Вперед в прошлое 9

Глава 23 Фундамент

11.12.1993, воскресенье

Перед новым годом я рассчитывал хорошо заработать и надеялся, что кофе будут брать на подарки. Но вчера мы с Ильей поехали в областной центр, прошлись по точкам, и в итоге было продано всего одиннадцать пачек. Все как сговорились: во время обзвона пообещав взять несколько, покупали по одной-две, ссылаясь на то, что денег у людей нет, соответственно, нет выручки. Грудастой Карины, которая интересовалась Канальей, и вовсе на работе не оказалось. В итоге мы оббегали город вдоль и поперек, ломились в каждую дверь, но продать удалось еще только две пачки. Итого тринадцать. Шестьдесят пять тысяч чистыми, сто шестьдесят девять с учетом вложенного, минус три — зарплата Ильи.

В понедельник я обещал купить десять акций, это сто двадцать тысяч, и вина на сто двадцать тысяч у разных рабочих винзавода, в том числе у мамы. Поскольку средняя цена за бутылку — 300 рублей, мне предстояло приобрести тридцать три ящика по двенадцать бутылок — это на год вперед. Ну, может, перед новым годом москвичи решат шикануть и купят дорогого вина. Ну, относительно дорогого, ведь для выдержанного в дубе вина 1200 рублей, то есть доллар — не цена. Мне оно досталось вообще по четыреста. Молодое — по двести пятьдесят-триста, но и оно было вполне достойным.

Изначально я столько брать не планировал, ведь деду отправлялось за раз по двадцать-тридцать бутылок, но это был обязательный довесок к акциям, людям некуда было девать товар. И нужны были деньги, зарплату ведь задерживали.

Сегодня, в воскресенье, был полный и абсолютный провал: шесть пачек кофе. Тридцать тысяч рублей чистыми, семьдесят восемь грязными, минус трешка Ильи. Потрепанный ураганом курортный городок еще не пришел в себя, все тратилось на остекление окон и устранение прочих повреждений

Итого на руках у меня было двести сорок три тысячи, на три тысячи больше, чем требовалось отдать. И, хотя я уложился, настроение было препаскудным. Я пытался с собой договориться, уверял себя, что зажрался: девяносто тысяч чистыми за два дня — это очень много, о такой сумме многие могут только мечтать. Временами получалось утешится. Но, только я успокаивался, глядя на проплывающие за окном автобуса огоньки порта, как возвращалось осознание, что этот вид дохода изжил себя.

Тринадцать тысяч за пачку — это очень дорого. Скоро вообще зарплаты платить перестанут, и тогда останется бартер и доход от мастерской, ведь хозяева машин — люди состоятельные.

Расстраивало меня несколько вещей: во-первых, я лишался источника дохода, который мой и только мой. Автомастерская была завязана на Каналью и деда, торговля в Москве — на деда, бартер только маячил в перспективе, и я планировал развить это дело с отчимом, у которого «КАМАЗ».

Еще очень хотелось подарить Боре фотоаппарат «Полароид», но теперь было ясно, что не уложусь: Каналье привезли три ушатанные иномарки, требовалось закупить запчасти почти на пятьсот баксов, а совсем немного, что оставалось — отдать бабушке, чтобы расплатилась с бригадиром, который разнюхал, где какие фрукты остались в «холодильниках», и привозил ей груши, виноград и яблоки.

И еще бабушка выполняла роль курьера, я платил ей полторы тысячи за поездку, две — проводникам за контрабанду и полторы-две — услуги водителя.

Случилось то, чего боялся Каналья: мастерская стала меньше приносить за счет зарплаты рабочим, в совокупности с доходом от запчастей чистыми получалось чуть меньше тридцати тысяч, по десять-тринадцать на человека, сорок — учитывая закупочную стоимость автозапчастей. Как ни крути, не укладываюсь, минимум шестьсот баксов надо передать деду. С учетом того, что Каналья согласился вкинуть свои зарплатные, не хватало ста тысяч. Это минут те самые четыре акции «МММ», которые я ухитрился не продать в течении недели, и в понедельник на разнице стоимости должен материализовать из воздуха минимум двадцатку.

