Вперед в прошлое 11

Глава 15 Половина моя, половина — наша!

Больше всего мне хотелось бы ошибиться. Образ отчима-честного мужика так прочно укоренился в сознании, что казалось, будто земля ушла из-под ног, я впал в ступор и онемел. Только ведь обсудили все, договорились, что условия сотрудничества те же! Василий был так искренне оскорблен моим подозрением еще пару дней назад, а теперь что изменилось?

Концентрация бабла в карманах превысила допустимые значения, и у отчима помутился рассудок? Нет, я просто чего-то не понял. Сейчас он вернется, и мы все обсудим.

Время превратилось в резину, как всегда, когда что-то срочно нужно узнать. Я смотрел в окно, эмоции сменяли одна другую, как кадры в ускоренной съемке.

Злость. Обида. Сомнения. Опять злость. Надежда…

Отчим вернулся в салон. Я уставился на него, желая внести ясность, но он завел мотор, немного сдал к торцу админкорпуса, который одновременно оказался и складом, откуда рабочие начали вытаскивать белые маркированные мешки и грузить в кузов.

Не время. Вот сейчас отъедем, и…

Ну, выясню я правду — и что будет? Что я сделаю, если выясню. Что он все-таки решился меня кинуть? Первый порыв — расквасить его нос, разбить стекла машины, спустить колеса и гордо уйти в закат. Я был уверен, что хватит удали молодецкой. Расквасить нос — и кошка бросила котят. Я аж задышал часто от предвкушения. Но тут проснулся взрослый и схватил занесенную руку.

Стоп, Пашка!

Сначала поговори с ним и сделай выводы. Потом взвесь последствия твоих психов. И лишь после этого действуй. Кошка бросила котят? Не-ет! Скорее это «разобью голову назло главврачу». Ну вмажешь ты ему — и что дальше? У тебя пол-ляма в товаре, и куда его? Отчиму дарить?

Сперва верни деньги, потом руби с плеча. Понятно, если все так и есть, никаких дел с этим человеком быть не может, он либо подлый, либо неадекватный. Но сначала разберись. Вдруг ты вообще ошибся, и он сейчас возьмет твои деньги.

Я подождал, когда отчим проконтролирует процесс погрузки. Странно, но он вел себя как ни в чем не бывало! Потом подождал, пока мы выедем с территории колхоза, и наконец сказал чужим голосом, чувствуя, как в горле горячо от адреналина:

— Василий Алексеевич.

Он глянул на меня удивленно и снова уставился на дорогу, я продолжил:

— Вы ничего не хотите мне сказать?

— Не, а шо случилось?

Вот и здасьте! «А шо случилось?» Это он серьезно⁈

— Мы недавно обсуждали, что у нас сотрудничество пятьдесят на пятьдесят, так?

— Ну да, — кивнул он.

— А сейчас что происходит? Что вот это было⁈

Отчим мотнул головой.

— А шо было?

— Разве сотрудничество пятьдесят на пятьдесят не подразумевает, что и я должен внести капитал в покупку риса?

— А шо ты должен, када это я нашел колхоз. Ты какое отношение к нему имеешь? Машина чья? Моя. Точка тоже моя. На наши общие точки все, как и раньше, писят на писят.

Я сжал челюсти, чтобы не выматериться. И не рассмеяться. Пустил козла в огород! Поэтому он не хотел ехать на мукомольный — чтобы со мной прибылью не делиться! Хорошо, что у меня чутье сработало! Ну а что, логика в этом есть. За воровство бизнес-идеи или изобретения не судят, здесь кто первый, тот и молодец, а я, получается, клювом прощелкал свой бизнес. Вот тебе и взрослый, на которого можно рассчитывать! Родственничек.

И ведь если спорить, доказывать что-то, он просто разозлиться и начнет быковать. Есть люди, у которых своя правда, своя логика, а то, что не укладывается в желаемое — ересь. Они способны любую подлость оправдать, чтобы обелить себя в своих глазах.

