Военный инженер товарища Сталина 1

Глава 19

Вернер фон Браун собрал свою команду разработчиков и предложил им, как и кому сдаться в плен. Опасаясь репрессий Красной армии по отношению к пленным, фон Браун и его сотрудники решили попытаться сдаться в плен американцам. Фон Браун подделал документы. Опасаясь, что его чертежи и документация будут уничтожены СС, он приказал спрятать копии в заброшенном стволе шахты в горном массиве Гарц.

Но это в реальной истории. До весны сорок пятого было еще далеко. А в альтернативном витке я прятался у союзников от всесильных глаз замнаркома Мехлиса. Тут-то и свела меня судьба с известным нацистским физиком.

— От мертвого осла уши, вот что мы здесь найдем! — жаловался Борька, когда мы уже неделю зондировали почву на предмет иностранных сотрудников. — Говорил тебе, а, веселый интересный? Говорил? Американцы прячут ученых похуже своих женушек. Бабам хоть в свет дают выйти. А этих держат под замком. Кормят, прогуливают, ни в чем не отказывают. Клетка, но клетка золотая.

— Погоди, — смирялся я с неудачей. — Я слышал в кабаке, как американцы вчера что-то там хвастались о фон Брауне.

— Ты же говорил, что в твоем промежутке истории он будет захвачен в плен только весной сорок пятого. А у нас на дворе еще сорок четвертый.

— Ты забываешь, что наш виток истории, где сейчас мы с тобой находимся, скаканул вперед на несколько месяцев. Наша нынешняя реальность отличается от исторической почти на полгода. Вот и выходит, что союзники взяли под свое крыло фон Брауна раньше исторического срока. Слыхал о заводах Пенемюнде?

— Не-а…

— Там фон Браун разрабатывал «Фау-2».

— Где-то слышал. Чё за хрень?

Мы сидели в закусочной. Прошла неделя, как наша группа под видом репортеров проникла к союзникам. Повсюду двигались колонны грузовиков. Разгружались эшелоны. Военные части шли на Берлин, оставляя за собой подконтрольные территории. Настроение в войсках было предновогодним. Развесили гирлянды. С палаток торговали вином и сладостями. Женщины-немки не гнушались знакомства с солдатами. В закусочной постоянно бурлили страсти. Нас окружали офицеры союзников. Пили, играли в карты, танцевали с красотками.

— Эта, как ты говоришь хрень — первые прототипы ядерных боеголовок. А Вернер фон Браун является их конструктором. Потом, уже в моем отрезке истории, он станет отцом американской космической программы. И вот он здесь. УЖЕ здесь! — сделал я ударение.

После недели поисков, ночуя в гостинице, мы, наконец, напали на след. Выручил как всегда шустрый Борька. Ночью он проваливался в свою страну Дремландию, а по утрам пропадал на улицах, наводя справки.

— Есть! — ввалился он в номер гостиницы на исходе восьмого дня. — Нашел!

Три телохранителя из бойцов Ильи Федоровича под видом операторов сразу приняли боевую готовность. Ко всему прочему они были обучены в элитных войсках контрразведки. Эквивалент нашего современного спецназа.

— Где? — хватая камеры в качестве маскировки, рванул я к двери.

— Твой фон Браун играет в бильярд в одном из кабаков. Любит погонять шары, — хохотнул Борька. — Там и нашел.

— Нам с вами? — спросил старший охраны.

— Пока нет. Пройдемся с Борисом, глянем на объект. Но к захвату будьте готовы. Возможно, придется силой тащить его к самолету.

— Мы свяжемся с пилотами. Машина будет ждать наготове.

— Хорошо. Но сначала я свяжусь со своим начальством.

Пока Борька облачался в респектабельную форму посетителя ресторанов, я набрал код Ильи Федоровича.

— Нашли? — выдохнул он, выслушав первые слова доклада.

— Борис нашел. Играет в бильярд в каком-то ресторане.

— Ты точно уверен, что он нам понадобится?

