Восстание паладина

Глава 19 Тайна геройского жезла и запретной гробницы!

Поспать удалось всего пару часов, до того момента, когда в деревне забили в гонг, призывающий жителей отложить дела и пообедать. Спустившись на первый этаж, был тут же перехвачен бдительной Томоре, проводившей меня в гостевой зал, где Тиема уже накрывала на стол. Увидев меня, хульвийка покраснела как вареный рак, пискнула что-то нечленораздельное и скрылась в кухне, из которой были слышны звон посуды и негромкое пение Масяны.

Ранний обед или поздний завтрак прошел в щебете счастливой суккубы. Согласно традициям и гостям, и хозяевам требовалось присутствовать за столом, но Савано и Хатико отсутствовали. Как пояснила Томоре, прошлым вечером хозяйке пришлось срочно отбыть по неизвестной причине в соседний дружественный нам клан, взяв Хатико в сопровождение, напоследок наказав заботиться обо мне и выполнять все пожелания вплоть до ее возвращения.

Тиема ела быстро и молча, стараясь не встречаться со мной взглядом. Каждый раз, когда это происходило, она вспыхивала как лампочка и низко наклоняла голову. От нее чуть дымок не шел. Масяна, напротив, старалась прислуживать мне за столом, подсовывая вкусняшки, чтобы лишний раз иметь возможность дотронуться до моих рук. Присматриваясь к ней, не заметил никаких признаков похотливой озабоченной куноичи, что всю ночь выжимала меня досуха. Наоборот, сейчас она выглядела как заботливая девушка, для которой было счастьем просто смотреть как мужчина поглощает изготовленную ею пищу.

А вот Томоре решительно не понимала обстановки, царящей в гостевой комнате. Она удивленно пялилась на красную Тиему и вытаращивала глаза на Масяну каждый раз, когда та, весело напевая что-то под нос, кружила по комнате. Ну, насколько Савано успела меня посвятить в тонкости ее характера, Томоре не отличалась остротой ума и многогранностью души. Она была прямой и простодушной девушкой, но горе было тому, кто ее обидел! В жилах девушки текла кровь таинственных северных народов, наделивших ее способностью в определенные моменты впадать в священную ярость битвы. Не обращая внимания на раны, берсеркша могла попросту нашинковать врага, многократно превосходящего ее числом. Благодаря усиленным тренировкам куноичи научилась немного контролировать ярость, но до полного самоконтроля ей было еще ой как далеко.

После обеда я выловил Масяну, занимавшуюся уборкой, и отвел в сторону, предложив той закупить нормальных продуктов. От меня не укрылся тот факт, что обстановка в доме была довольно бедной, а кушаньями довольно простыми, как ни старались девушки этого скрыть. Вытащив из кармана биокостюма мешочек, набитый серебряными и золотыми монетами, дал его недоумевающей девушке.

— Это подарок, — объяснил, впихивая ей чуть ли не насильно кошель. — Ни в чем не отказывай. Накупи всего самого лучшего! А сдачу оставь себе.

Куноичи ошеломленно уставилась на мешочек, который я сунул ей в руки, развязала тесемки и уставилась пораженным взглядом на его содержимое.

— Ничего-о-о себе! — протянула она, не отрывая взгляда от монет. — Да здесь же столько, сколько весь клан зарабатывает за два месяца! Нет, за три! — восхитилась, проведя легкую ревизию содержимого. Потом перевела на меня восторженный взгляд и вдруг слегка наклонилась вперед, пальчиком дотронувшись до моего подбородка.

— Ара-ара, Ричи! Ты стал совсем взрослым! — хихикнула она, становясь при этом совершенно неотличимой от опытной замужней дамы, свысока, но с ласковым одобрением и сексуальным подтекстом одинокой вдовы, посматривающей на племянника своего сына. — Ара-ара! Ты далеко не тот мальчишка, каким был в первые минуты нашего с тобой знакомства!

И, наклонившись еще ближе, прошептала:

— А что ты вытворял со мной ночью, вообще, выше всяких похвал. Я как вспомню, у меня ноги подкашиваются! Чмок!

Поцеловав меня в щеку, она выпрямилась, улыбнулась… и исчезла! Исчезла так, как умеет только она одна. Даже Савано не под силу такое! Я лишь почувствовал отголосок ее ауры где-то за деревней, — девушка отчаянно торопилась на ярмарку.

