Вторая единственная

Глава 8

В курьерском отделе меня приняли как родную. Выдали конверты с документами для доставки в одном районе Старого города. Работы много, но территория ограничена — до конца рабочего дня должна успеть.

Ношусь как пчёлка — устала, ещё и ботинки неудобные надела. Кто же знал, что вместо сидения в кабинете я буду по городу бегать.

Присаживаюсь на лавочку под ивой, чтобы немного отдохнуть. Кофе купила. Выпью и пойду отдавать последний на сегодня конверт. Тут недалеко — в гномий бар.

Выбрасываю пустой картонный стаканчик в урну и иду работать. В баре отдыхают — пьют, едят и веселятся, а я пашу. Нет на свете справедливости!

— Распишитесь, — отдаю гному квиток. — И здесь тоже, — потом бланк.

Где самая бюрократистая бюрократия во всех мирах? Правильно! У нас в МФЦ.

— Лапа?..

Знакомый, блин, голос. Оборачиваюсь. Ну точно! Раж сидит за высоким столиком с какой-то вульгарной бабой. Он пьяный. В умат.

— Ты почему в таком виде? — подхожу к зверю.

— Лапа-а-а… — едва ворочает языком. — Вот это я допился! Ты как настоящ-щ-щая! — хватает меня за попу.

— Эй! — бью его по лапе.

— Раж, ты чо?! — возмущается не менее пьяная барышня за столиком. — Ты другую снять решил? А как же я?!

Капец, это ещё и проститутка. У меня слов нет! У Раждэна тоже. Он пытается встать с высокого табурета, но падает на пол. Лежит.

— Лап, я спать, — сообщает и поворачивается на бок.

— Зая, ну-у… — проститутка стекает со своего места. — Ты обещал. Я весь день с тобой пила.

Ему очень жаль. Он дико сожалеет. Храпит и страдает по этому поводу.

— Банкет окончен, — сложив руки на груди, обращаюсь к дамочке. — Вы свободны.

— Да пошла ты, курица облезлая!

Оскорбив меня, неуверенной походкой проститутка удаляется из бара. Я бы ответила, но есть дела поважнее. Раж на полу. И он реально спит.

— Извините, вы не поможете мне поднять этого интеллигентного оборотня? — обращаюсь к гному — хозяину заведения.

— Куда вы его? — гном прячет улыбку в бороде. — Утром проснётся, опохмелится и сам домой пойдёт, — и исчезает в кухне.

Нормально… Растерявшись, лупаю глазами. Лежит мужик на полу и пусть лежит. Никому же не мешает. Вот где философское отношение к жизни.

В зале кроме нас есть ещё орк. Стандартный экземпляр. В толстовке с капюшоном и кожаной куртке, на шее бандана — прикрывать лицо на улице — на столике лежат кожаные перчатки. Не светят орки зелёной кожей в нашем мире.

— Уважаемый! — машу рукой, привлекая внимание клыкастого. — Помогите, пожалуйста, дотащить зверя до туалета. Ему надо освежиться.

— Не нанимался, — отвечает хамовато.

— Куда вы нанимались, я отлично знаю, — подхожу к его столику. — На стройке у старой библиотеки работаете. До какого числа у вас виза?

— Какая разница? — орк начинает нервничать.

— Просто я ваше лицо запомнила. Обязательно поздороваюсь с вами, когда вы ко мне в МФЦ за продлением визы придёте, — многозначительно гну бровь.

Медленно, но до орка доходит тонкий намек, и он нехотя топает к волку. Поднимает его, тащит в туалет. Там Раждэна ждут водные процедуры.

— Приём! — хлопаю оборотня по мокрым щекам. — На связи? Нет… — вздыхаю. — Давайте ещё раз, — прошу орка.

Клыкастый суёт оборотня по струю холодной воды, а я умываю. О, забулькал! Проснулся, ясно солнышко. За край раковины держится, пошатывается, но стоит.

Орк считает, что его дело сделано. Ворчит что-то на своём и уходит, а я остаюсь в мужском туалете с мокрым нетрезвым зверем.

— Далеко отсюда живёшь? — наклоняюсь, заглядываю в лицо оборотню.

— М-ы-р-р-ы, — отвечает с хмельной чёткостью.

Куда вести-то тебя? Адрес, «сестра»! Бесполезно. Кроме нечленораздельных звуков, волк ничего выдать не может, а я мысли читать не умею.

Иду в зал пытать гнома. Но выведать информацию не получается — хозяин бара знает, где живёт Раж, только не признаётся. Вообще, гномы славятся своей вредностью, так что я не удивлена.

Возвращаюсь в туалет.

— И что с тобой делать? — руки в боки, смотрю на волка.

Он никакой, блин. Сидит на унитазе, подбородок кулаком подпёр. Мыслитель.

