Выживальщик

Глава 10

Проснулся Петька, когда уже окончательно рассвело. Вспомнив произошедшее накануне, он по-взрослому, копируя Малюту, выругался и выбрался из объятий плащ-палатки, в которую впотьмах неумело закутался. Плечо, рука, бедро отчаянно ныли, призывая сменить позу и перебраться на мягкий матрас. В какой-то момент бывший ординарец пожалел, что не умеет, как охотники, спать сидя, вполглаза наблюдая за происходящим вокруг. Тут же отогнал эту мысль, посчитав подобное сожаление малодушием. У каждого в роду своё призвание. Или как любит говорить Сердюк: функция.

«Гарнизон, это сложный, но хорошо отлаженный механизм. Идеально работающий, когда каждая шестерёнка притёрта и находится на своём месте. Люди — не бездушные железяки, но каждый обязан выполнять возложенную на него функцию, даже если она ему не по нраву».

Петьке нравилось находиться при воеводе и исполнять его поручения. Гораздо больше, чем сидеть месяцами на заимках и кордонах, прочёсывая свои квадраты, проверяя капканы и камеры видеонаблюдения как охотники. Такой участи себе парень не желал. Поэтому никогда не готовился к чему-то подобному. Но, как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

Петька огляделся. Нужно хорошенько изучить обстановку и сориентироваться. Всё-таки в утренней туманной дымке это сделать проще, чем в непроглядной тьме ночи. Даже крошечных намёков на страх в его сознании не промелькнуло. Во-первых, будь поблизости хищник, его бы давно съели, пока он сладко спал. Во-вторых, слово «трусость» исчезло из лексикона лет сто назад, и обвинить кого-нибудь в отсутствии храбрости, значило нанести человеку тяжкое оскорбление. Тем более признаться самому себе в робости. Это уже ни в какие ворота не лезло.

Беглец, взглянул на часы, единственным достоинством которых был противоударный механизм, и выудил из кармашка рюкзака карту-пятивёрстку. Теперь нужно найти ближайший столбик с метками геолокации и определиться на местности. Позавтракав третью частью суточного рациона и запив из фляжки, он скатал накидку, приторочив к мешку ремешками. Посидел, разминая затекшие мышцы. Надо было туристический коврик с собой прихватить. Особенно ныло ребро, под которое попала то ли ветка, то ли жёлудь.

Сверху раздалось хлопанье крыльев, сорочье стрекотание и грозное урчание, похожее на храп Никановыча. Его соседа по общежитию, когда тот, хряпнув после смены, засыпал. Петька напрягся, вглядываясь в крону дуба. Белка, конечно, питается растительной пищей и случаев нападения на людей до сих пор не фиксировалось, но сорока… Легко может схарчить комара, вволю насосавшегося заражённой крови и стать переносчицей мутогена.

Чёрт с ним с ковриком! Нужно было взять дробовик, с пулями под разные номера дроби. Тот же Вепрь-12 «Молот», стоящий на вооружении гарнизона. Он сглупил, уйдя в побег с одним наградным «Стечкиным». В птицу или мелкое животное пулей ему не попасть. Это не в тире по мишени стрелять.

Ещё раз матюкнувшись, Петька взвалил заплечник и бегом бросился прочь от опасного места, понимая, что такой поступок не трусость. Скорее благоразумие.

Метров через двести он снова остановился, огляделся и двинулся шагом, высматривая просеки и пограничные столбы с разметкой. Через полчаса блужданий набрёл на перекрёсток с противопожарной распашкой. Сличив метку столба с картой, он определился с дальнейшим маршрутом. Осталось разобраться, с начавшей саднить спиной.

Всё-таки Василий Иванович увлёкся, охаживая его вожжами. Сила у воеводы немереная, а в купе с желанием, чтобы порка выглядела достоверной, он явно переиграл. Адлер Карлович горестно вздыхал, обрабатывая раны. Вколол обезболивающие, заклеил ссадины бактерицидным пластырем. Заставил взять с собой походную аптечку с запасными упаковками, бинтами и пузырьками перекиси. Отдельно вручил две оранжевые коробочки с промедолом и тареном.

