Вперед в прошлое 11

Глава 7 Утра вечера мудренее

Время шло, но мало что менялось: все те же уроки, все тем же составом наша мафия заседала в столовой на большой перемене, никаких наездов заводских на николаевских, никаких известий от Гайде о больнице — я начал остывать к этой идее. Похоже, эта задача для меня пока сложновата, а жаль, дело-то хорошее!

Боря проникся перспективой постройки дома и все бегал за мной, чтобы мы нарисовали проект вместе, но было не до того.

В четверг я вернулся домой после шестого урока. Боря уже был дома. Бросив все дела, он выбежал в прихожую и, косясь на кухню, где царила мама, прошептал с заговорщицким видом:

— Я сделал!

— Что? — не понял я, вспомнил мем из будущего, про желчный пузырь и камешек.

— Ну, дом. Несколько эскизов набросал. Посмотришь?

Не дожидаясь утвердительного ответа, он вытащил из ящика альбом, с неким благоговением открыл его. На первой странице был нарисован дом-коробочка, на второй — схематический план комнат.

Крошечная кухня, три маленькие спальни, туалет, ванная.

— Большой! — с гордостью сказал Боря. — Семьдесят квадратов! Вот моя комната, вот твоя, эта — Наташкина. Если будет у нас такой дом, никогда в него в грязных ботинках не зайду! За всеми буду посуду мыть, и пылесосить… У нас же будет пылесос? Тихий, импортный, как в рекламе!

Глаза его блестели, семьдесят квадратных метров в его представлении — настоящий дворец. Правда, кухня она же столовая и гостиная в этом дворце — всего 6 м. кв. Ну а что, все так живут! Просторные гостиные — расточительство, а так каждый клочок площади вроде при деле.

Я взял ластик и стер стену между кухней и ближайшей комнатой.

— Ну нафига? — возмутился брат.

— Вот так. Надоело на кухне толкаться, пусть она будет просторной. Тут поставим большой стол, чтобы все за ним помещались. Это очень удобно. Нарисуй еще цоколь, там будет спортзал. И второй этаж. На первом — кухня, гостиная, гостевая, кабинет… Нет, гостиную еще больше надо. Не десять метров, а хотя бы двадцать.

— Нафига? — обиженно повторил Боря. — А спальни где?

— На втором этаже две большие спальни и твоя мастерская. Как тебе?

— Там еще второй этаж будет⁈ — И снова восторг в голосе.

— Не забудь туалет на втором этаже.

— На первом удобнее, — не согласился Боря.

— Удобнее конечно. Представь: ночь, спишь ты наверху, и вдруг приспичило! А надо вниз по лестнице бежать. Удобно?

— Не-а. Обделаться можно.

— Так что туалет будет и там, и там.

— Ого! Это ж прям особняк получится! Здоровенный, блин! Как в кино, а мы — как новые русские. И деда можно в гости позвать, и Толстого, и друзей пригласить. О! А видик у нас будет?

Я решил, что мечтать так мечтать, и сказал:

— Кинотеатр будет, с проектором. Вот в этой гостевой комнате внизу.

— Вау! — Боря аж подпрыгнул, глаза его заблестели.

— И еще важный момент: котельная. Котел твердотопливный, который одновременно и газовый, есть такие.

— Твердо… что?

— Который и углем можно топить, и газом.

Они не экономичные, но пока газа-то нет на нашей улице, его проведут лет через десять. Тогда появятся нормальные газовые котлы.

— А бассейн? — размечтался Боря. — Большой во дворе!

— Зачем, когда море — вот оно. За бассейном нужен уход, и он сложнее, чем кажется. Если его не чистить, а воду не дезинфицировать, то расплодятся там жабы и мотыль.

— Ну и фиг с ним! — Махнул рукой Боря. Покосился на дверь родительской спальни. — И Квазипупа не возьмем. А то опять раскомандуется. Полководец, блин, пусть тут остается…

Вошла мама.

— Павлик, ты идешь обедать? У нас сегодня лосось, Вася купил! Вкусный — пальчики оближешь.

