Я [унижаю] аристо

Глава 7 Враг мой

Шагнув мимо меня, здоровяк наклонился над скрюченными от боли арестантами. И когда те принялись в панике отползать подальше, боец обратился к ближайшему — тому, у которого была сломана рука:

— Как вас сюда пригоняют из общей хаты, любовнички?

— Я… Не… Эта… Я… Чего? — Перепуганный парень уставился на бойца вытаращенными глазами.

Косит под дурачка. Инстинктивно или специально. Знаю я эту манеру…

Но и ветерану эта защитная тактика тоже явно была знакома. Потому что тот, не говоря ни слова, сразу сграбастал извращенца за волосы, задрав его голову подбородком вперёд. И, прежде чем окончательно струхнувший подонок успел хотя бы пискнуть, заточка вошла в тощую шею по самую рукоять.

Тут же выдернув клинок обратно, Ратмир с презрением отшвырнул хрипящего ублюдка прочь. И немедленно схватил за сломанную ногу следующего утырка, который попытался отползи в сторону.

— Как вас пригоняют сюда из общей хаты? — Ветеран повторил вопрос с точно такими же равнодушными интонациями, как и в первый раз. И подтащил взвизгнувшего от боли арестанта поближе.

— Через улицу нас приводят! — Арестант забегал глазами от двери к двери. — Через ули…

Недовольно вздохнув, боец не дал тому договорить, стремительно повторив операцию с заточкой. И ещё до того, как здоровяк обернулся к третьему оставшемуся в сознании арестанту, тот даже отпустил свой отбитый пах. И задрав руки перед лицом, съёжился, спешно затараторив:

— Я знаю! Я скажу! Я покажу! Не надо! Не надо! Не надо!!!

Ратмир остановился. И чуть склонил голову на бок:

— Насчёт улицы только не свисти мне тут. Я знаю, что под камерами вас туда-сюда на случки водить не будут. Иначе конвоирам придётся баблом с начальством делиться.

— Не-не-не! Снаружи не! Не выйти! Это там! Там!!! — Парень вытянул руку в сторону тележки с чистым бельём. — Внутри! Сюда привозят в грязном, а обратно выкатывают в чистом!

— Внутри тележки вас возят?

— Д-да!

— А кто?

— Другие шерстяные… У кого по прачке наряд!

Боец брезгливо поморщился и переглянулся со мной:

— Ты этим жаргоном владеешь, пацан?

— «Шерстяные» — это он про таких же, как сам. Хозяйские придурки. Делают, чё скажут за лишнюю пайку. Или чтоб хотя бы не били…

— Так и знал, что ни хера ты не из барских щенят… — Ратмир ухмыльнулся и снова повернулся к перепуганному зэку, указав на него заточкой. — Эти твои… Шерстяные… Они так же одеваются, как ты?

Вжавшись в стену от этого жеста, парень опустил взгляд от окровавленного клинка на свою яркую оранжево-голубую робу. И снова торопливо закивал.

— Тогда раздевайся… — Ветеран снова обернулся ко мне. — Твой размерчик, вроде… Не побрезгуешь прошлогодней коллекцией?

— Я прикидывался и похуже…

— Ну конечно… — Боец снова усмехнулся, скептически оглядывая мою фигуру. — Как тебя в том детсаду ещё не выкупили… Барин из тебя, пацан, как из меня бухгалтер…

— Прикрытие тоже не во дворце росло. — Я оглянулся, чтобы лишний убедиться в том, что форма остальных зеков уже основательно пропиталась кровью. — А ты прямо так пойдёшь?

— Я внутри поеду. — Ратмир вернулся к дрожащему арестанту. — Щас только узнаем сначала, куда рулить…

Торопливо переоблачаясь в тюремные шмотки, я одновременно внимательно прислушивался к сбивчивому рассказу зэка о том, как добраться от прачечной до жилых помещений тюремного блока.

А ветеран в это время принялся скручивать из пары простыней некое подобие верёвки.

— И… И потом там пост будет на входе… — Заканчивая свои причитания, отбитый арестант с опаской косился на импровизированную верёвку. — Если с телегой идти, то просто так пропустят… Там в теме, что щас здесь приём идёт…

— В теме, говоришь… — Ратмир сноровисто привязал один конец самодельной верёвки к ручке двери, ведущей в помещение с сушилками. И вновь обратился к голому зэку. — Забыл про ещё один момент, дорогуша… Сейчас ты вместе со мной внутри этой телеги поедешь. И если по пути что-то будет не так, как ты рассказал… — Ветеран сощурил один глаз и глянул в потолок, словно что-то считая в уме. — Да… Думаю, я найду способ наказать тебя до того, как нас заластают… Ты даже жив останешься. Но рад этому не будешь.

