Воины дхармы. Артефакт

Глава 14

Я села рядом с полукровкой.

— Хей, а где же тот уверенный и полный жизнелюбия полукровка, который ворвался в мой дом несколько дней назад? Знаешь, мне он даже нравился… — я немного помолчала. Адисон бросил на меня удивленный взгляд. — В том смысле, что мне нравится твой подход к жизни… Мы, люди, порой относимся к жизни слишком серьезно, зацикливаясь на каждой мелочи. И неважно, что через год о ней даже и не вспомним, но сегодня… Сегодня мы поставим ее во главу угла, в центр Вселенной и будем уделять ей максимум внимания, нервничая и растрачивая все силы, забывая обо всем остальном, не видя прелестей жизни… И вот мы мечемся всю жизнь, живя от одной проблемы до другой, ожидая, когда же наступит долгожданная передышка. Но с течением жизни эти передышки наступают все реже и становятся всё короче. И мы начинаем захлёбываться под грузом этой лавины проблем, — я перевела дыхание. Адисон повернулся ко мне, внимательно слушая. — Мне только что на живом примере, а не просто на словах показали, что можно относиться ко всему, что происходит в жизни, иначе. Не как к проблемам, которые захватывают и тянут на дно к сомнениям, страхам и депрессии, а как к задачам, которые нужно решить. Как к очередной тренировке. Только на обычной тренировке мы прокачиваем свои мускулы, а в жизни — волю и навыки, повышая свою устойчивость, уверенность и обретая новые умения. Мне уже говорили подобные вещи на курсах по медитациям, но… Ну, ты знаешь, какая у меня работа, и что я вижу каждый день, с чем приходится сталкиваться… И я думала, что такое отношение к жизни… Эмммм… Ну, притянуто за уши, что ли… Я видела много страданий людей… Люди теряли кров, здоровье, близких… И они вовсе не относились к этим проблемам как к простым задачам, к тренировке. Нет. Они страдали… Но чем больше я общаюсь с тобой, Квентином, тем больше я убеждаюсь, что такое отношение возможно. И дон Диего тому доказательство. Все то время, что мы общались, он ни разу не проявил беспокойства или гнева. Хотя из-за нас на него свалилась куча неприятностей… Мне приходилось видеть смерти людей, но никто из них не уходил так спокойно и уверенно… А ведь он не был слишком стар или болен и мог бы прожить ещё долго… Грэгори сказал, что для шамана все неприятности были не неприятностями вовсе, а простым вызовом или приключением, и даже смерть индеец счёл самой большой интригой… — я снова немного помолчала.

— Я понимаю о чем ты. Продолжай, — тихо произнес полукровка.

— Как я уже сказала, и твое отношение к жизни мне нравится. Ты наслаждаешься ей. Каждой мелочью. Каждым моментом, каждым вкусом, каждым звуком, каждым видом. И ты живешь, словно играючи. С радостью.

— Радость — непобедимая сила, — пронеслась в наших головах мыслеформа Квентина.

— Эй! Это моя фраза! — сделал вид, что возмутился полукровка.

— Так что же ты о ней забыл сейчас?

— Э… Ну… Нет, я не забыл… Просто… Относиться ко всему как к игре, конечно, хорошо, но… — Адисон замялся

— Тебе пришло в голову, что это безответственно? — предположил Квентин.

— Да.

— А что мешает тебе быть хорошим игроком? И делать всё возможное, всё что в твоих силах? Ведь именно твои усилия дадут нужный результат. Именно они важны для исхода дела, а не то, как ты смотришь на происходящее: как на захватывающую игру или катастрофу вселенского масштаба. Хотя есть большая вероятность, что в первом случае ты добьешься большего успеха, хотя бы потому что будешь спокоен и рассудителен, а не в истерике или депрессии.

— Я все равно волнуюсь, что перепутаю что-нибудь, — Адисон перевел взгляд со скал на меня. — Это ведь единственный шанс помочь тебе, всё что у нас есть сейчас.

— Хэй… Пузырьки уже расставлены в нужном порядке, ты же сам их расставлял, забыл? — подняла я бровь и ободряюще улыбнулась. — Ты ничего не перепутаешь. Хватит сидеть тут и сомневаться. Просто иди и сделай это. Всё получится.

— Ладно. Ты права… И… Спасибо… За поддержку, — полукровка порывисто обнял меня, вскочил и убежал в пещеру.

Я осталась сидеть у входа. Поддержать-то я поддержала, но сомнения и волнения мучали и меня. Нет, не сомнения в способностях Адисона, а в самом манускрипте… Были ли там вообще скрытые записи? А если нет? Что тогда делать? Куда двигаться дальше? Учитывая, что нас искала местная мафия, оставаться в этом районе было небезопасно, а может и не в этом районе, а во всей Мексике. А ещё арсумы где-то рыщут… Как далеко распространяется действие щита? Короче, вопросов больше чем ответов. И оптимизма это не прибавляло.