— В моем отрезке времени Вернер фон Браун будет работать на американцев. Тем самым он ускорит создание атомной бомбы, а позднее будет наступать на пятки нашему Королёву в области освоения космоса. Так что, считаю, нам он необходим. В тандеме с Сергеем Павловичем они такое устроят, что американцы сядут в лужу.

— Это да. Но ты понимаешь, сколь велик риск, если союзники узнают о похищении?

— Можем и не похищать. А то альтернативный виток истории забросит нашу реальность вообще черт знает, куда.

— Что предлагаешь, Александр? Бойцы мои натренированы на диверсию. Могут выкрасть хоть самого Эйзенхауэра! — послышался смешок начальника.

Я задумался. Из истории помнил, что разработки Королёва первых баллистических ракет Р-1 и Р-5 как раз основывались на «Фау-2». Но документация технических чертежей попала в руки советских конструкторов без участия самого Брауна. Говоря народным языком, секретный материал попросту «слизали» с оригиналов. Тем самым Браун, по сути, был нам бесполезен. А вот осложнения с американцами мы могли отгрести по самые яйца, как сказал бы Борька. Поэтому ответил:

— На всякий случай пусть самолет стоит наготове. Мы прогуляемся с Борисом к союзникам. Если повезет, возьмем якобы интервью у Брауна. Ваши бойцы пусть ожидают у выхода. Выйдет с нами — повяжем. И сразу на аэродром. Не выйдет — останется в истории как американский подданный.

— Мне докладывать Власику? Он же сразу передаст Сталину нашу затею.

— Думаю, не надо, Илья Федорович. Еще вилами по воде писано, захочет ли он с нами выйти из ресторана. А вот если он будет уже в салоне самолета — тогда и делайте звонок Власику. Такой себе сюрприз приготовим. А ну-ка! Сам отец американской ядерной физики у нас в руках!

— А этот… как его…

— Эйнштейн?

— Да. Эйнштейн. Разве не он в твоем времени самый ведущий физик планеты?

— До него нам, как чайной ложкой до Китая, Илья Федорович! Представьте, что вы копаете чайной ложкой тоннель до Китая. Вот так и тут. Эйнштейн для нас недосягаем. Мы же не группа Скорцени, похитившая Муссолини. А этот фон Браун тут. Прямо перед носом.

На том конце связи задумались. Павел Данилович, вероятно, тоже находился рядом с куратором.

— Хорошо, — дал добро начальник проекта. — Мехлис уехал в войска. Вам можно возвращаться: с Брауном или без. Чертежи ядерной программы все равно уже у Королёва.

— Не забудьте, как я вам рассказывал, что фон Браун потом в моем времени возглавит американскую лунную программу. Благодаря ему астронавты США первыми ступят на Луну.

— Но не первыми покорят космос, верно? Как ты там рассказывал — Гагарин? Советский Союз первым выйдет в космос?

— Да. Гагарин и Советский Союз.

— Ну, значит, в рамках мировой политики, нам и этого хватит. Не будем ломать ход истории.

— Мы и так его уже ломаем, этот ход истории.

— Каким образом?

— Но ведь наш виток альтернативного вектора ускорился на полгода вперед, Илья Федорович! Благодаря дронам, новым «Катюшам», новым танкам, артиллерии, самолетам, мы уже в Германии! А ведь только сорок четвертый.

Трубка немного помолчала, затем ответила голосом начальника:

— Тут ты прав, Саня. Мы в нашем отрезке обгоняем твое время почти на полгода.

Спустя полчаса мы с Борькой подходили к ресторану. Мимо пыхтели грузовики военной техники. Проходили вновь прибывающие войска. Раскрытые двери заведений манили офицеров вкусными ароматами. Доносились звуки патефонов. Где-то гуляли, где-то плясали. Вся эта колыхающаяся людская масса шла на Берлин!

В кафе Борька чувствовал себя завсегдатаем. Облачившись в респектабельный костюм, он выглядел как зажиточный фермер с берегов Миссисипи. Если бы, разумеется, не русская речь. При нас был микрофон, камеры и усовершенствованный мною диктофон. Борька выискивал кого-нибудь из офицеров, представлялся военкором, а я задавал вопросы. Желающих записать свою речь на диктофон было, хоть отбавляй.

