Волчица лунного князя

Глава 30

На пороге кабинета Амата я застывают от приступа головокружения, настолько безумно выглядят цветные волны книжных полок вдоль волнистых белых стен, висящие с наклоном пейзажи экспрессионистов, золотые линии на неровном потолке и диски светильников, расположенные под углом к полу и друг к другу. Даже красные диваны, столики и кресла здесь кособокие и волнистые, и центральный рабочий стол с высоким кожаным креслом.

Дождавшись, когда мы войдём, Амат закрывает толстую, больше подходящую подводной лодке дверь, и грохот барабанов стихает, остаётся лишь едва уловимой вибрацией.

Амат отступает к центральному столу, но не садится за него, а останавливается возле напольного антикварного на вид глобуса высотой ему по грудь. Внимательно на нас смотрит.

— Добро пожаловать в мою нору, жрица и лунный воин… или правильнее будет сказать — князь?

Ариан мгновенно вырастает в белоснежного волка размером с лошадь, царственно проходит на центральный ковёр и садится. Амат опускается перед ним на колени и утыкается медным клювом головного убора в пол.

— Приветствую, князь. — Поднимается легко и ничуть не смущаясь недавнего раболепного приветствия.

Встаю рядом с массивной лапой, каждый коготь который размером с мою ладонь.

— Как ты догадался? — рокочет Ариан низким властным басом.

— По разным признакам. Самое подозрительное — отказ идти через арку правды. Обычно лунные воины не артачатся. Почернела бы она или покраснела, мы бы не могли запретить войти посланнику князя. Так смысл спорить и упираться? Только если бы проход через арку что-то значил.

Искоса поглядываю на сосредоточенную морду Ариана.

— Тогда я впервые задумался, что форма серого волка может быть не родной, и арка бы её сорвала. Сначала, правда, подумал на Ксанта. Кого же ещё можно было приставить к такой проблемной жрице? Но Ксант не напугал бы моих чешуйчатых гостей до такой степени, что они, презрев пиры и сославшись на переедание, заперлись у себя в комнатах. — Амат с тихим щелчком откидывает крышку глобуса и вытаскивает бутылку вина без этикетки и стакан. — А тут ещё мои девицы учудили. Они красивые, но способности предвидеть последствия у них как у куриц.

Он качает головой и наливает себе золотистой жидкости. Мне немного обидно за его дочерей, — неприятно, когда родной отец говорит такое, — хотя симпатий к ним не испытываю.

— Как понимаю, пить вы не станете? — Мы слаженно мотаем головами, и Амат, прищурившись в слабой улыбке, делает глоток, качает стаканом. — Очень ты их обидел равнодушием и отказами. Они тебе столько лунного ветра скормили, что ты должен под столом лежать кверху лапами и ловить распрекраснейшие галлюцинации. И ума ведь хватило мне пожаловаться, что на тебя не подействовало. Но не волнуйся, они не сообразили, что лишь у лунного князя настолько особенный организм, чтобы выдержать такую дозу без явного опьянения.

Амат усаживается в скрипнувшее кресло, ставит перед собой бутылку со стаканом.

— Как я понимаю, убийца Лады не успокоился? Или за Тамарой охотится кто-то другой?

— Пока не ясно, — отзывается Ариан. — Но слишком явная связь с Сумеречным миром, чтобы считать это простым совпадением.

Барабаня пальцами по столу, Амат пристально смотрит на Ариана.

— Ты после смерти Лады велел всем вожакам отчитаться, не пропадал ли у них кто. Стая Лерма тебя обманула.

Ариан не стал спрашивать, откуда сведения, он просто ждал, и Амат спокойно продолжил:

— У них парнишка, один из охотников, по субсидии вожака учился в медицинском. Точнее, готовился к интернатуре, но перестал выходить на связь. Его пропажу обнаружили во время проверки по твоему запросу. Когда он исчез, точно неизвестно, но осмотревшие квартиру считают, что за пару дней до убийства. Лерм использовал этот сомнительный факт, чтобы, как он выразился: «не беспокоить князя пустыми домыслами».

— Племянница донесла?

— Да, у неё с мозгами получше, чем у моих красавиц. Можешь спросить у Лерма о Денисе, сам признается.

— Я приму это к сведению, — кивает Ариан.

— О времена, о нравы, даже жрицы уже не священны, — вздыхает Амат и достаёт из ящика вытянутую шкатулочку из карельской берёзы и подталкивает к краю стола. — Даю временно. Сами определитесь, кому носить.

— Тамара, возьми и надень.

