Вторая единственная

Глава 22

Растормошить Любу не получается. Что мы с Раждэном только ни пробовали: уговаривали, просили, ругали — ноль эмоций. Любовь сидит на полу у холодильника и раскачивается, обхватив коленки руками. Взгляд строго в одну точку — в пустоту.

Раж чёрт знает какой раз проводит ладонью перед лицом моей сестры и вздыхает:

— Ну чо, вызываем бригаду?

— Психиатрическую? — смотрю на него, жалобно сведя брови.

— Терапевтическая здесь точно не в кассу.

Сама вижу. Но мне жалко Любу. Отправлять её в дурку… это неправильно.

— Мою сестру запишут в шизофреники. Но ведь это не так, — пылко объясняю волку. — Всё, что случилось — реально. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю. — Раждэн вздыхает, берёт табуретку и присаживается за стол рядом со мной. — Но мы не можем оставить её здесь в таком состоянии. Твоей сестре нужна помощь специалиста.

Раж прав. Демон провёл в теле Любы не меньше полугода, а это очень и очень серьёзная нагрузка на психику. Я после получаса тесного «общения» с этой тварью чувствую себя подавленной и разбитой, что говорить о моей сестре. Ей нужна помощь психиатра.

— Ты прав, — вздыхаю тяжело. — Вызывай скорую, а я попробую переодеть Любу.

Сестра до сих пор в моём свадебном платье, но я не сержусь на неё. Не за что. Всё, что Люба творила последние шесть месяцев, это не она, а демон в ней. Где только подцепила эту гадость?

Беру сестру под локоть, тяну вверх, а она послушно встаёт. Ни тени эмоции на бледном лице. Веду Любу в спальню, усаживаю на кровать и открываю шкаф, чтобы найти для неё другую одежду.

— Он из меня в тебя… — едва слышно шепчет сестра.

Оборачиваюсь, смотрю на Любу, и сердце сжимается от боли. Ей сильно не повезло. Бедняжка жила и даже не подозревала о магических существах, а тут такое…

— Люб, ты как? — подхожу к ней, наклоняюсь и заглядываю в абсолютно пустые глаза.

Молчит. Представить страшно, что творится у неё в голове.

Переодевать сестру приходится, как куклу. Я вспотела, пока возилась, но справилась. Полчаса — и Любовь в тёплой пижаме с котиками с полным безразличием встречает психиатрическую бригаду.

Заключение врачей после осмотра: надо везти Любу в стационар. Ожидаемо. Но всё равно тяжело.

Собираемся, едем. Я с сестрой в машине скорой помощи, а Раждэн за нами на машине. Пока есть время, пытаюсь придумать стройную историю для беседы с врачом. Бригаде скорой помощи я наплела что-то — сама уже не помню что — но в дурке будут спрашивать подробно.

— Пойти с тобой? — Раж встречает меня у крыльца психиатрической больницы.

— Подожди в машине, пожалуйста.

Мимоходом касаюсь руки мужа и ныряю в приёмное отделение. Местный дурдом — то ещё местечко. Бюджетность и безнадёга.

Врач в приёмнике вроде адекватный. Только говорит непонятно. Ступорозный синдром, катотанический ступор, мутизм — что всё это значит?

— Доктор, пожалуйста, объясните, что с моей сестрой? — умоляюще смотрю на врача. — Это пройдёт?

— Обследуем, поймём и попробуем помочь, — мужчина в белом халате пишет какие-то цифры на листочке. — Вот телефон отделения. Звоните узнавайте о состоянии родственницы. Свидания по четвергам.

Камень у меня на сердце становится ещё тяжелее. Любу закроют в психушке с правом свидания раз в неделю. Я положила ей телефон в сумку с вещами, но мне его вернули. Не положено. Да и смысл? Люба ни с кем не разговаривает.

Смотрю, как санитар ведёт мою сестру по длинному коридору, и едва не плачу. Люба похожа на послушную собачку — куда потянули за поводок, туда и пошла. Никогда её такой не видела.

Бумаги заполнены, пациентка отправляется в отделение, а я могу быть свободна. Выхожу на крыльцо, спускаюсь по ступенькам и всхлипываю.

