Vita Damnata

Глава 5

Снег слепил своей белизной. Плотный, горячий пар моего дыхания. Грозный рык моего верного чёрного пса. Я крутилась вокруг своей оси, готовая отразить нападение, зажав в руке отцовский охотничий нож.

Волки окружили нас, медленно сжимая кольцо. Самка подалась вперед и прикусила меня за подол платья. Мой черный пёс рванул в её сторону. Она попятилась и снова встала в плотный хищный круг. Вожак жал голову к земле, медленно подбираясь к моим ногам. Мой пёс кружил и раскатисто рычал. Мгновение, и как по команде, стая кинулась вперёд. Вожак повалил меня на снег. Я ахнула, выронила нож и засучила руками. Пёс молниеносно вцепился мертвой хваткой в шею волка. Дикое животное заскулило. Мой пес сжал еще сильнее челюсть на серой шее. Огромный волк взвизгнул и обмяк. Я лежала на спине, прижатая серой тушей, извивалась, стучала кулаками по широкой морде волчары. Вожак был мертв, а я не могла выбраться из- под тяжелого тела.

Пёс ослабил хват, слизнул с своей морды волчью кровь и зарычал на самку вожака. Та изошлась утробным рыком, подпрыгнула в тщетной, последней попытке схватить меня пастью за лицо. Пёс перехватил её в полёте и прогрыз острыми клыками лапу волчицы. Я вылезла из под мертвого волка, отталкиваясь от теплого, мокрого, кровавого снега. Поднялась на ноги, и быстрым движением подняла с земли отцовский нож. Я была готова к схватке.

Дикие звери, потерявшие вожака, попятились назад, лишь раненая самка бегала вокруг нас, хромала, истекала кровью, не сдавалась, пыталась найти незащищенное место для атаки. Волчица снова сделала рывок, я отшатнулась. Пес кинулся, сбил волчицу мощными лапами, встал ей на грудь. Волчица брыкалась подо псом, скулила, но не оставляла попыток подняться на лапы и снова принять бой.

Хитрая волчица замерла на секунду, пёс перемялся с лапы на лапу. Волчица поймала момент и вцепилась острыми клыками в живот пса. Мой защитник заскулил, подпрыгнул на месте. Я ринулась на еще распластанную на снегу волчицу, наотмашь стукнула ее ножом по морде, и одним движением рассекла мощную шею. Волчица вздохнула, в ее груди булькала кровь. Мгновение и она умерла. Стая разбежалась во все стороны. Всё было кончено.

Я отдышалась, пёс стоял рядом. Шерсть на нем стояла дыбом, а из пасти капала пена, розовая от волчьей крови. На его боку кровоточила рана, красные капли заливали белый снег снег. Мой защитник словно в последний раз посмотрел на меня, изошёлся лаем и рухнул на снег, рядом с побежденным вожаком. Я бросилась к пёсику. Тот подёргивал задними лапами и ворочал глазами. Я чувствовала его боль, я понимала, что смерть хочет забрать моего защитника. Я прижала пса к груди. Его трясло так, словно его тело было отравлено сильным ядом. Он тихо скулил, прерывисто дыша. Я села на колени и упокоила его голову на свои бедра. Пёс раскрыл пасть и схватил меня окровавленными зубами за руку, сжал челюсти, прокусил острыми клыками мою холодную ладонь. Я вскрикнула от боли, и прижала голову пса сильнее к бедрам. Пёс ослабил хват. На моей руке зияли две рваные раны. Я прошептала ему: “ Успокойся, всё хорошо, я не сержусь”. Пес остановил свой бешенный взгляд на мне, громко выдохнул и закрыл глаза. Я замерла вместе с ним. Я не могла поверить, что мой спаситель мёртв. Нет, только не так, только не здесь. Я вновь обхватила тело пса. На моих глазах выступили слёзы. Они катились по щекам и тут же замерзали на щеках. Я кричала, я билась в истерике, прижимая бездыханное тело своего защитника, спасителя, верного друга к груди. Я поцеловала его седой лоб и попросила прощение. За то что взяла его с собой в Архангельск, за то, что позвала на охоту, за то, что сошла с тропы и потерялась в мёртвом, чёрном, заснеженном лесу. Это была только моя вина. Мои плечи сотрясались в беззвучном плаче.

Тело пса стало холодным. Я вытерла слезы онемевшими красными пальцами, поднялась во весь рост и несколько минут просто смотрела на бездыханное чёрное тело. Я отвернулась. Боль в груди из-за потери была настолько велика, что казалось, что меня самой сейчас не станет.