Во всем здании оставались лишь две воспитанницы: Тиема и Томоре. Сначала я нашел первую, убиравшую второй этаж. Девушка, покраснев, попыталась спрятаться, но я выловил ее и подробно объяснил, что, ни о чем не жалею, что все было замечательно и все в таком же духе. Когда девица повеселела, рассказал о Масяне и напомнил про сюрприз. Но намекнул, что расскажу о нем тогда, когда все соберутся вместе. Затем оставил заинтригованную ассасинку и отправился искать Томоре.

Мрачная дева-берсерк нашлась в подвальном помещении додзе. Там был оборудован тренировочный зал. Собственно, еще спускаясь на первый этаж, я услышал, как она выбивает пыль из манекенов. Открыв дверь в додзе, замер, пораженный необычайным зрелищем.

Томоре, увлеченная боем, практически летала из одного конца зала в другой, едва касаясь ногами пола, с невероятной силой вбивая кулаки в металлические мишени и забитые наглухо бочки, наполненные водой, изображающие врагов. Деревянные тренажеры давно бы рассыпались в щепки, но стальные еще держались. Хотя, посматривая на ужасные отметины, остающиеся на бочонках после ее ударов, заметил, что жить им осталось недолго.

Так и произошло. После очередного рывка девушка с отчаянным рыком ударила в мишень, изображающую лицо на бочке. Та, жалобно скрипнув, не выдержала и взорвалась, разлетевшись на мелкие осколки, окатив и стены, и саму берсеркшу волной холодной воды. Та постояла с пару секунд, ошеломленно глядя на происходящее, и выдала:

— Савано меня прикончит!

После чего вдруг запрыгала по рингу, отчаянно визжа и тряся ушибленной об бочку конечностью. Обратная сторона ее невероятной силы — во время ярости ее организм не обращал внимания на повреждения, но, когда кураж пропадал, ранения никуда не девались, с удесятеренной силой давая о себе знать.

— Стой! Стой, кому говорят! Бешеная! — кричу я, подбегая к ней. Томоре, заметив меня, тут же останавливается, бережно держа на весу поврежденную руку. Та распухает прямо на глазах. Костеря на все лады безумную девчонку, тут же активирую лечение, глядя не на заживающую конечность, а на мокрый топик воительницы. Если дома девушки расхаживали в халатиках и кимоно, то тренировались исключительно в боевых костюмах, придерживаясь своего особенного стиля. Томоре была одета в ту же самую форму, в каковой впервые со мной встретилась: ультракороткий обтягивающий топик, юбочка и колготки в крупную сетку. Интересно, почему девушки просто помешаны на сетке? Здоровая грудь берсеркши не просто выделялась сквозь ткань, а скорее сам топик прилип к ней как вторая кожа, обрисовывая каждую выпуклость.

Заметив мой взгляд, девица, что-то ворчливо буркнув, отворачивается. Здрасте, это благодарность?

— В чем дело? — непонимающе спрашиваю я. — Ты всем так говоришь спасибо?

— Не в том дело, Рич, — отвечает та. — Спасибо, конечно, большое спасибо за руку! Они быстро проходят, но все равно спасибо!

— Что-то я сомневаюсь, что после такого удара она бы просто прошла, — говорю я. — Там походу был закрытый перелом! Ну, да ладно. Так в чем дело?

Вместо ответа она обреченно машет в сторону скамеек у стенки. Мы садимся, проходит пару минут, прежде чем воительница собирается с духом и, наконец, девица выпаливает одним предложением свое недовольство. Из длинной трескучей болтовни я выхватываю главное — оказывается, куноичи крайне недовольна тем, что я игнорирую ее, как девушку, в то время как остальные уже получили свое, а она, видите ли, ходит нецелованная!

Я задумываюсь. Обычные ухаживания тут не помогут. Томоре — крайне простая и прямая дева, но одновременно, не привыкшая к долгим размышлениям. Раз — и заряжает в нос, если теряется в мыслях. И тут ко мне приходит гениальная мысль! Что же, если отбросить в сторону ненужные комплименты, остается один способ раскрутить эту неприступную крепость…

Мы с полминуты молчим. Я оцениваю и прикидываю предстоящий диалог, берсеркша шмыгает носом, ожидая неизвестно чего. Тогда начинаю:

— Знаешь, Томоре… Я думаю, ты единственная, кому я могу открыть тайну клана Поднебесных…

Девушка стремительно поворачивается ко мне. В ее вспыхнувших глазах откровенно читаю загоревшуюся ярость. Угадал!

— Только прошу, сохраняй спокойствие до самого конца! — пафосным тоном говорю девчонке. Томоре захлопывает ротик, не успевая вывалить на меня кучу вопросов. Выдержки ей все же не занимать.