Что-то в их голосах заставляет внутренне подобраться и взять тёплую шкатулку с трепетом. Внутри неё на чёрном бархате лежит похожий на ледышку камень с дырочкой. «Куриный бог» или, как реже называют, «собачий бог» или «собачье счастье», на нитяном шнурке. В тяжёлом круглом камне, словно живой, мерцает свет, переливается в мутноватых гранях. Камень кажется куском льда, но он тёплый, и эта разница между ожидаемой температурой и реальностью сводит с ума.

— Надевай, — повторяет Ариан.

Вдруг понимаю, что шкатулка лежит у моих ног, и я обеими ладонями сжимаю удивительно тёплый камень. Дёрнувшись, смотрю на Ариана, он — на меня. Слегка кивает, подтверждая, что могу не опасаться.

Дрогнувшими руками размыкаю застёжку на шнурке и надеваю на себя амулет. Тепло каменного прикосновения пронзает всё тело.

— Убери под платье, — велит Ариан.

С трепетом запускаю кругляш под ткань, он скользит по голой коже, льнёт к груди живым теплом.

— Дыши глубже, — советует Амат с едва уловимой насмешкой.

— Спасибо, я этого не забуду, — Ариан склоняет голову до уровня стола и вновь выпрямляется.

Амат кивает в ответ:

— Ты уж поймай убийцу и сам не умри.

Стараюсь дышать глубоко, и восторженный дурман постепенно уходит из головы. Словно я выныриваю из глубокого омута. Накрываю ладонью камень, он почти неощутим под платьем, будто уменьшился.

— Что это такое? — выпаливаю я, смотрю то на Амата, то на Ариана. — Что делает этот камень?

— Притягивает удачу. — Амат проводит указательным пальцем по кромке стакана с вином. — Он создаёт вокруг носителя особое натяжение вероятностей. Если на левой дороге ждёт беда, то будет тянуть на правую. Если снайпер прицелится, винтовка может дать осечку или комар его укусит и прицел собьётся, а может, носитель поскользнётся, упадёт, и пуля просвистит мимо. И если носитель упадёт, то обязательно удачно. А если что сломает — то и это будет к лучшему.

Резко обернувшись к Ариану, хватаюсь за застёжку.

— Не снимай, потом объясню, — не глядя на меня велит Ариан.

Наверное, он прав: не стоит при постороннем обсуждать наши дела. Сдерживая тяжёлый вздох, закусываю губу. Амат с непроницаемым лицом наблюдет за нами. Вытаскивает из стола ещё одну коробочку, на этот раз бархатную.

— А это действительно подарок, чтобы наш уход с пира выглядел естественно. Надень.

Прежде я поднимаю выроненную шкатулку из карельской берёзы и возвращаю на стол. Стоит открыть бархатную крышку, и глаза ослепляет радужным блеском камней ожерелья. Металл под двенадцатью искристыми камнями почти не видно, плотные звенья соединяющей их цепочки, кажется, из белого золота.

— Это слишком дорого, — шепчу я, боясь коснуться волшебно блестящих граней. — Бриллианты?

— Искусственный муассаннит. Не волнуйся, меня таким подарком не разорить. И он ничем тебя не обязывает. — Амат постукивает пальцами по кромке стакана. — А теперь перейдём к практической части нашего разговора.

С трудом отрываю взгляд от сверкающих граней.

— Моё предложение за вхождение в стаю: урегулированный контрактом брак с любым из моих сыновей. За тобой останется последнее слово по вопросу присутствия в вашей семье младших жён и мужей. Пять миллионов рублей в год первые семь лет, дальше содержание ежегодно будет индексироваться согласно официальной инфляции. Сразу на детях настаивать не стану, но через пять лет хотелось бы… — Он на миг переводит взгляд на Ариана, сощуривает глаза и продолжает, обращаясь ко мне без особого энтузиазма. — Хорошая оплата, достойное отношение, полное руководство своей семьёй, частое проживание в Сумеречном мире, регулярные корпоративные посиделки. Если интересует, приходи жрицей в нашу стаю.

— Спасибо.

— И ожерелье надень, я же обещал подарок. — Он кривовато улыбается.

— Спасибо, — благодарит Ариан, и Амат отзывается:

— Шкуру береги. Помни, что ты просто очень сильный, но не бессмертный.

Фраза по смыслу угрожающая, но интонации голоса Амата придают ей мягкости, она выглядит скорее проявлением заботы. И это странно, об этом я думаю, защёлкивая сверкающее ожерелье на шее.

Ариана даже просить не приходится, прямо из кабинета Амата он проходит в наши комнаты.

Едва дверь закрывается, я снова берусь за замочек шнурка камня удачи.

