Выживальщик

Глава 25

В гарнизон решили вернуться на трофейном «Тигре», с присланной навстречу, для придания моменту значительности и особой торжественности, конной полусотней.

Ну, как решили? И Малюта, и спецназовцы хотели провести вторую часть операции максимально скрытно, учитывая долгий путь к Уральскому хребту и скорость распространения молвы по округе.

Однако, Василий Иванович все уши прожужжал, настаивая на как можно более грандиозной демонстрации успехов гарнизона.

С его слов выглядело всё излишне помпезно, но Леший утверждал, что подобное мероприятие сейчас крайне необходимо. Особенно на фоне всеобщей тревоги и откровенного страха за судьбу поселения. Слухи о скорой войне и жестокости посланных для зачистки ассасинов упорно распространялись среди местных жителей и никакие пламенные речи, разъяснения и увещевания не могли успокоить людей мощнее, чем победное возвращение дружины.

Маленькое лукавство, но с благими намерениями.

Об этом беспрестанно твердил Василий Иванович, связываясь по рации чуть ли не через каждые четверть часа. У него постоянно возникали новые идеи, как эффектнее обставить въезд победителей в гарнизон. То требовал промаршировать по плацу, бросая стяги поверженного врага к трибуне. Потом вспоминал, что никаких знамён у ассасинов не было и предлагал ограничиться нашивками с формы диверсантов. То, сознавая, что трофеев с шестерых бойцов не хватит для триумфального действия, решал заменить парад на ритуальное сжигание тел ассасинов возле парковки туристических автобусов и камлание главного шамана. Последнее должно связать победу оружия над происками чернокнижников.

Шрам иронично улыбался, но помалкивал. Малюта же либо хмурился, пунцовея от злости, либо бледнел, словно, барышня, внезапно узнавшая, что от чуда-чудного на сеновале бываю дети. В конце концов, безопасник заявил воеводе, будто у рации сели батареи и отключился.

— Ваш глава рода не промах, — выгораживая Лешего, заявил сержант, — Понимает необходимость своевременного пиара и важность пропаганды среди электората. Местечково, конечно, но именно такие акции укрепляют веру людей в силу власти. Так что не матюкайся, а смирись. Видел бы с какой помпой в Москве открывают новые пешеходные дорожки и безопасные остановки в бывших заражённых районах, не блажил бы о показухе.

Малюта, обречённо отмахнулся и откинувшись на тефлоновый подголовник, закрыл глаза.

Командир чистильщиков без сомнения прав и Василию Ивановичу реально необходимо любым доступным способом успокоить народ. Показать мощь и неустрашимость гарнизона. А также, убедить всех, что под его защитой поселению не страшен ни один враг.

Каким бы показным и слащавым не вышло предстоящее торжество, смысл его в другом. Во-первых, отпраздновать победу. Людям нужна отдушина.

Пять лет назад, когда немалой кровью удалось покончить с татарскими набегами, решиться на такое мероприятие ни у кого не хватило духу. Может зря. Может раны от потерь были слишком глубокие и не стоило устраивать празднество рядом со свежими могилами погибших дружинников и ополченцев. Пусть потомки рассудят.

Во-вторых, слух о победе, значительно приукрашенный и дополненный, быстро распространиться по округе. Достигнет других областей и регионов. Конкурирующие сейчас роды и хозяйства, оценят успех, и многие захотят если не влиться в род Леших, то подписать договор о сотрудничестве и взаимопомощи. Когда-то именно этим занимались древние цари, по крохам собирая удельные княжества и разрозненные вольницы в единый кулак российского государства.

— Присниться же такое, — непроизвольно дёрнувшись, Григорий Лукьянович резко мотнул головой, протёр глаза и потребовал, обращаясь к сидящему рядом Петьке, — Дай-ка фляжку. Что-то глюки стебать начинают.

— Отходняк? — подколол Шрам, оборачиваясь корпусом с переднего кресла, — От наших таблеток сушняка и ломки нет. А от вашей травки, походу, побочка, как от палёной водки.

— Рано ещё для похмелья, — огрызнулся Малюта, жадно припав к воде, — Меньше суток прошло, а настой три дня держит в тонусе. Задумался что-то не к месту. Мысли стрёмные в голову лезут.