Чисто по-человечески жалел парня и осуждал воеводу. Видимо, догадывался, что Петька не стерпит обиды и подастся в бега.

Кто-то рассказывал, что имя Адлер переводится с немецкого как орёл. Только доктор по натуре не являлся таковым. Слишком мягкий и гуманный.

Можно, конечно, достать шприц-тюбик и вколоть новую дозу анальгетика, но Петька решил, что наркота для слабаков и, скинув рюкзак, попробовал тащить, зажав лямки в кулаке, периодически меняя руки. Через километр заныли мышцы предплечий, занемели запястья и пальцы.

Парень сначала подбадривал себя, вспоминая, как стойко терпят невзгоды герои приключенческих фильмов. Потом ругал за доверчивость, убеждая, что сумки в кино набиты поролоном и таскают их каскадёры. Наконец, перед спуском в небольшую ложбинку, надел лямки на плечи, расположив рюкзак на груди. Отрегулировал длину ремней зажимами, чтобы поклажа не мешала обзору, и двинулся дальше.

Ложбинка углублялась, превращаясь в неглубокий овраг с пологими стенами. Петька сверился с картой и компасом, соображая, не стоит ли выбраться наверх. Однако направление совпадало. К тому же вскоре ложбинка начала расширятся, переходя в заросшую кустарником низину.

В густом лесу подлесок представляет собой весьма атрофическое зрелище. Борясь за случайные солнечные лучи, редко проникающие через скупые на подарки кроны деревьев, он концентрирует все силы, потреблял и расходовал в сверхэкономном режиме. Здесь же природа смилостивилась и над всей поляной зиял вытянутый прогал чистого неба. Кустарники, состоящие в основном из терновника и лещины, вымахали до полутора метров в высоту и, благодаря обилию стволов от одного корня, заполонили всю середину ложбины.

Пока Петька оценивал степень серьёзности препятствия и шанс продраться через заросли без получения царапин и прочего ущерба, ему под ноги выкатились два шерстяных комочка. Грозно тявкая и пихаясь они старались одновременно и вцепиться в голенище ботинка, и доказать друг другу первенство в достижении добычи.

Рука парня машинально выхватила из кобуры пистолет, а мозг лихорадочно пытался решить сверх сложную дилемму: бежать или молиться.

Варианта пристрелить щенков и продолжать движение не существовало априори. Во-первых, родители волчат надолго не бросают. Следовательно, взрослые особи где-то поблизости. Звук выстрела не просто привлечёт их внимание, но сделает попытку убежать бесперспективной. Они не глядя порвут любого, кто причинит зло их деткам. А так есть шанс улизнуть незамеченным.

Во-вторых, кроме четвероногих, существовали ещё и двуногие бандиты. Точнее ассасины. Поиск которых, собственно говоря, и являлся целью, согласно задаче, поставленной воеводой.

Петька отпихнул щенков носком ботинка, но потерял слишком много секунд, раздумывая какой косогор лучше всего покорять, правый или левый. Из-под орешины раздался предостерегающий рык, тихий и угрожающий. В то же мгновение показалась волчица с оскаленной в жуткой полуулыбке пастью и вставшей на загривке шерстью. Если бы парень два года назад не схлестнулся с волколаком в кровавой схватке, сейчас бы непременно обделался.

К тому же перед ним скалилась обычная волчица, даже близко не напоминающая мутанта. Сантиметров шестьдесят пять в холке, остроухая, сочетающая в окрасе все оттенки серого от почти чёрного до припорошенного пеплом снега.

Дёсны не кровоточили, с клыков не струились бесконечные струйки жёлто-розовой слюны. Глаза янтарного цвета с блестевшими антрацитом зрачками, а не оттенка утонувшей в вишнёвом соке ржавчины, испещрённые мелкой сеткой белёсых каналов. Из-под век не вытекал гной. Обычная, живая и здоровая волчица.

Её детки, возмущённо тявкая от полученных пинков, требовали сатисфакции и, получив подкрепление, пытались покрасоваться своей храбростью перед матерью.