Еще два понедельника — и буду скидывать все акции. Пора. Правда, делать это надо не здесь, а посвятить воскресенье поездкам по пунктам продажи акций в соседних городах, где меня не знают. Жаба расквакалась, что ничего не предвещает беды, и распродавать их надо, когда начнутся гонения на Мавроди. Вроде бы логично, вот только реальность уже не та, никто не знает, что будет здесь, и лучше не жадничать, а перестраховаться. Потому четыре акции продам прямо завтра на рынке, сейчас нельзя, потому что цена старая — 25400. А в понедельник они будут стоить больше тридцати тысяч, как раз все дыры закрою, и двадцатка останется на текущие расходы.

Сегодня друзья должны сдать деньги на закупку товара в Москве. Все-таки неправильно, чтобы у детей не было выходных, и они работали. Но по-другому они не могли бы позволить себе даже самое необходимое.

Со мной рядом сидел Илья, читал Стругацких и так увлекся, что не реагировал на происходящее.

А я думал о близком и далеком, о близких и далеких и пытался разложить будущее по полочкам, понимая, что полочек-то не хватает! Мелкому уже недостает места, все валится, и я забываю, что запланировал, если не записываю в ежедневник — тот самый, с замком, который подарил директор за ремонт в спортзале.

Пока Илья был занят, я достал ежедневник из рюкзака. Важное дело на следующей неделе осталось одно — усыновление сирот. Все упиралось в то, что Людмила не умела давать взятки. Да и я не умел. Все знают, что взятка — преступление. Поощрение коррупционеров порождает еще большую коррупцию. Но что делать, когда на кону судьбы маленьких людей? Что делать, когда без взятки тебя не станет слушать вообще никто?

Потому на среду я запланировал поход в органы опеки на 16.00. Сразу после школы и рвану туда. «Полароид» для Бориса придется отложить на новый год, когда я стану миллионером. Уж двести баксов выделить смогу.

— Как отчим? — спросил Илья, захлопывая книгу.

Ответил я честно:

— Терпимо. Я с ним поговорил по-взрослому, он вроде бы услышал. Вежливый, деликатный, куда не надо, нос не сует. Не так свободно в квартире стало, зато мама счастлива.

Был, правда, один нюанс, связанный с маминым счастьем: слишком громкие ночные звуки, от которых я иногда просыпался и Боря, наверное, тоже. Отец вел себя тихо, теперь же мама словно одержима инкубом. Зато ясно, почему за мужчину, не одаренного ни внешностью, ни харизмой, столь жесткая конкуренция: он так талантлив кое в чем другом.

Прошлого меня такая активность удивила бы: это же надо, сорок пять лет мужчине, а может, еще как может! Но мне самому было сорок шесть, и на что способен мужчина в таком возрасте, я немного в курсе.

Ну и еще нюанс: умственные способности Алексеича. Он верил во всякую белиберду: экстрасенсов и ведьм, в вытекающий через пупок мед, в йети, живущих в горах, и ни в одной области, кроме устройства автомобилей, не был развит. Но я считал неэтичным говорить об этом даже с Ильей, чтобы не выставлять маму в невыгодном свете. Это наши семейные дела.

— А Боря? — поинтересовался Илья.

— Терпит. Держится, хотя ревнует. Сколько продержится — вопрос.

— Я бы не смог, — признался Илья, помолчал немного и добавил: — Родители хотят Яну делать операцию, записали его на консультацию в медцентр, чтобы узнать, можно ли спасти глаз, и сколько денег нужно, чтобы свести шрамы от ожогов. В школе его не трогают, но он очень комплексует и стесняется незнакомых людей.

— Потом расскажешь, что и как? — поинтересовался я.

Если бы не моя помощь, возможно, Яна не было бы в живых, и я чувствовал за него ответственность. Если будут свободные деньги, помогу. Но обещать я ничего не стал.

— Конечно, — кивнул Илья. — Я сомневался в нем, а теперь рад, что у меня появился брат, да еще и такой крутой. И родители его любят, как родного.

В город мы приехали в шесть, жутко вымотавшись, потому что обошли все открытые кафе и магазины, предлагая кофе. Никогда я так не надрывался, а результат оказался плачевным.

Возвращались мы в час пик, еле влезли в заднюю дверь «ЛуАЗа», и нас стиснули со всех сторон на ступеньках.

— По городу не останавливаюсь, — громогласно предупредил водитель.

