Волчица лунного князя

Глава 16

Причина нестеснимости семейства Элизы и Златомира проста: они живут во дворце.

Шутка. В которой есть доля шутки: их огромный двухэтажный каменный дом в окружении парка с живыми изгородями и фигурами из кустов способен вместить оборотней двести. Но живёт там около сотни — практически всё семейство и родственники родственников.

Я бы точно затерялась среди всех этих оборотней, треть из которых — дети, если бы не особый статус. Всех выгоняют меня встречать.

И всё семейство встречает меня в халатах. Некоторые из оборотней настолько источают силу и самодовольство, что сомнений в их статусе не возникает. А слабые и старые взгляд не смеют поднять. Множество лиц, все такие разные, но в чём-то похожие.

— Приветствуем жрицу, — здороваются мужчины.

По взмаху руки Элизы женщины хором повторяют:

— Приветствуем жрицу.

Приглядываюсь к мужчинам: кого из них назначили меня охмурять? Пока вроде никто не подходит, глазки не строит. Возможно, семейство ещё не определилось. Но в любом случае не хочу попасть в эту толпу, не хочу с ними всеми общаться.

— Какая большая семья, — натянуто улыбаюсь я. Вспоминаю совет Велиславы и уверенно требую: — Покажите мою комнату, хочу отдохнуть и привести себя в порядок.

Что-то будто неуловимо меняется в атмосфере.

— Да, конечно, — кивает Элиза и направляется в дом.

Вклиниваюсь между ней и остальными жрицами — надо отвоёвывать место в иерархии. Ариан неслышно ступает следом, чувствую его взгляд, улавливаю молчаливое одобрение.

Оборотни в халатах расступаются, некоторые кланяются. Иду с гордо поднятой головой и тревожно стучащим сердцем.

Дверь за Элизой затворяется, и я снова оглядываю роскошную гостиную на втором этаже. Из неё есть дверь в спальню с ванной и гардеробной. Больше всего мне нравится не роскошный земной интерьер, а заливающий всё жёлтый свет — будто дома.

Ариан внимательно всё обнюхивает.

Смотрю на высокий потолок с хрустальными люстрами, тяну:

— Вроде надёжно выглядит. Надеюсь, потолок не провалится.

— Не накликай, — ворчит Ариан. Исподлобья смотрит на меня. — Ты правильно себя ведёшь.

— А можно в следующую стаю ехать? — сцепляю руки. — С этими я точно не останусь.

— Не стоит оскорблять Златомира и Элизу. — Ариан садится на ковре посередине гостиной. — И это будет нарушением правил. Пока они не сделают чего-нибудь такого, за что лунный князь может вывести их из игры, придётся давать им шанс показать себя.

— Они…

Дёрнув ухом, Ариан резко мотает головой. Выразительно кивает на стену.

Беззвучно спрашиваю:

— Подслушивают?

Он кивает. Теперь понятно, почему они его спокойно оставили со мной наедине: собирались за нашим поведением следить.

Ариан вытягивает лапы и с блаженным стоном прогибается. А шерсть на загривке дыбом. Надо сказать, в волчьей форме Ариан более раскован. Если вспомнить, как брюхо подставлял, то можно сказать, что почти бесстыден.

Возможно, это нормально: разные физические тела, разные взгляды на жизнь и нормы поведения, как порой разнятся люди на работе и дома. Но всё равно тревожно теперь, когда знаю, что даже в человеческой форме Ариан бывает агрессивным. А уж если в звериной покусает. Передёргиваюсь. Киваю на дверь.

— Пойду, искупаюсь.

Взгляд Ариана становится странным. Я бы охарактеризовала его как раздевающий, если бы не звериная форма. Голос звучит глуше обычного:

— А я полежу под дверью. Если что — зови.

Звучит двусмысленно, но я решаю просто не обращать внимания. Я действительно утомилась от общения с командой местных жриц, пока они выспрашивали о моей жизни в Сумеречном мире, а я подбирала обтекаемые фразы, чтобы не солгать, но и смягчить правду. Со Златомиром было проще.

На ужин приходится спуститься. Огромная столовая, белые столы, серебряные столовые приборы, тончайший фарфор, рассадка по рангам. Все в халатах. Любезный Златомир, будто ледяная Элиза. И четыре пустых стула возле них. Я никак не комментирую это, не спрашиваю о женихе, и остальные тоже об этом молчат. Из всех представленных запоминаю только племянников Златомира: Роя и Эдриана — мужей Марианны и Софи.

Едят оборотни практически неслышно, только у детей кто-нибудь время от времени звякнет ножом или вилкой, слишком громко поставит стакан. Просто потрясающий контраст с озёрной стаей, евшей практически на полу.

После отшибающей аппетит трапезы мне предлагают посидеть со всеми в саду, но я снова удаляюсь к себе и запираю дверь с превеликой радостью.

