Воины дхармы. Артефакт

Глава 23

Следующим нашим перевалочным пунктом была индийская Калькутта. Пока самолёт заправляли и проводили предполетную подготовку, мы, оставив нехитрые пожитки в отеле, вышли прогуляться и поглазеть на город. Я, вопреки советам моих спутников, наотрез отказалась оставаться в номере и отдыхать. Это был мой первый визит в Индию и, черт возьми, может статься, что последний, и мне не хотелось упускать возможность познакомиться с загадочной страной.

Мы гуляли по улицам, катались на такси и рикшах, а затем зашли перекусить в местный ресторанчик.

— А давайте сходим в Индийский музей? Здесь написано, что это старейший музей в Индии, — Тэя оторвала взгляд от путеводителя и посмотрела на нас.

— Я категорически за! — поднял руку Адисон, дожевав свой джалеби (прим. автора джалеби — ярко-оранжевый сладкий крендель) и стряхнув с рубашки крошки, добавил: — всегда хотел там побывать.

— Поддерживаю, — кивнул Грэгори. — Это очень интересный музей.

— А что же ты молчал раньше? — подняла бровь я.

— Ну, думал, что после Каира музеи вам поднадоели, — пожал плечами археолог. — И учитывая твоё состояние…

— Всё со мной нормально! — парни после нескольких приступов резкой слабости стали слишком опекать меня. С одной стороны, такая забота была приятна, а с другой, начинала раздражать. Я пожарный, а не хрустальная ваза. Подумаешь, недомогание. Это же не повод безвылазно сидеть под одеялом в номере. — Нам предстоит длительный переход по горам, помнишь? Так что, поход в музей — это ерунда.

— Я помню… Может, стоит сэкономить силы и не идти в музей? — Грэгори начал сомневаться.

— Хэй, завязывай играть в мамочку. Ты знаешь, что физическое состояние человека напрямую зависит от того, что он думает о своем самочувствии? — фыркнула я и стащила один крендель из тарелки Адисона. — Я читала про одного французского врача, который прописывал своим пациентам помимо стандартного лечения аффирмации о здоровье. И знаете, что? Люди, которые каждое утро повторяли фразы, что они здоровы, выздоравливали гораздо быстрее, чем те, которые принимали только традиционные лекарства… Думаю в обратную сторону это тоже работает, так что я не собираюсь сидеть в отеле и жалеть себя.

— Ладно, ладно… Я понял, — Грэгори поднял руки в жесте капитуляции.

Мы доели наш обед, расплатились и, поймав такси, отправились в музей. Археолог оказался прав. Там было на что посмотреть. Белоснежный, с двумя уровнями высоких стрельчатых окон, колоннами, галереями и арками музей был похож на замок. Одной из его изюминок оказался большой внутренний двор с газоном, дорожками, подстриженными кустарниками и круглым фонтаном в центре. Я бросила в воду монетку. На удачу. Вдруг повезет, и я всё же вернусь?

Мы бродили по музею уже больше часа. Адисон восторженно изучал экспонаты, археолог, который, как и ожидалось, посещал это место не впервые, увлеченно рассказывал про каждый предмет, я смотрела и слушала, а Тэя… Вот Тэя вела себя очень странно. Девушка постоянно озиралась, быстро подходила к каждому экспонату, иногда грубо протискиваясь сквозь толпу не без помощи локтей, а зачем, вздыхая, разочарованно отходила.

— Тэя, дорогая, что с тобой? Почему ты ведёшь себя как кобель добермана посреди течных сук карликовых пород?

— Прошу прощения⁈ — пилот, которая уже было устремилась к очередному экспонату, резко развернулась.

— Именно. Привлекают, манят, а размер не тот… — полукровка без тени издёвки или даже улыбки смотрел на девушку.

Мы же с Грэгори давились смехом как подростки.

Тэя провела рукой по волосам и вздохнула.

— Сама не знаю. Но твоя метафора, как ни странно, точна. Меня словно что-то влечет. Как магнит. А что это, я не знаю. Когда я подхожу к очередному предмету, то понимаю, что это не то, и снова чувствую тягу, — девушка выглядела растерянной.

— У нас у всех выдались непростые и нервные деньки… — начал осторожно археолог.

— Может ты и прав… И это всё нервы и смена часовых поясов, — Тэя взяла рекламную брошюру, предложенную сотрудницей музея. Остальные последовали её примеру.