Возмущенно раскудахтались женщины, на что он ответил:

— Пешком ходите. Я один на маршруте, а людям в село ехать, далеко. Кто не доволен — выходим.

Потеряв несколько бабок, автобус тронулся. «Завтра — за мопед в автомастерскую. Еще денечек», — успокаивал себя я.

Доехали мы быстро. Илья вышел на своей остановке, и я вместе с ним — нужно было собрать дань за двенадцать лет, чтобы на эти деньги купить товар, и друзьям было что продавать на рынке.

На базе меня ждали Димон Чабанов, Кабанов, Алиса с Гаечкой и Наташка. Димон отдал восемь тысяч за двоих, Гаечка и Алиса — девять, Кабанов — пять, Наташка с гордостью отсчитала пятнадцать тысяч. Значит, Андрей не отлынивает от своих обязанностей и хотя бы двадцатку в месяц имеет, а на это можно кормиться. Да и продукты из холодильника перестали исчезать, потому что из квартиры исчезла Наташка, переселившись к Андрею.

Итого тридцать семь тысяч. Придется деду побегать. А может, и поездить, потому что в среду дед планирует купить «Москвич», чтобы на нем приехать к нам на новый год.

Друзья начали расходиться. Игорь, который жил в нашем подвале почти неделю, как-то странно на меня поглядывал, а когда мы вышли на улицу, и я один потопал к остановке, догнал меня, преградил дорогу и выдал:

— Паш, поговорить надо.

Я остановился и насторожился. Отведя взгляд, он сказал:

— Мне нужна помощь. — Дальше он сбивчиво затараторил: — У тебя друзья клевые, мы поладили, но так жить, когда ни помыться, ни погадить — не дело. Я тоже хочу торговать. — Он протянул мне пятьдесят баксов. — Хочу продавать кассеты, можешь и мне их купить в Москве?

Деньги брать я не стал, попытался объяснить:

— Мне бы хотелось помочь тебе. Но закупками занимается мой дед. Он может купить трусы, носки, «сникерсы», жвачки, а в современной музыке он вряд ли разбирается. Все, что я перечислил, уже продают ребята. Придумай что-нибудь другое.

Игорь потух, потом вскинул голову, говоря:

— А я не на рынке буду торговать. У остановки встану или возле магазина. Эти деньги мать прислала еще давно, а я хочу свои. Хочу работать.

Я протянул руку — туда легла купюра, и сказал:

— Носки, женские колготки идут лучше всего. Жвачки можно для ассортимента.

— Да пофиг! — воспрянул он. — Если тридцать тысяч зарабатывать, смогу комнату снимать. Спасибо тебе! До гроба обязан буду.

— Да погоди ты, — отмахнулся я. — Вот если дед согласится так напрячься, тогда поблагодаришь.

Подпрыгнув с поднятым кулаком и дернув ногами, Игорь помчался на базу, а я направился домой, светя себе фонариком и поглядывая по сторонам — мало ли что, все-таки сто тысяч в рюкзаке

Стоп! Вот ведь оно, то, чего не хватало! Дождусь среды, узнаю, состоялась ли у деда сделка, и после покупки участка рвану в Москву на автобусе. Двадцать седьмого стартую, двадцать восьмого и девятого там. Вечером, набив машину товаром и запчастями, выезжаем сюда. Утром тридцать первого при самом скверном раскладе мы приедем, заодно привезем подарки и много товара — как вещей на продажу друзьям, так и запчастей.

Следующая неделя, с 13 по 19 выдастся голодной, потому что весь мой доход заберет Каналья, который вложился в товар сейчас, а вот со следующей буду пожинать плоды и купаться в деньгах…

Когда я вошел в квартиру, обнаружил, что Алексеича дома нет, хотя «Волга» стояла у подъезда — поехал колымить в порт на «КАМАЗе», там иногда требовались грузоперевозчики, вот только орудовала своя мафия, армяне, к кормушке они чужих пускали только тогда, когда все свои— как машины, так и грузчики — были заняты.

Моя руки из ковша, я думал о том, что было бы неплохо припасть и к этому сосцу дохода, но очень быстро я распознал голос жабы и заткнул ее. Мой конек — ниши, которые еще не заняты, где нет конкуренции и риск минимален. Порт, один из самых больших в стране — жирный кусок уже сейчас, там крутятся колоссальные деньги, большая часть которых в тени. Помимо контрабанды, наверняка налажен и наркотрафик, и отвечают за это менты, да не наши, а московские, не полковники, а генералы. Соваться туда — подписывать себе смертный приговор.