— А вон и наш объект, — свернув микрофон, шепнул он мне. Мы поблагодарили офицера, давшему нам интервью. Заверили его, что в ближайших выпусках фронтовой прессы он увидит свою фамилию. Вооружившись камерами, направились к бильярдным столам.

— Ну, он веселый интересный, — восхитился Борька. — Лихо закручивает шары! Глянь — третий шар в дальнюю лузу… у-ух!

Наш объект мастерски засадил биток, резанув его кием в лузу. Выпрямился. Пустил сигарный дым. Нацелился.

— Дадим ударить? Или сразу интервью? — шепнул Борька.

У трех столов развивались нешуточные баталии. За столом Брауна играли четверо: пара на пару. Били, разумеется, «Американку» — а что еще?

Будущий руководитель лунной программы всадил биток в лузу. Раздались аплодисменты. Вторично пыхнув сигарой, игрок передал удар напарнику. Оценив положение шаров, плюхнулся в кресло. Взял бокал с коктейлем.

Тут мы и подсели.

— Привет великим игрокам! — без всяких китайских церемоний, сразу сунул микрофон Борька. Я от такой нахальной прыти, честно признаться, слегка растерялся.

— Газета «Гудок паровоза», — по-русски затараторил младший боец первое, что пришло в голову.

Какой еще «Гудок паровоза», балбес! — похолодел я. — Фронтовая газета не должна называться какой-то колхозной техникой!

А Борька уже шпарил, как ни в чем не бывало. Я сразу узнал ракетного конструктора по фотографиям из интернета. Благородная осанка, дорогая стрижка. Костюм. Сигара во рту, как у Черчилля. На удивление, довольно сносно владел нашим языком. Как, впрочем, и английским. Признался даже, что уже давал интервью одним русским репортерам.

Интересно, — мелькнуло у меня, — кто такие эти мнимые конкуренты? Не из службы ли Берии Лаврентия Павловича? А сам спросил:

— Не желает ли господин Браун отужинать в нашем обществе? Гостиница тут неподалеку. Там и расширим интервью.

— О, найн! — мешая немецкий и русский диалект, ответил ядерщик. — Гут, но меня пригласить на ужин сам генерал Эйзенхауэр. Передавайт привет весь русский воин и народ. Мой союзный войска захватить Берлин с вами, русский. Я немец, но патриот свой родина.

Борька еще хотел что-то спросить, но интервью было сорвано. Напарника позвали к столу игроки. Извинившись и пожелав всего хорошего русским товарищам по борьбе с гитлеризмом, будущий ученый пошел всаживать в лузы шары.

Так, собственно, и закончилось наше знакомство. Похищать кого-либо отпала возможность. Пошатавшись еще полчаса среди офицеров союзников, мы отправились в гостиницу. Запись с голосом Брауна сохранили на диктофоне. Придя в номер, отпустили отдыхать охрану. Трое бойцов под видом операторов все время дежурили у ресторана. Операция диверсии свелась к нулю. Теперь они могли отдохнуть. Старший группы связался с экипажем самолета. Вылет назад, в наше расположение войск, назначили на завтра.

Илья Федорович уже был на связи.

— Не удалось, Саня?

— Никак нет, товарищ член Военного Совета. Поговорили пару слов. Записали. Он пожелал удачи нашим войскам.

— И что?

— И пошел играть дальше.

— Хм-м… — усмехнулся начальник на том конце связи. — В общем-то, это и следовало ожидать. Кто такие вы для него? Простые репортеры из газеты…

— Гудок паровоза, — хвастливо вставил Борька.

— Из ка… к-какой? — запнулась трубка голосом начальника.

— Этот балбес не придумал ничего лучшего, как назвать газету «Гудком паровоза», — с притворным гневом пожаловался я. Борька обиженно понурил голову.