Опустив взгляд от потолка, Ратмир проследил за реакцией арестанта. И когда тот забегал глазами по прачечной, боец жутковато ухмыльнулся, поигрывая свободным концом верёвки:

— В связи с новыми обстоятельствами — точно ничего не хочешь добавить к своему рассказу, дружок?

Задавая вопрос, он шагнул к бессознательному главарю. И, продолжая неотрывно следить за сжавшимся в углу арестантом, боец не глядя схватил главного извращенца за шкирку и подтащил обратно к двери с верёвкой. Затем один раз обернул свёрнутые простыни вокруг шеи главаря. И, слегка натянув, привязал другой конец к трубе с кипятком. Таким образом, что бессознательный зэк остался сидеть посередине длины верёвки, свесив голову из затянувшейся вокруг его шеи петли. И теперь тот, кто попытается открыть дверь сюда из сушильни, будет неизбежно одновременно с этим душить этого ублюдка.

Перепуганный арестант проследил за всеми манипуляциями с открытым ртом. И когда Ратмир снова взглянул на него, тут же снова начал сбивчиво тараторить:

— А, вспомнил, вспомнил! — Парень перестал с ужасом рассматривать получившуюся инсталляцию. И активно закивал, перенеся взгляд на бойца. — Там же надо ещё пароль сказать! На посту!

— Какой ты забывчивый, оказывается… — Ратмир нахмурился и, шагнув ближе, достал заточку из-за пояса. — Может ты ещё и пароль забыл?

— Не! Я помню! Точно помню! — Голый арестант снова вжался в угол между стиральными машинами. — Фризляндский штурвал!

— Чего? — Боец с недоумением покосился в мою сторону.

Но я лишь пожал плечами в ответ. Такой фени даже я раньше не слышал.

— Да это пароль такой! — Голый зэк снова начал пускать слёзы. — Точно! Я правду говорю! Правду!!!

— А после поста что — сразу общага начинается, хочешь сказать? — Ратмир продолжал приближаться к перепуганному парню, поигрывая заточкой.

— Нет! — Зэк быстро замотал головой, разбрызгивая сопли. — Там склад со шмотьём! И смотрящий дежурит… Но ему похер на хозяйские дела! Лишь бы шмотки не трогали! Он сам дверь наружу откроет!

Когда сбивчивые причитания остановились, ветеран покружил заточкой перед лицом арестанта:

— И со склада мы попадём…

— И со склада уже к камерам можно выйти! Через двор с тренажёрами! До отбоя там всё открыто! Тут же не строгач!

Ветеран глянул в мою сторону:

— Там твои люди тебя найдут?

— Должны…

— «Должны» или найдут?

— Найдут.

— И выведут наружу?

— Ну… Не совсем прямо наружу. Но за пределы «Шашек» точно. Ты сможешь уйти. А я потом вернусь.

Раненая бровь удивлённо приподнялась:

— Щас не поверишь, чё послышалось…

— Меня и так отсюда сегодня вытащат. Адвокат от ликеума быстро поймёт, что у серых нет ничего, кроме кадра с камеры и свидетельских показаний какого-то бомжа.

— Но, я так понимаю, этого хватило судье для ордера…

— Только они ещё не знают, что у Евгория Шубского алиби. Во время той мокрухи, за которую меня сюда подтянули, он проходил собеседование с начальством ликеума.

Ратмир помолчал, продолжая недоверчиво хмуриться.

— Всё равно мало чё понял… А чё хоть за связи у тебя здесь внутри, пацан? — Он оглядел стены и стиральные машины. — Ведь не из твоего детсада же адвокат будет тебя взад-назад тут водить… Зачем тебе это, кстати?

— Брата чёрные тут рядом держат. Хочу точно разведать — но так, чтобы они не знали. А связи не из детсада, да. «Севера».

Ветеран покачал головой:

— И ты им веришь?

— По двум предыдущим сделкам всё было чётко.

— Да если б это было гарантией, пацан… Аванс-то наверняка уже заплатил?

— Не я. Но деньги они получили, да.