— Видишь ли, я сталкивался с ними на Фуритике, — рассказываю простодушной слушательнице. — Уже тогда моя персона в значительной степени заинтересовала их. С той поры я беспрестанно отражал их попытки убить или похитить меня. А когда я встретился со старейшинами Поднебесных в вашем клане, то понял, что они ни на минуту не прекращали охоту за мной. Точнее, их интересует лишь одна часть моего тела. Ради нее они пойдут на все!

Бесхитростная куноичи широко раскрывает рот, не смея перечить мне. Более внимательного слушателя я не видел уже очень давно. Наверное, с тех пор, как рассказал русалкам сказку про Аленький цветочек. Помнится, они тогда вырвали с корнем все близлежащие клумбы, безуспешно пытаясь отыскать цветик-семицветик. Надеюсь, дальше все пройдет так же гладко…

— Что же это за часть тела? — пищит девушка, когда я намеренно делаю паузу. Я вздыхаю, и поворачиваюсь корпусом к ней, обхватывая за плечи и смотря ей прямо в глаза.

— Сможешь ли ты сохранить эту тайну? Сможешь ли всю жизнь молчать? Молчать до самого уничтожения всего их проклятого клана? — спрашиваю, уже зная ответ.

Глаза Томоре вновь вспыхивают адским пламенем и это не метафора. Я вижу отблески пламени в ее зрачках. Из горла рвется дикое рычание, но она невероятным усилием воли загоняет ярость глубже.

— Да… Да! Я сохраню твою тайну, Ричард! — отвечает она голосом, в котором я слышу рычание дикого тигра. — Прошу! Посвяти меня! Что это⁈

На секунду мне становится страшно от того, что я собираюсь провернуть, но отступать некуда.

— Та часть тела, за которой охотятся все сильнейшие наемники и воины клана Поднебесных… То, расстаться с чем равносильно смерти… Это мой член, Томоре!

Девушка вытаращивает глаза. Она ожидала совсем не такой ответ. Скорее всего, она хотела услышать что-то вроде: «Мои глаза!», «Моя рука!» Но такой ответ станнит ее, заставляя шевелить мозгами, к чему она не совсем привыкла.

Я же кую железо, не отходя от кассы, пока горячо:

— Поверь! Они не остановятся ни перед чем, лишь бы заполучить его, ибо в нем кроется великая сила! Но решение есть!

— И… и что же делать? — вопрошает она. В ее глазах вижу совершенную пустоту. Клиент дозрел. Можно приступать к главному. Приподнимаюсь, и становлюсь перед ней на колени, глядя на нее снизу вверх бесхитростным взглядом кота из Шрека:

— Есть только один выход! — восклицаю с самым убитым видом. — Позволь… позволь спрятать мой член… позволь спрятать его в тебе⁈

Томоре отшатывается, раскрывая глаза еще больше и роняя челюсть на пол.

— Т-ты серьезно? — кричит она, но в ее глазах вижу неуверенность. Черт, да она почти сломана, осталось немножко дожать!

— Как никогда! — киваю с таким видом, словно на всей Земле не осталось больше ни одного человека, которому я бы доверился. — Если у нас все получится, то наемники Поднебесных потеряют след и не смогут застать нас врасплох! А потом мы перебьем их всех!

Говоря это, я придвигаюсь ближе к куноичи, начиная стягивать с нее мокрую юбку. Томоре безропотно подчиняется, приподнимая попку и глядя на меня офигевшим коровьим взглядом. Мне кажется, что девушка сейчас скажет: «Му-у-у, ну-у-у раз надо, значит надо!» Но та лишь стыдливо прикрывает руками промежность, которая скрыта лишь узкой полоской влажной ткани. Трусики, к сожалению, здесь еще не ввели в моду. Эх, интересно, что сейчас происходит на Фуритике, где наверняка идет бум на нижнее белье?..

— Но… ведь… как это? — заикаясь, из последних сил пытается противостоять мне куноичи. — Это точно поможет?

— А то! — воодушевленный неожиданным успехом, тороплюсь поскорее раздеть девицу. Кто бы мог подумать, что все будет так легко? Та же Хатико подняла бы визг, Тиема бы просто воткнула кунай мне в живот, а Масяна отдалась бы без излишних слов! Но Томоре — особый разговор! Как и говорила Савано — девушка не отличалась умом и сообразительностью, а ее доверчивость не раз поворачивалась к ней плохой стороной. Но в этот раз я хоть и собираюсь воспользоваться ее простодушием, но делаю это не только для себя, но и для нее тоже. Кто ж виноват в том, что Томоре всех предыдущих немногочисленных ухажеров отправляла в нокаут?