В трубке хохотнули. Голос Павла Даниловича с юмором выдал:

— Ты бы еще назвал ее «Бидоном доярки». Или «Трактором Черноземья». — Майор на том конце связи разразился хохотом. — Ты идиот, Борька? Кто называет фронтовую газету каким-то «Гудком паровоза»? Это же не твой колхоз. Это фронт!

Борька сконфуженно ушел зализывать душевные раны.

Потом Илья Федорович, насмеявшись, отдал указания.

— Утром можете вылетать самолетом сюда. Наша разведка уже передала чертежи Королёву. Те чертежи, что были захвачены в Пенемюнде. Отныне в вашем распоряжении вся техническая документация баллистических разработок третьего рейха.

— Мы с Сергеем Павловичем и без них справимся, — заверил я. — Как думаете, Илья Федорович? Мехлис не вернется с инспекцией?

— Не вернется, — хохотнул в свою очередь майор. — Наш начальник так напугал его, что тот двинул в войска, сверкая пятками.

— Обо мне спрашивал?

— Как раз о тебе и шла речь. Хотел узнать, откуда в Советской Армии появилось столь совершенное оружие? Кстати, и Королёву досталось на орехи. Еще минута, и могли отправить в лагеря. Спас наш Илья Федорович.

— Так что можете возвращаться, — завершил связь начальник. — Мы встретим.

Утром следующего дня мы отбыли в войска.

К нашему конструкторскому бюро присоединился Сергей Владимирович Ильюшин. Насколько я знал из Википедии, этот легендарный авиаконструктор был единственным лауреатом сразу семи Сталинских премий. Подумать только — семи! Такая сногсшибательная цифра не укладывалась в голове. А еще всплывало в памяти, что он имел восемь орденов Ленина. Тоже цифра грандиозная! Но это, разумеется, на протяжении всей жизни. А сейчас к нам в расположение прибыл подтянутый военный благородной осанки. Борька сразу кинулся снимать тулуп. Размяв ноги после перелета, Ильюшин начал знакомиться.

— О! И Сергей Павлович здесь, — заметил он Королёва. — Приветствую, тёзка!

Пожали руки, обнялись по-дружески. Потом представили меня.

— А вот это и есть наш инженер из будущего, — заявил Илья Федорович. — Можно просто Александр, он молодой еще.

— А можно и Саней, — встрял Борька.

— Тебе предстоит работать в связке с ним, — продолжил начальник, показав бойцу кулак. — Это он усовершенствовал новые разработки на самолетах Лавочкина и Поликарпова.

Я скромно потупил взор. Не барышня, но стало приятно.

— Стало быть, и мои самолеты усилим твоей технологией, Саша? — присаживаясь к столу, сразу перешел к делу конструктор.

Обсуждали вечером многое. Разложили чертежи. Подняли архивы. Созванивались с Верховной Ставкой. Сергей Владимирович решительно взял бразды правления в свои руки. Все, что касалось авиационной техники, теперь проходило через его контроль. Он привез с собой двух специалистов-помощников. Техники не знали, какая им предстоит работа: меня по-прежнему держали в секрете.

— Отныне ты в нашем избранном круге, Сергей Владимирович, — чокнувшись кружками с водкой, предупредил куратор. — Твои сотрудники не должны знать про Саню. А ты теперь входишь в число тех немногих, кто бережет его инкогнито.

— Да. Мне Власик рассказал по секрету. Знает о Саше Сталин, сын Василий, Берия, Абакумов, Молотов и несколько высших начальников генералитета Армии.

— Но не знает Мехлис, — заметил Павел Данилович, тоже представившись конструктору.

— А причем тут Мехлис? — непонимающе поднял брови конструктор.

— Да выискивал здесь все, ищейка. Вынюхивал, — хмыкнул Илья Федорович. — Хотел выйти на след Сани. Ну, мы его и отправили от греха подальше. Под бок союзников. И знаешь, кого он там встретил?

— Кого?

— Вернера фон Брауна. Говорит тебе что-то его имя?

Ильюшин на миг прикрыл глаза, вспоминая.