Похоже, мелкие понятия не имели о людях и опасности встреч с ними. Это казалось не только странным, но и невозможным. До усадьбы чуть больше пяти километров. В такой близости хищники конечно периодически встречались. Их передвижения трудно контролировать. Но чтобы в зоне безопасности находилось логово волков с выводком — это непостижимо. Такого никогда прежде не случалось, и бывший ординарец не знал причин, объясняющих невнимательность охотников.

Умственные способности животных он само собой в расчёт не брал. Правда, слышал сказки о лесовиках, держащих волков, словно сторожевых псов, для охраны своего жилища. В историях лешак и подкармливал питомцев, и укрывал их мороком от посторонних глаз. Только парень ни разу не слышал, чтобы лесные духи занимались ещё и разведением.

Первая мысль, появившаяся в голове Петьки, советовала отступать, держа зверя на прицеле. Он очень надеялся, что взрослая особь имеет память предков, в отличие от мелких иждивенцев.

Парень бы так и сделал, если бы из-за спины не услышал хриплое рычание самца. Всё мужество собралось в клубок в районе похолодевшей между лопатками спины, за тем схлынуло в область паха. На мгновение показалось, будто яйца стали квадратными и мимо них в пятки прошмыгнула душа.

Оказаться зажатым между двумя разъярёнными хищниками — это худшее, что можно представить. Петька, продолжая держать на мушке волчицу, медленно оглянулся. Беглого взгляда хватило, чтобы окончательно пасть духом. Самец оказался квазиволком.

Не мутант. Скорее эволюционный скачок в развитии. Его предок, несомненно, подвергся заражению смертельным вирусом, но не превратился в безмозглого кровожадного монстра. Ветеринарша, проводящая опыты над ёжиками, рассказывала, что известно множество случаев, когда организм инфицированного, обладая достаточным количеством антител, побеждал вирус. Однако встречались и примеры, когда, при определённых стечениях обстоятельств, исходный штамм вируса изменял внутри животного, вызывая не неконтролируемую мутацию, а стойкоеиндуцированное изменение генома, передающееся по наследству.

Другими словами за спиной Петьки, широко расставив лапы, стоял совершенно новый вид волка. Неизученный биологами и известный только по рассказам выживших очевидцев. Больше метра в холке, с широкой, благодаря увеличенной мышечной массе, грудью и лапами, способными одним ударом сломать позвоночник кабану. Что уж говорить про человека.

— Твою ж мать… — начал молиться ординарец, вспомнив, что в древней Руси мат использовали для изгнания злых духов.

Сколько времени продолжалось противостояние человека и хищников, мозг Петьки не отметил. Онемела рука, провисая под тяжестью пистолета. «Стечкин» не самое лёгкое оружие. Из пятки вернулась душа, захватив по пути храбрость. Даже непривычный к егерской науке разум парня начал осознавать, что безмолвный поединок изрядно затянулся и выходит за рамки обычной схватки охотника и его добычи. Это у бойцов на ринге перед поединком принято надувать щёки, корчить гримасы и демонстрировать мышцы. Зверь мгновенно оценивает обстановку и взвешивает шансы на успех. Здесь всегда два варианта. Либо хищник нападает, либо убегает. Третьего не дано.

Петька, смутно догадываясь, что ствол уже не смотрит в лоб самки, решил напрячь руку и поправить прицел. Отвёл взгляд от квази, и с удивлением обнаружил отсутствие волчицы.

— Что за хрен? — пробормотал он, отмечая, что мать не только удалилась сама, но и увела щенков.

Петька медленно развернулся всем телом к псевдоволку, внутренне понимая бессмысленность угрожать ему пистолетом. Тут бы граната оказалась гораздо полезнее.

Зверь стоял в прежней позе, широко расставив лапы и, пригнув голову. Внимательно наблюдал за поведением человека. Не отступал. Судя по положению задних конечностей, не готовился к прыжку.

— Чего тебе надо, тварь? Что ты хочешь? — прорычал Петька, зверея от безысходности и непонимания происходящего.

Квази, словно услышав вопрос, перестал скалить зубы и слегка мотнул мордой влево. Ординарец понял по своему и, решив сменить уставшую правую, перехватил пистолет левой рукой. Зверь, как показалось парню, язвительно тявкнул, ехидно осклабился.

