Я – Легенда

Глава 12

Шакрасу гонка определенно понравилась. Я таких показателей на биомониторе еще не видел. Не геном, а какой-то адреналиновый наркоман. А потом, небось, еще и дозу надо будет повышать постоянно.

Думать об этом времени особо не было, хлипкая деревянная конструкция кузова (хоть и обтянутая кожей каффера) дребезжала и скрипела так, что казалось будто мы сейчас разлетимся на геномы. А только что съеденная лепешка меня не покинула только потому, что поперек горла застряла.

А потом, когда я перегруппировался и закрепился, я уже и сам почувствовал восторг шакраса. Лето вокруг, природа, ветер в лицо… Тьфу, с песком. Но это мелочи!

Дорога в таком темпе у нас заняла около часа, потом каффер подвыдохся. И Фин скрипя зубами и, скорее всего, сердцем ослабил напор на наш «мотор». И еще около часа уже комфортной езды, во время которой я рассматривал окрестности.

Подсушенная степь закончилась, стало появляться больше кустов, а потом и деревьев. Отдельно стоящие акации, вокруг которых крутились худые животные с длинными шеями. Но не жирафы, у этих расцветка была темно-коричневой, а задницы так вообще в полоску, как у зебр. То есть, либо жирафы здесь перекрашенные, либо у окапи шея отросла.

На нас они не реагировали. Даже когда мы проехали всего метрах в тридцати, животное лишь лениво проводило нас взглядом, так и не прекратив чавкать листьями.

Когда деревьев стало больше, и дорога начала забирать вверх в сторону холмов, мы снова ускорились.

Фин, как мне показалось для себя, а не для меня начал рассказывать, зачем его семейство вообще поперлось в такую даль от дома. Словно оправдывался, что отпустил детей без присмотра. Хотя что-то мне подсказывало, что его самый младший сын был раза в полтора старше меня. Это была рутинная поездка — раз в месяц кафферов специально отводят в земли, где растет какая-то особенная травка. Кафферы от нее дурнеют и активно размножаются, а помимо прочего эта травка прекрасно скупается алхимиками на ярмарке. И цветет она исключительно после дождей, которые прошли за несколько дней до моего появления. Которые, видимо, и размыли почву.

Я слушал внимательно, практически не встревая. Надо мужику выговориться и структурировать все в голове. Лучше так, чем мучиться неизвестностью и нервозить, а потом, поторопившись, наделать еще больше ошибок.

А когда мы, наконец, приехали, передо мной уже опять сидел не человек. А мощный, собранный и опасный зверь. Такой каффер уже ни разу не был похож на одомашненную корову. Скорее уж бегемот — с виду все еще добрый, а по статистике самый опасный зверь в Африке. Кто-то когда-то подсчитал, что бегемот убивает в день по человеку. Точнее, раз в восемнадцать часов, но это уже детали.

Мы оказались у подножья довольно высокого холма, покрытого редкими мелкими пальмами, кустиками с разноцветными цветочками и кучей тропинок, явно протоптанных кафферами. Сами звери тоже присутствовали, стадо разбежалось и кружило вокруг, явно опасаясь приближаться к холму.

В чем-то я мог их понять. Некогда ровный и красивый, сейчас он представлял жалкое зрелище. С нашей стороны у него отсутствовал склон, будто какой-то великан-зубастик откусил. И, похоже, проглотил, потому что отвала никакого не было. Наоборот, виднелся черный провал здоровой ямы. На краю которой лежало два мертвых, поломанных каффера.

Фин тут же бросился к краю, первый увидел, что там внизу, и воинственно закричал! Оттуда ответили — устало и обреченно, но уже и с надеждой.

— Будь осторожен, там белкасы, — обернувшись ко мне крикнул старый Бакли, а потом выхватил костяной кинжал и исчез в яме.

Я к этому времени уже зарядил ружье и подходил к краю. Смотрел по сторонам на случай еще какой-нибудь опасности, но кроме кафферов, никого не увидел. Зато почувствовал, что глаза начали вести себя странно. Ощущения такие, словно панорамный вид пропал, а картинка сжалась, словно я уже в оптический прицел смотрю. Одним глазом в него — и все там резко и четко, а вторым все же пытаюсь контролировать окружение, но уже без деталей.

Вскинул ружье, целясь в край ямы. Действительно, будто в прицел смотрю, только кратность забыли добавить. Сделал несколько шагов вперед и заглянул внутрь.

