Японская война 1904. Книга 6

Глава 4

Большая война закончилась, в газетах писали, что Япония каждый день вывозит по десять тысяч солдат обратно на материк, а дел почему-то меньше не стало. Семен усмехнулся, проверил еще раз подготовленные за ночь записки и уверенно заглянул в помещение штаба. Позавчера они собрались полным составом, генерал рассказал новости и дал каждому задание продумать, что хуже всего работало во время войны, что лучше, и как первого сделать поменьше, а второго побольше.

— Проходите… — стоящий у входа Дроздовский посторонился, пропуская Буденного поближе к столу.

До назначенного Макаровым времени оставалось еще двадцать минут — они пришли заранее — и вот все броневые командиры поглядывали друг на друга, словно сомневаясь, подождать или прямо сейчас узнать, кто и что придумал.

— А это правда, что вы с двадцатью броневиками подбили почти сорок вражеских, и это не считая орудий? — Буденный первым не выдержал и повернулся к Дроздовскому, которому немного завидовал.

— Вы же знаете наставление по расчету секторов обстрела? — спокойно отозвался тот. — Так вот мы делали примерно то же самое, но для врага. Искали мертвый сектор и врывались туда. На месте доезжали до точки, откуда можно было достать японцев, там до пяти минут на то, чтобы кого-то зацепить, и назад. Каждый этап рассчитан заранее, от нас требовалось просто сделать то, что должны, не больше и не меньше. Сплошная математика.

— Удивительно. Никогда не смотрел на управление броневиками именно так.

— А вы другой, — ответил Дроздовский. — Я вот, если честно, пытался рассчитать вашу атаку на Йончон по-своему, и не вышло. Я бы работал от укреплений, сериями небольших атак, растянув дело дня на три. А вы справились за сутки, полностью сломив атакующий потенциал 1-й армии. Навалились, подавили, и, что интересно, потери в итоге даже меньше, чем если бы кто-то на вашем месте действовал осторожно.

— Удача? — спросил Буденный.

— Чутье. У вас настоящее чутье. Как и у генерала, который послал вперед именно ваш броневой полк.

На лице Буденного тут же поселилась широкая улыбка. Он гордо посмотрел на Врангеля и подмигнул, напоминая об их споре. Увы, говорить о том, что кто-то из них уже сейчас обошел Славского, пока было рано. Все-таки устроенный тем прорыв основной линии укреплений — это нечто.

— Николай Львович, — Буденный повернулся к Славскому, — а расскажите про те новые броневики с большими пушками? А то нам их пока не хватило, но очень интересно.

— Генерал называет их даже не броневики, а САУ — самоходные артиллерийские установки. Из сложностей: нужно учитывать сильную отдачу…

— А разве в 76-миллиметровых пушках не стоят противооткатные устройства? — тут же уточнил Врангель.

— Стоят. Ствол после выстрела откатывается в люльке, а потом возвращается на место под действием сжатого воздуха и масла. И если бы не эта система, то и о такой относительно небольшой пушке на «Артуре» не могло идти и речи.

— А какая масса толчка, если без тормоза?

— Около 2–3 тонн, и это с каждого выстрела.

Все собравшиеся дружно присвистнули, оглянулись и так же дружно расхохотались. А потом Славский вернулся к рассказу.

— Так вот, несмотря на устройства, об откате нужно помнить. Не стрелять без устойчивой поверхности под колесами, не давать нагрузку под углом. А учитывая, что по горизонтали мы наводим ствол САУ, поворачивая весь корпус, командиру броневика нужно заранее примечать и выбирать точки, откуда он будет вести огонь.

— А дымы, которыми вы прикрывались? — уточнил Дроздовский. — Скоро их смогут поставить на все машины?

— Я слышал, что есть проблемы с химиками, — погрустнел Славский. — А еще сами механизмы подачи. Они же похожи на минометы, но снаряд загружается не сверху, а сбоку. Нужно учесть, чтобы при выстреле газы не вырвались внутрь машины, и пока с этим тоже не до конца разобрались. На мои-то машины пришлось ставить, потому что выбора не было. А вот всем — придется еще подождать.

— Кто-то погиб? — понял несказанное Врангель.

— Экипаж капитана Оленова. Из-за обстрела повредилась внешняя часть трубы, снаряд в итоге не вылетел, броневик начало заполнять дымом изнутри… Они выскочили наружу, но японцы сыпали по нашим передовым машинам всем чем могли. Без брони там выжить было просто невозможно.

