Японская война 1904. Книга 6

Глава 23

Огинский устало потер лоб. Ошибки в охране французского генерала могут стоить России новой войны, и это только его вина. Сегодня, чтобы разобраться в себе, он решил лично встать на ночное дежурство в башне связи.

— Вероятно, мне надо попроситься в отставку, — тихо сказал он заглянувшему в гости Корнилову. Они с командиром полевой разведки не очень ладили, но сейчас, возможно, именно совет соперника ему и был нужен. Да и тот что-то почувствовал, иначе вряд ли бы стал заходить вот так в ночи.

— А вы видели толщину стали на броненосцах? — неожиданно спросил Лавр Георгиевич.

— Много. Но при чем тут это?

— На старых кораблях такого не было, но современные пушки могут потопить хоть деревянную каравеллу, хоть новейший броненосец. Нет идеальной защиты, как бы люди ни пытались ее добиться. Но броненосцы все же лучше… — он хмыкнул. — В общем, к каждому замку найдется ключ. И кому как не мне знать это, потому что в каждом сражении как раз я и мои люди подбираем эти ключи к вражеской обороне.

— И всегда справляетесь? — Огинский оценил мысль Корнилова.

— Всегда. Иногда это бывает сложно, иногда приходится платить кровью, но решение есть всегда. Так что, Алексей Алексеевич, вам нужно смириться с тем, что вы будете проигрывать. А потом сразу же возгордиться, потому что перед вами стоит задача сломать один из законов природы. Создать защиту, которую однажды не сможет пройти ни один наш враг.

— Спасибо, — Огинский почувствовал, как его горло сжалось от волнения, так его зацепили слова Корнилова. Смириться и возгордиться: это действительно то, что ему было нужно.

А потом неожиданно запищал один из опечатанных приемников. Тех, что выделили под уникальные частоты пластин, выданных азиатским агентам.

— Номер три, Филиппины, первый доклад, — Огинский сразу узнал, кто именно смог выйти на связь.

— И что там у американцев? — у Корнилова был допуск к секретной информации первого уровня, так что Огинский передал ему вторую часть сообщения, чтобы побыстрее разобраться с его расшифровкой.

Две минуты, и вот оба разведчика переглянулись. Тайна с заказчиком убийства французского генерала оказалась окончательно раскрыта — жаль, что даже теперь ничего было не изменить.

— Даже когда все расскажем, никто не поверит! — Огинский врезал кулаком по столу.

— Генерал поверит.

— В наших-то я не сомневаюсь. Не поверят союзники и другие страны.

— И они, думаю, тоже поверят. Но вот захотят ли это признать, другой вопрос, — Корнилов потер лоб. — Начинаю понимать, почему Вячеслав Григорьевич столько усилий вкладывает в радиосвязь и возможность напрямую общаться с людьми из других стран. Учитывая, как сейчас газеты могут внушить практически любую мысль, свой голос за границей нам просто-таки необходим.

— А что думаете насчет особого отряда броневиков?

— Хорошая идея. Если они будут налетать на нас наскоками, а потом уходить на подконтрольную англичанам территорию Китая, может выйти очень неприятно. Они выбирают цель, место и время. Мы же только защищаемся.

— А идеальной защиты нет и не может быть, — кивнул Огинский, повторяя то, с чего они начали этот разговор. — И тогда…

В этот момент аппарат пискнул, начиная прием нового сообщения — пришлось отвлечься на расшифровку, и еще через пять минут оба разведчика растерянно смотрели друг на друга.

— И что ему сказать? — на этот раз Корнилов не знал ответа. Да даже намека на него.

— Пьяницу добить, инсценировать несчастный случай, девочку взять к себе. По возможности потом вывезем их вместе, — а вот Огинский сжал зубы и принял решение.

— Уверены? — уточнил Корнилов. — Тот филиппинец ни в чем не виноват.

— В этом я не уверен. Как минимум, он уже убил жену. А еще я сомневаюсь, что он точно все забудет. Возможно, уже скоро мне никто из офицеров руки подавать не будет, но я смирился… Смирился, наверно, еще тогда, когда Макаров отказался меня повышать и единственного до сих пор держит в поручиках.

— Думаете, из-за этого?

— Не знаю, да и знать не хочу. Главное, я уже понял, что ради дела мне придется пачкать руки, и если тот же Киреев еще не осознал, какая у нас работа, то это только моя ошибка, что я его таким допустил до операции.

Огинский пытался казаться уверенным в себе и непреклонным, вот только внутри его трясло от сомнений. Единственное, что помогало держаться — это простой и циничный расчет. Если оставить все, как есть, погибнут двое. Разведчик, который наследил, и девочка, которая по возрасту очень скоро повторит судьбу матери. Если же он примет на себя ответственность, то смерти достанется только один. Разве не просто?