Я закрыла глаза и зарычала от досады и скорби, словно дикий зверь. Мои крики прервал радостный лай. Я оглянулась, развернулась всем корпусом и не поверила своим глазам. Мой пёс высился над тушами волков, медленно качал пушистым хвостом, облизывал довольную морду и щурил свои карие глаза. Я раскинула объятия. Пёс встал на задние лапы, опёрся на мои плечи. Я гладила его жесткую шерсть, на животе не осталось и следа от укуса волчицы. Он облизывал мои щеки, лоб, волосы влажным, мягким, горячим языком. Солёные слезы вновь полились из моих глаз. Пёс прыгал вокруг меня, разрывая своими острыми когтями запачканную волчьей кровью доху. Я погладила пса по могучей голове. Пёс встрепенулся и посмотрел куда — то вдаль, на искореженные, голые, темные стволы деревьев. Я прислушалась. Кто-то вдали звал меня. Я изо всех сил крикнула: “Я здесь”. Тёмный лес поглотил мой крик. Пёс изошёлся лаем. Сел на снег, запрокинул голову и завыл. Я подхватила его вой. Мой горло разрывало изнутри, я будто проглотила тысячу иголок. “Я ЗДЕСЬ” — кричала я в небеса. “СПАСИТЕ!”

Через мгновение, на место побоища вышел мужчина в меховой телогрейке и огромной меховой шапке. За плечами у была кремнёвка с длинным дулом и острым штыком, а в руках он держал острый охотничий нож. Завидев меня он побежал со всех ног в мою сторону.

— Слава Богу, я тебя нашел. — охотник крепко обнял меня мне и принялся расцеловывать мои щеки, губы, шею. Пёс поднялся, ощетинился и зарычал на мужчину. Охотник встал, как вкопанный и, не сводя взгляд с пса, заговорил:

— Что не узнаешь меня? А? Это я, Ваня. — охотник улыбнулся и погладил пса по голове. Черный защитник высунул язык и признал Ивана.

Ваня оглядел трупы волков и удивленно произнес:

— Твой пёс самый настоящий волкодав.

Я кивнула головой. Я будто потеряла дар речи.

— Эка какая псина. — мужчина поправил меховую шапку, что лезла на глаза и убрал нож в кожаные ножны.

Пёс водил носом, пытаясь почуять, приготовил ли Ваня для него вкусные сухие потроха, как это делал каждый день на протяжении всей поездки.

— Ты не ранена? — Иван оглядел меня, и убрал с мокрого лица белые волосы.

Я мотнула головой и прикрыла раны на руке ладонью.

Охотник снял флягу с пояса и протянул её мне. Пёс заскулил.

— Тише, сначала надо позаботиться о хозяйке. Вот держи. — Иван передал мне фляжку. Я, трясущимися пальцами, взяла из горячих, обветренных рук бутыль и сделала глоток. Терпкий вкус обжёг горло, я закашлялась.

— Ничего. Зато согреешься. — охотник улыбнулся мне рядом белоснежных зубов.

— Как долго ты меня искал? — прохрипела я.

Иван посмотрел на белое небо:

— Часа четыре. Вон уже солнце ушло за деревья. Благо, я эти места хорошо знаю, а с тропы ты могла сойти лишь в одном месте…

— Я бежала от волков и заблудилась.

— Главное, что с тобой все в порядке. Замёрзла?

Я мотнула головой. Охотник снял с себя телогрейку и укутал меня в ещё один слой меха. Снова достал нож и направился к тушам.

— Позволь я тогда быстро освежую волков?

— Хорошо. — я снова отпила из фляги горького пойла.

Когда охотник расправился с тушами, мы двинулись в сторону охотничьего посёлка. Иван развлекал меня историями из своей жизни, бережно придерживая меня за талию. Я таяла от его голоса, его бездонных голубых глаз, от запаха черных волос, что прятала большая меховая шапка. Иван же поражался моей смелостью и прыткостью моего пса, что семенил за нашими спинами. Через час пути мы стояли у сеней охотничьего приюта. Иван зашёл в хату и крикнул мужикам:

— Я нашел ее!

Мужчины высыпали на улицу, женщины глядели в окно на меня изумленно. Жена егеря закудахтала вокруг меня, провожая в дом, снимая с меня окровавленные меха и платье.

— Ох, сударыня. Какое горе. Ничего, ничего. Сейчас натопим баню, умоетесь, согреетесь. — лилось из уст толстушки Веры.

Я лишь устало кивала жене егеря. Только в доме, я почувствовала насколько холодны мои руки и ноги. Женщины отвели меня в свой угол, раздели меня до нижнего платья, растерли плечи, бедра, ступни.

— Погоди, погоди, сейчас кровь придет в конечности, напьешься чая, а там и баня подоспеет. — не унималась Вера, растирая мое тело. Взяла меня за руки и ахнула. Две рваные раны напугали жену егеря. — Это что? Волки?

Я мотнула головой.

— Пёс во время схватки, случайно.

Вера засуетилась по комнате. Оторвала белый тонкий отрез ткани, вылила пузырек с настойкой на мою руку и обмотала рану.

