Вперед в прошлое 11

Глава 23 Да пожалуйста

Пристроив куртку Наташи на переполненной вешалке, я обнял сестру. Ее трясло — то ли от холода, то ли от страха.

— Идем в кухню, расскажешь, и подумаем, что с этим делать и как тебе помочь.

— Т-ту… т-туалет, — стуча зубами, проговорила Наташка. — Еле донесла.

Ну еще бы, в такой холод — через весь город в одном халатике. Наташка юркнула в ванную, и мы остались наедине с разгулявшейся фантазией.

— Шо такое⁈ — возмутился отчим. — Кто ее выгнал? Почему? Где ее жених?

— У него мать умерла, он в Москву поехал, — сказал я. — Сегодня вроде бы должен сесть в поезд.

— А это вообще его квартира? Она приватизированная или как? — собирал информацию отчим.

— Вроде его, у Наташки надо спросить.

— Бандиты, да? — спросил Боря. — Отжали квартиру? А Наташу выгнали?

— Непонятно, кто это, — сказал я. — Нужно разбираться. Сейчас Наташа выйдет, и станет понятно. Кстати, а мама где?

— В магазин вышла за сахаром, — ответил Василий. — В очереди, наверное, стоит. Боря, поставь чайник.

Боря удалился в кухню, мы с отчимом остались в прихожей ждать Наташку.

Зашумел смывной бачок, зажурчала вода в кране, и вышла сестра, теперь скорее апатичная, чем возбужденная. Посмотрела жалобно, протяжно всхлипнула.

— Андрей твой в карты не играет? — продолжил допрос Василий. — Не пропадает ночами нигде? Очень похоже, что он эту квартиру проиграл.

— Что вы, нет! — воскликнула сестра. — Он живет театром, если и пропадает, только там.

Обняв Наташку, я увлек ее в кухню, где Боря у плиты смотрел на чайник, стоящий на огне. Сестра грузно села на табуретку и замерла, поджав ногу. Спрашивать ее, кто те люди, было бессмысленно, если бы знала, она уже рассказала бы. Осталось собирать паззл из ее фактов. Получится ли, учитывая, что она — девушка эмоциональная, склонная преувеличивать?

— Помоги нам разобраться, — проговорил я. — Тогда нам будет проще помочь тебе.

Наташа кивнула. Я вспомнил о чае, который отсыпала мне бабушка — черный листовой вперемешку с сушеными малиновыми листьями, малиной, смородиной и мелиссой — и насыпал его в заварник.

— Вспомни все с самого начала. Как зашли эти люди, что сказали, сколько их было, как они представились.

— Сперва они позвонили в дверь, — ответила Наташка. — Я выглянула и испугалась. Во-отака ряха! Страшный, небритый, лысый, с кривым носом. И еще двое таких же, но поменьше. Я испугалась и ничего им не сказала, ну, как будто дома никого. Но они меня заметили, и мордатый стал орать, чтобы открывали, а то он дверь выбьет и всех, кто внутри, прикончит. Ну, я бросилась звонить в милицию, а телефон не работает!

— Кабель перерезали? — предположил отчим, в ответ Наташка дернула плечами и продолжила:

— Вот тут я и офигела совсем. Собралась из окна прыгать, а эти дверь выбили, и мордатый — ко мне. Я давай орать, звать на помощь, но соседи не вышли. Никто! Сволочи. А если бы меня убивали? Если бы?.. — Она передернула плечами. — Короче, ударили пару раз в живот и вышвырнули из квартиры, пригрозив, что, если буду орать, вообще прибьют. Нож показали. А на меня как нашло что-то, ору в дверь колочу, ору всякое. Ну, мордатый вышел, еще ударил, куртку вышвырнул… Дышать больно! Наверное, ребро сломано.

— Братья или сестры у Андрея были? — поинтересовался я. — У матери были братья-сестры, может, муж?