Нужно было взять себя в руки, встать и пойти в пещеру к остальным. Но мне, откровенно говоря, было страшно. Вот заходить в горящее здание — не страшно, взбираться на крышу по пожарной лестнице — не страшно, лезть под завал, чтобы вытащить раненого — тоже. А увидеть пустой лист манускрипта и столкнуться с последующей за этим неопределенностью — страшно до чёртиков. Как там? Вызовы и приключения? Кажется, пора применять выученную теорию на практике.

— Радость — непобедимая сила.

«Квентин, ну вот что ты заладил. Я как-то не в состоянии сейчас радоваться происходящему», — мысленно проворчала я.

— Тебе ещё очень многое предстоит понять. Ты снова попалась на крючок своих эмоций и мыслей. Радость — это более глобальное понятие.

Я задумалась.

«Ладно, — я вздохнула. — Согласна, я опять залипла в своих переживаниях. Я поняла. Жизнерадостность, да?»

— Именно. Конечно же, ты не можешь радоваться тому, что тебе не нравится… О нравится и не нравится мы ещё потом поговорим… Попытки радоваться неприятному приведут лишь к подавлению и неврозу. Под радостью, жизнерадостностью, имеется ввиду, что ты не зацикливаешься на своей неприятности, а видишь и другие события в жизни и черпаешь в них силу и позитивные эмоции. И на твоей неприятности не сошёлся клином свет. Даже если ты пока не знаешь как разрешить ситуацию, ты все равно смотришь в будущее с оптимизмом.

«Легко сказать с оптимизмом. Я переживаю…»

— Именно. Ты переживаешь. Истощаешь свою нервную систему, тратишь силы. Причем впустую. Твои переживания чем-то помогают? Решают что-то?

«Нет.»

— А смысл тогда переживать? И согласись, быть позитивно настроенным гораздо приятнее, чем депрессовать.

«Согласна. Но это легко сказать. Как не нервничать?»

— Это все ваши человеческие привычки. Вам с детства вбивают в голову, как вы должны реагировать на то, а как на это. Закладывают программы реагирования, как в компьютер. И вы потом всю жизнь им следуете.

«И что ты предлагаешь? Хакнуть программу?» — усмехнулась я.

— Что-то вроде того. Что тебе мешает заложить новые? Ты ведь уже начала. Ты сегодня многое поняла. Просто продолжай.

«Простите, но что-то я здесь не вижу кабинета психолога с уютной мягкой мебелью» — я фыркнула. Знания и правда были… И они казались очень вдохновляющими… Но вот когда дело доходило до применения их на практике… Случался затык.

— Начни с аффирмаций. Это самый простой метод. Составь для себя несколько значимых фраз о твоём отношении к миру. И повторяй их. Хотя бы каждое утро. И в кризисных ситуациях.

«И это поможет?» — я не раз сталкивалась с подобными вещами, но, честно говоря, считала это сущей ерундой, предназначенной для бездельников. Ну, согласитесь, фразочки типа: я богат, я очень богат, я сказочно богат, богаче султана, никак не поправят ваше финансовое состояние, пока вы лежите на диване.

— О боги. Я не об этих фразах, — Квентин, конечно же, прочёл мои мысли. — Я же сказал: фразы о твоём мировосприятии. Например, для меня нет проблем, есть только задачи. Каждая задача — это возможность для роста… И так далее.

«Допустим. А поможет?» — я всё ещё сомневалась.

— Ты слышала о нейропластичности? Человеческий мозг каждое мгновение образует новые связи и разрушает старые ненужные. Именно так возникают и исчезают привычки и установки-программы. Повторяя вдумчиво те или иные фразы, ты создаёшь новую связь в мозге — закладываешь новую программу. Так что, да. Аффирмации помогают, когда ты работаешь со своим внутренним миром. А после того как изменится внутренний, следом изменится и внешний. Но не наоборот. Запомни это. Вокруг аффирмаций сейчас на Земле много шума. Люди взяли древнюю технику и извратили ее. Подстроили под свои материальные ценности. И совсем забыли, что она работает не с внешним миром, а с внутренним. Повторение желаний богатств, машин, домов и смартфонов останется лишь тренировкой артикуляции, не более, — я уловила ментальный смешок, — а вот работа с мировоззрением, качествами личности, привычками принесет свои плоды.

«Значит, ты не веришь в визуализацию?» — усмехнулась я.

