Вторая единственная

Глава 4

Ночка выдалась та ещё. Зверь весь извёлся — стонал, кряхтел и даже рычал. Сам не спал и мне не давал. Тогда я дала волку дополнительную дозу обезболивающего. Дала и пожалела. Зверя попустило — страдать он перестал, но решил стянуть с себя подгузник. Упорно. И шумно. Пришлось мне ему помогать — дело это небыстрое, а после я застилала пол одноразовыми пелёнками, чтобы не дай бог ничего не протекло под ламинат.

Короче, уснула я на рассвете. А утром соседи сверху решили громко послушать музыку. В восемь утра, Карл! В воскресенье!

— Можно не надо, а?! — кричу, стоя на столе и стучу плечиками для одежды по потолку.

Меня не слышат. Или игнорируют? Долблю по батарее — ноль реакции. Утренняя дискотека продолжается. Очень замечательно… Такое ощущение, что весь мир против меня! Пойду водички попью.

Две секунды завидую мирно спящему оборотню и выхожу из комнаты. Люба? Сестра красит губы у зеркала в прихожей — в платьице и туфельках. Я думала, она спит, а она снова куда-то намылилась.

— Уходишь? — приваливаюсь плечом к стене.

— Ага, — растушевывает помаду пальцем по губам. — Фотки выстрелили, — улыбается.

— Как выстрелили? — хмурюсь. — Серёга пригласил тебя на свидание с утра пораньше?

— Не он. Его сестра.

— Хм… И что ты тогда такая расфуфыренная?

— Всё тебе надо разжевать и в рот положить, — Люба вздыхает. — Серёжка решил меня вернуть, вот и попросил сестру со мной встретиться. Почву прощупывает.

— Это она тебе сказала?

— Нет, Вика пригласила меня выпить кофе в Старом городе. Но всё очевидно, — прямит спину, вздёргивает носик.

На мой скромный взгляд, ничего очевидного. У меня на такую версию фантазии не хватило бы. Зато у Любы с лихвой.

— Не торопись с выводами, чтобы потом не разочароваться, — советую искренне.

— Так, всё! — сестра округляет глаза. — Я делаю правильный посыл во Вселенную, а ты мне настрой портишь.

— Скажите, пожалуйста… — цокаю.

— Помиримся с Серёжкой, продадим его халупу и купим машину. А жить здесь будем, — Люба в отместку давит мне на жилищную мозоль.

Если Люба снова сойдётся с Серёгой, я буду только рада. Честное слово! Да, в дополнение к старым проблемам у меня появятся новые — поиск съемного жилья, новая дырочка на ремне, — но это неважно, когда речь идёт о личном счастье сестры. Только я в чудеса не верю. Хотел бы Серёга вернуть Любовь, вернул бы давно. И без всяких постановочных фото.

Окрылённая сестра упархивает навстречу собственному счастью, а приземлённая я ползу в кухню на водопой. Осушив стакан, заруливаю в ванную. Умываюсь, чищу зубы и понимаю, что хочу спать не меньше, чем до водных процедур. Лепит меня — хоть сейчас в ванну ложись.

А почему нет, собственно? В смысле, почему я не могу позволить себе поспать ещё немного? Раненый зверь в царстве Морфея — моцион не начать. Соседи, вроде, успокоились. Всё, решено! Я спать.

Захожу в комнату, и сон как рукой снимает. Вместо волка на одноразовых пелёнкахдрыхнет здоровенный мужик. Голый! В том, что это оборотень, которого я приютила, сомнений нет. Швы на его коже — лучшее тому доказательство. Но на швы я сейчас почти не смотрю. Взгляд липнет к мужскому паху.

— Какой… ужас, — шепчу и прижимаю ладонь к губам.

Нет, там у него всё в порядке. И даже слишком в порядке. Утренний стояк на месте, но его размер поражает. У меня нет опыта с мужчинами… Но даже мне, неопытной, понятно, что у нас тут богатырь-сайз.

Дарина, хватит пялиться!

Стягиваю простынь с кровати, накидываю на нижнюю часть тела мужика и отпрыгиваю от него. Думала, почувствует и проснётся. Но нет, спит. Или не спит? Он вообще живой?

Осторожно подхожу к оборотню, прислушиваюсь и присматриваюсь. Вроде, дышит. Но это не точно. Набравшись смелости, прижимаю пальцы к запястью зверя в человеческом обличье, чтобы пощупать пульс, а оно холодное, как ледышка. Что, вся кровь в члене, на руки не хватает?..