— Я ж её… А она меня в мусорку… — хрипит Раж.

О, заговорил!

— Адрес, — присаживаюсь рядом с ним на корточки. — Скажи свой адрес.

— М-м-м…

Как бывшую обругать, так всё чётко, а адрес сказать мы не можем. Ну а я не могу бросить немощного зверя. Где-то это уже было, да? Второй раз на те же грабли — это прям моё. Не в баре же его оставлять, а то проснётся и опять напьётся.

Заказываю такси по телефону и морально готовлюсь. Протащить в дом огромного пьяного мужика так, чтобы Люба не заметила, тот ещё квест.

Таксист оказывается милейшим человеком — помогает усадить Раждэна в машину и всю дорогу развлекает меня болтовнёй. Я не любительница диалогов с таксистами, но сегодня исключительный случай. Дорога до Нового города пролетает незаметно.

Выгружаем оборотня. И снова водитель выручил — помог дотащить волка до лифта. Благодарю мирового таксиста, и двери лифта схлопываются. На восьмой этаж приезжаем без приключений в чужих мирах. Очень замечательно!

— Сиди здесь, — усаживаю Ража на ступеньку. — Никуда не уходи.

— А ты другая… — он еле ворочает хмельным языком. — Хорошая. Мне бы такую ис-с… — не может выговорить. — Ис-с-и-и…

— Истинную, — заканчиваю за волка.

— Да! — поднимает вверх указательный палец.

Будем считать это комплиментом. Спасибо.

Открываю дверь ключом, заглядываю в квартиру. Тихо. И темно.

— Люб?!

Сестра не отвечает.

Проверяю в спальне — пусто. Нет Любы дома, можно выдохнуть.

Открываю глаза и ни хрена не понимаю. Почему я в комнате лапы? В баре же пил с проституткой. По всем канонам, я должен был проснуться у себя дома и не один.

Ля-я, моя голова… Зажмуриваюсь, терплю боль. Жёсткое похмелье от этой гномьей настойки. Больше ни в жизнь!

Сажусь на кровати, кручу башкой. На тумбочке бутылка минералки, мои сапоги в углу стоят. Очень интересно, но ни хрена не понятно.

Напрягаю гудящий котелок и вспоминаю подробности гулянки. Сначала всё шло по плану. Почти. Я доводил себя до кондиции, но чем сильнее хмелел, тем больше думал о девочке-лапочке. Выцелил одну из трёх шлюх, посадил к себе за стол, пообещав снять её на всю ночь, и присел на уши. Всю душу излил, а легче не стало. Даря перед глазами стояла как живая. Оказалось, не казалось. На хрен она в гномий бар пришла?..

Присасываюсь к бутылке с минеральной водой и выпиваю всё. Мутит. Сижу жду, когда отпустит. Валить отсюда надо. Близость лапочки ощущается остро и отзывается в потрепанном алкоголем организме диким желанием трахаться.

Прислушиваюсь: в кухне шумит вода, на плите что-то булькает. Еда какая-то. Но я чувствую только аромат девочки. Ещё немного — и крыша уедет. Всё, сваливаю.

Встаю с кровати, беру сапоги и крадусь в прихожую. Стою на коврике, натягиваю сапог на ногу.

— Уже уходишь?

— Ёлки… — непроизвольно вырывается у меня.

Оборачиваюсь. Стоит. Шортики на ней короткие, как заячий хвост. В былые времена бабы трусы скромнее носили, чем эти шорты. Маечка не маечка — еле сиськи прикрывает. И на хрена, спрашивается, она вообще нужна? Ткань прозрачная, а белья на лапочке нет. Она вообще соображает, в чём и к кому вышла?!

— Ты всего пару часов поспал, — заметив мой похотливый взгляд, девчонка инстинктивно прикрывает ладошкой грудь, — не протрезвел ещё, наверное, — улыбается смущённо.

Да, я бухой вхламину! Только не от алкоголя.

Инстинкты берут верх над рассудком — хватаю лапу и прижимаю к входной двери. Дышу — рычу, кровь кипит, в штанах пожар. Допрыгалась.

— Ты не понимаешь, что тебе хана, лапа? — хриплю в сладкие губки.

— А может… — осторожно кладёт ладони мне на плечи. — Может, я этого хочу? — хлопает пушистыми ресницами и закрывает глаза.

Этого?! Этого — это чего?!

Развернуть дурочку наивную, нагнуть раком и засадить член ей по самое не могу. Драть, драть, драть её! Намотать шёлковые волосы на кулак и иметь, как хочу. А хочу я дохрена. И ещё больше. А она этого хочет? Уверена?

Нервы на пределе, в башке звон:

— Дурочка человечка, — сжимаю девичьи скулы пальцами, чтобы чухнула.