Боря посмотрел на нее исподлобья, отвернулся.

— Сейчас иду, ма, — кивнул я.

Если бы не фантазии о доме, черта с два Боря сказал бы: «Пусть тут остается». Началась бы война на уничтожение, соревнование, кто кого выживет из квартиры.

Лосось был никаким, сухим и недосоленным. Возможно, просто некачественное мясо, но скорее виной тому мамин кулинарный антиталант.

Пообедав, я углубился в уроки, а Боря продолжал рисовать будущий дом, изредка отвлекая меня репликами и вопросами:

— А давай сделаем китайскую крышу? Ни у кого такой не будет… И ваще, наш дом будет самым большим в селе!.. Слышь, а павлинов заведем?

Я не ответил и никак не отреагировал, тогда он сказал:

— Павлины, потому что Павел. Павл — павл-ин. А-ха-ха! Райко надо было петухов заводить: Петя — петух!

— Борис — бобрис, — сказал я, и брат покатился со смеху.

В полшестого мы собрались на тренировку, я выглянул с балкона, но никого подозрительного на улице не заметил. Можно выходить!

После тренировки я планировал идти домой учить уроки, чтобы сдать программу экстерном на неделю вперед, а Боря напросился в гости к Яну. Он готов был делать что угодно, лишь бы поменьше видеть ненавистного отчима.

Вооружившись прутами арматуры, обмотанными тряпками, мы зашли за Лихолетовой, продолжили путь втроем, встретили Илью и Яна при выходе с их двора. Взбудораженный Ян поделился:

— Прикиньте! Меня в больницу кладут! Двадцать восьмого февраля! Теперь уже точно. Мама со мной поедет, а лежать там буду я один!

— На операцию? — уточнил я.

Он помотал головой.

— Обследование. Операция потом, и то если можно спасти глаз. Но могут выяснить, что нельзя. Я так хочу видеть, как раньше, так хочу! Но еще больше хочу нормальное лицо.

— Все будет хорошо, — ободрил его я.

Свет фар подъезжающего автобуса выхватил три приближающихся силуэта — Кабанов, Гаечка, Алиса. На остановке к ним присоединились жители Верхней Николаевки — Димоны и Рамиль. Ден и Мановар отсутствовали из-за травм.

Все были с «саженцами», то есть с замаскированной арматурой. В последнее время я не расставался с газовым пистолетом, а сейчас ощутил его особенно отчетливо сквозь тысячу одежек.

Соединившись, команда направилась на школьный двор, гомоня и перешучиваясь. Конфликт с заводскими еще больше нас сплотил.

У входа нас ждала та самая злая сторожиха. Поздоровавшись с ней, я протянул пакетик с чаем и печеньем. Лицо женщины мгновенно стало добрым, она заулыбалась нам, каждому ответила на приветствие и, провожая нас до раздевалок, не бормотала, а щебетала, что мы хорошие, не мусорим, за собой убираем. Я в очередной раз спросил ее имя, и она представилась. Звали ее Людмилой Павловной.

— Ты ее перепрограммировал? — прошептал Ян в раздевалке. — Как Терминатора?

Только он проговорил, как в дверь постучали, а затем вломилась сторожиха — красная, с выпученными глазами. Ян тоже залился краской — подумал, что она подслушала его и озверела. Минаев, раздевшийся до трусов, шарахнулся, едва не опрокинув скамейку.

Женщина замахала руками:

— Там! Там хулиганы какие-то ломятся! Мартынова спрашивают. Угрожают разбить стекло кирпичом. Кто Мартынов⁈

Я сделал шаг навстречу ей. Кого, интересно, принесло? Уж вряд ли заводские так обнаглели.

— Идемте разбираться, — проговорил я. — Не волнуйтесь, ща все уладим.

— Очень хотелось бы, — проворчала она, поглядывая искоса.