— А это не больно? — вдруг спрашивает девушка. Я едва на захожусь в приступе кашля, пытаясь сдержать смех. И это спрашивает безумный берсерк, ломающий руки об бочки с водой? Стоп! Она что? Девственница⁈ С такой привлекательной внешностью⁈

— Самую малость, — отвечаю ей. — Но разве ты не готова пойти на столь ничтожную жертву ради всеобщего блага? Нет, я пойму, если ты против… — добавляю, демонстративно убирая руки с топика.

— Нет-нет! — тут же вскрикивает Томоре, самостоятельно стаскивая с себя мокрый верх. Сразу ей это не удается сделать, так как спелые дыньки блокируют прилипшую ткань. Помучившись пару секунд, девушка с рычанием просто разрывает бедный топик и отбрасывает обрывки в стороны. Я невольно сглатываю, представляя себя на месте топика, но опустив взгляд, тут же забываю обо всем, смотря на ее молодую упругую грудь с вызывающе торчащими острыми сосками.

В отличие от Савано и Тиемы, чей возраст довольно сложно определить благодаря их нечеловеческому происхождению, Томоре от силы лет девятнадцать-двадцать. Она и не скрывает своей неопытности, явно стесняясь моего жадного взгляда, но стараясь как можно лучше соответствовать возложенным на нее «ожиданиям». Я поднимаюсь, бережно и аккуратно подхватывая девушку на руки, попутно успокаивая ее, шепча на ухо комплименты и фразы по типу: «Все будет хорошо!» «Ты — лучший кандидат!» и прочие, благодаря которым чувствую, как куноичи буквально тает на моих руках, наконец-то, немного расслабляясь.

Аккуратно, словно пушинку, кладу ее на маты, расстеленные в углу додзе, и приказываю биокостюму исчезнуть. Томоре с восторгом и ужасом смотрит на мой восставший ствол и наивным детским голоском спрашивает:

— А как мы будет его прятать? И где?..

Я прикрываю ладонью лицо и смотрю на нее сквозь пальцы. Мне даже стыдно пользоваться такой невероятной простушкой. Но, переведя взгляд ниже, быстро меняю точку зрения и отвечаю:

— Не беспокойся, у тебя, как и у всех других девушек, есть хранилище, в котором без труда можно спрятать мой член. Но только твое достойно сможет выдержать его размер! — поспешно добавляю, как только Томоре открывает ротик.

Опускаюсь ниже и развязываю ленту, скрывающую запретную пещерку. Куноичи вертится, шумно вздыхает, но старается сохранять хладнокровие. С каждой секундой у нее получается все хуже и хуже, потому я говорю:

— Сейчас мне надо будет провести ритуал, в ходе которого окончательно станет ясно, подходишь ли ты в качестве Хранительницы. Прошу тебя сохранять спокойствие.

Девушка кивает, стиснув зубы, а я развожу в стороны ее мускулистые ножки и касаюсь губами низа ее напряженного животика. Томоре шумно выдыхает как кит, но лишь вцепляется когтями в маты, дозволяя мне действовать дальше.

Не теряя времени, спускаюсь ниже, вдыхая тяжелый, но приятный аромат ее распаленного молодого тела, и глажу девственный рощи, медленно опуская пальцы ниже и ниже, пока не касаюсь края бутончика.

Ниндзя, наконец-то, вскрикивает и инстинктивно пытается сжать бедра, но поздно! Я беру ситуацию под свой языковой контроль, помогая себе руками. «Ритуал» проходит медленно и тяжело, так как мне приходится не только бороться с «претенденткой», но и стараться не причинить боль ее же неосторожными движениями. Куноичи вдруг вспоминает о предложенной ей роли, а может, просто мой язык, наконец, довел до нее удовольствие «ритуала», но она расслабляется и даже начинает слегка подмахивать попкой в такт моим движениям.

Через несколько минут плодотворной работы, Томоре вскрикивает и омывает пещерку любовными соками, что доказывает успешность проведенного «ритуала». Довольный, поднимаюсь выше, глядя сверху вниз на ее разгоряченное моими ласками тело, и говорю пафосным тоном:

— Настал самый ответственный момент! Предварительный анализ показал, что твое тело как нельзя лучше подходит для хранения в нем члена Героя! Готова ли ты, дева?

— Г-готова! — пищит Томоре. Ее грудь от частых вздохов вздымается вверх-вниз, как волны прилива. Я смотрю на нее и понимаю, что медлить больше нельзя.