— Мы будем помнить о них, и эта смерть сделает нас сильнее, — нахмурился Дроздовский.

И настроение вроде бы не испортилось — все знали, что на войне без потерь не бывает — но настрой разом стал суше и серьезнее. А там как раз и Макаров зашел.

— Вы помните, для чего я вас сегодня собрал? — обвел он всех взглядом.

— Чтобы мы поделились мыслями о том, как сделать наши броневики лучше, — ответил Буденный и…

— Вы не на том делаете акцент, Семен Михайлович, — на лице Макарова мелькнула тень. — И это не потому, что ваши идеи неправильные или несвоевременные — нет! Дело в том, что у нас просто не хватит ресурсов, чтобы реализовать каждую придумку, что придет вам или мне в голову, поэтому… Я собрал вас ради того, чтобы вы обменялись опытом как командиры. Обсудили успехи каждого, ошибки, написали новую улучшенную тактику применения броневиков, уставы и…

Макаров остановился и ткнул пальцем во Врангеля. Нервно, но Петр Николаевич уже привык к тому, как генерал вел подобные разборы.

— И потом нам нужно представить, что враг направит против нас броневики или любые другие силы с учетом как раз этой новой тактики. И придумать еще одну, чтобы всегда быть на шаг впереди.

— Потом? — Макаров посмотрел на Буденного.

— Потом идем отрабатывать все это на полигонах, подстраиваем фантазии под реалии на земле. Вот только, Вячеслав Григорьевич, мы ведь и так в бою все запасы моторов пожгли. На чем тренироваться-то? Если продолжим как раньше, то через неделю-другую можем вообще без броневиков остаться.

— А японцы вам на что? — просто ответил Макаров. — Сами машины у них, конечно, вызывают вопросы, но это вовсе не значит, что вы не сможете снять с них моторы или еще какие узлы, которых у нас не хватает. Кстати, Павел Анастасович уже подбил первые итоги: предварительно две сотни броневиков с неповрежденной ходовой у нас уже есть. Так что будет вам на чем тренироваться.

— Спасибо, — Буденный расплылся в улыбке, а Макаров задумался.

— Насчет техники… Может, я и погорячился, что совсем ничего из ваших идей нельзя будет взять. Давайте все вместе — выберите одно направление, которого вам больше всего не хватало, и я попробую именно там следующие машины больше всего потянуть. Минуту. Что первым приходит в голову?

Буденный сначала растерялся от такого неожиданного вопроса, но потом ответ появился словно сам собой. Это же было так очевидно.

— Связь, — выпалил он, и все остальные командиры броневиков с ним согласились.

— Связь? — удивился Макаров. — Но разве она у нас не лучше всего, что есть у врагов?

— Вы же хотели, чтобы мы подумали наперед, — ответил Славский. — Так именно связи нам и не хватает, чтобы получить возможность управлять полем боя и подстраиваться под врага. Сейчас ведь как — у нас есть усилители, мы можем пробиваться через помехи врага, но… Если вперед идет отделение, командир может держать связь с той парой броневиков, что у него в подчинении. Взвод — как повезет. Если же дело доходит хотя бы до роты, то я вот могу рассчитывать, что добью до командирской машины, и все. Когда канал занят, остальным остается только ждать, ну или обходиться фонариками и флагами, как в самом начале войны.

— Понял, — Макаров задумчиво кивнул. — Исправим. Тут можно будет поставить два вида усилителей или же… Мы со связистами как раз одну интересную придумку пробуем: если получится, то разом все проблемы решим, причем на десятки лет вперед.

Генерал усмехнулся. Причем не добро, как это обычно бывало, когда ему в голову приходила интересная идея, а со злостью. А потом и вовсе убежал, так ничего до конца и не объяснив.

— И что это с ним? — Буденный обвел взглядом всех остальных. — Будто не выспался.

— Это все новый губернатор Столыпин. Перехватил часть наших пленных, которых везли на работы, и не отдает. Наоборот, требует, чтобы Вячеслав Григорьевич ему и остальных вернул, еще и остановил все наши грузы, чтобы генерал не смог ему отказать.

— А Макаров?

— А Макаров приказал нам обменяться опытом и дополнить уставы броневых частей, — Славский оборвал все посторонние разговоры. — Уверен, наши обсуждения генералу не помогут, а вот дело довести до конца нужно.

