Военный инженер товарища Сталина 1

Глава 23

1944 год.

Конец декабря.

Предновогодние дни.

Нас с Борькой послали к штабу фронта, проверить наладку спецоборудования. Я не раз выезжал к той или иной точке локации: это требовала обстановка. Мои нововведения были диковинкой для многих командиров, и не всегда им удавалось схватить суть с первого раза. Вот и сегодня, оставив коллег в конструкторском бюро, захватив приборы тестирования, мы выехали с Борькой на машине. Мой друг все время следовал рядом, куда бы я ни выезжал. Лучшего охранника и пожелать было нельзя.

— Вас ждать у штаба? — выкручивая руль лендлизовсого «Виллиса», уточнил водитель. Парень был приставлен к нам Ильей Федоровичем. Отличался веселым характером, был учтив и немногословен. Сразу смекнул, что возит каких-то секретных особ, поскольку дал подписку о неразглашении.

— Как думаешь, веселый интересный, нам придется ночевать в штабе? — в свою очередь спросил Борька. — Или как всегда справимся быстро, до вечера?

— Там офицерам надо показать, как пользоваться сенсорной панелью. Без меня не поймут. Мы только на той недели отправили им первые образцы.

— Ах, сенсорной панелью… — протянул недалекий боец, бывший тракторист колхоза «Знамя Октября». — То-то я думаю. А тут оказывается сенсорная панель… — и заржал на весь салон. Ни черта он, разумеется, не понимал в моих разработках, но непременно выставлял себя умником.

Машина прыгала по ухабам. Миновав прифронтовую рокаду, мы въехали в лес. Смешно сказать, но лес — девственно чистый и угрюмый — сохранился в этой части Германии. Войска с наступающими эшелонами ушли вперед, где слышны были канонады взрывов, а здесь царила уютная тишина. Час назад нам попалась последняя группа советских бойцов. Гнали вперед артиллерию, танки. Потом только едва заметная колея, и лес-лес-лес. По бокам, впереди, сзади. Я невольно вспомнил Семена. Когда-то мы так же ехали в машине, только с нами был еще Илья Федорович. Потом налетел «юнкерс». Машину с водителем разнесло в клочья. Семен скончался у меня на руках. А мы с начальником выжили. Каким чудом — одному Провидению известно.

Сейчас я ехал в подобной обстановке. В кабине нас трое. Борька с верным автоматом пристально наблюдает за лесом. Шофер припал к рулю, выбирает дорогу. Время — едва рассвело. Прихваченные нами рации лежат на сиденьях. В КБ остались все, кто был причастен к проектам моих разработок. Королев возглавлял свой отдел, Ильюшин свой, Яковлев свой. Лавочкин и генерал Костиков помогали схемами с чертежами. Павел Данилович Гранин остался заменять меня в качестве помощника. А курировал всем наш член Военного Совета фронта. Провожая нас с Борькой в штаб, дал указания:

— Проведешь наладку, и сразу назад. Не задерживайся. Советская армия наступает уже на Берлин, и нам нельзя оставаться в хвосте. Разъяснишь, растолкуешь, и мухой назад. Без тебя тут скучно, — хлопнул он по плечу.

— Илья Федорович…

— Да?

— А что там с Гитлером? Вы в тот вечер так быстро скрылись из комнаты, что я ничего толком не понял.

— А что ты понял?

— Только то, что фюрер тайно покинул Берлин.

— Правильно понял. Мне нужно было уточнить детали, вот я спешно и покинул ваш ужин.

— И что уточнили?

— Понимаешь, друг Саша, — глянул он в потолок. — В близком окружении Гитлера внедрен наш тайный агент. Разведчик по-нашему. Давно и успешно внедрен. Вот он и передал, что некий Скорцени вывез «наци номер один» из Берлина. По сведениям как раз в Антарктиду. Не в Аргентину. Не в страны третьего мира. А туда — на ледяной континент.

— И что теперь будет? — похолодело у меня внутри. Данный альтернативный виток истории уже расходился с реальным. В моем времени Гитлер не покидал столицы. Он застрелился, приняв с Евой Браун отраву. Выходит, что? История уже сделала совершенно иной разворот в своей эволюции? Наши войска в декабре сорок четвертого уже у стен Берлина. Гитлер исчез. Обер-диверсант Скорцени, который в моей реальной истории играл второстепенную роль и был забыт архивами, в этом альтернативном витке вышел на главные роли? Так что ли выходит? И если Гитлер попадет в Антарктиду, тем самым я нарушу баланс всей эволюции планеты.