— Не надо. — Ариан серым волком стоит посередине гостиной.

— Но ты… После всего тобой сказанного, вдруг по тебе ударило за нарушение княжеского слова, вдруг…

— Тамара, этот камень создан богом, который настраивал механизм наказания лунных князей, поэтому мне в нашей ситуации камень не поможет никак. Отец его носил, не действует он против лунной силы, потому что сам часть неё.

Обессилевшие руки соскальзывают вдоль тела.

— Совсем никакой надежды, Ариан?

— Тамара, давай не будем поднимать эту тему. Всё образуется. И будем надеяться, что камень удачи поможет убийце оступиться и свернуть шею. Желай его поймать, и камень подействует в этом направлении.

— А ты?

— Тамара, — страдальчески отзывается Ариан и возводит взгляд к потолку. — Мне уже стыдно, что я так сглупил, не напоминай, пожалуйста.

И ушки прижаты, и хвост подёргивается из стороны в сторону. И вид такой… Подхожу и обнимаю, утыкаюсь лицом в мягкую шерсть.

Тихо рокочут барабаны, совсем недалеко пируют оборотни, где-то убийца строит очередной план, а мы с Арианом просто дышим в унисон, и наши сердца бьются вместе, и все миры, и само время отступают, оставляют нас наедине друг с другом. Сидела бы так целую вечность, но надо двигаться дальше, надо помнить, зачем мы сюда пришли.

Отодвинувшись от Ариана, утираю проступившие слёзы, шепчу, пряча дрожь голоса:

— Почему Амат дал нам камень удачи? Наверняка это очень ценная вещь. И почему она в его стае, а не у тебя?

— Князь не имеет права отнимать дарованные стаям артефакты. Камень удачи… полезен, но постоянно им пользоваться нельзя, у него свои тёмные стороны. Камень надевают в сложные периоды, при принятии судьбоносных решений. Но умный вожак старается избежать его использовать, потому что потом, когда снимаешь, невыносимо страшно ошибиться. Ходишь, как по минному полю, каждый шаг кажется то гениально верным, то фатально неверным. С камнем самое то ездить по стаям, мило улыбаться и надеяться, что в следующий раз убийца явится лично, и винтовка взорвётся у него в руках.

Потираю сквозь ткань тёплый камушек. Наверное, Ариан прав, и мысль, что твоими действиями и всем вокруг руководит артефакт, сильно давит на психику, вынуждает искать кругом скрытые подсказки.

— Но почему Амат дал это нам?

— Он правильно сказал, я не бессмертен, а в тебе стреляют, и про взрыв в твоей квартире он наверняка знает. Амат мой двоюродный дядя по отцу, у меня нет наследников, так что в случае моей смерти он в числе первых кандидатов на пост лунного князя. А он ценит свободу.

— Двоюродный дядя?

— Ну не почкованием мы размножаемся, не почкованием, — вздыхает Ариан, словно его это обстоятельство огорчает.

— Почему ты сразу не сказал, что вы родственники? — Дёргаю его за ухо.

Прижав уши, Ариан виляет хвостом:

— Так или иначе, мне все главы стай родственники. Но Амат… Да, пожалуй, про него можно было сказать, у него с отцом были очень хорошие отношения.

Качаю головой и снова дёргаю Ариана за ухо.

— Давай в следующий раз предупреждать о близких родственниках.

— Хорошо. А теперь пошли на пир, надо Амата уважить за помощь… и понимание.

Проходя к двери, Ариан будто невзначай проводит по моему плечу хвостом, но сколько нежности и ласки в этом прикосновении, словно рукой гладит.

— И что с ней делать?

Вопрос Дьаара вполне понятен: Катя морской звездой лежит под столом и на попытки разбудить её отзывается невнятным бормотанием.

Она не единственный гость в таком готовом состоянии, но это никого не смущает: оборотни пьют и едят, гудят барабаны, блестят потными сильными телами танцующие на них девушки и парни.

— Оставляйте, — предлагает Амат со своего места во главе стола и покачивает бокалом. — Я её пришлю в целости и сохранности. И даже трезвую.

Он усмехается, по-звериному вспыхивают зеленью сощуренные глаза.

— Хорошо, — кивает Ариан. — Благодарю за гостеприимство, здоровья всем твоим детям.

Он припадает на передние лапы в чём-то вроде поклона.

— Спасибо, — кланяюсь и я, теребя скрытый платьем камень удачи.

И следом за Арианом возвращаюсь в наши комнаты. Едва ступаем внутрь, нас окутывает туман и выносит к восходящему солнцу Сумеречного мира.