Большая яма, метров за пятьдесят в длину. Часть земли была уже притоптана, а часть провалилась куда-то еще глубже. Здесь, похоже, не просто оползень, здесь и под землей что-то схлопнулось. И, возможно, рукотворное — я заметил обломки камней правильной формы и как будто бы стальных конструкций, торчащих из земли.

Подошел ближе, расширяя зону видимости, и уставился на белкасов. Первая мысль — они точно не родственники белкам. Если только представить, что белки всю жизнь живут впроголодь, а этих целенаправленно откармливали несколько веков. Общего, пожалуй, только смешной носик, наличие лап и шерсти. Дальше сплошные различия: острые клыки с двумя бивнями, костяные шипы на загривке и вдоль позвоночника. Маленькие глазки по бокам широкой (практически расплющенной, как у аллигатора) голове. Еще и будто специально прикрытые плотными наростами на месте бровей.

Монстров было семь штук. Два уже мертвых, истыканных копьями фермеров. Одно такое с наконечником из рога каффера как раз торчало из трупа. И пятеро очень даже живых и агрессивно настроенных. Самый крупный на вид был прилично за тонну веса, остальные чуть помельче. Но все равно под лапами каждого, земля выглядела как после проехавшего катка.

Я наклонился вперед, высматривая, где же семейство Бакли. И обнаружил их у стеночки. Два тоже уже на земле: один с переломом, на втором открытых ран не видно, но мужчина был без сознания. И теперь уже трое (после прихода Фина) на ногах, полукругом защищают прижавшихся к стене раненых.

Глубина метров тридцать. До белкасов — все пятьдесят. Стрелять под углом из незнакомого оружия, неизвестным боеприпасом, по движущейся мишени? Это даже по-спортивному интересно, жаль патронов всего четыре.

Я присел и прицелился.

Выбрал самого здорового, скалящего зубы и рвавшегося на Фина с сыновьями. Монстр дергался вперед, но отскакивал, уворачиваясь от костяных наконечников. У всех Бакли оружие было однотипное, только у Фина — кинжал, а у мужиков короткие копья.

Навел мушку на монстра, поводил по морде привыкая. С такого расстояния целик половину морды перекрывал, а мне нужен был глаз. Белкас, хоть и не белка, но сейчас попасть в глаз будет даже актуальнее. Шкура на вид была слишком прочной, не факт, что получится пробить…

Все! Выкинул все лишние мысли из головы. Прицелился и замер, отслеживая рывки монстра. Белкас прыгнул вперед, тут же отскочил, уворачиваясь от кончика копья. На мгновение замер, перенося центр тяжести и собираясь повторить рывок. И в этот момент я выстрелил…

Все произошло разом. Неожиданно чересчур жесткая отдача, грохот над ухом, морда белкаса, дернувшаяся так, будто по ней битой прилетело, и волна эмоций от прибалдевшего шакраса.

Совершенно новое для меня чувство. Адреналиновая смесь, сдобренная восторгом и удивлением. Словно дух зверя прочувствовал факт атаки, накал концентрации, выход боевого импульса и радость от поражения цели… но ни фига не понял, как все это произошло!

— Да, так тоже можно было… Не все когтями и клыками махать, или что там у тебя… — фыркнул я, надавливая на второй спусковой крючок.

Белкас только вернул морду обратно, светя содранным куском шкуры на лбу. И тут же получил второй раз.

И снова — мимо. Теперь пуля ушла ниже, выбив клык.

А вот ошалевший глаз, в который я хотел попасть, остался целым. И как только белкас довернул морду, уже он нацелился на меня. Монстр начал рычать, поворачиваясь в мою сторону, но тут же захрюкал, получив удар копьем в шею. Вот это я понимаю, командная работа!

Вот только белкасы тоже умели работать сообща. Задний ряд подступил ближе, скалясь на копья, а самый вертлявый развернулся и вполне по-кошачьи прыгнул на стену, карабкаясь за мной. Но и это еще не все — земля в дальнем конце ямы зашевелилась, и оттуда стали выкапываться еще два монстра.

— Это не белки, это кроты какие-то, — прошептал я, перезаряжаясь и отходя от края.