Увлеченный идеей рвануть в Москву сразу после сделки, я проигнорировал мамино приглашение к столу, уселся с ежедневником на кровати, принялся сопоставлять даты и понял, что не получится. Двадцать седьмое декабря — понедельник, а значит, весь этот день надо посвятить продаже акций «МММ». Сделка будет во вторник. Времени совсем не остается!

Придется деду самому по рынкам ездить, но на машине это куда проще.

Главное, чтобы его не обманули при покупке машины. И чтобы не ограбили по пути сюда. Ограбить-то ладно. Главное, чтобы не убили, дед-то у меня боевой, не позволит себя просто так ощипать.

Вот же лихолетье! У власти — сатрапы, на дорогах — разбойники и стражники шерифа Ноттингемского, Робин Гуды — в сказках.

Пришла мысль полететь в Москву на самолете, но ее я отмел из эгоистических соображений: мне хотелось праздника на новый год, а не безумной гонки. Вот отдохну, наберусь сил и после выходных займусь вопросом открытия второй мастерской.

Кстати!

«Расспросить о работниках у К.» — написал я в ежедневнике. Пора растить заместителя директора сети автомастерских. Пока, насколько я видел, наиболее адекватно себя проявлял узбек Алишер.

Интересно, что выгоднее: снова арендовать гараж, или взять в долгосрочную аренду землю и построить мастерскую под себя? Слышал, но до конца не уверен, что арендованные участки в девяностые было просто приватизировать или заключить договор аренды на много десятков лет. Пятидесяти мне хватит.

Через пятьдесят лет мир может погибнуть. Пока же дата катастрофы сдвинулась на восемь лет!

Мама, отказавшаяся смиряться с тем, что сын голоден, нависла надо мной, и ежедневник пришлось закрывать. Я посмотрел на нее, светящуюся от счастья, и подумал, что маму подменили. Но возвращать прежнюю не надо, такой она мне нравилась больше.

— Супчик гороховый есть, — улыбнулась она. — Будешь?

— Обожаю! — откликнулся я и вскочил, направляясь за ней.

13.12.1993 г., понедельник

Первая половина дня тянулась бесконечно долго, меня интересовало, подорожали ли акции «МММ» и, если да, то на сколько, ведь сегодня вечером мне предстоит их продать и купить десять акций винзавода.

После продажи акций «МММ» — заглянуть к Каналье, забрать Карпа и отдать недостающие сто баксов: к нему должна заехать бабушка, взять деньги и передать в Москву через тетю Иру.

Где же ты, прекрасное далеко, когда деньги будут переводить нажатием кнопки? Сейчас тоже можно их отправить на почте переводом, но там берут проценты — это раз, два — крупные суммы попросту опасно получать. На вокзале дед всегда с Владом, это минимизирует риск.

Еще и с физры в прошлый раз отпросился, — пришлось ждать окончания шестого урока и сразу же бежать на остановку, мечтая о мопеде, дарующем свободу.

На рынке я был в три дня. С замирающим сердцем направился к пункту продажи акций «МММ», но заметил двух мужиков вороватого вида, вьющихся там. Утвердился в подозрении, когда за ними понаблюдал: пока один стоял, второй заходил в павильон, быстро оттуда выходил, и они менялись. То ли просто карманники, то ли грабители караулили человека с круглой суммой.

Рисковать было нельзя, и я побежал в центр, в пункт, где меня запомнили. Но сейчас-то я всего четыре акции продаю — неопасно.

Там тоже толпился народ, в основном женщины, никого подозрительного я не заметил, протолкнулся к таблице с курсом купили-продажи и улыбнулся: акцию можно было продать за 32400. Вот и отлично, будут деньги на зарплату бабушке, тете Ире и водителю. Правда, Боре на подарок ничего не остается, но это нестрашно: продам еще одну акцию или просто подарю ему, пусть учится распоряжаться активами.