— Это немного несправедливо по отношению к стае. — Ариан запрыгивает на диван. — Но я рад, что мы никуда не пошли.

— Тоже не любишь шумные сборища? — растягиваюсь на диване напротив.

Ариан уставляется на меня «раздевающим» взглядом. Будь у меня декольте, прикрылась бы, но моя накидка и так целомудренна.

Мы лежим в тягостном молчании. Золотыми бликами мерцает на роскошной чёрной шкуре Ариана электрический свет. Чего-то не хватает, но не понимаю, чего именно.

— Почему меня не знакомят с женихами? — наконец спрашиваю я.

— А хочется познакомиться? — Ариан склоняет голову набок.

— Конечно, — коварно уверяю я. Он дёргает ухом. — Очень интересно, вдруг жених такой, что заставит меня присмотреться к стае более благосклонно? У них отличные связи с моим миром, это может послужить поводом к единению.

— Их психология значительно отличается от общества, к которому ты привыкла.

— Уверена, во всех стаях психология отличается от привычной мне.

Молчание Ариана затягивается. Грустно, что он даже поспорить не хочет, не уверяет меня, что жизнь здесь будет нормальной.

В дверь стучат. Ариан снова подёргивает ушами, принюхивается.

— Да! — Мне лень вставать, хотя я не прочь разбавить сгущающуюся атмосферу.

— Хозяйка велела предложить вам ознакомиться с библиотекой, — доносится из-за двери приглушённый женский голос. — А так же сообщить, что в доме имеются компьютеры и игровые приставки, около полутысячи наименований игр. Желаете развлечься сумеречным способом?

Шепчу:

— Вот видишь, здесь столько всего родного.

— Ты играла в компьютерные игры? — Волоски надбровных кустиков Ариана приподнимаются.

— Да, конечно, — киваю я и не уточняю, что под играми подразумеваю «Пасьянс» и «Сапёр».

— Жрица будет отдыхать! — рявкает Ариан.

От неожиданности вздрагиваю. За дверью тихо. Не дождавшись ни повторного приглашения, ни пояснения Ариана, уточняю:

— Что это значит?

— Это значит, что я должен тебя охранять постоянно. А ещё я должен когда-то спать. — Ариан переворачивается на спину и скрещивает лапы. — Тебе бы тоже стоило поспать, твой организм ещё перестраивается, будешь мало отдыхать — заболеешь.

Не знаю, что меня внезапно раздражает. Швыряю в Ариана подушку и под его укоризненным взглядом влетаю в спальню и захлопываю дверь.

От вспышки гнева частит сердце и дышать тяжело. А может, это не гнев, может, это та самая перестройка тела.

— Ненавижу, — цежу я. — Ненавижу это всё.

Ныряю на роскошную кровать над пологом и накрываю голову подушкой.

Тревожно. Страшно.

Страшно, что Ариан придёт со своими предложениями.

Страшно, что он совсем не придёт.

Даже Михаил не вызывал такого бурления в груди, такой злости, такой нежности, такого дикого непонимания себя. Боже, с ним, оказывается, всё было просто. Хотя, возможно, мне так кажется из-за ритуала Велиславы.

Накрываю голову второй подушкой, но это не помогает избавиться от мутных, хаотичных мыслей.

Этой ночью Ариан покладисто спит под дверью.

Надо сказать, что тактика семейства Златомира даёт плоды: ни за завтраком, ни за обедом меня так и не знакомят с его сыновьями-кандидатами. Только с одним, уже женатым, и его хорошенькой беременной женой.

Меня кормят, как на убой.

Мне хвастаются бизнес-достижениями стаи в Сумеречном мире: акции, участие в косметическом и банковском бизнесе.

И достижениями стаи в их мире, богатством их города и выселков: полная электрификация, современная медицина, даже сельское хозяйство немного развито.

Мне обещают отдых в разных странах.

Обещают часто отправлять в Сумеречный мир.

Согласны поселить здесь моих родственников — предложение, не вызвавшее у меня ни малейших эмоций, Ритуал Велиславы работает просто отлично.

Предлагают золотую кредитку.

И власть.

Обещают помогать с детьми.

И, если захочу, выделят отдельный домик для меня и мужа.

Но не показывают жениха. Видимо, надеются, что я проявлю любопытство.

Хоть и любопытно, но делаю вид, что никакого жениха быть не должно. Тем более, Ариан спокоен, а значит, всё хорошо. Он ведь и сам мог женишков спровадить.

Именно об этом я его и спрашиваю, когда после обеда запираюсь в своих комнатах с пачкой любовных романов:

— Ты сыновей Златомира куда-то отправил? — Кладу книги на журнальный столик.