Шагая в галерее, я увидел группу из шести человек: один высокий лоб и толпа парней пониже. Гопник всея района Алтанбаев! Что ему нужно? Важные новости принес? Я ускорился, потому что до начала тренировки оставалось пять минут. Да, мои ученики — одноклассники и не осудят, если я задержусь, но все равно должна быть дисциплина. Если тренер позволяет себе вольности, то ученики тем более будут халтурить.

— Знаешь их? — спросила взволнованная сторожиха, обернувшись.

Я кивнул.

— И чего им надо?

— Без понятия…

— Такой хороший парень! А эти — хулиганье.

Сторожих схватила орудие убийства страшной смертоносности — швабру.

Галерея была ярко освещена, и незваные гости заметили меня. Зяма подбежал к стеклу, прижался к нему носом, сделав поросенка. Сторожиха замахнулась на него — он шарахнулся, громко вопя, а отпечаток пятака остался, словно это резвился бесенок.

— Ишь, что творят! Отмывай потом за ними. — Перед тем, как открыть дверь, Людмила Павловна прошептала: — Они тебя не побьют?

— Не беспокойтесь, — так же шепотом успокоил ее я. — Они меня слушаются.

— Ну смотри.

Сторожиха открыла дверь, и я вышел на порог. Меня окружили алтанбаевцы. Никто ничего не говорил, все просто стояли и заглядывали в рот, будто ждали от меня чего-то.

— Вы чего? — спросил я.

— Да вот, пришли, — ответил Егор.

И тут до меня дошло.

В прошлый раз то ли в шутку, то ли всерьез я пригласил их на тренировку, поставив невыполнимое условие: им надо было завязывать с наркотиками и алкоголем. Кто же знал, что приглашение сработает как программа? Получается, теперь я могу, так сказать, бить по площади? То есть внушать большому количеству народа? Или внушение сработало на Егора, а остальные пошли за авторитетом?

— Ну че? — дернул головой плешивый Зяма со слезящимися глазами.

Потянул же меня кто-то за язык! А за базар надо отвечать. И что с ними делать? Одно дело Каюк, он-то без группы поддержки, а теперь мне на голову свалилась целая гоп-команда, которая ни работать не приучена, ни жить в чистоте, ни общаться нормально не умеет. Это стадо бегемотов просто вытопчет и загадит мою полянку. Но я ведь сам их позвал! Мало того, сделал это, подавив волю.

Все, теперь я ответственен за них. Как же их усмирить? Как ассимилировать в группу, чтобы друзьям не было дискомфортно? Программировать каждый пункт?

— Мы бухать бросили, — пожаловался низкорослый кряжистый паренек с белым шрамом, перечеркивающим губу.

— И курить! — похвастался Зяма. — Тянет, а прям не могу! Тошнит от запаха. Ухи, как у слона.

— Пятак, как у беса, — проворчал я.

Условия они выполнили, да. А вот я уговор — нет. Потому что даже если друзья примут гопоту в команду, то Людмила Павловна ни за что их не впустит, побоится просто. Еще и Зяма ее раздраконил отпечатком пятака на стекле.

— Ну че, возьмешь на тренировку? — Алтанбаище изобразил кривую «двойку», косолапо стоя в боксерской стойке.

Видно было, что он никогда не боксировал по-серьезному, а авторитет среди оборванцев заработал наглостью. Я решил не юлить и не выкручиваться, сказать, как есть:

— Пацаны, что ж вы не предупредили? Я в шоке, если честно. Не ожидал, что вы придете. Взял на слабо, а вы не зассали, у нас ведь сложно ужас как. Ну а раз я не знал, что вы придете, не предупредил сторожа, а мы тут на птичьих правах, школа ведь. — Я обернулся к двери, за которой со шваброй дежурила сторожиха, готовая в любой момент ринуться в бой и отбивать хорошего мальчика у хулиганов.

— У-у-у, — разочарованно протянул Алтанбаев.

Интонация у него была такая, словно он миллион проиграл.

— Но я сейчас попытаюсь договориться. Подождете?

Гопники вскинули головы, закивали. Я осмотрел их: все они были в спортивных костюмах. Ясное дело, без сменной обуви. Но ничего, помоют подошвы, потом высушат. Мысленно перекрестившись, я вошел в школу, а они остались ждать на улице, переминаясь с ноги на ногу.