Поскольку люди узнали, что на акциях можно заработать, спрос возрос, и открыли еще одно окошко. Туда, к печальной молодой кассирше, я и стал в очередь. Простоял пару минут, сунул в окошко акции, получил солидный пресс денег. Он был таким внушительным, что захотелось спрятать его в рюкзак и побыстрее уйти. Но я пересилил страх и, не отходя от кассы, торопливо принялся пересчитывать сдачу. Перебирая купюры и глядя на перекошенное и злое лицо кассирши, я понял, что меня обсчитали.

Все так же держа деньги на виду, я достал калькулятор, перемножил цифры и озвучил:

— Тут не хватает тысячи шестьсот.

Желающие купить акции загудели за моей спиной.

— Не может такого быть! — огрызнулась кассирша. — Ты сам спрятал деньги.

— Ничего он не прятал, — пробасил из-за моей спины пожилой мужчина. — Я за ним наблюдал.

— А вы вообще в доле! — не сдавалась кассирша. — Вот и покрываешь его.

Ее напарница, которая меня знала, посмотрела на нее, на меня и строгим тоном сказала:

— Анна, пересчитайте хорошенько. Это наш постоянный клиент.

— Да вот вам крест! Я хорошо считаю! — Лицо воровки стало обиженным — как же хорошо играет, зараза.

— Бессовестная! — прокричала старушка. — Ивановну так же обманули, тут же! Граждане! Будьте бдительны.

— Анна, этот парень — не мошенник, — настаивала моя знакомая. — Пересчитайте.

— Я в книге жалоб на вас напишу! — не унималась старушка. — Где книга жалоб? Дайте мне ее!

— Пересчитайте, — примирительно проговорил я и протянул в окошко пресс, злясь на то, что из-за кассирши я засветил круглую сумму.

Кассиршу стоило наказать, но сейчас ввязываться в скандал было нельзя.

Раздувая ноздри, девушка пересчитала деньги, округлила глаза, сделала несчастное лицо и принялась извиняться дрожащим голосом, отсчитывая недостающее.

В этот раз все было правильно, а я напоследок сказал:

— Анна, попробуйте себя в театре, у вас отличные актерские данные.

— Где книга жалоб? — продолжала разоряться старушка, когда я уже выходил.

К остановке я шел быстрым шагом, косясь по сторонам. Вроде никто за мной не следил. Чтобы в этом окончательно убедиться, я завернул в рыбный магазин, имеющий два выхода на разные улицы, походил там и вышел со стороны дороги. И опять никого подозрительного не заметил. Можно спокойно ехать.

На всякий случай я прошел свою остановку и сел в полупустой автобус лишь на следующей.

К Каналье я приехал одновременно с бабушкой. Поговорил с ней про отчима, отдал деньги. Потом из ямы вылез Каналья, они закурили, рассчитались, и бабушка на белой «копейке» укатила на вокзал.

— Олег уверяет, что он мастер кунг-фу высочайшего класса и хочет вести секцию, — сказал Каналья. — Вы ж без тренера занимаетесь? Может, пригласишь его?

Увидев меня, Олег устремился выбежал из города, протягивая широкую ладонь.

— Павел! Привет! Лёша сказал тебе, что я на Тибете практиковался?

— Не успел. — Под его натиском я невольно отступил назад.

— Тренер нужен? — вызвался он. — Всего тысяча за занятие, чисто на проезд. А мне это для души надо. Завтра у меня выходной. Куда приходить?

Я пораскинул мозгами. Тренер нам, конечно, нужен. Так почему бы не проверить Олега? Вдруг он и правда хорош? Сейчас он весь был в масле и пыли, и кувыркаться с ним, проверять навыки, не хотелось.

— Так куда приходить? — От нетерпения он перебирал ногами.

Я назвал адрес Илюхиного дома — на базе посмотрим, тащить в спортзал непроверенного человека было непредусмотрительно.

— Отлично! — Олег улыбнулся, и я заметил, что у него недостает переднего зуба и впервые обратил внимание на мелкие белые шрамы на коже.

В семь вечера я стал счастливым обладателем еще десяти акций винзавода — спасибо отчиму. Итого их у меня сорок две! Это, конечно, не контрольный пакет, но — сорок две сотки земли. Пожалуй, теперь к долгосрочным вложениям стоит переходить, только когда закончу с насущным.

А в планах у меня — дом, сеть мастерских и бартер. И это только начало.