— Лап, ты чего? — Раж тут как тут. — Что сказали-то?

— Сказали, будут обследовать, а потом лечить, — шмыгаю носом.

— Значит, Любе помогут, — муж обнимает меня. — Не плачь, лап.

— Как я не замечала в ней демона? — прижимаюсь щекой к крепкой груди зверя. — Полгода… Что я за специалист, если не видела демоническую сущность шесть месяцев? Я должна была понять.

— Вот только себя винить не надо, — Раждэн целует меня в макушку. — Ты тоже пострадала.

— По сравнению с Любой, я в порядке, — вздыхаю. — Хотя…

— Что?

— Знаешь, я чувствую себя грязными трусами, которые сняли и бросили в корзину для стирки. Мерзко, — поджав губы, поднимаю голову и смотрю на волка.

— Сегодня ночуешь у меня, — заявляет решительно.

— Ты серьёзно? — растерянно хлопаю ресницами. — А как же твоё бешеное либидо?

— Потерплю, — волк хмурится. — Одну я тебя не оставлю.

Раж прав — не стоит мне сегодня оставаться одной, но… Снова у меня в голове звучит фраза на драконьем. Предсказание девушки-ангела из Петри постоянно всплывает в памяти. Глупость, а гадалка — обычная шарлатанка. Но червячок страха грызёт душу.

— Поехали в гномий бар, — вытираю пальцами слёзы со щёк.

— Хочешь выпить? — Раждэн удивлён. — Лап, из тебя точно весь демон вышел? — окидывает меня внимательным взглядом.

— Весь, не сомневайся. Мне просто нужно быстро и качественно расслабить нервы. Есть другие предложения?

Раж не перестаёт сканировать меня взглядом. Да, я не из тех, кто топит стресс в рюмке, но сегодня особенный случай, а завтра не на работу. Почему бы и да?

— Ладно, поехали, — наконец, соглашается. — Выпьем чисто символически.

— Чисто символически, — кивнув, беру зверя под руку.

Сумасшедший вечер плавно перетёк в не менее сумасшедшую ночь. Возможно, идея лапы напиться не так уж плоха. Безудержного веселья не будет, но мы расслабим нервы, а потом поедем ко мне и крепко уснём без опасных сексуальных приключений.

В гномьем баре царит туманный никотиновый полумрак, играет приятная музыка. Бородатый хозяин за стойкой натирает стаканы белоснежным полотенцем, а немногочисленные посетители потягивают алкоголь за столиками. Сегодня здесь, прямо скажем, не аншлаг. И это хорошо.

— Раж, дорогой! Рад видеть тебя и твою спутницу! — гном приветливо улыбается. — Всё как обычно?

— Да, всё как обычно, — поглядываю на хозяина заведения, помогая лапе снять пальто. — Мы ненадолго.

— Понял! Всё сделаю!

Мы с женой занимаем мой любимый столик, и я вспоминаю, что со всей этой психиатрической суетой забыл вручить ей букет, который купил в качестве извинений. Цветы остались в машине, в багажнике. И кое-что ещё собственного сочинения в кармане. Не до романтики сейчас — момент неподходящий.

Хозяин бара приносит нам две стопки гномьей настойки. Лапа хватает рюмку и осушает до дна. Морщится. А я сижу с глазами-овалами. Ничего себе у меня жена…

— Чего не пьёшь? — выдохнув, спрашивает Даря.

— Та-а-а… — кошусь на рюмку. — В прошлый раз, видать, напился до краёв.

Мне от запаха этого пойла воротит. Надо было пивка взять.

— Не хочешь, как хочешь, — пожав плечиком, лапа цапает мою стопку.

Содержимое рюмки исчезает в моей жене за пару мгновений.

— Всё нормально? — охреневший, смотрю на неё.

— Нормально, — морщится и ставит пустую рюмку на стол. — Повторите, пожалуйста! — прищёлкнув пальцами, обращается к гному.

— Галя, у нас отмена! — тоже щёлкаю пальцами.

Гном за барной стойкой в смятении, а лапа хмурится. Она всегда недовольна, когда я пытаюсь её контролировать. Но, ёлки, это алкоголь! У Дари после пары рюмок настойки глаза хмельные, выпьет больше — и её унесёт.