— Не мешай одно с другим, — строго ответил Квентин. — А теперь иди уже к остальным и помоги им.

Я поднялась на ноги и вернулась в пещеру. Грэгори посмотрел на меня, как бы спрашивая: всё ли в порядке. Я кивнула. Адисон сидел спиной ко входу и уже смешивал ингредиенты. Он был так сконцентрирован, что, казалось, даже не заметил моего возвращения. Так что я, чтобы не мешать, тихонько присела рядом с археологом.

— Готово! — полукровка поднял вверх пузырек с темной жидкостью и слегка взболтал его. — Дон Диего сказал, что нужно наносить его одновременно на весь лист… Как же это сделать? Просто вылить не получиться. Погрузить манускрипт в жидкость… Слишком маленький объем… Есть идеи? — он посмотрел на нас.

— Кажется, да… Но нужно… Что-то вроде носового платка… — сказал Грэгори. — У кого-нибудь есть носовой платок?

Мы с Адисоном переглянулись и покачали головами.

— Ладно… Тогда сойдёт и майка, — археолог скинул рубашку и уже собирался оторвать от майки кусок ткани.

— Погоди… Так тебе нужна просто тряпка? Так бы и сказал. В машине есть, — я вскочила с места и, обойдя машину, залезла в багажник, где у меня всегда лежало несколько тряпиц. Так, на всякий случай… Руки вытереть, зеркала или фары протереть, ну, или проявить письмена тысячелетней давности.

Я протянула кусок сложенной материи учёному. Тот развернул ее и скептически осмотрел.

— Пойдет, — кивнул он. — Давай пузырек, — парень протянул руку ладонью вверх.

— Что ты задумал? — нахмурился полукровка.

— Увидишь.

— У нас только одна попытка, помнишь? — Адисон все ещё колебался, не желая расставаться со свежеприготовленным зельем.

— Помню. Давай пузырек, — настаивал учёный, комкая ткань в шарик.

— Адисон, отдай ему этот чертов пузырек, — сказала я, начиная догадываться, что задумал Грэгори.

Полукровка протянул склянку. Археолог откупорил ее, прижал к горлышку комок ткани и перевернул. Материя тут же пропиталась жидкостью.

— Расстелите манускрипт и придерживайте края, — скомандовал он. Мы молча подчинились. Адисон озорно сверкнул глазами, он тоже разгадал идею ученого.

Как только лист оказался распластан на каменистом полу, Грэгори расправил ткань и быстрым движением накрыл ею манускрипт. Сухой тысячелетний материал начал жадно впитывать влагу из тряпицы.

— Готовы? — спросил археолог, по большей части обращаясь ко мне.

— Ага, скрестим пальцы на руках и ногах, — мое волнение, копившееся во время приготовления состава, достигло апогея. Пан или пропал.

Грэгори одним движением снял ткань с манускрипта. Мы все дружно вытянули шеи. По пещере разнёсся выдох облегчения. На листе медленно появлялись новые символы.

— Можете прочесть? — тихо спросила я, обращаясь одновременно и к полукровке, и к Грэгори, и к менталу.

— Кажется, да — ответил за всех археолог и, схватив фонарик, склонился над текстом. Я тоже придвинулась поближе, вглядываясь до рези в глазах в непонятные мне символы.

— Я прочел, спасибо, — сказал Квентин. — Моргай, пожалуйста.

Я выпрямилась и потерла слезящиеся от перенапряжения глаза. Мне хотелось, чтобы ментал получил от меня как можно более четкую картинку и боялась даже моргнуть. Возможно, я немного перестаралась.

— Ну, так что там написано? Есть зацепки? — парни уже успели разобраться в тексте и переглядывались между собой, одна я оставалась в неведении. И их переглядки мне совсем не нравились.

— Ну… В общем, да, — начал Грэгори, — здесь написано, что в ритуале использовался особый артефакт — очень редкий и специальным образом ограненный кристалл…

— И? — терпением я в тот день не отличалась.

— И всё, — пожал плечами учёный.

— Как это всё? А что именно за кристалл? Название породы? Хрусталь, аметист, алмаз, в конце концов? Может можно изготовить подобный? Заказать ювелиру? — забрасывала вопросами и предположениями молодого мужчину я.

Археолог лишь покачал головой.

— Не ясно… Форму огранки ещё может быть и возможно воссоздать, но вот из чего он сделан… Здесь написано глаз Амидетра. Я даже не знаю кто это…

— Ну, так узнай! Наверняка какой-нибудь бог или кто-то в этом роде… Поищи в своих библиотеках… Или где вы там учёные сейчас информацию ищете, — я требовательно уставилась на Грэгори. Сдаваться я не собиралась. Ну, уж нетушки.