Метрах в десяти от меня уже взметнулась в прыжке темная масса, довольно мягко приземлившись на лапы. Белкас оскалился и, чуть наклонив морду, будто глаза прикрывает, медленно пошел на меня. Взобрался на мертвого каффера, снова оскалился и, прямо видно было, что как его мышцы напряглись, готовые к прыжку.

Да ну на хрен!

А у меня в голове щенячий восторг генома и чуть ли не осязаемый возбужденный шепот: «Давай! Давай еще! Покажи мне, как это работает…» На самом деле, голосов в голове, конечно, не было, но настрой ощущался очень конкретно.

Я потянул спусковой крючок и ничего. Лишь сухой щелчок осечки. Белкас словно специально этого ждал, рыкнул и оттолкнулся лапами от земли!

Фух, хорошо, что он считать не умеет — промелькнуло в голове, когда я потянул второй спусковой крючок. Есть! Громыхнуло, добавив такую отдачу, что шакрас переполошился, решив, что нас уже кто-то атакует!

Попал в шею. И как-то очень хорошо попал. В какую-то ямку, примерно там, где у некоторых зверей кадык наблюдается. Пробил и только вообразить мог, что там сейчас творится с внутренними органами и какие они там вообще — белкас дернулся прямо в воздухе, словно его паралич пробил. Рухнул на землю и прокатился еще, затихнув возле моей ноги.

Обрадоваться победе я не успел, тут же через тушу перемахнул следующий монстр. Одним махом перелетел две мертвые туши и сомкнул челюсти на ружье, которое я еле успел выставить. Белкас скорости не потерял, навалился и сбил меня с ног. Мы покатились к краю ямы. Как-то резко везде стало больно, приклад перекошенного ружья ударил в плечо, чуть его не выбив его из сустава. А ствол… ствола, можно считать, уже и не было.

Меня обдало жгучей слюной, и я прорычал, не открывая рот:

— Когти, зубы…

Шакрас намек понял. Болевой шок тут же прошел, и то ли вылечил руку, то ли просто отключил чувствительность. Зато подвижность оставил и добавил скорости. Я дотянулся до своего единственного когтя и выщелкнул лезвие.

Нас протащило до самого края, белкас ударил лапой, намереваясь оторвать мне голову. Но видимо повезло! Под затылком уже была пустота. Плечи рухнули в яму, а за ними все остальное, включая вцепившегося в меня монстра.Самого мелкого из всех, но все равно кило под двести. От него пахло землей и злобой. И если первый запах чувствовал я, то второй был специально для генома.

Я сжал зубы покрепче, вовремя предугадав проснувшийся инстинкт, и несколько раз пырнул белкаса. Куда попадал, даже не понял, все силы и мысли были о том, как бы оказаться сверху. И еще я очень хотел нормальный ствол с вагоном патронов…

Ударило.

Кажется, даже больнее, чем просто о землю. Жесткие кости белкаса как-то разом оказались везде. Весь воздух исчез, в глазах потемнело, но пока я мог, я продолжал бить ножом. Даже когда услышал столь характерный скрежет, сломанного о кость лезвия, все равно продолжал бить.

— Егор! Отцепись уже, — прокричал Фин с одной стороны, и кто-то подхватил меня с другой.

Меня оттащили, но я все равно еще пытался хотя бы пнуть монстра, дотянувшись до него ботинком. Но держали крепко, и ко мне, наконец-то, вернулось зрение.

Уже начинаю не любить такие моменты, потому что каждый раз видишь не то, что ожидаешь!

Вместо растерзанного белкаса напротив меня, лишь слегка пошатываясь, стоял озлобленный раненый зверь. И если до этого он только казался бешеным, то сейчас он таким и был. Белкас хрипел, но помирать явно не собирался. Шерсть на груди слиплась от крови, в пробитом глазе торчал обломок моего ножа. А второй глаз просто пылал огнем ненависти и смотрел на меня. Там буквально все сосуды полопались и кипели!

— Ну-ка руки убрали! Я еще не закончил! — я дернулся, стараясь нагнать в голос строгости, но лишь захрипел и закашлялся.

— В сторону, — снова закричал Фин.

И тут произошло что-то странное! В голову белкаса словно невидимый молот ударил. А то и целый пресс, вмявший его голову в землю.

Фин, который все это время как-то странно размахивал руками, словно он собрал шарик из воздуха и теперь его наглаживает, осел на землю. Он мигом побледнел и, кажется, даже постарел. К потному, испачканному землей, лицу прилипла седая прядь, которой я раньше не видел.