— Повторите! — настаивает.

— Не повторяй! — не сдаюсь.

— Раж, в чём дело? — Дарина складывает руки на груди. — Ведёшь себя, будто ты мой папочка, — морщит носик.

Прям под дых сейчас было. Я не папочка, а муж! Но да… Я веду себя как старый брюзга. Ещё немного — и прочитаю лекцию о вреде алкоголя. Душнила, ё-моё!

— Моей даме стопку настойки, а мне кружку пива! — киваю гному.

— Две стопки! — Дарина повышает ставки.

Мне остаётся только крепче стиснуть зубы. Не хочу, чтобы она считала меня старым моралистом.

— Ваши напитки, — улыбчивый гном приносит заказ.

— Завтра на меня свалится похмелье и груз проблем, — лапа берёт стопку в руку, — но сегодня я не хочу об этом думать.

— За тебя, — приподнимаю кружку и, не притрагиваясь к пенному, ставлю на стол.

— Будем, — выдохнув, лапа выпивает настойку.

Пьянеет моя жена быстро и канонично. Сначала у неё в глазах появляется хмельной блеск, потом язык начинает заплетаться…

После восьми рюмок гномьей настойки Дарину Дмитриевну можно выносить из бара. Но мы сидим. Я же не старый моралист. Не-е!

— Ещё? — спрашиваю, окинув взглядом пустую тару на столе.

— Не-а… хватит, — заявляет хорошо так пьяненькая лапа. — Гулять хочу!

— В смысле? По улице?

— Да!

Даря сползает с высокого табурета и зигзагами идёт к выходу. Сумочка остаётся на столе, а пальто на крючке. Ей пофигу вообще.

— Запиши на мой счёт! — киваю гному.

Хватаю вещи жены и иду за ней.

Уже на улице помогаю Дарине надеть пальто, сую её сумочку себе под мышку и выставляю локоть, предлагая стать поддержкой и опорой на ближайшие хрен знает сколько шагов.

Машина остаётся на парковке у бара, а мы идём гулять. Не, не идём — пишем. Что может быть лучше, чем пройтись с хмельной женой по Старому городу в три часа ночи?

— Знаешь, а мне стало легче, — признаётся лапа, когда мы заруливаем в глухой тупик между домами.

— Это хорошо… — оглядываюсь. — Но куда-то мы с тобой не туда пришли.

Старый город — сравнительно безопасный район, но всё равно не стоит шастать по таким местам ночью. Не, я, конечно, решу проблемы, если они появятся, но мне хотелось бы завершить сегодняшние сутки мирно. Приключений хватило.

— Почему не туда? Туда, — лапа едва ворочает хмельным языком, а в глазах у неё беснуются весёлые черти.

— Ё-ёперный театр! — хватаю хрупкую девичью ручку, которая настойчиво лезет мне в брюки.

— Ты чего? — жена улыбается. — Расслабься, — шепчет и, прикусив губу, смотрит на меня однозначно похотливым взглядом.

Не, всё-таки я старый моралист… Не в смысле — нельзя на улице, а в смысле — не могу позволить себе убить жену в порыве страсти. Но член стоит, а самоконтроль на грани фола.

— Опасно, лапа… — прохожусь взглядом по сладким пухлым губкам, а потом целую жадно.

Этот поцелуй можно считать полноценным сексом. Я трахаю ротик жены языком, рычу и, кажется, вот-вот спущу в штаны. Такого я ни с одной бабой не испытывал. И не испытаю. Всё, я приплыл.

Даря, обломщица, отрывается от моих губ. Но от меня не отлипает. Обнимает за шею и трётся плоским животиком о гудящий у меня в штанах ствол. Дразнит. Опыта у девочки немного, зато много желания. И этот её взгляд… О, Луна!

— Знаешь, чего я сейчас хочу? — Даря опускает глазки вниз и облизывает губы.

Не, не может быть… Да нет! Нет же!

Да…

Жена опускается на колени и тянет вниз собачку на ширинке моих брюк. Смотрит на меня снизу вверх, ломая всё мои моральные шлагбаумы к чёртовой матери.

Отказаться от минета? Я что, похож на идиота?