— Похотливые? — прыснул кто-то за спиной и бойцы, не стесняясь, заржали.

— Если бы, — вздохнул безопасник, налил в пригоршню воды и ополоснул лицо, — О патриотизме и государственном устройстве.

— Охренеть, — восхитился, сидящий рядом с Петькой, Духан, — У меня такого прихода отродясь не было. Всё больше оргии с девками или махач какой, наподобие «Мортал комбат».

В березняке, в четверти часа от гарнизона, поджидал казачий разъезд. Молодцы в полупарадной форме, в лихо заломленных папахах и фуражках, собравшись группками вокруг коновязи, гоготали и красовались друг перед дружкой, извлечённым по случаю торжества, оружием. Такое в обычные походы не брали. Держали дома, вывешенным на видном месте или спрятанным в надёжно запертом в сейфе. Тут имелись инкрустированные именные сабли, шашки, палаши с дарственной гравировкой, кинжалы и ятаганы. Двое хвастались знаменитыми финками НКВД, выкованными кизлярскими кузнецами. Стрелковое оружие не отличалось таким разнообразием. В основном «Стечкин» и «Грач» с серебряными вставками на рукояти. Подобный именной ствол имелся и у Петьки, вручённый за убийство волколака и спасение Никоновской фермы.

Другим, не менее важным атрибутом гордости являлось оружие, передаваемое от отца к сыну. Частично восстановленное, превосходно пристреленное и смазанное, с обилием зарубок и звёздочек на ложе приклада. Такое называли реестром побед и на каждую метку имелся в архиве гарнизона сертификат, подтверждающий смерть врага.

Подобного оружия было немало. От кавалеристских карабинов до винторезов и калашей всех модификаций.

За послепадемийное время народ твёрдо усвоил, что истинная ценность не в дорогих украшениях, крутых тачках или блате, а в боеспособном оружии и умении с ним обращаться.

Бойко подвели пегого коня и ординарец, ловко вскочив в седло, нетерпеливо загарцевал, предвкушая торжественный въезд через главные ворота.

Григорий Лукьянович выбрался из вездехода, изначально решив героически выдержать предстоящее мероприятие, молчать и не обращать внимания на гипертрофированность происходящего. Но едва сделал шаг, перед глазами поплыло. Картинка подёрнулась зыбким маревом, словно на кинопоказе в клубе расфокусировался кинопроектор. Голову прошил озноб, на лбу выступили капельки пота и безопаснику пришлось ухватиться край двери, чтобы удержать равновесие.

— Капитан? — словно через плотный слой ваты донёсся голос Духана.

Подскочивший Жимба жёстко подхватил за пояс, но видя неспособность Григория владеть телом, перекинул руку безопасника через шею и тот повис, подгибая колени.

Шрам подошёл без суеты, но даже в его действиях читалось замешательство. Он проверил пульс, затем по очереди приподнимая веки, сравнил зрачки. Пожал плечами.

— Тащи обратно в машину, — приказал бойцу, — И возьми анализ медтестером.

Возню возле бронеавтомобиля заметили многие, но вмешаться решился только Петька. Субординация требовала почтительного отношения к старшим по должности и выказывание любопытства осуждалось. Это в бою грань между командиром и бойцом стиралась, а перед началом парада требовалось соблюдение политкорректности. Мало ли. Перевозбудился Григорий Лукьянович, перебрал с наливкой во славу победы. С кем не бывает. Командиры сами разберутся.

Ординарец соскочил с коня и попытался, отстранив сержанта прошмыгнуть в салон «Тигра».

— Полегче, хлопец, — возмутился Шрам, сдвинуть которого оказалось труднее, чем комод в тереме у Лешего, — Не пугай сослуживцев. У людей праздник, а у тебя рожа будто в зад трёхведёрную клизму вставили.

— Что с ним? — спросил Петька, выдыхая и пытаясь успокоится.

— Откуда мне знать? Функции санинструктора в нашей группе возложены на Жимбу. Сейчас возьмёт анализы, и скажет диагноз. По первичному осмотру и зрачкам очень похоже на сотрясение мозга.

— Он что головой ударился, вылезая из машины?

— Деревня! — покровительственным тоном заявил Шрам и снисходительно похлопал по спине, — Структурные изменения и разрыв нейронных связей возникает не только от удара по черепушке. Причин масса. Кровоизлияние, например. Про инсульт что-нибудь слышал?