— Ты чего? Насмехаешься надо мной?

Мир, конечно, сдвинулся, но не настолько же! Не могут животные понимать человеческую речь! Тем более иронизировать над попавшим в затруднительное положение человеком. Или могут? Квази не обычный хищник. Его организм модифицирован и адаптирован благодаря вмешательству вируса. Что там говорила ветеринарша на лекции? Первоначально штамм влияет на нервные окончания и клетки головного мозга. А потом добирается до гиппокампа… Точно! Это такая фигня в височных отделах, которая отвечает за эмоции и память. То есть зверь с такой модернизацией, да ещё и в пятом-десятом поколении может и поумнеть!

— Обалдеть! — вслух произнёс Петька, словно квази мог не только его понимать, но и читать мысли.

«Да ну, нафиг! — думал Петька, лихорадочно ища оправдания своей антинаучной теории, — Это у меня глюки от страха!»

Скорая пояснительная бригада внезапно посетила его собственный отдел мозга, отвечающий за память. Лет шесть назад на дальний кордон, забрёл медведь. Обычный, косолапый, поголовье которых постоянно увеличивалось ввиду отсутствия естественных врагов. Фишка была в том, что зверь не собирался ни нападать на людей, ни потрошить их запасы в погребе. Зверь явился за помощью. Его морда прочно застряла в трёхлитровой жестяной банке из-под ананасов. Видимо, набрёл на лагерь паломников или бандитов и, распугав всю братию, позарился на сладкий запах, исходящий из консервы. Сунув в неё нос, мишка застрял и не смог самостоятельно снять. Неаккуратно вскрытая ножом банка плотно обхватила морду, впиваясь острыми краями в тело, болезненно раздирая кожу.

Охотники помогли избавиться от ловушки, осторожно сняв жестянку. С тех пор топтыгин поселился поблизости от егерского подворья и получил имя Сластёна. Местных завсегдатаев не трогал, даже научился различать их по запаху.

Может пора взять себя в руки и предположить, что этому волку тоже нужна помощь? Тем более он не обычный лесной житель, а квази.

На голени левой лапы Петька заметил тонкий след от вдавленной в кожу петли. Шерсть вокруг потемнела от подсыхающей крови. Бурая короста двумя застывшими ручейками опускалась к когтистой лапе.

— Эпический случай, — вспомнил беглец присказку Малюты, когда того посещали прозрения, — Да ты в капкан попал!

Стальных, с клиновидными травмирующими зубьями, ловушек давно никто не ставил. Дорого. Использовали самодельные петли, из прочной полимерной ленты, с простым, утягивающим замков. Чем больше зверь вырывается, тем сильнее затягивается петля. Материал настолько прочный, что порвать его можно только с помощью ножа или долгого нагрева. Однажды колхозники, ради забавы, порвали полимер, растянув ленту двумя тракторами. За что получили нагоняй от председателя за глупый перерасход топлива. Добрейшей души, Аристарх Игнатьевич, мог бы объявить горе-работников саботажниками и упечь на каторгу за попытку повредить колхозную технику. Настолько прочной оказалась лента.

Ширина полоски всего три-четыре миллиметра и она легко раздирает кожу, лишая животное возможности двигаться.

Квазиволк сильнее и крепче, чем обычные предшественники в родовой линии, и уж тем паче более мелкие представители фауны. Он, не сумев освободиться от петли, смог сгрызть бревно, к которому крепился капкан и убежать.

Похоже, сейчас зверю действительно требовалась помощь человека.

Какой выбор оставлял Петьке хищник? Да, тот ранен, но убежать от квази нереально. Даже на трёх с половиной ногах он легко догонит, а затем накормит малышей свежатинкой. Проще не искушать судьбу и выполнить просьбу волка.

Парень с опаской приблизился и, опустившись на колени, осмотрел замок.

Зверь ткнулся мордой в щёку Петьки, убеждая не бояться и демонстрируя доброжелательность. Нос оказался влажным. У обезумевших мутантов он сухой и горячий, с растрескавшимся эпидермисом и вытекающей из ноздрей слизью.