— У матери… — Наташка уперла палец в лоб, пытаясь вспомнить. — Андрей говорил, старшая сестра, сильно старшая, померла давно. А у грымзы этой он один сын. Она его поздно родила, в двадцать девять лет. Двоюродный брат есть, алкаш, в Москве. И двоюродная сестра, он не говорил, что с ней. Они старые уже, им под семьдесят. Разве они могут быть наследниками?

— Не могут. Наследники первой очереди — мать, жена/муж, дети. Потом — родные братья-сестры.

— А он точно не женат? — осторожно спросил Василий, у которого рыльце в пуху. — Вдруг скрывал это, а разводиться не стал, потому что это сложно.

— Нет! — сверкнула глазами Наташка. — Он никогда со мной так не поступил бы! Паспорт я не смотрела, но уверена, что он не женат и детей у него нет.

Закипел чайник. Боря выключил газ, налил в заварник кипятка и обратился к Наташке:

— Ты есть че-нить хочешь?

Сестра мотнула головой, и он выставил конфеты и вафли. Наташка схватила «коровку» — такую же, как я бабушке покупал — развернула ее, но есть не стала, отложила в сторону.

— Ната, — обратился к ней я, — вспомни все, что они говорили. Вот вообще все, это может быть важным.

— Если мат пропустить, то почти ничего… А! — дальше она говорила гроулингом, сделав зверское лицо: — «Проваливай, подстилка, это наша квартира». Еще, — и опять гроулингом: — «Кто ты такая ваще?»

— Почему ты потом милицию не вызвала? — возмутился Борис.

— Боюсь, что отец узнает, — потупилась Наташка. — Ну, про Андрея.

— Как она вызовет? Как кто? — сказал я. — Она-то никаких прав на ту квартиру не имеет, это Андрей должен разбираться, писать заявление. Вообще странно все это. Ладно бы дворец отжали, а так — старая убитая жилплощадь. Может, квартирные мошенники как-то прознали, что Андрей уезжает, и теперь собираются быстренько квартиру продать, пока его нет?

— Что же делать? — пролепетала Наташка.

— В милицию! — воздел перст Василий.

— Да как⁈ — охладил его пыл я. — Кто напишет заявление? Должен писать хозяин. Наташа не сможет, потому что права не имеет… Зато можно написать заяву об избиении. Натка, на тебе синяки остались? Ты говорила, ребро сломано. Надо…

— Нету ничего. Ссадина только маленькая, — пожаловалась она.

Ясно. Скорее всего, немного приврала. А может, и не бил ее никто, просто выгнали взашей и дали пинка.

Отчим стоял на своем:

— Скажет, что осталась присматривать за квартирой. Да мало ли! Соседей надо подговорить…

Зная, какая Наташка психованная, я предположил, что она не стала расспрашивать интервентов, кто они и чего хотят, сразу накинулась с визгами и кулаками. Можно подговорить участкового, дать ему на лапу, в конце концов, и пойти вместе с ним, послушать, что эти черти запоют.

— Не получится ничего без Андрея, — резюмировал я. — Надо поговорить с теми гопниками, выяснить, чего они хотят, кто их послал и какие у них права — вдруг расскажут что интересное.

— Захотят они с тобой говорить, ага, — проворчала Наташка. — В бубен настучат и по лестнице спустят.

Она потерла ушибленный бок, скривилась.

— Кто ж один туда пойдет? Только с участковым, и пусть оправдываются, а мы посмотрим.

— Они вообще не откроют, — предположил отчим. — А вламываться без заявления менты не имеют права. Короче, пусть твой Андрей все бросает и срочно летит сюда, а то без квартиры останется.

Подумалось, что дело черного риелтора Равлика цветет и пахнет. Помер Равлик, так свято место пусто не бывает, налетели стервятники нишу занимать. Ну да, черные риелторы простыми квартирами тоже не брезгуют: одна старушка — рубль, десять — червонец.