— Твою мать… — вздохнул парень, потрясённый такой новостью.

— Мою мать не трожь, глаз выдавлю, а инсульт обычное ныне дело. У нас в столице сейчас всё лечат.

— Кроме ковида! — ощетинился Петька, уязвлённый таким высокомерием пришлого.

Прибывший Сердюк, не стал тратить время на поиск причин внезапной слабости Малюты. Кратко переговорив со Шрамом, приказал строиться в походную колонну и выдвигаться в сторону поселения. Время поджимало. Часы показывали начало шестого, а предстоящие торжества грозили затянуться до полуночи. Ритуальный костёр — это вам не шашлыки под пивко.

Петьке определили место сразу после замвоеводы и знаменосцев со стягами рода. Следом двигался трофейный «Тигр», а за ним, плохо держащий равнение строй лихих, разудалых дружинников.

Главные ворота, украшенные гирляндами цветов и транспарантов, распахнуты и перед ними, образовав живой коридор, стояло практически всё население колхоза и ближайших ферм. Каждый хотел видеть возвращение триумфаторов и хоть как-то приобщиться к победе.

Расположившийся позади людской массы оркестр, грянул марш Тухманова «День Победы».

То ли от торжественной музыки, то ли в следствии инъекции в основание шеи, Григорий Лукьянович открыл глаза.

— Жив курилка, — обрадовался Шрам, читая выданный на сенсорный экран портативного медицинского анализатора текст диагноза, — Голова болит или только кружится?

— Кружится, — тихо выдавил Малюта и попросил, — Глоток воды и сигарету.

Жимба, убирая в футляр походный стетоскоп, равнодушно пожал плечами, явно не возражая. Шрам протянул флягу, а после помог прикурить.

— Ну? — ожидая разъяснений спросил сержант.

— Что ну? — не понял безопасник.

— Как состояние? Мысли прояснились? Ты вроде умный мужик, до капитана дослужился, а ведёшь себя как дитё неразумное. Заканчивай эксперименты с местными травками. Когда-нибудь сбой в программе купировать не удастся.

— Какой сбой?! В какой программе?! Что ты несёшь?

— Жимба только что ввёл тебе стимулятор с наноботами, которые должны перезагрузить твой чип и синхронизировать его с нейронами мозга. Не переигрывай. Я не Леший.

— Нам ещё в академии предлагали чипироваться, но уверяли, что это исключительно на добровольной основе. Я отказался. Сам знаешь. Меня готовили для внедрения и наличие микроэлектронной метки в башке чревато провалом. Любой сканер считает наличие в организме электронной схемы.

— Тем не менее он есть, — хладнокровно, глядя в глаза Малюте, сказал командир чистильщиков.

— Бред какой-то, — затянулся Григорий и, выпуская дым в приоткрытую шторку бойницы, надолго замолчал.

Праздник меж тем продолжался по наспех написанному сценарию. Полусотня выстроилась на плацу. Сердюк, как первый и единственный заместитель воеводы, доложил Василию Ивановичу об успешном завершении специальной военной операции. Леший, приняв доклад, толкнул с трибуны небольшую речь, в которой поздравил всех и прежде всего дружинников с победой.

Особо выделил участие прибывшей из Москвы группы спецназа. Естественно, под чутким руководством командования и с личным участием начальника службы безопасности. Рекомендовал перенять опыт столичных бойцов и равняться на их профессионализм.

Общие, ни к чему не обязывающие слова.

Малюта наблюдал за происходящим через узкое пуленепробиваемое стекло и радовался, что Шрам категорически запретил выходить из машины. Жара, конечно, уже спала, но мало ли как подействует на капитана свежий воздух и вероятность стояния во фрунт. Тефлоновое кресло и кондиционер в купе с состоянием безопасника выглядели предпочтительнее. Тем более что Лешему уже доложили о предполагаемом инсульте его опричника.

Наблюдая через окно, Григорий Лукьянович не мог избавиться от ощущения сюрреалистичности плывущей перед глазами картинки. У него складывалось ощущение, будто на основную плёнку наложили полупрозрачный негатив с другими персонажами.