— А после того, как «севера» всё сделают, ещё что-то от тебя ждут? — Судя по тону вопроса, Ратмир всё ещё не верил в помощь банды байкеров.

— Мне нужны их связи за этими стенами. А им — за стенами ликеума. Кроме меня у них там зацепов нет.

Но ветеран так и продолжал недовольно хмуриться:

— Уж больно гладко у тебя всё выходит, пацан… — Он снова принялся поигрывать заточкой. — Тогда чтоб ты понимал. В тот момент, когда окажемся снаружи — я тебе больше не друг. Возвращаемся на исходные. Усёк?

— Усёк.

— Вот и хорошо… — Ратмир обернулся к арестанту. — Тренажёры, говоришь? Да у вас тут прямо курорт! Обстирывают… Кормят на халяву… Ещё и мальчиков молоденьких подтаскивают… — Он оглянулся на меня. — Не хуже чем на вашей богадельне, похоже…

— Для меня разница действительно не особо большая. — Я наконец-то закончил с переодеванием. И, скатав ликеумные шмотки, спрятал их за пазуху.

Заметив это, Ратмир убрал заточку и указал арестанту на тележку:

— Ныряй первым, дырявый. Только куда-нить в угол там забейся. Чтоб я тебя даже не нюхал…

— Х… Х-хорошо…

Следя за тем, как голый зэк закапывается под чистые простыни, я решил перейти к своим вопросам:

— Ты сам-то как сюда загремел, спецназ? Дорогу на красный свет перешёл?

— А ты откуда, кстати, про это знаешь? — Ветеран прищурился на меня.

— Чё, правда, что ли дорогу…

— Про звание. — Перебив меня, Ратмир недовольно поморщился. — И остальное… Там, в твоём садике, я такого не говорил. И майор бы точно про это не стал болтать…

Вовремя он Пушкаря отмёл… Но я всё равно решил не сдавать «северов»:

— Знаком с родственниками твоего бывшего комбрига.

— Трогима Волкова?

— Угу.

— Крепкий волчара был… — Здоровяк задумчиво покивал, глядя в пол. — Не смотри, что из благородных… Один из немногих, с кем можно было в ад и обратно ходить…

После этого ветеран заглянул куда-то вдаль сквозь стену. Но уже через пару секунд дёрнул шрамом, пересекавшим глаз и бровь, моргнул, и угрюмое веселье вернулось на израненное лицо:

— Вообще, я тут, получается, тоже добровольно. Хрен бы меня эти кабаны серые взяли, если б сам не захотел… — Заметив немой вопрос на моём лице, боец снова ухмыльнулся. — Это единственное место, где Танто меня пока не достанут. — Злобная ухмылка всё-таки исчезла при взгляде на зафиксированного в удавке главаря извращенцев. — Так я думал, по крайней мере…

— Танто?

— Хошь сказать, что не слышал про таких?

Я покачал головой. Но лишь желая показать, что это ироничное замечание было лишним.

Всё же и так понятно. В тот дворик зашли три ветерана и три джиппонца. А живым вышел один Ратмир. Правда, потом ещё и Искра заехала и выехала… Но у неё, получается, алиби. А на нас с Кнопкой люди Танто даже и не подумали, наверное…

Наблюдая за тем, как теперь улыбаться стал я, ветеран недовольно поморщился:

— Чё лыбишься? Думаешь, что узкоглазые теперь избавят тебя от проблемы?

— Нет… — Я покачал головой, продолжая улыбаться. — Думаю, что смогу избавить от проблемы тебя.

Ратмир продолжал смотреть мне в глаза и скептически щуриться:

— Всё-таки решил сам вздёрнуться? Похвально…

Отмахнувшись от его душных шутеек, как от мухи, я начал постепенно выкладывать карты:

— Сейчас мы в расчёте, как ты и сам сказал. — Шагнув к тележке, я попробовал сдвинуть её с места. Её колёса скрипнули, но поддались достаточно легко. — А поодиночке с этой козлодёрни, понятно, не выберемся…

— Понятно. — Ветеран чуть заметно кивнул, соглашаясь. — И чё?

— И то, что я могу после этого помочь тебе ещё раз. — Оставив в покое тележку, я повернулся обратно к собеседнику. — А ты мне.

— Ой ли? — Недоверчивый прищур не пропадал с израненного лица. Но заинтересованность в подробностях ещё осталась.