Наташка смахнула слезу, скривила губы и пробормотала:

— Да как, когда я не могу ему позвонить?

— Там, в Москве, нет телефона? — удивился отчим.

— Андрей только сегодня уехал! Он в поезде сейчас. В Москве будет завтра вечером. Как звонить? Куда?

— Ой, не нравится мне это! Как бы не влез твой Андрей во что-то, — разволновался отчим. — Хорошо, тебя в карты не проиграл, вот было бы!

Сестрица опять разрыдалась — заразительно, в голос, аж у Бори глаза увлажнились. Я снова обнял ее, подождал, пока истерика закончится, и попытался копать в другом месте:

— Как давно умерла его мать, он сказал?

— Сегодня третий день как. Андрей аж почернел весь, обижался, что ему так поздно сказали…

Ага, вот она, зацепка.

— Кто сказал? Менты?

— Соседка!

Вот это уже плохо, очень плохо. Сильно попахивает мошенничеством с недвижимостью. Если, конечно, Андрей не умолчал о близких родственниках или супруге. Да даже двоюродные могли подложить свинью, подделать подписи — и прощай, наследство. Если у них есть деньги, судебные тяжбы могут тянуться вечно, только плати, пока кто-то не умрет или не уступит.

Память взрослого подсказала, что в девяностые в связке с ментами работали мошенники со своими связями в суде, которые именно на наследственных делах специализировались. Менты наводили на одиноких пожилых и не очень людей, деятели помогали им отправиться в мир иной или ждали, когда старики отправятся туда сами. Подделывали подписи, писали липовые завещания, привлекали дальних родственников, с которыми немного делились. Что-либо доказать было невозможно из-за ангажированности судей.

Если так, то захватчики откроют ментам и покажут липовые документы. И поди проверь! А пока будет разбирательство, продадут квартиру под шумок.

— Твоему Андрею срочно нужно наложить арест на всю недвижимость матери, — посоветовал я. — Кстати, ты не видела, на чье имя приходили счета? Если квартира матери…

— На его имя. И квартира у них приватизированная, это точно. Знаешь, мне неловко было расспрашивать, не хотелось, чтобы он думал о том, что я с ним из-за квартиры.

Значит, не наследство. Это в Москве Андрея может ожидать сюрприз, а тут, раз квартира его… Или не до конца его? В общем, гадать на кофейной гуще смысла нет, надо действовать.

Я встал из-за стола.

— Ты куда? — Наташка схватила меня за руку.

— К Лялиной, — ответил я. — Попытаюсь договориться, чтобы она помогла, подопнула участкового, чтобы тот пошел разбираться, что за дебоширы поселились в квартире Андрея. Другого способа выйти с ними на контакт я не вижу.

— Они не откроют, — прохрипел отчим и покашлял в кулак, тоже подорвался. — Я с тобой!

Его глаза горели решимостью, но я остудил его пыл:

— Нет. Вы больны, а Анна беременна, не надо ее заражать. К тому же вам не стоит встречаться с отцом, и на жену он будет злиться, если увидит ее с вами.

— Мы тут с ума сойдем! — мгновенно выздоровел он.

— Я буду звонить, держать в курсе. Там рядом есть телефон, — пообещал я и посмотрел на Наташу. — Переодевайся, поехали. У тебя же остались тут какие-то вещи?

— Ну да, лоховские остались, — вздохнула она.

— Переодевайся. Не до выпендрежа.

— Там сапожки! Которые ты привез! — залилась слезами она. — И весь товар! И варенки, и курточка.

— Постараемся забрать. Давай скорее! Ты нужна как свидетель.

Наташка кивнула и убежала в зал. Отчим принялся ходить по кухне, поедая конфету за конфетой. Боря забрал рисунки с подоконника и ушел в зал.

Минут через пять Наташка вышла, одетая в черные выцветшие брюки, длинный фиолетовый свитер с огромными плечами. Накинула болоньевую куртку с короткими рукавами, которую носила два года назад.

