сих пор тихо лаются из-за Трентино, Южного Тироля и Далмации.

Трентино и Тироль — это Альпы, Далмация — примерно современная Хорватия. Сейчас они принадлежат Австро-Венгрии, но вот итальянцы считают их частью «Неосвобожденной Италии». Кстати, ради этих земель они в 1915-м и выйдут из союза с Германией… Значит, это их решение витает в воздухе уже сейчас.

— Забавно, — неожиданно задумался я. — Из-за той же Австрии у Германии проблемы еще и с Османской империей. Формально союзник, но официально споры из-за Балкан заставляют держать турок на расстоянии.

— И нас, — напомнил Ванновский. — С Россией у Германии нет противоречий, по крайней мере сейчас, но они вынуждены поддерживать Австрию с ее жесткой политикой в Сербии и Болгарии… — тут мой главный разведчик замялся, но потом твердо продолжил. — Я знаю, что вы делаете ставку на договоренности с Германией и их промышленниками, но… Хочу обратить внимание, как неустойчив их союз. Он и так еле держится, и в текущем виде для России там места точно нет.

Можно было бы зацепиться за «текущий вид» и обсудить тот же раздел Австрии, который мог бы решить почти все противоречия, но… Не пойдет на него никто в это время. А еще в противовес неустойчивой конструкции кайзеровской коалиции бросалось в глаза, как последовательно действуют его враги. Англия и Франция от многого отказались, но решили все свои противоречия. Также Париж сейчас активно договаривается с Испанией по Марокко — поделят, и еще одна страна попадет в орбиту Антанты.

Кто еще?.. Я на мгновение задумался, что выбор стороны Николаем строился не на пустом месте, и только потом сообразил, что во всех этих раскладах чуть не забыл про Северо-Американские Штаты. Мир рушится, страны пробуют себя в самых разных конфигурациях — не так важно, когда будет война, не так важно, кто и на чьей стороне окажется, но, черт побери, Штаты опять каким-то образом оказываются на почтительном расстоянии. И что тогда? Чего бы я ни добился… Сколько бы жизней ни спасли новые стратегии и тактики, но что будет ждать мир, если все опять закончится тем же, что и в моей истории, когда кто-то сумеет отсидеться в стороне и собрать себе все лавры?

Бесит!

Но что я могу сделать?