Листовка анонсировала предстоящую международную выставку ювелирных украшений. Я полистала проспект. Кольца, серьги, диадемы, колье, кулоны. Как современные, так и старинные.

— Смотри, какая красота, — Тэя указала мне на один из кулонов.

— «Акша». Серебро и черный кварц. По преданию принадлежал одной из древнегреческих титанид. Лицевая сторона — серебро с гравировкой, тыльная сторона — кристалл, — прочитала я. — Странно, кто же носит украшения камнями к телу? Обычно наоборот.

— Может это был оберег? — предположила пилот, мечтательно водя пальцем по фотографии.

— Похоже, тебе он понравился, — фыркнула я. — Купи, когда вернёмся. Это же выставка-аукцион. Он выставлен на продажу?

Тэя взглянула на обложку буклета и разочарованно вздохнула:

— Аукцион через несколько дней. Мы не успеем вернуться

— Куда не успеем? — обернулся шедший впереди Грэгори.

— Никуда… Не важно… Девчачьи разговоры, — внезапно смутилась пилот и, засунув проспект в задний карман джинсов, пошла к толпе, собравшейся около очередного экспоната. На этот раз она правда не использовала локти.

Адисон проводил девушку взглядом и покачал головой.

— Не понимаю… — протянул он.

— Просто устала. Столько событий навалилось. Она будет в порядке, — археолог успокаивающе похлопал полукровку по плечу.

Побродив по галереям ещё минут пятнадцать, мы вышли из музея. На площади недалеко от входа прямо на асфальте сидела группа индусов. Выглядели они очень колоритно: из одежды только набедренные повязки, длинные спутанные волосы, такие же бороды, покрытые чем-то белым тела.

Наша компания уже практически прошла мимо, как один из них вскочил и схватил Тэю за руку, бормоча что-то на незнакомом языке. Девушка не без усилий выдернула руку. Индус продолжал повторять одни и те же слова. Грэгори быстро полез в карман и, достав несколько купюр, положил их под лежащий рядом булыжник. Но нищий даже не посмотрел в их сторону.

— Идёмте. Я вижу свободное такси, — парень подхватил ошарашенную Тэю под локоть и повёл в сторону машины.

— Кто это был? — уже сидя в салоне, спросила пилот.

— Садху, — археолог, разместившийся на переднем сиденье, повернулся к нам.

— Сад… Кто?

— Садху. Это аскет, отказавшийся от мирских благ и удовольствий ради просветления. Их много в Индии. Настоящие садху считаются святыми. Но в последнее время развелось очень много подражателей — простых нищих и попрошаек, которые используют их образ и только притворяются аскетами. Так что велика вероятность наткнуться на подделку. Нужно быть осторожными, — объяснил учёный.

— А что за слова он повторял? — спросила Тэя.

— Первое богиня. А второе… Точного перевода нет. Дословно: предшествующая богине, пробогиня.

— Пробогиня? — повторила недоуменно пилот.

— Ага. Не обращай внимания. Возможно, он просто сумасшедший, — пожал плечами Грэгори.

Сумасшедший попрошайка, который даже не посмотрел на купюры и точно знал не только имя нашей спутницы, но и его значение? (Прим. автора Тея — от теос — божественный). Что-то здесь не вяжется. Я покачала головой, но вслух ничего не сказала.

Ближе к вечеру, когда все технические дела с самолётом были решены, наша бравая компания вылетела в Катманду. Я сидела в кресле у иллюминатора и смотрела на раскинувшийся под нами горный массив. Тибет. Сказать, что он был огромный — ничего не сказать. Просто необъятный. Искать здесь Шамбалу, это не иголку в стоге сена искать, а одну маленькую песчинку в Сахаре. Я покачала головой. Наше предприятие всё больше казалось мне занятием авантюристов с манией оптимизма в стадии жесточайшего обострения.

— Квентин говорил, что её можно почувствовать… Её магические флюиды. Адисон тоже магическое существо… Так что у нас как минимум два шанса, — Грэгори присел на корточки рядом с моим креслом. Он словно читал мои мысли.

— Конечно, найдём, — бодро откликнулся с кресла напротив полукровка, отрываясь от экрана планшета.

— Ага… Что читаешь? — перевела тему я.