Выдохнув хмельной воздух пира, вдыхаю ароматы трав. Свежий воздух утра остужает раскрасневшееся лицо, уставшее от праздника, ещё слегка вибрирующее в такт покинутым барабанам тело.

Ариан, тряхнув шкурой, направляется к машинам. Те так и стоят помятые, а впереди всех — новенький джип. Ключи внутри, в багажнике — майка и шорты для Ариана, маленькое чёрное и светлое платья для меня. Оглядывая их, Ариан раздражённо рычит.

— Я же просил что-нибудь пристойное. — Он отдаёт мне светлое платье с едва прикрывающим колени подолом и довольно открытой спиной.

— По-моему, вполне пристойная вещь.

— И почти всю тебя видно. Много открытой кожи, твой запах острее чувствуется.

— Пусть нюхают, от меня не убудет.

Натягивающий шорты Ариан одаривает меня мрачным взглядом.

— Всё равно решение буду принимать я. — Через голову стягиваю надетое на меня платье. Смущение накатывает на меня жаркой волной, опаляет щёки, но я как ни в чём не бывало бросаю старое платье в багажник и неторопливо надеваю светлое. Выправляю из-под воротника ожерелье Амата, проверяю, надёжно ли скрыт на груди камень удачи. — Поэтому неважно, сколько оборотней меня унюхает. Я выберу одного.

Одёрнув подол, обхожу машину и забираюсь на пассажирское сидение. В зеркало заднего вида Ариана не разглядеть. Он молчит, не выдаёт себя даже звуком. Минуту спустя громко захлопывает багажник и в одних шортах садится за руль.

— Ты права. — Ариан заводит мотор. — Абсолютно права.

В его голосе мне чудится облегчение. Кажется, по поводу нашей ситуации он переживает намного больше, чем показывает.

— Просыпайся, соня, — мягко зовёт Ариан.

Ко мне возвращается ощущение тела: я лежу на горизонтально откинутой спинке сидения. Всё же уснула по дороге, и Ариан устроил меня удобнее.

— Приехали.

Потягиваясь, открываю глаза: Ариан полулежит на соседнем откинутом сидении, подперев щёку кулаком.

— Соня…

— Тамара.

— Сонная Тамара, — улыбается Ариан.

Падающий через лобовое стекло свет золотит кончики его пушистых ресниц, скулу, красиво очерченные губы. А в выражении глаз больше тепла и света, чем у солнца. Хорош, зараза. Такого целовать бы и целовать, обнимать, уткнуться лицом в мускулистую грудь и забыть обо всём, но…

— Идём. — Ещё раз сладко потянувшись, выбираюсь из машины. Ноги слегка затекли, я покачиваюсь с пяток на носки и обратно. Зеваю. — Это ведь предпоследняя стая, да?

— Да. — Ариан забрасывает стянутые шорты на заднее сидение и, захлопнув автомобиль, превращается в чёрного волка и направляется чуть в сторону от парковки с несколькими грузовыми автомобилями. — В стае Тэмира равноправие, женщины участвуют в управлении наравне с мужчинами, при желании становятся воинами. Думаю, тебе понравится.

— Звучит оптимистично, — я дохожу до остановившегося Ариана.

— Отправляй нас.

Сосредотачиваюсь. Взываю к неведомым силам — и родной и яркий солнечный свет сменяется сиянием гигантской луны.

Зелёные плиты дороги сияют в голубоватом свете. Мы направляемся к высокой надвратной башне из зеленоватых кирпичей. И башня, и крепостная стена усеяна маленькими сияющими точками, словно облеплена светлячками. Над зубцами стены к огромному светилу тянутся подсвеченные зелёным островерхие крыши и шпили башенок. Место сказочное, аж дух захватывает.

— Осторожнее, не споткнись, — насмешливо советует Ариан.

Ворота раскрываются, и навстречу нам выступают темноволосые Тэмир и Кара, втащившие меня из плена Лутгарда. И ещё десяток мужчин и женщин в просторных зелёных одеяниях.

Тэмир идёт впереди, останавливается на середине пути между точкой нашего появления и воротами. Мы подходим ближе.

— Приветствую, прекраснейшая, — он протягивает руку.

Вместо ожидаемого целования руки пожимает мою ладонь. В последний момент всё же удерживает её, склоняется и целует, исподлобья наблюдая за реакцией. Похоже, этот попытается честно соблазнить.

Мягкую тишину нарушает вой. Делегация судорожно оглядывается. Тэмир бледнеет, кивает Каре. Та опускается на землю волчицей, разворачивается к воротам.