— Что же мне с тобой делать? — вслух начал рассуждать парень, окончательно уверовав, будто волк понимает человеческую речь, — Сюда бы кого из охотников. Они знаю куда нажать, чтобы ослабить фиксатор и снять хомут. Я видел один раз, но вряд ли смогу повторить.

Взлохматив, слежавшуюся от запёкшейся крови, шерсть, удалось внимательно рассмотреть замок стяжки. Вид предстал жуткий. Зверь оказался столь силён и так рвался, стараясь освободиться из капкана, что полимер, перетерев кожу, врезался в плоть, разрывая мышцы.

— Тебе будет больно, — сочувственно предупредил Петька, вынимая из чехла нож, — Сюда бы ветеринаршу или Адлера Карловича…

При упоминании имени доктора парень внезапно вспомнил об аптечке. Метнулся к оставленному в паре метров рюкзаку и замер, услышав грозный, предупреждающий рык.

— Я не сбегаю! — выкрикнул он, оборачиваясь и поднимая руки в традиционном жесте капитуляции, — Я же сказал, что будет больно! А здесь у меня есть лекарства, способные эту боль снять. Вот увидишь, всё будет хорошо.

Поверив самому себе, что квазиволк понял его, Петька достал кофр с медикаментами. Вернулся к зверю, демонстрируя его содержимое.

— Я же обещал помочь! Значит, помогу! Воевода говорит, что слово только пидарасы не держат. А я не такой!

Петька извлек пеналы с анальгетиками и задумался.

— Тарен вроде от укусов змей и отравлений. Он только голову дурит, как обычная наркота. А вот промедол, пожалуй, самое то. Обезболивающее. При ранении полностью снимает все болезненные ощущения. Мне вон, Василий Иванович всю спину исполосовал вожжами, а Карлыч вколол дозу и я сутки ничего не ощущал. Верь мне!

Разговаривая сам с собой, парень извлёк шприц-тюбик и, совершенно не задумываясь, какое воздействие анальгетик произведёт на зверя, вколол раствор в лапу. Квази рыкнул, демонстрируя клыки длиной в человеческий палец, и вопросительно уставился на горе-лекаря.

— Ты мне только голову не откуси, — просительно прошептал Петька, поздно подумав о непредсказуемости такого укола зверю, — Минут двадцать нужно подождать и заморозка подействует. А я пока дровишек соберу, и костёр разведу. Понимаешь, лезвие нужно раскалить на огне, иначе у меня не получится разрезать полимер.

Самоубеждение творит чудеса. Уверовав, будто квази его понимает, Петька, совершенно не опасаясь негативно реакции на свои поступки, бросился собирать сухие ветки, развёл костёр и положил нож на камень так, чтобы пламя свободно лизало лезвие клинка.

Квази сначала смотрел на суету помощника, потом сел на задние лапы, став похожим на здоровенную сторожевую собаку. Наконец, перестав чувствовать опору, лёг, вытянув лапу перед собой.

Когда нож хорошенько прокалился, Петька, опасливо косясь на нависающие над головой клыки, осторожно срезал замок. Лента хомута так основательно проникла в мышечные волокна, что её пришлось выдирать из лапы с мясом.

Впрочем, парень уже осмелел. Вместе с перекисью в кофре оказался и другой, не менее важный антисептик, состоящий из девяностопятипроцентного этанола. Вот из этого пузырька Петька сделал основательный глоток, прежде чем приступить к обработке раны квази.

Когда место вокруг содранной кожи оказалось дезодорировано, Петька обернул лапу бактерицидным пластырем. Подумал, почесав затылок, и обмотал сверху бинтом. Для верности, как он думал.

Когда пришло время прощаться, то никаких дружеских иллюзий человек и животное друг к другу не испытывали. Квази лежал, озадаченно разглядывая изуродованную повязкой лапу, а Петька, собрав в рюкзак разбросанные второпях вещи и, пожелав скорейшего выздоровления, попросту сбежал.

В последний момент парня посетила светлая мысль: волку повязка не нужна. Звери зализывают раны языком, что оказывает более действенный эффект на процесс заживления, но проснувшееся в нём чувство самосохранения приказало уносить ноги.