— А обуви нет! Тут только босоножки.

— Мамины набуй, — посоветовал отчим. — Она не обидится. У вас один размер?

— У меня меньше. — Наташка надела мамины кособокие стоптанные сапоги — ну точно бедный родственник. — На чем поедем? На автобусе? Так он только ушел.

— На мопеде, он возле двери. Хорошо, помыть не успел.

Перед тем, как уйти, я дал Боре распоряжение отвечать на телефонные звонки и дословно записать все то, что скажет Каналья.

Через десять минут мы были у Лялиной. Я очень надеялся, что она уже дома, потому что больше мне помочь некому. Не к отцу же обращаться, он неадекватный.

Наташка осталась возле телефонной будки караулить мопед, я побежал на второй этаж, постучал в дверь Лялиной, всей душой желая, чтобы отца не было дома. Открыла мне Анна. Она только что пришла с работы и еще не успела снять милицейский пиджак, скрывающий округлившийся живот.

— Здрасьте, — проговорил я, не переступая порога. — Мне нужна ваша помощь, очень срочно. Точнее, Наташка, ну, сестра, попала в беду, и только вы в силах помочь.

— Что случилось? — строгим тоном и совершенно без эмоций спросила Анна.

— Она на улице ждет, у нее с отцом конфликт, боится заходить.

— Рома сегодня вышел в море на рыбалку, — все так же безразлично проговорила Лялина. — Его не будет. Зови Наташу сюда.

И все-таки что-то в ее тоне изменилось… или мне показалась эта холодная ирония? Догадалась, что за рыбалка и охота у мужа по выходным?

Через минуту, оставив мопед в коридоре возле двери, мы сидели за столом у окна. Наташка — зажавшись и зыркая по сторонам, как дикий зверек. Лялина — как обычно холодная и равнодушная ко всему.

Теперь уже равнодушно, факт за фактом Наташка излагала суть проблемы. Лялина слушала, прихлебывая чай и заедая сушками, задавала наводящие вопросы. Никаких новых деталей не всплыло. Когда Наташка закончила, я предложил:

— Анна, можно сделать так. Вы звоните участковому и просите его пойти проверить подозрительную квартиру. Хозяин уехал на похороны матери, попросил коллегу присмотреть за квартирой. В день его отъезда в квартиру ввалились неизвестные, которые ничего не стали объяснять. Девочка в отчаянье. Кто девочка? Его коллега по работе, ей в радость пожить в пустой квартире, когда в нашей двушке поселился еще и отчим, и нас двое.

Анна потерла лоб, размышляя.

— Адрес какой?

Наташка сказала, Лялина опять задумалась, положив руки на живот.

— Ясно. Там Мамчур участковый, я его хорошо знаю. Но вы должны понимать, что этот захват необязательно преступный. Возможно, у этих людей есть право на квартиру.

Наташка закусила губу, но смолчала, не стала дерзить. Лялина поднялась.

— Идемте к телефонной будке. Попробую договориться. Может, повезет, и застану его хоть где-нибудь.

Только она шагнул к двери, как она открылась и заглянула Лика, широко распахнула глаза.

— Привет, сестра! — вскинул руку я.

— Привет, — буркнула Наташка и отвернулась.

Лика сделала вид, будто ее нет, сместилась ко мне. Меня она давно записала в друзья, а Наташку не простила за травлю, которую та ей устроила в сентябре.

В коридоре трое карапузов облепили мой мопед и уже уда-то потащили. Увидев меня, бросили его и помчались врассыпную. Такие маленькие, а уже воровайки. Чуть меня не пришибив, распахнулась обшарпанная дверь, и из комнаты прямо мне под ноги выпал пьяный дед в растянутых портках.

Из захламленной комнаты донесся встревоженный женский крик:

— Же-эня, Же-эня!