Чёрт возьми! Мне опять вспомнился сюжет рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром…» о пресловутом синдроме бабочки. Своим присутствием здесь, в сороковых годах двадцатого века, своими внедрениями новейших разработок грядущего столетия, я дал толчок новому витку эволюции.

Черт-черт-черт! Что же последует дальше? Полетит ли Гагарин в космос? Или это будет кто-то другой? Будет «железный занавес»? Убьют ли Кеннеди? Засеет ли Хрущев кукурузой половину страны? Воздвигнется ли Берлинская стена? Станет ли править Брежнев в эпоху застоя? Развалится ли Советский Союз? Наступит ли период Перестройки Горбачева? И так далее и прочее. Эти мысли неслись у меня вихрем, когда уезжал к штабу фронта.

— Не переживай, — напутствовал Илья Федорович перед отъездом. — Ты уже столько здесь натворил, в нашем времени, что вернешься не в свой век, а в век неандертальцев, — пошутил он, отправляя нас с Борькой в штаб.

Это было накануне отъезда. Сейчас я трясся в машине сквозь угрюмый лес и думал об альтернативном скачке истории. Борька смотрел в окно. Водитель газовал педалью.

И тут…

— Внимание! Справа!

Борька прильнул к стеклу дверцы. Схватил автомат. Шофер отреагировал быстро. Крутанул руль влево — машину бросило в сторону.

— Что там? — вырвалось у меня.

— Не что, а кто, — озадаченно бросил мой охранник.

— Кто?

— А бес его знает. Но не наши солдаты, уж точно. Советские не прятались бы в гуще леса.

Машина дернулась, съезжая задним колесом в канаву.

— Ловушка! Быстро на пол! — взревел Борька. Навел автомат.

Я рухнул с сиденья вниз. Водитель отчаянно газовал, но машина застряла в канаве.

— Она вырыта вручную! — чертыхнулся водитель. — Кто-то вырыл канаву, чтобы застряла машина.

— Кто? — подал я голос снизу.

И тут же был заглушен невероятной мощности треском. Впереди, рушась с высоты, со всего маху в кабину врезалось дерево. Отвратительный треск заложил уши. Разлетелось вдребезги стекло. Водитель хотел что-то крикнуть, но в долю секунды был прошит автоматной очередью.

Завертелось! Понеслось!

Трассы пуль решетили обшивку салона. Борька вжался на переднем сиденье.

— Лежи, Саня! Лежи, мать твою в душу.

И, посылая в гущу листвы трассу за трассой, орал, что есть мочи:

— Ах вы ж паскуды! Засаду устроили? Саня вам нужен?

Пули свистели. Водитель, прошитый очередями насквозь, бился в конвульсиях. Его тело дергало при каждом попадании, разносило в клочки. Летели клочья мяса, обрывки куртки. Брызгала кровь. В пять секунд от тела остался один перемолотый фарш.

— О, боже! — выдохнул я, зажимая руками уши.

Грохотал Борькин автомат. Мой охранник орал:

— Получайте, гниды! Это диверсия, Саня! Не наши бойцы, не советские!

Это я уже понял. Кто из наших стал бы стрелять по штабной машине? Кто? Кругом лес, тишина. До ближайшего селения километров пятнадцать. Непроходимая чащоба и едва заметная колея сквозь нее. Как раз удобное место для засады. Но кто? Чьи силы рискнули послать диверсантом в тыл русских войск?

— Диверсия! — дико орал Борька, поливая из автомата огнем. Летели ветки, с треском валились тонкие деревца молодой поросли. Разметало кусты и ягоды. Из зарослей вторили сразу три автомата. Машина давно превратилась в дуршлаг с решетом. Как меня не задело — не помню. Все смешалось в кучу — кони, люди, как в том стихотворении «Бородино». Потом внезапно стихло.

Раз — и пустота. Ноль в квадрате.

— Патроны кончились, едрит их в мать! — чертыхнулся Борька. Вытер лоб рукавом. Скосил взгляд на меня.

— Ты как?

— Не ранен.

— А водитель?

— Убит.

Борька со злости полез в карман за гранатами.

— Кто бы ни был тот враг, что напал из леса, а за шофера я отомщу.

Вырвал зубами чеку. Зажал в руке. С размаху бросил вперед.

— Прижмись!

Раздался грохот. Взрывом опрокинуло три дерева. Когда осела гарь и клочья грязи, из-за кустов раздался крик:

— Выходить без оружия!

— Русский что ли? — в ответ крикнул Борька.

— Русский-русский! — с издевкой ответил голос. — Поднять руки! Вас двое, мы видим.

— А какого хрена напали? Мы думали, немцы.

— Есть и такие! — издевался голос. — Вы в окружении. Любое движение, особенно ты, умник ходячий — получишь пулю в лоб.