— Чего они хотят? — спросила сторожиха.

Мозг работал максимально быстро. Перебрав множество вариантов взаимодействия с ней, я выбрал оптимальный, причем самый честный. Конечно, сторожиха может послать меня куда подальше и будет права — сегодняшний подарок смотрелся, как взятка, — но может и проникнуться. Пятьдесят на пятьдесят. Если гопников прогнать, я потеряю авторитет, который только-только начал зарождаться. Они никогда не встанут на правильный путь…

В общем, надо действовать, но на меня напал ступор, сердце колотилось, руки вспотели. Черт, думал, что уже изжил приступы социофобии. Так, вдох-выдох, взять себя в руки, поднять голову, посмотреть сторожихе в глаза.

Сперва напугать ее.

— Мне ОЧЕНЬ нужна ваша помощь.

О, подействовало: она побледнела, сгруппировалась. Я кивнул на дверь.

— Эти парни… Им по семнадцать лет. Никаких интересов, алкоголь, клей, наркотики, гоп-стоп. — Женщина все крепче сжимала швабру, слушая меня. — Еще год-два, они окончательно подсядут на наркотики и погибнут…

— Может, милицию вызвать? — прошелестела Людмила Павловна, пуча глаза.

— Понимаете, в чем дело. Нам, николаевским, объявили войну парни заводского района. Если поймают нас где бы то ни было, будут бить.

— Это они? — сторожиха попятилась.

— Это наши. Они узнали, что у нас тут бокс, и попросились тренироваться с нами. Я сказал, чтобы приходили, только если бросят пить, курить и все прочее.

— Бросили? — криво усмехнулась она.

— Да! — воскликнул я. — Я и не думал, что они придут. Они совершили настоящий подвиг! Пожалуйста, дайте им шанс! Может, это их последний шанс, и мы остановим их в шаге от смерти. — Видя, как меняется ее лицо, я заговорил более эмоционально: — Шесть спасенных жизней! Парни остепенятся, устроятся на работу, женятся, родят детей… А так никто не родится. Понимаете? И все это зависит от вас. Впустите их, пожалуйста. Под мою ответственность.

Тетка задумчиво посмотрела на швабру, на меня, на дверь. Опять на швабру. По ее лицу ничего нельзя было прочесть.

— Впустите их, — принял на себя ответственность я и внушил Людмиле, добавив просящие нотки в голос. — Пожалуйста.

Внушение никогда не действует сразу, только через день-два. Так что отдуваться все равно мне сейчас. Людмила криво усмехнулась и погрозила пальцем.

— За дуру меня держишь, да? Твой подарок должен был меня задобрить, да?

Ну так я и знал! Сделал, называется, доброе дело.

— И теперь я с радостью впущу… этих, они все разнесут, что-нибудь украдут, и меня уволят по статье. Ну уж нет. Не будет этого, как не будет в нашей школе ОПГ. Пить они бросили — да-да-да. И курить бросили. Они скорее дышать бросят!

Я скрипнул зубами. Конечно же, она права, потому что не знает, какие последствия будет иметь ее отказ. Среди этих гопников нет гнилушек, значит, они не конченые и могут измениться. Звезд с неба хватать не будут, слишком много упущено, но вполне могут стать добропорядочными гражданами.

Правда, есть еще одно «но» — моя команда. Ребята будут против босоты. Да я и сам на их месте был бы категорически против того, чтобы превратить безопасную территорию в условно агрессивную среду.

— Геннадий Константинович тоже об этом узнает! — пригрозила сторожиха. — И взятку свои забери. Ишь ты. Банду сколотить собирается!

Опять надо быстро принимать решение. И ведь оптимального не было! Что ни сделай, будут обиженные. Еще пара секунд раздумий — и я определился. Правда, решение временное и постоянным быть не может, но вдруг со временем придумаю что-то получше?

Друзья, завтра до обеда выложу еще одну небольшую главку. Оставайтесь на линии!