Приподнявшись на цыпочки, пытаюсь разглядеть происходящее в просветы между головами встречающих. Они сами расступаются в стороны.

От ворот к нам бежит бурый волк. Останавливается: лохматый, с болтающимся на ошейнике обрывком цепи. Скалит зубы, сверкает глазами.

— Уберите её, — цедит Тэмир.

Бурый волк обращается лохматой шатенкой с диким взглядом зелёных глаз. Она скалится на меня, почти рычит:

— Тэмир мой.

— Лана, прекрати, — взрыкивает он. — Уйди немедленно.

Но она смотрит только на меня, царапает ногтями плиты.

— Не отдам. Убью тебя, жрица, но Тэмира не отдам. И мне плевать, что сделает князь, пусть разрежет меня на тыщу кусков, но Тэмир только моя пара.

Яростно сверкая глазами, Тэмир кивает сопровождающим. Четверо мужчин с опаской приближаются к скалящейся Лане. Она не сопротивляется, позволяет Маре ухватить себя за ошейник и тащить прочь. Только смотрит на меня с лютой безумной ненавистью.

Волосы дыбом встают, сердце холодеет. Что здесь такое происходит? Как так?

— Она считает тебя своей парой, — ровно произносит Ариан, — а значит, не отступится и убьёт соперницу любой ценой. Ты убьёшь Лану?

— Я… я её запер. — Мертвенно-бледный Тэмир сглатывает, выпрямляется как по стойке смирно. — Я её запру.

— Один раз она сбежала, сбежит и в другой раз и убьёт жрицу. Я повторяю: ты уничтожишь эту угрозу? Казнишь Лану?

Шестеро оставшихся встречающих мужчин и женщин поглядывают то на невозмутимого Ариана, то на Тэмира, губы которого нервно вздрагивают, а в округлившихся тёмных глазах плещется паника.

От ужаса я не могу пошевелиться, а так хочется крикнуть: да вы с ума сошли? Какая ликвидация? Вы о чём?

Шумно сглотнув, Тэмир зажмуривается и склоняет голову, надломлено отвечает:

— Нет. Я не смогу её убить.

Ариан медленно кивает.

— Ваша стая выбывает из состязания за жрицу, — он с гордо поднятой головой отступает на шаг, и нас окутывает туман.

Солнечный свет ударяет в глаза, я зажмуриваюсь. Тяжело дышу. Не верится, что Ариан просил такое. Просто немыслимо!

— Ты с ума сошёл?! — вскрикиваю я.

С поля взвивается пара мелких птичек и уносится в синеву неба. Ариан поднимает морду и удивлённо смотрит на меня:

— Почему ты так решила?

Стискивая кулаки, почти кричу:

— Ты потребовал казнить девушку, хотя прекрасно знаешь, что всё это сватовство — фикция!

Вместо возмущения и оправдания Ариан усмехается и направляется к автомобилю.

— Это не смешно! — я шагаю следом. — Так нельзя!

— Если бы Тэмир мог убить Лану, он бы сделал это давно. Она ему уже лет семь жениться не даёт, как и он ей не даёт замуж выйти, поклонников её всех подрал, так что на неё даже смотреть боятся.

— Он её на ошейник посадил!

— Ради твоей безопасности. Ты человек и не пережила бы внезапное нападение оборотня. И, насколько знаю, Лана его тоже на ошейник сажала. — Ариан обращается в человека и вытаскивает из машины шорты. — Тамара, там всё сложно, и не нам этот гордиев узел рубить. Пусть сами разбираются.

— Но это… — слабо возражаю я и осекаюсь под пристальным взглядом Ариана.

— Это их дело. Возможно, им нравится такой надрыв, ссориться и мириться. Все существа разные.

— А если бы Тэмир согласился её казнить?

Вздохнув, Ариан постукивает по дверце джипа.

— Не знаю. — Он снова вздыхает. — Я был уверен, что Тэмир откажется, но если бы согласился… Мне пришлось бы смириться с его желанием остановить женщину, угрожающую его семейным отношениям.

— То есть если Тэмир…

— Если Тэмир решит жениться на другой, а Лана нападёт на неё или будет угрожать, он вправе её убить. Я же говорил, что у нас всё намного проще и жёстче. Садись, нас ждёт последняя стая. Стая Лерма.

Меня по-прежнему обуревают противоречивые эмоции, но знакомое имя отвлекает от размышлений о странных отношениях Тэмира и Ланы и жестокости законов оборотней.

— Стая Лерма? Того самого, который скрыл от тебя исчезновение парня за два дня до убийства жрицы?

— Да, — глухо подтверждает Ариан. — Нам есть о чём поговорить.