Так, позади расположившихся на трибуне ветеранов и руководителей сельских хозяйств, возвышались туманные фигуры странных, восседающих на лошадях с тяжёлой, боевой сбруей, людей. Некоторые из них доходили до пяти метров в высоту, а наконечники копий, упёртых в стремена, и того выше. И ещё поражал наряд всадников. Малюта понимал, что несмотря на размытость и блёклость видения, одежда воинов богата и вычурна. Выдвинутый на полкорпуса всадник вообще был облачён в подобие короткополого халата, перепоясанного кушаком. Узоры на ткани напоминали древние руны, виденные Григорием в импровизированном музее при библиотеке.

В отличие от Василия Ивановича, Малюта не интересовался историей и любыми оккультными обрядами. Предпочитал кино. Если и читал, но выбирал книги о спецслужбах и шпионах. На ура шли романы Яна Флеминга, Джона Ле Карре и Василия Головачёва. Воевода посмеивался над выбором, но с советами не лез.

Посему, не мог точно определить походили ли руны на славянские письмена или это этнические орнаменты восточных народов. Помнилось, кто-то рассказывал, что татарские вышивальщицы потрясающие рукодельницы.

Так или иначе видение не сильно беспокоило Григория Лукьяновича. Он считал себя реалистом и понимал, что доверять на сто процентов слуху и зрению нельзя. Существует масса препаратов и средств, способных изменять получаемую от органов чувств информацию. В конце концов он начал прислушиваться к мнению сержанта и решил не тратить время на копание в своём временном смятении и мусолить варианты причин, вызывающих галлюцинации. Они есть и с этим ничего не поделать. Пока есть. Нужно ждать, когда наноботы исправят программу чипа и скоординируют с родной нейронной системой. Так что вопрос, откуда взялся этот микропроцессор в его голове, вторичен. Сейчас важно сконцентрироваться на настоящем, а не ковыряться в прошлом. Сомнения часто приводят к потерям, а простая аналитика помогает избежать ошибок.

Поэтому Малюта, отрешившись от попыток понять происходящее, сконцентрировался на фиксации увиденного и запоминании любых, даже самых мелких деталей.

После торжественной речи воеводы, процессия и почётные гости выдвинулись в сторону подготовленной за парковкой площадки для совершения аутодафе над телами врага. От средневекового развлечения испанцев осталось только название. Его Василий Иванович тоже вычитал в книжках и оценил красоту звучания. От религиозной церемонии прошлого, включающей в себя множество аспектов, не осталось ничего, кроме самого сожжения трупов поверженного противника.

Три недели назад ведьму Инессу и её приспешников, ликвидированных прямо в переговорной, так же подвергли аутодафе. Только без нынешней помпы. Тайно сожгли в яме для скота. В той, где со всех окрестных ферм уничтожали заразившихся ящуров, гриппом и прочими вирусными недугами животных. Просто хоронить считалось небезопасно.

Не стоит придираться к названию и искать противоречия. Дикие земли, дикие нравы, новые обычаи и ценности.

Сам Григорий Лукьянович этого уже не видел. Просто знал сценарий, в написании которого когда-то и сам участвовал.

Бронеавтомобиль вильнул в сторону, освобождая место парадной колонне дружинников и остановился перед медчастью гарнизона.

Из дверей выскочили два санитара с каталкой. Так быстро, словно давно стояли в приёмной на низком старте. Следом степенно появился Адлер Карлович, надевший по случаю торжества форму военврача с эмблемами медицинской службы в петлицах.

— Ну-с, голубчик, — задумчиво произнёс он, столкнувшись нос к носу с вылезающим из машины начальником службы безопасности, — Судя по вашим телодвижениям слухи о тяжести ранения считаю сильно преувеличенными.

— Это не я, — устало пояснил Малюта, — Василий Иванович решил, что раз уж так случилось, то для дела полезнее представить всё как ранение. Куда, кстати, меня ранили?

— Доложили, будто в голову, — улыбнулся обрусевший немец, радуясь, что с товарищем всё в порядке, — А что произошло на самом деле?

— Давай пройдём внутрь, — предложил безопасник, опираясь на плечо врача, — Периодически штормит. Будет лучше, если начну рассказ лёжа на чистой простыне в отдельной палате. Мне правда нехорошо, но Шрам обещал, что скоро пройдёт.