— Страшный вы человек, Алексей Алексеевич, — наконец, после долгой паузы выдал Корнилов.

А потом они вместе отбили сообщение с новыми инструкциями.

После успешной зачистки банд у шахт Бэньси роту Дроздовского снова расширили. Причем по новым штатам, которые генерал Макаров постепенно вводил для всей 2-й Сибирской, и они начали представлять собой по-настоящему самостоятельную боевую единицу.

Четыре отделения, в каждом по два пушечных и два транспортных броневика. Из пехоты — стрелки, в том числе две команды с мобильными пулеметами. Отдельно были введены несколько подразделений усиления ротного уровня: восемь снайперских пар, минометное отделение и артиллеристы с двумя легкими противоброневыми пушками, связисты и разведка. Ну и небоевые отряды: группы ремонта, снабжения и собственный фельдшер со стажером.

В общем-то, половина их пополнения тоже были новичками, которых закрепили за более опытными товарищами, чтобы в почти боевых условиях обкатать и подготовить к настоящим сражениям.

— Надеюсь, новая заварушка будет не сильно сложнее прошлой, — Дроздовский искренне переживал за приданных ему новичков и из-за этого гонял их в два раза больше, чем обычно.

— Мы же дорогу на Пекин прикрываем. Ну, что тут серьезного может случиться? Если и будут банды, то дай бог с десяток человек наберется, больше тут не спрятать, — Тюрин не унывал и для поднятия настроения всем рассказывал, что как только они обучат нынешнего помощника фельдшера и того переведут обратно в центральный госпиталь, то после него им обязательно выдадут не мужика, а девушку. Вслух этому никто не верил, но сами разговоры подпоручика бодрили людей, и атмосфера в отряде была на уровне.

По крайней мере, до вчерашнего вечера, когда отделение подпоручика Соловьева выехало на десять километров вперед и запустило воздушный шар. Судя по всему, наблюдателей так далеко от основного отряда никто не ждал, поэтому-то летунам и удалось заметить, как в овраге за деревней Ту-ши-кун дальше по пути что-то старательно укрывали ветками. Сам подпоручик ничего больше не разглядел, но вот его второй номер уверял, что точно видел там блеск стали.

И после такого можно было принимать самые разные решения. Самое простое — не обратить внимание на случайность и просто продолжить движение вперед. Чуть сложнее — усилить разведку и точно узнать, есть дальше враг или нет. Ну и самое интересное — поверить своим людям и провести операцию так, как будто цель уже подтверждена. И даже если в Ту-ши-куне на самом деле ничего необычного не окажется: лишними такие учения в почти боевой обстановке точно не будут.

— Работаем по желтому варианту, — Дроздовский поднял уровень тревоги. — Первое, второе и третье отделения, а также все вспомогательные отряды продолжат движение вдоль насыпи, а вот четвертое сделает крюк и обойдет Ту-ши-кун с севера по старой маньчжурской дороге. Если нас ждет кто-то сильный, то перекроем ему пути снабжения. Если же мелочь, то просто не дадим убежать.

Следующие полчаса ушли на отправку отчета в центр, смену позиций машин в колонне, ну и всякие мелочи, с которыми в случае чего бой можно будет принять прямо с колес. Заодно за это же время четвертое отделение свернуло с дороги и начало свой обход.

— Выступаем, — Дроздовский снова двинул вперед свои главные силы, отслеживая и ситуацию в целом, и кто из его офицеров как себя показывал.

Из плюсов: все точно держали свое место в строю. Достаточно компактно, чтобы при необходимости сразу начать действовать, и в то же не вплотную на случай, если какой-то слишком умелый враг сумел подтянуть сюда пушки — тогда за раз он сможет поразить только одну машину.

Накаркал!

Громыхнуло, потом на краю китайской деревни появилось облачко дыма, и почти сразу земля перед головным броневиком разлетелась во все стороны тысячами мокрых липких хлопьев. Все-таки враг! И с артиллерией! А еще сразу стало понятно, что пушки у незнакомцев посерьезнее 47-ми миллиметров будут. Ничего, и не с такими справлялись! Дроздовский моментально сориентировался по местности и отправил отряд за будущую железнодорожную насыпь.

Идеальное укрытие, без которого он бы никогда не решился столь нагло лезть вперед. А так у них была защита и, главное, свобода маневра… Ведь в чем плюс броневой машины? Она может двигаться — и какие бы мощные орудия ни собрал неизвестный враг, уже скоро они нащупают его слабое место и зайдут именно с той стороны.

— Они тоже движутся! Это броневики! — крик офицера из головной машины ударил по нервам.

А вот это было гораздо хуже!

— Продолжаем выполнять приказ! — Дроздовский не дал отряду сорваться в панику, а сам положил руку на плечо своему мехводу. Ему нужно было увидеть врага своими глазами.