За время нашей экспедиции Адисон подсел на классиков и читал одну книгу за другой.

— Джека Лондона. «Смирительная рубашка». Читала?

Я покачала головой.

— Советуешь?

— Очень. Но это не развлекательное чтиво, предупреждаю сразу. Книга… Экхм… Порой тяжеловата эмоционально. Но в ней есть потрясающий посыл, — полукровка замолчал, ожидая вопроса с моей стороны.

Я улыбнулась и подыграла:

— Какой же?

— Жить. Просто жить дальше. Несмотря ни на что. Продолжать бороться, невзирая на трудности. И абсолютно неважно где ты и в какой ситуации: лежишь, связанный в тюрьме, бродяжничаешь на улице, изгнанный правительством, выживешь на скале после кораблекрушения, — ты свободен, пока свободен и несломлен твой дух.

— Я прочитаю… Спасибо, — я сглотнула.

Приземлившись в Катманду, Грэгори направился на встречу с гидом, которого нашёл по интернету ещё находясь в Индии. А я, Тэя и Адисон решили прогуляться по городу. Мое самочувствие по прилёту было гораздо лучше, чем в Африке и Калькутте, чем я не приминула воспользоваться чтобы осмотреть достопримечательности.

— Наверное, сказывается высота, — предположил полукровка, когда я поделилась с друзьями своими ощущениями. И, увидев мою приподнятую бровь, добавил: здесь больше тысячи метров над уровнем моря. Рановато для горной болезни и сильной гипоксии, но, думаю, на мозге сказывается. И на твоей пиявке, соответственно, тоже.

— То есть мне хорошо, потому что Квентину плохо? — почесала подбородок я.

— Судя по тому, что тебя отпускало в самолётах и здесь… То да… То ли ещё будет, когда мы поднимемся выше, — Адисон хохотнул и щёлкнул пару раз камерой телефона.

— Это что, мой телефон? — Тэя похлопала себя по карману джинсов. — И когда ты успел?

— Если что, я не вытаскивал его из кармана… Он лежал на столе в самолёте. Я взял на время, пофотографировать, — надул губы Адисон и тут же предложил: давайте сделаем селфи? Смотрите какой вид!

А виды и впрямь были завораживающие. Обычные трех-четырех этажные здания соседствовали с домиками с многоярусными крышами. То тут, то там виднелись храмы. И всё это располагалась посреди сверкающих в свете солнца заснеженных горных вершин. Наша троица прижалась друг к другу плечами и улыбнулась.

— Сейчас вылетит птичка, — полукровка нажал на кнопку и, проверив получившееся фото, убрал смартфон в свой карман.

— Хэй! — Тэя сделала вид, что возмутилась, но в глазах девушки плясали смешинки. Она быстро привыкла к детской непосредственности нашего спутника и его безобидным выходкам.

— Если тебе позвонят, я отдам. Ты же не хочешь, что бы я дёргал тебя каждый раз, когда мне захочется сделать фото?

Пилот махнула рукой, уже не сдерживая смех. Адисон широко улыбнулся в ответ. Глядя на веселящихся и наслаждающихся прогулкой друзей, я задумалась. Как же наша жизнь похожа на зебру. Темная полоса, светлая полоса, темная, светлая… Банальное и избитое сравнение, но какое точное. Ещё совсем недавно я чувствовала себя как словно по мне проехался товарняк, причем многократно. Была и физически, и психологически разбита. А сейчас меня отпустило, и я получаю удовольствие от жизни. Прав был царь Соломон: " И это пройдет". Тоже что ли завести себе такое колечко, чтобы оно даже в самые тёмные моменты напоминало, что это только моменты и они конечны, они пройдут, и им на смену придут светлые.

— О чем задумалась? — Адисон легонько толкнул меня плечом в плечо.

— О Соломоне.

— И о его украшении, я полагаю? — усмехнулся полукровка.

— Какой ты догадливый, — фыркнула я.

— Ха, а я даже в своё время думала сделать тату с надписью, — призналась Тэя. — Когда лежала парализованной…

— Что? — мы с полукровкой обернулись к пилоту, шокированные новым фактом.

— Я… Я не распространялась об этом времени своей жизни… Оно было очень тяжёлым… Но многому научило… — девушка сделала паузу.

— Ты не обязана рассказывать… — начала я.