— Твою мать… — рычу, борясь с искушением.

Даря сжимает пальчики на каменном стояке с пульсирующими венами. В её хрупком кулаке мой ни хера не маленький член кажется ещё больше.

Что же ты со мной делаешь, девочка?..

Красавица трогает меня осторожно, несмело, а всё, о чём я могу думать, — это как жёстко отыметь её в сладкий горячий ротик.

Громкий стон рвётся из горла, бьётся эхом о стены домов, и я кладу ладонь жене на затылок. Никто не знает, чего мне стоит сейчас контролировать собственные желания. Ситуация на грани. За гранью, сука, ситуация! Вся кровь в паху, мыслей нет, а стояк такой что, кажется, сейчас взорвусь. Пухлые губки жены несмело касаются налитой головки. Она собирает язычком каплю прозрачной смазки, а этот её разбитной хмельной взгляд меня добивает.

А-а, ч-чёрт возьми!

Атмосфера ночной улицы и скромница, вдруг превратившаяся в развратную девчонку — от такого сочетания у меня рвёт крышу. А ещё я точно знаю, что у жены я во всех смыслах, кроме поцелуев, первый. Вообще отвал башки!

— Давай, девочка… — хриплю, глядя на развратную картинку внизу. — Оближи…

Горячий язычок проходится по напряжённому стволу вниз. Вверх. Вот так, моя, хорошо. Умница.

Сжимаю пальцами точёный хрупкий подбородок, и Даря послушно открывает ротик. Всё. Обратной дороги нет. Уже не остановлюсь. Пухлые губки жены скользят по твёрдому стволу, а я еле держусь, чтобы не сорваться. Бёдра занемели от напряга, толкаюсь во влажную тёплую тесноту и мысленно останавливаю себя, чтобы не сделать больно, не навредить лапе.

Кайф, мать его! Какой же это кайф! И ад. Моя личная преисподняя, раскалённая докрасна, в которой демоны превращают меня в пепел.

Разум в режиме «Выкл», звериные инстинкты на максимуме, но я каким-то чудом держусь. Всё, что нужно, — кончить и не убить жену. Кончить, а потом сломать что-нибудь. Но только не мою лапу.

О, Луна, я прошу, дай мне сил… Дай сил…

Да-да-да!

Кончаю в рот Даре и ору, как безумец. Мне одновременно хорошо и охеренно плохо. Ноги подкашиваются, в башке звенит, а реальность мигает, как новогодняя ёлка.

Свет перед глазами вспыхивает, и я обнаруживаю себя с окровавленными руками рядом с покорёженным мусорным баком. В окнах домов вспыхивает свет, люди мелькают за стеклом, кто-то громко и грозно обещает вызвать полицию.

Оборачиваюсь. Лапа… Она стоит, обняв себя за плечи, и смотрит на меня, не зная, что делать. Я снова выплеснул бешенство на глазах у жены. Не знаю, какой силой духа нужно обладать, чтобы сохранять спокойствие, когда я крушу всё вокруг…

— Я напугал тебя? — выдыхаю.

— Нет, — мотает головой и идёт ко мне.

Колготки капроновые порваны на коленках, волосы растрёпаны, пальто расстёгнуто. И ни капли хмеля во взгляде. Моя красивая нежная девочка. А я зверь.

— Пойдём отсюда, — обнимаю жену за талию и веду прочь из глухого тупика между домами.

— Раж, прости, — вцепившись пальчиками мне в куртку, пищит тихо. — Я сглупила. Опять. Не стоило так рисковать ради пары минут непонятно чего, — отводит взгляд.

Останавливаюсь. Смотрю на жену и так много хочу ей сказать. Но то ли я чёртов косноязычный придурок, то ли слов таких не придумали, чтобы описать мои чувства.

— Это лучший минет в моей жизни, — говорю искренне. — Ты лучшая, лап.

— Правда? — растерянно хлопает пушистыми ресничками.

— Да. И ты не представляешь, как сильно мне с тобой повезло.

Моё бешенство — это плата за второй шанс, который подарила мне Луна. Каждая близость с женой — большой риск потерять её. Иначе и быть не могло. Потому что ничего в жизни не даётся просто так. За всё надо платить. И я банкую.