А может, Василий действительно не понимает, потому что тупой? Мне ни разу не легче от факта, что почти все подлости делаются не потому, что этот человек злодей, а потому, что ему так удобно, а ты стоишь на пути и мешаешь.

Но я все-таки не удержался, спросил:

— Если бы мы не поехали на мукомольный завод, то я просто пошел бы в школу? Такие пятьдесят на пятьдесят?

— Ну ты шо, мы ж поехали.

Он зябко повел плечами и закашлялся. Я покосился на него и подумал, что бог шельму метит. Похоже, отчим заболевает. И как бы ни хотелось разругаться с ним вдрызг — не стоит ни сейчас, ни потом. Он пытается проехаться на моей смекалке и моих знаниях. А я попытаюсь проехаться на его машине.

— Действительно, чего это я.

Василий не уловил в моих словах сарказма. Он и правда тупой и считает, что, когда найдет кучу точек без моего участия, то будет иметь полное право меня подвинуть и забыть. Еще и я с этим рассказом о интересующемся нами неизвестном чуть не отпугнул его от завода, на котором пока еще мне можно зарабатывать.

Теперь я ехал и мечтал, что вот-вот вырулит группа захвата, скрутит отчима… Да, я много потеряю, но зато какой красивый урок!

Ну а чего я хотел? Бартер — не мое изобретение, им может заниматься каждый, у меня нет монополии на этот род деятельности. Отчим не обязан пахать на меня всю оставшуюся жизнь.

Совесть, как оказалось, у Василия резиновая. И тут мне на ум пришла интересная идея. Отчим меня решил кинуть, теперь это точно. Что будет, если внушить ему весь товар продавать пятьдесят на пятьдесят, вне зависимости от того, чьи это точки? В конце концов, моя способность развивается, я даже по площади работать умею!

Но, если на отчима внушение не подействует, он, как человек небольшого ума, не умеющий контролировать порывы, набросится с кулаками. Пожалуй, подожду. Тем более, эффект от внушения появляется только на следующий день.

— Вы не заболели? — спросил я, борясь с искушением прогнуть его прямо сейчас.

В конце концов, это будет восстановлением справедливости.

— Куда поедем? — спросил отчим как ни в чем не бывало. — Вы в Черкесовке были, да? Поедем дальше, там тех курортных сел — ух!

Ехали мы молча, я наблюдал за отчимом и отмечал, что он клюет носом и постоянно вздрагивает, а еще он начал сморкаться и чихать. Точно от Бори заразился, глаза, вон, красные, как у рака.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Да шо-то не очень. — Отчим шмыгнул носом.

— Давайте температуру померяем, — предложил я.

— У тебя градусник есть? — удивился отчим.

— По пульсу, — воспользовался я знаниями взрослого. — Каждый градус прибавляет приметно по десять ударов сердца. Если у вас температура тридцать восемь, пульс будет в района восьмидесяти.

— И шо — работает?

— Еще как. Только часы нужны с секундомером.

Отчим поверил, мы нашли широкую обочину и остановились. Я достал свои часы из рюкзака, потыкал кнопку сбоку, чтобы появились секунды, и отчим протянул руку запястьем вверх, я нащупал пульс. Сердце у него тарабанило бешено, и так было ясно, что он заболел. Но я все равно сделал замер и озвучил результат:

— Частота сердечных сокращений — девяносто два. Соответственно, у вас жар под тридцать девять, и, если не сбить температуру, последствия могут быть печальными.

Отчима доконало недомогание, он не стал спорить, молча посчитал свой пульс. Задумался и сделал вывод, что я прав.

— И шо делать?

— Гайцов тут нет? Нет. Я сяду за руль, роста я уже одного с вами, и поведу машину. В ближайшем селе пробегусь по домам, найду вам аспирин…

— Какой за руль? Ты рехнулся? — взвился отчим, но как-то вяло. — Не пущу.