— Что-то слышал о Пенемюнде. Вроде бы он создавал «Фау-2».

— Да. И теперь чертежи «Фау» у нас, а сам Браун у союзников под крылышком. Саня там его встретил, даже умудрился взять интервью.

Борька с готовностью разукрасил картину нашей встречи с физиком. Я в свою очередь поведал Ильюшину будущую историю лунной программы и освоения космоса. Королёв тактично добавлял, уже зная, что именно он выпустит на орбиту первого космонавта планеты.

Сидели до утра. Наметили планы новых разработок. Тут пригодился Павел Данилович со своими папками-блокнотами. Хозяйка-немка два раза подавала закуски.

Когда пробило полночь, Илья Федорович обвел узкий круг посвященных в проект «Сталинские трутни», а если точнее «Сталинские рои». Поднял кружку. За окном прогремели залпы нашей артиллерии. Бравые зенитчики полоснули трассирующими очередями по небу.

— За наше детище! За наш проект! — поздравил тостом начальник.

Присутствовали: я, Павел Данилович, Борька, Королёв, Ильюшин и генерал Костиков. Все дружно выпили. Позвонил Власик.

— Здравствуйте, Николай Сидорович, — доложил Ильюшин. — Прибыл. Познакомились. Работу принял. Начнем сразу завтра.

— Отдохните денек, — с барского плеча разрешил охранник Вождя. — Иосиф Виссарионович, зная положение дел на фронтах, разрешил вам день отпуска. Попарьтесь в баньке. Отоспитесь. Где там Александр?

— Я здесь, Николай Сидорович.

— Василий Иосифович передавал привет. Ждет в марте на свой день рождения в гости. Надеюсь, с таким темпом развития наступлений, в марте Берлин давно будет наш.

— В январе возьмем! — подсчитал я. — Дроны налажены в производство. К концу января будем у стен Рейхсканцелярии.

— Вот и отлично! Верховный Главнокомандующий доволен твоей работой, Саня.

Потом помолчал.

— Домой не тянет? К семье, дочурке?

— Еще как тянет! — повлажнели у меня глаза. — Но эта чертова барокамера гуляет где-то по эпохам. Никак не просканирует мой вектор маркера. А модуляция без него бессильна.

Все присутствующие давно знали техническую сторону вопроса перемещения барокамеры. Знали, каким образом я попал в их двадцатое столетие. Знали, как Борька с Лёшкой вытянули меня из воронки. Все, кроме Ильюшина — ему я расскажу чуть позже. Если сам пойму.

— Желаю, чтобы после Победы ты вернулся домой, Александр! — серьезным тоном пожелал всесильный охранник Вождя. — А мы уж тут как-то сами с твоими разработками разберемся.

И хохотнул.

Все дружно подняли кружки. Завтра у нас день передышки.

Разумеется, я не знал, что барокамера носит по эпохам летчика Мурманской авиации Игоря. Того Игоря, что сидел с Лёшкой и Борькой у костра на Курской дуге. Не знал, что его отправили из моей лаборатории навстречу мне, чтобы наши маркеры пересеклись, открыв модуляцию. Но барокамера дала очередной сбой. Автоматика капсулы бросала лётчика по различным историческим отрезкам времени. Всего этого я не знал.

Просидев до утра, мы разошлись отдыхать.

— Ну, ты веселый интересный, — хохотнул под хмельком Борька. — Твоя персона понравилась Ильюшину. И даже сам Сталин доволен работой.

— Меня больше тронуло, что сын Василий передавал привет.

— Вот и рванем к нему на день рожденья в марте.

— Ты тоже рванешь?

— А как же, лишенец? Куда ты, туда и я. Может, Данилыча прихватим.

Майор уже сопел на койке. Королёв ушел с Костиковым к себе. Илья Федорович с Ильюшиным — к себе. Мы остались втроем.

— Как в старые добрые времена, — вздохнул Борька. — Эх… Лёшки нашего не хватает. Пропал лучший друг.

…О том, что Алексея замучили в гестапо, мы тоже не знали.