— Тогда прими его благословение! Прими и храни с честью! — восклицаю я, раздвигая пошире бедра наивной девушки и нежно, но неотвратимо пряча жезл Героя в запретную пещерку. Будущая Хранительница ощутимо вздрагивает, когда легкая преграда рушится под моим напором, на глазах выступают слезы, но она, сцепив зубы, не издает даже писка, стоически решив перетерпеть неприятную часть. Я также стараюсь побыстрее избавить ее от боли, незаметно кастуя мини-исцеление. Девушка быстро понимает, что на смену неприятным ощущениям пришли совсем другие, широко раскрывает глаза и начинает постанывать, царапая не маты, а мою спину.

Еще спустя пару минут, она, уже совершенно забыв о цели «ритуала», активно бьется в моих объятиях, стонет и шепчет мне на ухо пошлости, вскрикивает и бурно кончает прямо на маты. Я не сдаюсь, решив контролировать себя до того момента, пока из ее памяти полностью не сотрется моя вступительная речь, а наслаждение не смоет цель «ритуала». По крайней мере, по глазам Томоре уже ясно, что если она и поверила в мою сказку, то готова будет повторять ее всякий раз, когда захочется. Но я хочу быть полностью в этом уверенным, поэтому вытаскиваю жезл, за которым охотятся не только Поднебесные, но и все девушки, кому удалось его почувствовать внутри себя.

Ассасинка слегка недоуменно смотрит на меня. По ее глазам вижу, что она хочет продолжать, потому молча кувыркаю ее на спину, без лишних слов погружая жезл еще глубже в хранилище. Томоре заходится в крике, но послушно выгибает спинку, стучась грудями о маты. Ее тело дрожит, спина вспотела так сильно, что мои руки скользят, а промежность выделяет соки как Ниагарский водопад. Она кончает в очередной раз и в бессилии падает руками на маты, но я продолжаю поддерживать ее шикарные бедра, обещая их хозяйке продолжение за продолжением…

Спустя неопределенное количество, ложусь рядом с распластавшейся куноичи. Девушка, заправленная под самую крышку, дышит, как выброшенный на сушу кит, но стоически молчит. Я поворачиваюсь и впервые за все время нахожу ртом ее губы. Она робко отвечает на поцелуй, а потом находит в себе силы обнять меня и с нарастающей жадностью кинуться во все тяжкие, постигая новую тайну. Оторвавшись друг от друга, мы вновь легли рядом. На моих губах вертятся глупые слова об успешном завершении ритуала, но, думаю, Томоре не последняя дурочка и сама обо всем догадалась. Тем не менее, вот она переворачивается на живот, и сама облокачивается на меня своей роскошной грудью, слегка царапая острыми коготками мой живот.

— «Ритуал» прошел успешно? — спрашивает она. В ее голосе я слышу неприкрытую усмешку, но не издевку. Так и есть. Когда она догадалась — неясно. Может, в процессе «анализа», может, позже. Главное, что она не держит зла за этот маленький обман.

— Тебе ведь понравилось? — ухожу от ответа, не желая стать тем, на ком Томоре выместит гнев. Но девушка лишь вновь тянется ртом к мои губам, обнимая шею.

— Спрашиваешь! — выдыхает она, растягиваясь рядом. — Это было лучшее за все время, сколько я себя помню! А ты хитрец! — шутливо толкает в бок кулачком. — Но ведь верно поступил! У меня какой-то мандраж наступает, стоит кому-то начать ухаживать за мной! Я сначала бью, а потом жалею, что не согласилась! «Ритуал» просто спас меня!

Она внезапно смеется, запрокидывая голову.

— А я ведь сначала поверила! Поднебесные! Охота на героя! Часть тела — член! Гениально! А я ведь всегда питала к ним злобу! У-у-у, как вспомню, как этот старик пытался меня зажать в коридоре! Деньги предлагал, падла! Хотелось его размазать по стене прямо там, но хозяйка строго-настрого запретила…

Мы лежим рядом еще долго, потом Томоре решает порадовать меня ласками, о которых услышала от Масяны. Она старательно и прилежно исполняет, но приходится ее многому учить и — ай! Держать зубы подальше от моей нежной плоти! Бл*! Потом я вымещаю на ней злость, в результате чего девушка валится на маты почти без чувств. Я накрываю ее халатиком, висящим неподалеку, развешиваю мокрую одежду куноичи на гвоздики и ухожу наверх, размышляя, как подкатить к последней нетронутой воспитаннице… Чувствую, придется поднапрячься. Хатико — та еще неприступная девушка, если верить словам Савано…