— Сейчас-сейчас, — тот разблокировал перископ, обычно прижатый к стене броневика, чтобы не шатался.

Теперь же трубу можно было поднять повыше, а когда их «Артур» остановился, Дроздовский постарался рассмотреть вражеские машины во всех подробностях. Пушки? Какая-то облегченная версия 76-миллиметрового орудия в круговой башне. Два пулемета — почему-то не спереди, а сзади, возможно, для центровки. Однако, учитывая, как они хищно водят стволами, точно на каких-то шаровых установках, а значит, надеяться на узкие сектора обстрела нет смысла. Броня?..

Сразу два броневика Дроздовского на несколько секунд показались из-за насыпи и разрядили свои пушки точно по головной машине противника. По три выстрела от каждого, итого два попадания, но никакого результата.

— Назад! Никому не высовываться без приказа! — Дроздовский откинул перископ и принялся сыпать приказами. — И выпускаем пехоту.

Последнее было важно и для того, чтобы людей не подбили вместе с машинами, и… Если их 47-миллиметровые пушки не справлялись, то, может, сработает что-то из вспомогательных орудий. Впрочем, времени на раздумья у них все равно не было. Тридцать секунд, чтобы точно по нормативу высадить пехоту, две минуты на выгрузку орудий, и «Артуры» Дроздовского снова пошли вперед, вытягивая врага на себя и проверяя еще одну важную характеристику чужих машин — скорость. А то броня и пушки — это, конечно, важно, но результат боя зависит не только от них.

Увы, несмотря на перегруз броней и оружием, вражеские броневики уверенно держали взятый темп и отставали от «Артуров» всего лишь на считанные километры в час, не больше. Мелочь! Но даже с ней можно было работать.

— Первое и второе отделения, выходим на скорости! Развернем их бортами к пушкам и минометам! — Дроздовский отдал новый приказ.

Впереди была балка, по пути к которой на открытом пространстве нужны было продержаться всего пару минут. На скорости враг просто не успеет взять их на прицел с помощью корпуса, а постоянно наводить пушки с помощью башен — никакая механика не даст достаточной точности на расстоянии почти в километр. В общем, риск того стоил!

Десятисекундная готовность, и «Артур» Дроздовского первым вылетел на насыпь. Сразу же за ним выскочил ведомый и почти не целясь разрядил пушку в сторону врага — не попал, но заставил понервничать, и свои первые снаряды чужаки тоже выпустили в молоко. А вот Дроздовский и еще три командира двоек попали: если бы перед ними были легкие англичане или американцы, уже выбили бы половину, а эти… держались!

Еще и старший офицер у них моментально подавил панику. Оценил свои преимущества, перестал сближаться и начал вести огонь, разыгрывая козыри своих орудий и брони. Беспроигрышная ситуация, в которой можно было бы закончить бой полностью на своих условиях, если бы у них не было пехоты. А она была!

Сначала двенадцать минометов накрыли переднюю вражескую машину прямо из-за насыпи…

— Все равно движется! — чуть не выругался Дроздовский.

Но еще ничего не было кончено. Желая разобраться с подлым обстрелом, вражеский командир двинул два своих броневика за насыпь. Причем по-умному двинул, не прямо на минометы, перед которыми все уже было заминировано, а приказал обойти их за полкилометра, чтобы накрыть без риска… Вот только это тоже было ожидаемо!

Стоило только этой парочке перевалить за насыпь, как по ним прямой наводкой отработала бронебойная пушка. Цельнокорпусной закаленный в масле снаряд, который на учениях на трехстах метрах уверенно пробивал 15-миллиметровые пластины, да еще и со вторым взрывателем с замедлением в 2 секунды, чтобы осколки накрыли броневик изнутри. У подставившихся броневиков не было и шанса, но…

Броня снова выдержала. Да сколько же эти психи на себя стали навесили и какие двигатели засунули, что смогли хотя бы сдвинуть с места этого монстра⁈ Если бы не оставленное в запасе третье отделение, то оправившись только эти две машины могли бы завершить бой, а так, получив добавку из 47-миллиметровок, все-таки решили отступить… Маленькая победа, вот только у душе у Дроздовского радости не было ни капли.

Враг не смог сломить их, но сила точно была на его стороне. И что теперь оставалось делать?

Семья Дугласа занималась виски уже больше века, но он сам выбрал другую судьбу. Сначала Клифтон-колледж, потом Оксфорд, наконец, Королевское военное училище в Сандхерсте. После этого Дугласа ждали Индия, Судан, Южная Африка — он хорошо показал себя и даже получил теплое место инспектора в Калькутте. Однако амбиции молодого офицера требовали большего, и когда из Азии дошли тревожные слухи об усилении России, а корона объявила отбор в новый род войск, Дуглас Хейг сразу же сорвался с места.