— А по харе не хочешь? — хохотнул мужественно Борька. — Сначала попробуй достать нас отсюда. У меня две гранаты в запасе. Подорвем и себя и твою гнусную рожу.

За кустами притихли. Совещались.

— Что будем делать, лишенец? — с юмором спросил Борька, перекатываясь ко мне с переднего сиденья. Бросил взгляд на водителя, от которого ничего не осталось. Ругнулся. Привел гранату в боевую готовность.

Выглянув на миг в разнесенное к чертям собачьим окно, я принял решение:

— Если диверсанты, им нужен я. Не ты, не машина, ни шофер. А только я.

— Ну, ты веселый интересный! А то я не понял, да? Конечно, ты. Ты и твои разработки в башке. А башка твоя сейчас слишком дорогая. Вон, бедняга, жизни лишился, — кивнул на водителя. Перекинул гранату в другую руку. — Что? Будем сдаваться? Или грохнем себя вместе с ними?

— И чего мы этим достигнем?

— Не отдадим им твоих знаний, как чего?

— Это не выход. Я им и так ничего не скажу.

— Хм-м… А уверен?

— Не сказал же нацистам, когда держали в плену?

— Те тебя не пытали. А эти могут.

— Кто они, эти?

— А хрен его знает. Но раз копали канаву, делали ловушку, то заранее знали, что машина с тобой будет проезжать именно здесь.

— Ты хочешь сказать… — опешил я. — Хочешь сказать, что звонок из штаба…

— Да-да, лишенец. Он был подстроен. Кто-то внедрен в штаб фронта из той стороны, — махнул Борька в направлении фронта. — Какой-то шпион. А группу диверсии послали сюда через линию фронта, чтобы выкрасть тебя. — Потом хохотнул, прислушиваясь. — Ничего не напоминает? Ка мы с тобой и мнимой группой репортеров хотели выкрасть фон Брауна. Помнишь, у союзников? Прямо из-за бильярдного стола.

Я вспомнил. Кивнул. Похоже на правду. А Борька шептал:

— Тебя рассекретили, Саня. Кто-то с той стороны узнал, что ты обладаешь знаниями технологий. Так ты, кажется, выражался, лишенец? Вот и послали за тобой группу диверсии. Видимо, в нашем штабе завелась крыса. На той стороне стало известно, что некий инженер без имени, без роду, появившийся в русских войсках почти ниоткуда, вдруг налаживает бешеное производство нового оружия. Там ведь тоже не дураки сидят.

Он шептал быстро, шаря руками по дыркам салона в поисках какого-нибудь пистолета. У меня его не было. Винтовка водителя выпала при выстрелах в кусты, там и осталась лежать. Две гранаты, нож — вот и все, что мы имели.

— Будем сдаваться? — взял в руки нож.

— А что делать? Может, нас вызволят. Как ты когда-то с партизанами. Помнишь, как меня с Граниным освободили от Бромера?

— Это не факт. Мне вот интересно: ну, положим, схватят в плен. Накормят, дадут шнапса врезать. А потом? Как они будут переправлять нас через линию фронта?

Тем временем из кустов донесся голос с издевкой:

— Вы не подорвете себя. Кишка тонка. Мы знаем, кто вы.

— И кто, мать твою? — съязвил Борька.

— Ты, тот, что нахальный — телохранитель. А второй — инженер. Он нам и нужен. Если сдадитесь вдвоем — пощадим и тебя. Если нет, оставим в живых только его.

— А меня?

— Тебя в расход. Прости, парень. Таковы нам даны указания.

— Кем даны?

— Много спрашиваешь, парень. Выходи. Быстро! Считаем до семи — уже три!

Второй голос вторил:

— Четыре… пять…

— Выходим, — решился я. — Выкинь гранату. Поднимай руки.

Борька с сожалением опустил гранаты на пол. Выдернул чеку. Подкрепил язычок взрывателя искореженной балкой салона.

— Хоть машину взорвем. Не дадим в руки. Быстро наружу!

— А как же водитель? Схоронить бы его.

— Ты думаешь нам дадут выкопать ямку? Прочитать над ним упокойную? Они сразу потащат нас невесть куда, подальше отсюда. Быстро наружу, лишенец! — вытолкнул Борька.

Оглядели кусты. Из зарослей возникли три фигуры: маскхалаты, камуфляж, автоматы наперевес, в касках и бронежилетах. Вот когда я возгордился собой, несмотря на нелепость встречи. Мои разработки уже на противнике! Бронежилеты дошли и до них. Впрочем, если посудить, каждое новшество тотчас перенимается другой стороной. Попал в плен, положим, боец. Увидели на нем бронежилет. Тут же слизали, скопировали. Вот вам дубликат — полюбуйтесь солдаты. И по нашему первому взгляду солдаты эти были из элитных частей. Спецназ в моем времени.