Блин, о чём я вообще думаю?!

Тамара сказала, что волк не обернётся в ближайшие дни, но он обернулся. И ему точно не хорошо. Возможно, он умирает. Или уже умер!

Паника. Я действую на автомате. Хватаю телефон и набираю номер Тамары. Не думаю, что сегодня воскресенье, не смотрю на время. Звоню.

— Что там у тебя? — после долгих гудков сонным голосом отвечает ветеринарша.

— Это капец! — кричу. — Я вышла из комнаты на десять минут, возвращаюсь, а тут!.. Тут! — дыхание перехватывает. — Человек!

— Перекинулся, что ли? — догадывается Тамара.

— Да! Но он не должен был! Вы сами сказали!

— Я полагаю, а Луна располагает, — ветеринарша зевает в трубку. — Так в чём проблема-то?

— Он холодный, как труп! Не дышит почти!

— Отставить панику! — рявкнув, Тамара сталкивает меня с кривой дорожки переполоха. — Поставь ему градусник. Температуру измерить надо.

Несусь в кухню. Пока я в поисках градусника переворачиваю пластиковые контейнеры с лекарствами, ветеринарша на связи. Нашла! Бегу в комнату.

На подстилке под простынёй лежит волк.

— Он опять… — растеряно сообщаю в трубку.

— Что опять? Превратился?

— Д-да, — меня потряхивает от впечатлений.

Зверь на полу открывает глаза и зевает. Будто не лежало тут минуту назад никакого голого хладного почти трупа. Вполне живой волк. Не в самом бодром состоянии, но живой.

— Отбой тревоги, — командует ветеринарша. — Полагаю, это было неконтролируемое обращение. В сознании сил для превращения не хватает, но во сне оно может произойти. Ненадолго.

— В смысле, это может повториться? — с опаской поглядываю на зверя.

— Понятия не имею, но если что — набирай меня, — подытоживает Тамара и завершает звонок.

Вот это заряд бодрости я хапнула!

— Доброе утро, моло-о-о… — замолкаю, поджав губы.

Собращением я промахнулась конкретно. Мало того что не человек, так ещё и не особо молодой. Человеческой ипостаси этого оборотня на вид лет сорок пять. Круто! Я приютила у себя заматеревшего оборотня с поленом между ног.

Тьфу! Далось мне его полено… Хватит об этом думать!

Время к обеду, а сестры до сих пор нет. Отправляю ей сообщение с вопросом «Ты скоро?» и получаю в ответ «Как получится». Ну и ладно. Придёт — расскажет, чем там дело кончилось.

Я уверена, что Любины планы насчёт Серёги провалились. Я этому не рада, но она задрала уже шантажировать меня жилплощадью. И главное, когда я из деревни в город переезжать собралась, Люба сама меня к себе жить позвала. Вдвоём за квартиру платить проще, и продукты я покупаю. Сестра мне целый список условий выкатила, а я согласилась. Города не знала, как пойдёт на работе — тоже не понимала. А потом в жизни Любы появился Серёжа — свет в оконце — и у неё начались эмоциональные качели. Он с моей сестрой съезжаться не спешил, а она срывала недовольство личной жизнью на мне. И вот опять началось.

На экране ноута сериал выходного дня, а я валяюсь на кровати и грызу шоколадку. Волк спит. Правильно делает — во сне силы восстановятся быстрее.

В дверь звонят. Люба снова ключи забыла? С ней это часто случается. Иду открывать.

— Вова? — растерянно хлопаю ресницами, глядя на коллегу на лестничной клетке.

В руке у Владимира хризантема — одна штука. Белая. Уставшая.

— Привет, — вручает мне цветок и, не спрашивая, заходит в квартиру.

— Проходи, ага… Чувствуй себя, как дома, — кладу цветок на тумбочку.

— В вазу поставь, а то завянет, — Вова кивает на хризантему и стягивает с ног туфли.

Хм, вода ей вряд ли поможет. Но да ладно.

— Чаю? — предлагаю из вежливости.

— Да, не откажусь, — идёт в кухню.

Чего пришёл, спрашивается? Если мне не изменяет память, Вова на меня обиделся.

Ставлю чайник, достаю из холодильника колбасу, сыр — нарезаю. Вова молчит. Моё любопытство накалено до предела, а он ни гу-гу.