— Но я хочу. Может быть мой опыт поможет тебе сейчас… То, через что ты сейчас проходишь… Я же вижу каким становится временами твой взгляд…

Я опустила глаза, не зная, что и сказать.

— Для меня тогда было тёмное время, как и для тебя сейчас… Я только вышла из комы после аварии и узнала, что мои родители погибли, а у меня тяжёлая травма, и возможность снова ходить равнялась сотой доли процента. В такой ситуации непросто не погрузиться в пучину отчаяния… И я поддалась депрессии. Меня пичкали антидепрессантами с морфием вперемешку. Выписавшись из больницы, я стала прикладываться к бутылке. Все чаще и чаще. Мои родители были очень обеспеченными людьми, так что о деньгах можно было не беспокоиться. И продолжать заливать своё горе алкоголем. Один раз я напилась до такой степени, что свалилась со своего инвалидного кресла, а когда очнулась на полу, то не смогла не то что залезть в него, но даже доползти до унитаза. Прислугу я уволила накануне в пьяном угаре. Я была в доме одна. Меня выворачивало прямо на пол. И вот тогда, лёжа в луже собственной рвоты, я поняла, что опустилась практически на самое дно. И у меня было два выбора: или продолжать жалеть себя и разрушать свою судьбу, или же взять себя в руки и выбираться из этого дерьма. Отнестись ко всему происходящему как к очередной полосе, которая пройдет… Как и всё в нашей жизни, — девушка сделала паузу. Мы остановились у входа в буддийский храм, наблюдая за людьми, входящими и выходящими из здания. — В тот день, приходя в себя от похмелья, я листала ленту Pinterest и наткнулась на одно изображение… Оно называется Уналоме и символизирует жизнь человека от самого начала до конца.

— До просветления, если быть точным, — поправил Адисон.

— Да, — кивнула пилот. — Но в тот момент я, конечно, была очень далека от просветления, как и от всей буддийской традиции. Но меня в нем привлекло то, как он отражает наш путь — как многочисленные зигзаги. Человеческое существование — это не прямая линия от начала до конца, если говорить глобально, от задумки до цели, если иметь ввиду наши планы и мечты, это очень извилистая линия, со множеством поворотов, в том числе и на 180 градусов. Мы делаем попытки, ошибаемся, терпим неудачи, учимся и продолжаем пытаться. И это нормально. Причем для всех. Когда нас настигает неприятность, большинство из нас думает: «Почему? За что?» Мы считаем, что уникальны в своей беде. Но это не так. Попадание в сложные ситуации — это не наказание, это часть жизни. Причем неотъемлемая. Просто её нужно пройти, выйти на новый виток, научившись чему-то, возможно, став сильнее… Я поняла, что чем больше жалею себя, то тем дольше буксую в этом жизненном повороте, зарываясь всё глубже. Эта жалость ничем не помогала, ничего не решала. Наоборот. Окончательно протрезвев, я вызвала такси, поехала в тату салон и набила татуировку уналоме. А после записалась на сеансы физиотерапии. Я решила, что если есть даже сотая доля вероятности встать на ноги, то я ей воспользуюсь. Почему не попытаться? Что терять? А если даже потерплю поражение, то всё равно поступлю в лётную школу. Пусть и не буду первым пилотом, но вторым точно смогу… — Тэя задрала рукав рубашки, демонстрируя витиеватый символ, выбитый на внутренней стороне предплечья. — Теперь, когда что-то идёт не по моему плану, я смотрю на неё и напоминаю себе, что это только период, часть жизненного пути, и он пройдет. Как прошел тот.

— Да… Тату, определенно, лучше чем кольцо, — сказала я. В горле застрял комок, а глаза предательски защипало. — Спасибо, Тэя, — я порывисто обняла девушку.

— За что? — та ответила на мои объятия, похлопывая по спине.

— За поддержку.

— Обнимашки!!! — воскликнул Адисон и, разведя в стороны свои длинные руки, буквально прыгнул на нас.

— Осторожно, ребра переломаешь. А так и не скажешь, что в таком худосочном тельце столько силы, — фыркнула пилот.

На нас уже начали оборачиваться прохожие, и мы расцепили объятия. Я быстро кивнула полукровке в знак благодарности за то, что он своим непосредственным поведением сумел разрядить ситуацию до того, как она стала неловкой. Все же, показывать свои чувства другим я не любила и не умела.