Лика, которая увязалась за нами, переступила через деда и просветила меня:

— У него бабка парализованная. Ему пятьдесят пять, ей семьдесят.

«Разница, почти как у нас с Верой», — подумал я.

— В молодости такая красотка была! Прям эта, как ее… ну… жена Есенина.

— Айседора Дункан, — подсказал я.

— Да! Этот Евгений у мужа ее отбил, тоже красавец был. А потом она постарела, а ему сорок. Он — по бабам, она — пить. Удар ее и хватил. Парализовало, только сидит, уже лет пять как, а дед бухает. Толстая, бородавка на носу, бр-р-р.

На душе стало совсем мерзко. Мы спустились во двор, Лялина подошла к телефонной будке, затрещала телефонным диском. Мы с Наташкой замерли, вытянув шеи. Дозвонилась участковому или нет?

— Алло, Михаил? Это Лялина… то есть Мартынова. Тут такое дело, девочка-родственница попала в неприятную ситуацию, надо кое-что проверить…

После ее разговора я позвонил отчиму и успокоил его.

С участковым, молодым светловолосым мужчиной, мы встретились возле дома Андрея. Обошли дом, убедились, что окна светятся, поднялись по лестнице, и участковый позвонил. За дверью раздалась возня, кто-то посмотрел в глазок, донеслось бормотание.

— Милиция, откройте, — сочным басом проревел участковый и развернул ксиву, ткнул в глазок.

И снова бормотание. Откроют, нет? Наташка сплела свои ледяные пальцы с моими и сжала их. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и вылез, как я понял, тот самый мордоворот.

— Здрасьте, — заискивающе кивнул он.

— В Андрюшином халате! — прошептала Наташка, закатив глаза.

Участковый представился, изложил суть проблемы: хозяин квартиры уехал, оставил девушку за ней присматривать, а тут являетесь вы и вышвыриваете ее на улицу. По какому праву?

— Так нечего было драться и кидаться, — примирительно проговорил мордатый. — Мы занимаем квартиру, точнее ее часть, вполне законно. Защищаем права гражданки, вступившей в наследство.

— Какой такой гражданки? — Наташка хотела крикнуть, но от волнения горло свело спазмом, и она просипела. — Это квартира Андрея!

— Частично, — сказал мордатый. — Сейчас принесу документы. Вот, смотрите, завещание покойной. Точнее, копия, но вот печать. Все имущество она завещает Томилиной Инессе Петровне. А поскольку эта квартира приватизирована в равных долях, я, как законный представитель Инессы Петровны, имею полное право тут быть. Вот доверенность. Все претензии можно решить через суд.

— Вы подпись подделали! — закричала Наташка, рванулась к мордатому, но я схватил ее за талию.

— Подавайте в суд, там разберутся, — издевательски улыбнулся мордатый.

— И подадим! Обязательно подадим! — вскинулась Наташка, отстаивающая интересы возлюбленного.

— Позвольте взглянуть на бумаги, — протянул руку участковый, внимательно все прочитал и вынес вердикт: — Извините за беспокойство.

Наташка замерла с разинутым ртом, ее губы задрожали, и она пробормотала:

— Мои вещи хоть… верните…

— Да пожалуйста, вот они. — Мордатый выставил мешок, потом вынес школьную сумку, откуда торчала зубная щетка, расческа, уголок учебника.

Участковый с сочувствием на нас смотрел. Наташка сунулась в мешок — там был товар вперемешку с ее вещами.

Похоже, захватчики отлично подготовились — вели они себя правильно, по букве закона, уходя от конфликта. Вот вам документы! Вот ваши вещи.

Когда дверь захлопнулась, участковый сказал:

— Покойная переписала имущество на этих людей, я ничего не могу сделать.

— Вот гангрена старая, земля ей стекловатой! С того света нагадила, мымра.

Пнув мешок, Наташка уселась на ступеньку и закрыла лицо руками.