А я не поеду с человеком, который может вырубиться в любой момент или, хуже того — помереть! Бац — и все. И отек легких. Вот, у Наташкиного Андрея недавно было.

— Кто тебя научил водить…

— Алексей…

— Эту машину? Ах он…

— Да не сейчас! Уже давно. Я за один день не научился бы. Сил у меня много, с рулем справлюсь. А до села тут недалеко.

— Я в порядке, — уперся отчим и завел мотор.

Я закрыл лицо руками. С другим человеком можно было бы договориться, надавить на то, что не поеду с человеком, который на грани обморока. Вылез бы из салона — и он сдался бы. Этот же — нет. Если уперся, это всерьез и надолго, и до победного конца, даже когда он — собственная кончина.

В бедненькое село мы въехали минут через пять. Отчим остановился и закашлялся, упершись в руль. Я побежал к ближайшему дому. Старушка, которая ко мне вышла, прониклась и вынесла пластинку аспирина. Поблагодарив ее, я вернулся в кабину, отдал таблетки отчиму, который съел сразу две и запил чаем из термоса.

— Предлагаю ехать домой, — сказал я. — Товар у нас не портится, он разве что мороза боится, но его быть не должно.

Отчим откинулся на спинку, закрыл глаза и запрокинул голову.

— Нет. Сейчас станет полегче, и дальше поедем, продадим все. А иначе как?

Вот же баран упертый. И за руль не пустит! И не отдохнет, потому что мужик же ведь! Деревья умирают стоя. Вся злость на этого дурака сразу ушла. Он же реально умереть может! Это уже прямая угроза жизни, потому я решился на внушение:

— Василий, сейчас вы уступите мне водительское место…

Его лицо перекосило от ненависти, он рванулся ко мне, как бешеная собака в последнем порыве, но все-таки взял себя в руки.

— Ни за что! Это тебе не игрушки!

Ясно, внушение на него не действует, даже когда он ослаблен. Как я ни пытался его убедить, что умею водить грузовики, он не слушал и доказать не позволял. Через полчаса таблетка подействовала, отчим расправил крылья и полетел.

Два поста ГАИ нам снова помогла избежать табличка «Пустой». А в поселке большая часть торговли легла на меня. И мешков я натаскался, и наорался так, что охрип. Отчим тоже пытался геройствовать, но я его отгонял от кузова. Василий, конечно, тот еще бык и скотина, но не хотелось бы, чтобы мама овдовела раньше срока.

Торговля шла бойко, не так, как в Черкесовке, где здорово помог общительный Каналья. Но к пяти вечера мы распродали все, кроме двух мешков риса и одного — картошки.

Продавая последнее, мы стояли возле магазина, и взгляд упал на телефонную будку. Надо позвонить маме, сказать, что Василий заболел, чтобы готовила лазарет. Я направился к телефонной будке, набрал наш номер, ответила мама, как я и ожидал.

— Ма, — выпалил я, — Василий заболел, сильно. Температура под тридцать девять. Сбили, но к вечеру она снова поднимется.

— Господи… вы далеко⁈ — заволновалась она.

Если бы мама знала, как ее возлюбленный насиловал свой организм, то открутила бы ему голову, и мне за компанию.

— Будем после шести. Он выпил аспирин…

Фоном прозвучал взволнованный голос Бориса. Завязалась перепалка его и мама — видимо, они конкурировали за трубку, дальше говорил Боря:

— Паш, тут звонил какой-то Бес. Сказал, это жизненно важно. Какой-то Хмырь у них!

В душе будто оборвалась струна. Беспризорники поймали того, кто пытался меня убить! А он точно выведет на заказчика!

— Где их искать, он сказал? — сделал стойку я.

— Сказал странное. Они там, куда ты вещи приносил. Бес был уверен, что ты знаешь, где это.

Вот так номер!