В глубине души Семен был совершенно не согласен с этим утверждением, но спорить не стал. Сейчас им действительно нужно заняться делом, а вот потом… Некоторые вещи порой проще всего доносить по-простому, на кулаках, так сказать. Заехать же по пути из Кореи в Ляоян совсем не сложно, а там уже ничто не помешает совместить приятное с полезным.

Еще не все тела были собраны с полей сражений у Йончона и Сегука, а отряд связистов 2-й Сибирской армии уже был отправлен в Согён на подготовку к работе какого-то нового секретного объекта.

— Все не могу привыкнуть, что мы теперь не корпус, а армия, — старший связист Городов сидел на броне одного из двух выданных им «Артуров».

В Корее все еще неспокойно, а так, как сказал Макаров, он может не беспокоиться, что их тронут, а заодно и оборудование можно было с собой захватить.

— А мне нравится, — Чернов сидел с другой стороны от башни с пушкой и чувствовал себя из-за этого особенно гордым. — Главное, Вячеслав Григорьевич теперь всем, кто заслужил, сможет дать положенные звания. А когда все правильно, то меньше шансов, что кто-то со стороны сможет прийти и все сломать.

— Ты про того губернатора?

— Сволочь он, — поморщился Чернов. — Если бы не его якобы принципы, то мы бы могли не прятаться и не делать секреты из того, что всей армии и стране пользу принесет. А так придется новое ценное оборудование ставить у корейцев.

— Ничего, — Городов не сомневался в том, что говорит. — Генерал Ким ведь тоже из наших, а значит, на корейцев тоже можно положиться. Тем более, мы их от японцев спасли, да и девять из десяти их солдат — это бывший 1-й Добровольческий.

— Да я понимаю! Но все равно хочется, чтобы все новинки на своей земле строились.

— А может, Корея тоже частью империи станет…

— Вот когда станет, тогда и успокоюсь, — Чернов невольно заулыбался. — Давай лучше про то, что генерал рассказал. Что ты думаешь о его теории?

— Что он думает не так, как принято. Взять Маркони, он еще в 1901 году передавал сигнал через Атлантику — получилось, но объяснения, как и почему, он сделать не смог.

— Хевисайд в Англии в 1902-м смог. И Кеннели тоже. Я читал их статьи об особом слое атмосферы, который отражает радиоволны.

— Ага, написали, но ничего не сделали. Генерал ведь тоже сказал про слои. Только не один, а два! Один вяжет сигнал, другой отражает. Первый ближе к земле, второй дальше. Соответственно, нам, чтобы отправить сигнал не на сотни, а на тысячи километров, нужно создать волну особой мощности. Чтобы одновременно пробить первый слой и не пробить второй.

— Да, я понял логику. Тогда сигнал отражается туда-сюда, вверх-вниз и может пройти в любую сторону на тысячи километров. В теории.

— Пока в теории… — начал Городов и замолчал, когда их броневик заехал на холм и с него открылся вид на лежащий в низине Согён. Вот только связист смотрел не на саму столицу возрожденной империи Корё.

На вырубленных холмах к востоку от города стояли строительные леса, а под ними медленно собиралась башня связи. Словно паутина из стали, которой придали форму вырывающегося из ствола пушки снаряда.

— Похоже на башню Эйфеля в Париже, только строже, функциональнее, — Чернов тоже не отводил взгляд от стройки. — Когда же ее начали возводить, что уже столько успели?

— Точно еще в прошлом году, — прикинул Городов. — Вот, значит, почему генерал так часто общался с Кимом. И ведь не сказал никому. Впрочем, плевать на тайны — главное, что с такой башней мы сможем рассчитать подходящую частоту для дальних дистанций уже очень скоро. Какая тут высота должна выйти?

— По плану генерала мы целим в 500 килогерц, значит, длина волны — 600 метров, а длина антенны…

— Четверть от длины волны, — Городов прекрасно знал формулу, которую на офицерских телеграфных курсах им преподавали одной из первых. — Значит, башня будет 150 метров, невероятно.

— И, возможно, даже этого не хватит, придется доращивать… — Чернов огляделся по сторонам. — Вы же помните, что нам надо не только отработать связь для армии, но и получить возможность добивать сигналом до Европы и Северо-Американских Штатов.

— Сколько от нас до Лондона? Девять тысяч километров. А до побережья Америки? Все одиннадцать. Вот будет потеха, когда мы дотянемся до любого их города, — Городов хохотнул.

— Даже не верится, что мы на такое замахиваемся, — потер лоб Чернов. — Ну ладно просто отправить сигнал, но принять, расшифровать его на такой мощности — какое оборудование придется строить. А ведь генерал хочет, чтобы мы передавали не просто код, а голос! Какая же это частота понадобится? А чистота?