Дарина распахивает глаза, а кокетство куда-то делось. Она смотрит на меня испуганно. Всё верно. Меня надо бояться. Ей — точно надо.

— Я не дурочка, — пытается отпихнуть мою руку.

— А я стрельнутый на всю башку, понимаешь?! — крепче сжимаю пальцы. — Буду драть тебя во все щели! Просто драть! Трахать без чувств, без поцелуев, без обязательств! Трахать и уходить к другим бабам за тем же самым, зачем прихожу к тебе! И так раз за разом, пока ты не пошлёшь меня подальше! — сильнее впечатываю жертву в дверь. — Я больше никогда не смогу полюбить! Я сдох!

Вижу собственное отражение в глазах девочки — разъярённый зверь. Я в человеческой ипостаси, но нет во мне ничего человеческого. Оборотень с разодранным в клочья сердцем, который не знает, как будет жить. Моя жизнь закончилась. Но у лапочки всё только начинается. Ей ни к чему связываться с мертвецом.

Понимаю, что был груб и едва ли сказал то, что действительно хотел сказать. Мне жаль. Я плохо себя контролирую, несу чушь, хамлю. Дарина спасла мне жизнь, нельзя было с ней так разговаривать. Открываю рот, чтобы объяснить, но с той стороны двери вставляют ключ в замочную скважину.

Отпускаю лапочку, шагаю назад.

В квартиру заходит хозяйка. Окинув меня оценивающим взглядом, Любовь фиксируется на сестре:

— Что здесь происходит?

— Ничего не происходит, — торопливо оправдывается Даря. — Всё в порядке.

— А это кто? — Люба кивает на меня.

— Э-это… мой коллега. Раждэн, — лапа поправляет сползшую с плеча лямочку. — Я его попросила кран посмотреть, — лепит отмазку.

— Угу, Раждэн, значит, — на губах сестрички появляется масленая улыбка. — Любовь, — элегантно протягивает мне руку.

Знакомы уже. Хотя она, слава Луне, об этом не знает.

— Очень приятно, — цежу сквозь зубы.

— Так что у нас с краном? — Люба небрежно бросает сумочку на пуфик. — Можете починить?

Даря набирает воздуха в грудь:

— Там ничего не…

— Я ещё не смотрел, — перебиваю её. — Только что пришёл.

Решаю задержаться. Так вышло. Глупо. И грубо. Я идиот, да… Надо всё объяснить девочке.

— Тогда проходите, пожалуйста, — быстро скинув обувь с ног, Люба берёт меня под руку. — Вот здесь, в ванной, — ведёт меня по коридору. — Моя сестра такая растяпа, — хохочет наигранно, — умудрилась сломать кран. Представляете?!

— Бывает, — захожу в ванную.

Рычажок холодной воды обломан. На стиральной машинке лежит новый для замены. Работы на пять минут.

— Пациент скорее жив, чем мёртв, или наоборот? — кокетливо каламбурит Любовь.

— Сейчас всё починю. Только не стойте над душой, хорошо? — скалюсь одновременно весело и агрессивно.

Сестра лапы считывает невербальную угрозу на раз-два. Нервно кашлянув, она ретируется в спальню.

— Спасибо, что подыграл. — Даря стоит в коридоре, ближе ко мне не подходит. — Не чини ничего, иди домой. Я придумаю, что сказать Любе.

Во взгляде холод. Тон — лёд. Девочку, которая десять минут назад полыхала, как огонёк свечи, теперь не узнать. Это я с ней сделал.

— Лапа, я сорвался. Вообще не то хотел сказать, — оправдываюсь тихо, чтобы её сестра не услышала.

— Всё в порядке, — улыбается натянуто. — Не стоило забирать тебя из бара и привозить сюда. И вообще я вела себя навязчиво с самого начала.

— Нет, хрень… Не то, — башка с похмелья гудит, соображаю медленно. — Я объясню, погоди.

— Давай я объясню, — встаёт на пороге ванной. — Ты благодарен мне за помощь, но не больше. Я всё понимаю, правда.

Тот случай, когда слова попали в цель, но при этом не отражают реальной картинки. Вообще! Я даже растерялся, если честно. Со мной такое нечасто случается.

— Как там кран? — из-за плеча лапы выглядывает улыбчивая Люба.

— Никак, — резко отрезает Дарина. — Раж не взял с собой нужный инструмент.

— М-м, жаль, — Любовь отклячивает нижнюю губу. — Но вы загляните к нам ещё раз? С инструментом, — играет бровями.

— Обязательно, — лапа отвечает за меня. — А сейчас Раждэну пора уходить.

Раждэну пора уходить — твёрдо, чётко, возражения не принимаются. Другими словами: пошёл на хрен, Раж. Уйти — я же этого хотел? Как говорится, послали — иди.