Ему хватило связей, чтобы его заметили. Впрочем, вокруг было достаточно более родовитых и влиятельных персон, но Англии на этот раз был нужен кто-то еще и талантливый. И Дуглас показал себя на все сто: изучив все доступные заметки и статьи по Русско-японской войне, он переосмыслил их и сумел доказать, что с мощью британской промышленности они смогут даже больше. Именно так он отправился в Китай в качестве командира особого отряда, потратил тут около месяца на боевое слаживание, а потом…

Его броневики окружали лояльные русским местные поселения и уничтожали их, не давая допотопным китайским отрядам и шанса на спасение. Сейчас русская Маньчжурия уж очень сильно зависела от поставок еды из приграничных регионов, и если не бояться бить крепко, то уже очень скоро многие китайские чиновники, которые греют на этом руки, могут задуматься. А что ценнее, короткий русский рубль или их жизни?

Впрочем, последнее им все равно гарантировать никто не будет. Дуглас мысленно хмыкнул: у него было хорошее настроение, и не просто так. Обе его первые операции оказались крайне успешными. И машины, и люди показали себя, а еще один раз они даже уничтожили заехавший слишком далеко казачий отряд. Никто не ушел, и расстреливать русских, не давая им даже шанса ответить или выбраться из-под огня его пушек, оказалось даже приятнее, чем громить простых китайцев.

И когда наблюдатели из союзных чжунго донесли о движении целой роты из 2-й Сибирской, Дуглас решил, что его отряд достоин настоящего боевого крещения. Да, он при этом уходил от собственных же планов действовать только наверняка, но разве пользоваться моментом — это не часть военной науки?

— Тебе не кажется, что эти русские уж слишком помешались на машинах? — спросил у Дугласа его заместитель, Артур Кэри Эванс. — Ладно сами броневики, но они же всю пехоту и даже части обеспечения тоже на них посадили! Зачем? Вот наши карго идут себе пешком — и разве мы испытываем от этого какие-то проблемы? Наоборот, не нужно о них беспокоиться. А, коли прижмет, так еще и будет, куда вернуться и на что опереться. Ведь и сами русские так раньше делали! Так что изменилось?

— Гордыня? Набрались у французов и просто не умеют вовремя остановиться? — хмыкнул лейтенант-коммандер Фуллер.

— Или мы все-таки что-то не учитываем… — Дуглас не мог понять, что же его зацепило, но новая так и не показавшаяся мысль саднила и мешала сосредоточиться на деле.

Тем не менее, он взял себя в руки и отдал все необходимые приказы. Вперед выдвинулась тройка броневиков Эванса. Они замаскируются на передней линии, чтобы первым же ударом выбить как можно больше машин противника. Дуглас в отличие от некоторых других командиров не считал, что более крупные калибры должны пылиться в тылу. Как показал Макаров, если ударить ими в лоб, то за минуту можно принести больше пользы, чем за целые сутки простого беспокоящего обстрела.

А в тройке Эванса в отличие от всех остальных, оборудованных более простыми 57-миллиметровыми «Виккерсами», стояли полноценные морские «Элсвики». Честные 76 миллиметров, простое и очень надежное орудие, которое за последние десять лет довели до совершенства. Шасси, конечно, такую мощь держало с трудом, и обычные гидро-пружинные откаты не справлялись, но к ним добавили упор-лыжу, который раскладывался перед боем, и проблема оказалась решена. Можно и стрелять, и наводить орудие на цель даже без поворота корпуса — то, что не смогли себе позволить даже русские!

По плану Дугласа Эванс должен был нанести главный удар, а коммандеры Фуллер и Хэнкок тем временем обойти фланги врага и замкнуть окружение. И у них были для этого все возможности: английские инженеры смогли не только поставить на их машины хорошие пушки, но и ходовая тоже была доработана. Два 4-цилиндровых двигателя от Вулсли, каждый на сотню лошадиных сил, были объединены через общую коробку раздатки, так что в случае повреждения одного всегда можно было замедлиться и ползти на другом. А если все цело, то, несмотря на вес 35 миллиметров гарвеевской брони, они все равно могли разогнаться аж до 30 километров в час.

И кто перед таким устроит?

Перед боем Дуглас Хейг думал, что никто. А потом неприятности посыпались одна за другой. Сперва их заметили, и пришлось начинать бой до того, как враг вышел на дистанцию уверенного поражения. Потом, спрятавшись за насыпью, их увели в сторону от нормальных дорог, и скорость упала почти в два раза. Хорошо, что броня держала. С закрытыми бронестворками двигатели грелись, но зато оставались целы, давая им возможность продолжать бой.

Пусть тяжело, но они все еще могли дожать этот наглый отряд!