— Вы не верите в его идею с гетеродином?

— В теории все звучит логично. Мы ловим внешний сигнал, например 500 килогерц, смешиваем с сигналом от встроенного генератора, который дает стабильные 555, и дальше работаем только с промежуточной частотой. Одно минус другое, поставить фильтр, усилитель и детектор звука на 55 килогерц — звучит вполне выполнимо.

— Что ж, будем пробовать, — Городов потер ладони, и его взгляд мечтательно затуманился.

Удивительное дело. В научных делах вся его нерешительность, которая порой мешала на войне, исчезала без следа. Новые вершины, невероятные открытия — вот что по-настоящему манило связиста, заставляя душу петь и трепетать. Возможно, как раз с той самой частотой, которую они будут тут искать.

Уильям Коттман стоял на мостике «ЮСС Нью-Орлеан», пока тот, прикрываясь утренним туманом, уходил все дальше от китайского побережья. ЮСС — значит корабль Соединенных Штатов. Забавно, но начинал свой путь «Нью-Орлеан» совсем с другой аббревиатурой и другим названием. Его построили на верфи Армстронг-Витфорт в 1896 году для военного флота Бразилии, а через два года во время Американо-Испанской войны корабль захватили, лишили приставки про флот Ее Величества, передали под командование Вилли и отправили туда, где он на самом деле мог приносить пользу.

«Нью-Орлеан» был чужим кораблем, но быстрым — а значит, подходил для своей главной задачи, патрулированию побережья Китая и слежке за силами великих держав, что начали собираться в этом забытом богом уголке мира. В январе, конечно, далеко на север не зайти, но Вилли это было и не нужно. Рядом с его целью море никогда не замерзает.

— Капитан, а правда, что вас могут перевести в Манилу на «Бруклин»? — лейтенант-коммандер Филдс нервничал и молол языком не по делу, но сейчас у них еще было время, и Вилли решил, что и сам не против немного поболтать.

— Если справимся с задачей, контр-адмирал Эванс дал слово.

— Говорят, что его должны были перевести на Атлантику, но…

— Сейчас у нас здесь дел больше, чем в Атлантическом океане, — обрезал лейтенанта Вилли. — Будь иначе, разве шесть новых линкоров строили бы именно для Тихого океана?

— Я слышал, что линкоры класса «Коннектикут» в разы лучше любого японского или русского корабля.

— Еще бы, — Вилли расцвел, представив себя на мостике «Миннесоты», которую как раз собирали в его родном штате. — Два сдвоенных 12-дюймовых орудия, четыре опять же сдвоенных 8-дюймовки в башнях, и ни одного бесполезного 6-дюймового ствола, которыми все еще забиты старые броненосцы. Причем не только у стран попроще вроде Японии или России, но и у Англии! А еще нормальная связь, вентиляции, помпы. Ну и, конечно, броня. В башнях поменьше, зато корпус…

О новых кораблях он мог говорить часами, но не в этот раз.

— А вы слышали про монстра, которого англичане заложили в Портсмуте? — Филдс взял и разом испортил все настроение.

— Это только слухи.

— Но если правда? И название такое, цепляет за душу — корабль Его Величества «Дредноут»! Мы вот обсуждали с другими офицерами: если он на самом деле такой, как говорят — новый двигатель, броня и все 12 орудий в 12 дюймов — его же не победить. Захочет — уйдет, захочет — догонит. А одинаковые орудия — это очень удобно. У нас-то разные калибры, и когда пристрелка идет, никогда не поймешь — вон тот всплеск от шести дюймов или от восьми. А если не понять, то как вносить корректировки и наводить? На «Дредноуте» же с одинаковыми пушками и думать не надо — в момент наведешься. А как наведешься, сразу до свиданья: от такого количества 12-дюймовок не выживают.

— Хватит! — Вилли остановил разговорившегося лейтенанта. Что-то от его болтовни на душе на самом деле стало неспокойно.

А еще впереди показались знакомые силуэты. Холмы, порт, дымы работающих круглые сутки мастерских. Пока они выглядят как плоский рисунок, но еще пара километров, и картина начнет обретать объем. А значит, пора… Вилли отдал приказ приготовить орудия, и весь корабль замер в нетерпении. С одной стороны, их точно не ждут, и ничто не помешает просто подойти и сжечь все, до чего дотянутся их орудия. С другой… на душе все равно было как-то неспокойно.