Адлер Карлович махнул рукой застывшим в недоумении санитарам и те, ловко уложив «раненого», покатили тележку в лазарет.

Выгнав всех посторонних из палаты, Малюта честно поведал о поставленном Шрамом диагнозе. При этом умолчал о всех сопутствующих нюансах и последовавших за мнимым инсультом видениях. Посему рассказ вышел лаконичным, как рапорт начальника караула.

Привыкший к подобной манере общения товарища, Карлович не заметил подвоха, приняв всё за правду. Только покачал головой, начав собственный осмотр.

Через час, прекратив донимать всяческими тестами и откачав половину шприца крови, выдвинул собственную версию:

— Я бы не назвал это инсультом. Даже на микроинсульт не похоже. Посмотрим, что покажет анализ крови. Разумнее отвезти тебя в Редькино или Самару, чтобы сделать МРТ, но полагаю, сам не захочешь. В условиях лазарета у меня нет возможности произвести даже компьютерную томографию. Оборудования нет, а без детального исследования мозга и сосудов, поставить правильный диагноз невозможно.

Адлер Карлович снова тяжело вздохнул и спросил:

— Ты доверяешь этому Шраму? Василий Иванович описывал его, как весьма неприятного типа.

— Брось, Карлович, ты же понимаешь, что сержант не обязан выглядеть элегантно, словно ведущий ток-шоу. Его работа устранять проблемы, а не вести задушевные беседы. Он ликвидатор. Врубаешься?

— Я слышал про ликвидаторов. Они цепные псы спецслужб.

— Да. Только не употребляй при них этого слова. Они называют себя чистильщиками. Их головной офис официально именуется клининговым сервисом. Для отвода глаз.

— Это я понял. Только какое отношение их работа имеет к медицине?

— Не будь занудой. Любой квалифицированный убийца прекрасно знает анатомию и физиологию человека. Это часть профессии.

— Вот ты сейчас обидные слова сказал. Тебя послушать, так любой профессиональный врач легко может переквалифицироваться в убийцу.

Малюта изобразил сожаление и миролюбиво похлопал начальника медслужбы по предплечью.

Без стука вошла медсестра, толкая перед собой столик.

— Сейчас Катерина поставит тебе капельницу. Потом примешь таблетки и будешь отдыхать до утра. Я пока поколдую с твоей кровью и, даст Бог, что-то прояснится.

— Может не нужно лекарств? — с сомнением спросил Григорий, опасаясь признаваться в употреблении ингибиторов, повышающих активность.

— То, что ты под дозой я по расширенным зрачкам вижу, — успокоил врач, — Ничего радикального. В капельнице физраствор для общей поддержки и очистки крови, а таблетки из мультивитаминного комплекса. Отдыхай.

Когда медсестра, совершив все, прописанные врачом процедуры, удалилась, Григорий Лукьянович решил спокойно порассуждать, анализируя происходящее с ним. Однако судьба распорядилась иначе. Едва стемнело, раздался шорох за дверью, дохнуло сквозняком, мятной настойкой и лёгким ароматом женских духов.

В свете ночника обрисовалась фигура Ирины, торопливо развязывающей поясок сарафана.

— Ты голый? — удивилась девушка, откидывая край одеяла, — Меня ждал или клизму ставили?

— У меня проблема с головой, а не с жопой. Просто, Карлович, опасаясь испачкать перчатки, приказал предварительно помыться в ванной.

— У него отличная интуиция, — сделала вывод Ирина, — К тому же метрополия прекратила поставки одноразовых перчаток в провинцию.

Она скинула босоножки и приготовилась юркнуть под одеяло.

— Доктор сказал отдыхать, — иронично прошептал Малюта и улыбнулся.

Совсем не так, как ухмылялся на допросах, вводя в благоговейный ужас подозреваемых. Получилось приветливо и вполне мило.

— А кто тебя напрягаться заставляет? Исключительно релаксация и положительные эмоции.

— У больничных кроватей есть существенный недостаток — они узкие, — предупредил безопасник.

— Мы что, спать собираемся? — удивилась девушка, подхватывая подушку с соседней койки, — Я петуха с собой не взяла. Кто нас утром разбудит?

— Да. Отсутствие петуха, принципиально меняет всю картину, — прошептал Малюта, прижимая к груди Ирину.