— Он не найдет. Амидетра — это существо из сказаний дарниев, очень древних, ещё с тех времён когда наша раса только зарождалась. Сомневаюсь, что мы найдем хоть ещё одно упоминание о нем на Земле, — сказал Квентин.

— Таааак, — протянула я. Ну, хоть что-то. — И что ты знаешь об этом Амидетре?

— Он был покровителем природы, мудрой охоты и женщин…

— Интересное сочетание… Что значит мудрая охота? — хмыкнула я.

— Это значит, убивать животных не ради развлечения, а только ради еды. И таким образом, чтобы поддерживать равновесие в природе. Если расплодились хищники — охотиться на хищников, если стало много травоядных, и они съедают все растения — охотиться на них.

— Ясненько… Погоди… Какие хищники, какие травоядные… Вы же менталы… Без физических тел?

— Я же сказал, что это очень древнее, мифическое существо…

— То есть… Раньше у дарниев были тела?…

Мое предложение оборвал шум, раздавшийся со стороны входа. Мы обернулись, и через мгновение в пещеру ворвались наши недавние знакомые. Родриго, его приспешники и ещё какой-то седовласый дядька. И, разумеется, всё с пистолетами в руках. Ну, кроме дядьки. У того в руках был какой-то свёрток.

— Не ждали? — Родриго подошёл поближе, поигрывая пушкой. Его бандиты встали по сторонам, направив на нас стволы. Дежавю. И кто говорил, что эту пещеру трудно обнаружить? — Хотели сбежать, да от меня не спрячетесь! А где старик? Это что его труп? — продолжал мафиози, глядя на тело, укрытое пледом.

— Родриго, довольно, — поморщился седовласый, отодвигая одного из амбалов и становясь на его место.

Папаша, — догадалась я. Кремовый костюм стоимостью в две мои зарплаты, такого же цвета кожаные туфли. Ухожен, сдержан и не вооружен. Разумеется, пусть пушки таскают шестерки. У босса главное оружие — мозги. Седовласый окинул нас пристальным взглядом, задержал его на мгновение на шамане, а затем остановил на расстеленном манускрипте. Глаза мафиози в свете фонариков блеснули холодным огнем.

— Значит, я был прав… Что ж, не зря говорят, всё что не делается, всё к лучшему… Никогда не думал, что твоя слабость к хорошеньким женщинам сыграет мне на руку, Родриго, — пожилой мужчина окинул меня с головы до ног и продолжил: — надо же как случилось. Тебя обдурили и обокрали меня… Но проявили манускрипт… — мафиози выглядел очень довольным. А я во все глаза вглядывалась в свёрток в его руках. Точнее в рулон. Уж очень он был похож… На тот лист, что лежал сейчас на полу пещеры.

— Дон Мигель, — начал было Грэгори.

— Молчать, — в отличии от сына крестный отец не повысил голоса ни на децибел, но одного тона хватило, чтобы археолог захлопнул рот, поняв что для переговоров время не подходящее. — Манускрипт. Дайте сюда.

Я подняла с пола лист и протянула бандиту. Парни прочитали его, так что он уже был нам не нужен. Но вот тот что в руке у главаря… Тот представлял огромный интерес.

— Чем проявили? Где жидкость? — требовательно продолжал дон Мигель.

Грэгори и Адисон сцепили зубы, отказываясь говорить.

— Отдай ему ткань, Грэгори, — сказала я.

Учёный бросил на меня вопросительный взгляд. Я мельком, незаметно для бандитов, указала глазами на рулон в руке мафиози. Лицо археолога мгновенно просветлело.

— Вот. Ткань пропитана проявителем, — парень протянул дону Мигелю материю.

— Уже почти высохла! Проклятье! — мафиози вмиг растерял всю свою выдержку. Как я и ожидала, его хобби пробудило в нем слишком много азарта, чтобы оставаться терпеливым. — Вы двое, помогите мне! — приказал он двум амбалам Родриго, стоявших рядом. — Придерживайте лист. Аккуратнее! Это тебе не туалетная бумажка! — бандит осторожно развернул свой рулон и расстелил его на капоте джипа. Помощники прижали его своими толстыми пальцами. Дон накрыл манускрипт тканью.

— Сколько нужно держать? — спросил мафиози.

— Не знаю. Зависит от того, сколько осталось жидкости в ткани, — пожал плечами Грэгори. — Надо посмотреть.

— Ну так посмотри!

Археолог встал и слегка отодвинул одного из амбалов, заняв его место так, чтобы я могла видеть весь лист.

— Вы позволите? — учёный, получив разрешающий кивок, слегка приподнял ткань с одного угла. Я затаила дыхание.