— Нет, они их сами прячут. — Ариан вытягивается на диване и привычно переворачивается на спину. — Цену набивают. Да и в целом наша психология отличается от человеческих взглядов последнего времени. В нашей части Сумеречного мира принято сочетаться браком с человеком, а в Лунном мире — со всей семьёй. Не в пошлом смысле этого слова. Хотя в некоторых стаях есть традиция общего пользования жёнами, если семья не в состоянии прокормить супруг для всех мужчин.

Не сразу нахожу правильное слово:

— Ужас… Почему ты это не запретишь?

— Потому что это позволяет некоторым семьям выживать.

— Но можно же как-то это решить? — Беру верхнюю книгу из стопки. Ариан сразу переворачивается на брюхо и настороженно за мной следит. Ждёт, что опять в него кидаться начну? Плюхаюсь на диван. — Гуманитарная помощь с земли… ещё что-нибудь.

Ариан склоняет голову набок и терпеливо поясняет:

— Сумеречный мир перенаселён. Очень много людей умирает от голода. Каждую минуту. Возможно даже каждую секунду. А наш мир не полон, его пожирают разрывы, ему не хватает солнца, и ему надо делить силу и с Сумеречной землёй, и с Солнечной.

— Но здесь живут вон как хорошо, — взмахиваю рукой, очерчивая роскошные апартаменты.

— Стая много трудится, чтобы получить всё это. Они максимально используют потенциал, много поколений наращивают его. Их предки терпели лишения, многие погибли в Сумеречном мире, прежде чем наладили контакты и заработали состояние. И они трудятся не ради чужаков, а ради своей стаи, в которой практически все здоровые особи имеют возможность заключить моногамный брак. Если стану отнимать заработанное стараниями, ловкостью, смекалкой, то не будет стимула работать и развиваться, они перестанут принимать рождённых в других стаях. Глупо давить богатую стаю ради того, чтобы наплодить много бедных.

— Но ведь можно в разумных пределах увеличить им налоги, не обязательно отбирать всё.

— Тамара, у любого существа, если он не трудоголик и не находится на грани умирания, есть минимально допустимая отдача их деятельности. — Ариан укладывается на бок. — Если стану забирать больше, у стаи пропадёт стимул вкладывать не то что больше, но даже столько же сил. Это всё проходилось и не раз при отце и дедах. Да, мне жалко тех, кто не может вырваться из бедности, но отнимать у тех, кто работает — не самый лучший вариант. Гибельный в перспективе.

— Но ты что-нибудь делаешь? — наклоняюсь вперёд и осознаю, что впиваюсь ногтями в глянцевую обложку книги.

— Гранты на обучение даю. — Ариан демонстративно зевает. — Работой стараюсь обеспечить… Тамара, давай не будем об этом? Я себе в кои веки устроил отпуск от всех этих управленческих дел, а ты меня снова мордой в эту экономическую грязь тыкаешь.

— Прости, но тема такая… животрепещущая, что-то же надо сделать.

— Знаю я один способ, — мрачно тянет Ариан, косит на меня полыхнувшим серебром взглядом. — Но он тебе не понравится. И книгой в меня не кидай.

— Что за способ?

— Уменьшить поголовье стай втрое и уничтожать всех рождённых не по квоте детей. Самый простой и быстрый вариант, но мне он не подходит.

Осознав услышанное, я не хочу бить Ариана, просто накатывается какая-то тоскливая усталость. Тихо признаю:

— Наверное, всё же лучше, когда просто несколько мужей.

— Я тоже так думаю, поэтому не запрещаю.

После мрачного разговора хочется света, отдыха и чего-нибудь безоговорочно счастливого, поэтому открываю любовный роман: уж там точно найдутся решения всех проблем.

Ариан перебирается ко мне и укладывает морду на колени. Из-под нижней кромки книги взирают большие томные глаза. Ариан грустно вздыхает. Поскуливает. Виляет хвостом.

Умильное, конечно, зрелище, но я ещё обижена, хотя и понимаю: он не виноват, что стал князем, а положение обязывает. Даже почти жалко его: я ведь могу быть не первой неподходящей парой. Понимаю, но злюсь. И мне это совсем не нравится, ведь злость сближает ничуть не меньше, чем вожделение или нежность.

Открываю рот прогнать наглую морду, но он вскакивает сам, моментально оказывается у окна и скалит зубы. В стекло ударяет грязная ладонь, створка вздрагивает. Ещё удар, и металлический блок стеклопакета вываливается. Окно отворяется, Ариан приседает, готовый к прыжку.

В комнату кубарем вваливается грязная девушка, халат висит на ней лохмотьями, в волосах — трава и ветки, во взгляде — дикий страх.

— Помоги, — глядя на меня, сипло умоляет она и отползает от взъерошенного Ариана. — Жрица, спаси меня, умоляю…

Всхлипнув, она начинает рыдать. А я не знаю, что делать.