— Отец, а с этим что? — спросил голос у меня за спиной.

— Этот наш, помогите ему лучше, — устало произнес Фин, а я заметил, как исчезла тень занесенного у меня за спиной копья.

В руку кольнул биомонитор, а экран замерцал, запустив диагностику. Я окинул взглядом яму — на ногах уже никого не было. Живые белкасы закончились, а живые Бакли также попадали на землю. Кто-то просто смотрел в небо и смеялся, а кто-то молился. Сейчас, полностью заляпанные грязью и кровью, они слились для меня в какое-то семейство клонов. Рыжие, бородатые, однотипные.

Где-то сзади застонал «бессознательный», и Фин, крякнув, поднялся и пошел его проверять. Проходя мимо меня, похлопал по плечу и протянул небольшой пузырек с красной жидкостью.

— Выпей, твоему брату не понравится, но телу полегчает, — сказал Фин.

— Я сломал твое ружье, — я пожал плечами и взял лекарство.

— Не страшно, — старик улыбнулся, — я все равно хотел его тебе подарить.

Я улыбнулся в ответ и сделал глоток, неожиданно крепкого напитка. Сладко-горький вкус, от которого захотелось немного подышать огнем. По телу разлилось приятное тепло, а по мышцам будто профессиональный массажист прошелся. Не соврал Фин, я сразу стал себя чувствовать лучше. Если до этого было ощущение, что я плашмя в воду нырнул, то теперь я в этой воде чуть ли не с коктейлем на матрасе плавал. Но и в другом он не соврал — биомонитор тут же завибрировал. На экране резко поменялись цифры, откатив меня с семидесяти процентов контроля обратно до пятидесяти.

Внимание! Вы находитесь в красной зоне, соотношение геномов реципиента и донора: 50% vs 50%.

По экрану проехала бегущая строка. Мигнула и побежала по новой, правда, уже с другими значениями.

Внимание! Вы находитесь в красной зоне, соотношение геномов реципиента и донора: 47% vs 53%.

Важно! Критический уровень донорского генома. Вероятность потери идентичности — 76,5 %.

Хм. По краю хожу. И ситуация ухудшается. Похоже, что просто так пятьдесят на пятьдесят уже не будет. Интересно, на каком проценте совсем накроет? Надо будет первым делом посоветоваться с людьми, кто мыслит цифровыми категориями, а не духовными.

Пока я ковырялся в биомониторе, семейство Бакли тоже отпоилось своей живительной бормотухой. По-любому, что-то из кафферов — на них сработало намного лучше. Все бледные — уже стали румяными и розовощекими, «бессознательный» очнулся, хоть и не вставал пока, а «поломанный» уже мастерил себе костыль из хребта белкаса. Сам. Остальные потрошили второго монстра, делая носилки.

Шустро они, и разделали со знанием дела и уже эссенции собрали. Но и справедливо — я даже подумать ни о чем не успел, а один из Бакли уже протянул мне руку с тремя белыми кристаллами.

Один из которых я тут же пропустил через биомонитор:

«Обнаружен геном белкаса. Уровень редкости: 4. Средняя цена закупки в генотеках: пятьдесят аркоинов. Возможные навыки, передаваемые донором реципиенту: сила, изменение структуры кожи. Риск мутации кожного покрова — выше среднего».

Нормально. Просто и понятно: плюс сто пятьдесят аркоинов на моем мифическом банковском счете. Бронированная кожа — это, конечно, полезно, но цвет, мех и костяные шипы (я специально еще раз посмотрел на лежащий рядом труп) не привлекают.

Пока фермеры-потрошители разбирались с остальными трупами. Что-то внутри, видимо, тоже ценное. Я прошелся по яме, рассматривая каменные и стальные обломки, выступающие из земли. Уж очень они напоминали каменную кладку, а где-то даже и с остатками раствора и армированием.

— Егор, — крикнул Фин, — осторожней. Это проклятое эхо древних. Оно опасно, и духи их не любят. Не надо их злить, особенно перед ритуалом. Проведем его, сразу, как вернемся.

— Осторожность — мое второе имя. А вот насчет злить, то тут могут быть варианты… — прошептал я, а вслух сказал: — Понял, одним глазком только.

Ну и поковыряю слегка, благо уже вижу, как что-то блестит.