— Руки за спину, — первым делом подступили к Борьке.

Вышел четвертый. За ним пятый и шестой. Еще двое маячили за кустами.

— Да вас тут целый взвод, братцы! — хохотнул мой охранник. — На двоих нас не много ли падали? Кто прислал? Где агентурное гнездо? Кто начальник? Отвечать! Быстро!

На миг все опешили. Заломили руки. Мне тоже. Потом, тот, что был четвертым — очевидно старший — вслух рассмеялся:

— Ну, ты даешь, парень! «Отвечать, быстро!» — передразнил Борьку. — Я сам уже было открыл рот машинально.

Обвел своих напарников взглядом с хохотом:

— А? Как он нас?

— Еще хотите? Могу еще!

Изловчился, выскользнул из рук, схватил увесистый камень и со всего маху засадил в корпус машины:

— Ложись, Саня! — проорал он.

Я вмиг оказался внизу. Три… два… один…

Грянул взрыв. Куски исковерканного металла брызнули в стороны. Скосили траву и кусты. Удар камня спровоцировал детонацию: язычок взрывателя сдетонировал взрыв. Все случилось за три с половиной секунды. Двоих солдат забросало обломками.

— Выжили, собаки! — ругнулся Борька, вставая, отряхиваясь. — Но хоть машину им не отдали.

Подумал секунду:

— И шофера заодно схоронили. Аминь!

От внезапности взрыва старший группы подскочил к Борьке. Отвел руку с прикладом назад. Со всей мочи врезал по челюсти. Борька охнул, заваливаясь набок.

— Курва советская! — прошипел главарь банды. Для нас они были бандой. Диверсанты, спецназ, элитная разведка, отряд агентуры, но — банда.

— Куда их? Раздельно? — спросил кто-то из группы. — Этого грохнуть? — показал на Борьку.

— Нет. Доставим обоих. Там разберутся.

Накинули на головы мешки. Борька сплюнул под ноги. Слюна окрасилась кровью.

— Отдает каким-то шаманством, — подбодрил меня глухим голосом из-под мешка.

Смешно сказать, но в эти минуты я любил своего друга больше всего! За его героизм. За шутки, отвагу. За собранность и поддержку. За то, что называл меня «лишенцем» и «веселым интересным». Любил за Семена, за Лёшку.

Нас провели через лес. Шли часа полтора. Один раз во время привала сняли мешки. Дали напиться.

— А сто грамм наркомовских? — съязвил Борька.

Всю дорогу молчал. Очевидно, в мыслях прикидывал путь побега. Но лес был нелюдимым, дремучим. К тому же, не нашим советским. Германским!

— Дай хоть покурить, начальник.

Сунув в зубы Борьки сигарету, старший группы, хлопнул по плечу:

— А ты молодец, парень. Держишься стойко. Но там, куда мы вас доставим, ты нужен не будешь. Прикажут, разнесу тебе мозг. Та что — кури. Наслаждайся.

— Ого! — затягиваясь дымом, издевался Борька. — Трофейная! Откуда у русских солдат немецкое курево? Ты же, как я понимаю, русский? Продажный агент, не иначе?

— Агент, агент…

— И за сколько продался фашисту?

— Не фашисту, парень. А разведке.

— Одни яйца, вид сбоку. Разведка-то немецкая.

— Будешь молоть языком, выбью оставшиеся зубы. Усек?

— По-русски ты шпаришь не хуже меня. А родом откуда?

— Саратов. Слыхал такой город?

— Слыхал.

— Вот и помалкивай. Бери пример с соседа. Тот слова не вымолвил.

А я все молчал. Прикидывал в уме, куда нас ведут? Кто узнал о моем пребывании в советских войсках?

Спустя час нас посадили в машину. Везли куда-то на северо-запад, в обход линии фронта. Там наших войск еще не было. По всем признакам, выходит, я уже второй раз в плену? Первый раз с Павлом Даниловичем у герра-херра Бромера, когда нас с партизанами вызволил Борька. Теперь с самим Борькой второй раз в плену.

Кто встретит? Кому я обязан, что меня не убили? Чьи тайные силы узнали о моем существовании?

Обо всем этом я думал, когда нас привезли в какое-то село. Сняли мешки.

— Гутентаг, — снахальничал Борька, глядя в лицо подошедшему немцу.

Потом удар по затылку. Боль. Пустота.

Нас кинули в какой-то колодец.

А дальше…

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: https://author.today/work/454341