И я не стал тянуть резину дальше:

— Могу сделать так, чтобы Танто перестали за тобой гоняться. Они же хотят отомстить за тех, в подворотне? А Сатоши Танто — мой сосед по комнате в ликеуме. Думаю, что смогу замолвить за тебя перед ним сло…

— Да плевать Танто хотели на тех хлыщей в подворотне! — Когда Ратмир меня перебил, заинтересованность на лице ветерана сменилась хмурым разочарованием. — На простых солдат вам всем плевать…

Заметив, как испарилась моя уверенность, боец усмехнулся:

— Я смотрю, ты ещё не в курсе, блатной пацанчик… Танто ведь, в отличие от меня, нужно, чтобы ты сделал всё то, что должен.

«Тогада делай то, сото долзэно…»

Припомнив единственные слова Сатоши, которые от него слышал, я попытался сделать вывод самостоятельно:

— Танто… Они хотят… Хотят чтобы я… Исполнил пророчество?

Ратмир перестал усмехаться и спокойно кивнул:

— Чтобы семь сестёр обрели свободу. — На его лице не осталось ни следа от иронии, угрюмого недовольства или скепсиса. — А о том, что будет после этого, узкоглазые думать не хотят. Наверное, уверены, что если как обычно сами бросятся в эту мясорубку по своей воле, то потом опять возродятся. А на простой люд им плевать…

— Семь сестёр? — Заметив, как на лице бойца растёт новое усталое недовольство, я поспешил внести ясность. — Эту строчку я помню. Там ещё какая-то проклятая мать была… Просто не понимаю, что Ханга имела под этим в виду.

— Может, оно и к лучшему… — Боец помолчал пару секунд, снова глядя в пол. И тяжело вздохнул. — Хотя, это, пожалуй, единственный фрагмент, значение которого ты должен знать… — Он вновь взглянул на меня с хитрым прищуром. — Неужели сам не догадываешься, что за мать и сёстры?

— Это как-то с боярской унией связано? Там же тоже семь родов…

— Да весь текст с унией связан… — Отмахнулся от этой версии Ратмир. — Географию в вашем детсаду тоже через кое-как преподают?

— Да я ж говорю — я там без году…

Географию?

— Погоди… Проклятая мать… И семь сестёр… Мать — это Империя?

Ветеран спокойно кивнул, продолжая слегка улыбаться кривыми от шрамов губами.

— А семь сестёр… Семь протекторатов?

Боец снова кивнул:

— Все по названиям знаешь?

В памяти всплыла яркая цветная карта из детской энциклопедии, которую я любил рассматривать вместе с мамой… Протектораты, располагавшиеся на границах бесконечных коренных земель Империи, она всегда показывала мне, ведя пальцем против часовой стрелки.

И я начал вспоминать их названия в том же порядке:

— Чухонь… Поляндия… Бесаратия… Зекистан… Южный Сибур… Северный Квансон… И Джиппон? — Я убедился в правильном количестве загнутых пальцев на своих руках. — Семь, вроде…

— Не совсем. — Покачал головой Ратмир. — Бесаратия, Валакия и Трасваалия были объединены в Восточные Балкары тридцать лет назад. Устарели ваши учебники.

— Я не по учебнику помню… Погоди! — Я невольно схватился за голову. — Так это что значит… Значит, что если всё то, о чём говорится в пророчестве исполнится, то… То Империя распадётся, что ли?

— И все её осколки погибнут. — Ратмир снова спокойно кивнул без тени иронии. — Потому, что после этого начнётся такая резня, что былая смута покажется детской сказкой…

— И ты… И ты в это веришь?

— Я это видел. — Ветеран оставался серьёзен. И его взгляд вновь устремился куда-то далеко за стены.

— Но… Как?

— Ты же общался с самой Хангой, пацан… Должен знать, как оно бывает.

— Но… Ты же не из… — Я припомнил слова Ромула о том, что фамилия Боровика говорит о том, что он точно не из аристократического рода. — У тебя же…

— Не голубая кровь? У тебя, так-то, тоже… — Израненные губы снова слегка изогнулись в лёгкой усмешке. — Моя кровь подревнее этих выскочек будет, пацан… — С этими словами Ратмир покосился на повязку вокруг туловища, на которой выступило несколько тёмных пятнышек. И, слегка оттянув её край, он зачем-то полез к себе за пазуху. — А раз ты сам можешь за край заглядывать, то взгляни-ка на это…