— Меня достала френдзона, — выдаёт он с серьёзным видом.

— Э-э… какая ещё френдзона? — стоя у раковины, вполоборота смотрю на Владимира.

— В которую ты меня засунула. Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

Очень замечательно. Только меня спросить забыл.

— Вов, давай не сейчас? — улыбаюсь смущённо.

— И так каждый раз, — мнёт в пальцах кусочек сыра. — Меня отшиваешь, а оборотня жить к себе пустила. Запросто! — бросает сыр на тарелку.

— Не путай мягкое с горячим, пожалуйста, — строго гну бровь. — Тебя истинная не бросала, и ты не ранен.

— Причём тут это?! — Вова выходит из себя. — Сколько можно меня динамить?!

— Громкость убавь, — рычу на обнаглевшего гостя. — Выпей чаю и успокойся, — заливаю кипяток в кружку с чайным пакетиком.

— Не хочу! — отпихивает от себя чашку. — Я тебя хочу, а ты ломаешься, — заявляет обиженно.

Ты ещё ножкой топни, ага. Всё это напоминает детский сад. Мальчик хочет конфетку, а ему не дают.

— Вов… — вздохнув, пытаюсь подобрать слова. Этот разговор назревал давно. — У нас с тобой ничего не выйдет, — отвожу взгляд.

— Нормально! — хмыкает нервно. — И что ты раньше молчала?! Я за тобой больше года ухаживал!

— Прости, — присаживаюсь за стол. — Я боялась тебя обидеть.

— Бабская логика… — поникнув, Вова качает головой. — Мне не понять.

Терпеть не могу, когда мужчины говорят такое: бабская логика или не понимаю, что вам бабам надо. Будто женщины — это что-то инородное, неправильное — зло, в общем.

— Может быть, ты просто не понимаешь меня? — пытаюсь вернуть диалог в русло настоящей логики. — А я не понимаю тебя. Мы друг другу не подходим.

— Ты мне подходишь, — Володя не собирается сдаваться. — А я тебе чем не угодил? — смотрит на меня волком. — Не пью, не курю, работаю. Хата своя. Что не так-то?!

Мне только вздохнуть и остаётся. Отсутствие вредных привычек, наличие квартиры и работы — не всё, чего хочет женщина от мужчины. Для меня это вообще не главное. Мне нужен человек, с которым я буду по любви.

— У меня к тебе только дружеские чувства, Вов, — развожу руками. — Не могу я так.

— И я не могу! — он снова взрывается. — Хрю, му — ни хрена внятного!

— Тебе лучше уйти, — пытаюсь вежливо спровадить гостя.

— Никуда не уйду, пока не объяснишь!

— Вали отсюда! — не выдерживаю.

— Даря, не беси меня!..

Сдавленный, негромкий, но грозный рык заставляет Вову заткнуться.

Раненый зверь, пошатываясь, стоит на пороге кухни. К хвосту пелёнка одноразовая прилипла. Как он умудрился встать и прийти сюда? Не знаю, но сейчас для меня милее его злого оскаланичего нет. Оборотень демонстрирует Вове острые белые клыки. Переводчик здесь не нужен.

— Скажи, чтобы шёл отсюда, — гость обращается ко мне в приказном тоне.

— Знаешь, а не скажу, — складываю руки на груди. — Ты уходи. Сам дорогу найдёшь или волка попросить, чтобы проводил?

Вова смотрит на зверя, на меня — и сжимает кулаки. Злость и бессилие.

— Позже поговорим, — быстро выходит из кухни.

Прозвучало как угроза, но сейчас меня это не волнует. Главное — ушёл. Правда, дверью на прощанье хлопнул так, что штукатурка едва не посыпалась.

— Защитник, — улыбнувшись, осторожно касаюсь мягкой шерстяной головы зверя. — Ты как встал-то?

Оборотень едва стоит: лапы дрожат, дышит тяжело, как после долгой пробежки.

— Р-ры… — выдаёт на выдохе и ложится.

Что могу сказать — нет худа без добра. Вова испортил мне настроение, но взбодрил раненого зверя. Прогулка из спальни в кухню далась оборотню нелегко, но далась. Есть прогресс.

— Полежи-полежи, пока. Наберись сил, — убираю со стола и поглядываю на волка. — Сейчас посуду вымою, и пойдём на улицу.

В ответ я получаю тяжёлый вздох.

Не хочет носить подгузник — пусть делает свои грязные дела на улице. У меня всё строго.