— Молитесь, Анна, чтобы рана не загноилась.

Я тихо кивнула.

После омовения в бане, меня одели в простой крестьянский сарафан и накинули на плечи овчинный тулуп.

Яныш вбежал к девкам. Те завизжали на него и погнали тряпками.

— Анна, — процедил Яныш в дверях, — я тебе еще покажу на охоту идти со своей псиной! Ты у меня такого получишь! — мой муж погрозил мне кулаком и покинул женское пристанище.

— Что колотит тебя? — поинтересовалась Вера, поправляя рукава рубахи на моих запястьях.

Я кротко кивнула и заплакала. Слезы сменились завыванием. Я осознала, что была бы счастлива умереть там, разодранная волками, лишь бы не возвращаться обратно к мужу, что поколачивал меня день ото дня.

Девки подхватили мой плачь. У каждой была своя боль. Но объединяла нас, казалось, жестокость мужей.

На улице стемнело. Я сидела за накрытым столом, боясь посмотреть в сторону Яныша. Мой муж пил с мужиками настойку и благодарил за моё спасение Ивана. Охотник поглядывал на меня, улыбаясь, и отвечал, что с волками разобралась я сама, а он только нашел меня в лесу. Яныш перечил Ивану, говорил, что быть не может, чтобы баба сама управилась с волком.

Вера потянула меня на рукав хлопковой рубахи.

— Мне тут мужик мой сказал, что вы завтра уезжаете в Архангельск обратно. Я там тебе гостинцев собрала. И про пса твоего не забыла. Да только он не ест ничего. Я сказала господину Янышу об этом, а он мужу моему наказал собаку — то пристрелить.

Я поперхнулась.

— Думаю, скажу тебе, пока не поздно. Все-таки пёс хороший. С волками справился, а на самом ни царапинки. — ВЕра доверительно посмотрела мне в глаза.

Я смотрела на Яныша стальным взглядом. Как он мог, приказать этим людям убить моего пса, моего защитника, моего хранителя?! Я сжала деревянную ложку в руке. Дерево треснуло. Вера замерла с соленым огурцом во рту:

— Я те вот что скажу, муж мой грех на душу брать не хочет. Если позволишь, оставь нам пса, а я скажу что схоронила зверя утром. Пусть у нас волкодав остается. Мы его кормить будем, на цепи будет сидеть только по ночам в псарне. — затараторила Вера влажными губами.

Я, откинула разломанную ложку, поднялась из-за стола, оставив толстуху без ответа. Вышла из дома и направилась в псарню. Я хотела лишь одного — взять пса и убежать куда глаза глядят. Яныш что-то крикнул мне, но я его не слушала. Я пробежала по темному подворью, зашла к охотничьим псам под соломенный навес.

Мой черный пёс громко залаял и ринулся ко мне. Яныш догнал меня и отдышавшись сказал:

— Ты почему меня не слушаешься?! Своего мужа! Я сказал стоять! Слышишь?

Я медленно гладила чёрную жёсткую шерсть пса и не обращала внимание на пьяного Яныша.

— Больше никакой охоты, слышишь меня! Я видел как ты смотрела на этого Ивана. Ходила за ним, словно бездомная псина, впервые получившая ласку. — рассвирепел муж.

— Прекрати. — тихо и отрывисто ответила я.

— Ты, дрянь! — Яныш схватил меня за локоть и больно притянул к себе. — Смотри на меня! Вернемся домой, я тебе покажу беготню по лесам! А пока, гляди, что я с тобой сделаю.

Яныш ухватил ошейник пса и натянул его на мощной чёрной шее. Пёс извивался и рычал. Я бросилась на Яныша с кулаками. Яныш оттолкнул меня с силой, я рухнула на землю. Муж продолжал стягивать ошейник на шее пса. Пёс извернулся и вцепился в шею мужа. Я с ужасом смотрела, как псина грызет плоть Яныша, разрывает тонкую кожу у лица. Я пыталась закрыть глаза руками, но не могла не пошевелиться.

Пёс покончил с моим тираном. Я схватилась за голову. Боже, что же делать? Собак, что грызут людей — убивают, но я не могла поднять руку на своего защитника. Пёс оторвал морду от тела Яныша, облизнулся, подошел ко мне и сел рядом, тяжело дыша. Он был спокоен, ласков и приветлив, словно ничего не случилось. Я ватными ладонями погладила широкую голову пса, не сводя глаз с изувеченного тела Яныша. Пёс ткнул меня мокрым носом в шею. Охотничьи собаки жались друг другу — немые свидетели драмы. Пёс напрягся и гавкнул.

— Анна, ты здесь? — голос Ивана прозвучал где-то в темноте.

Я быстро поднялась, не чувствуя ног, расправила сарафан и приказала псу встать позади. Пёс вильнул хвостом и послушно спрятался за широкую юбку.

— Тут. — еле слышно ответила я.

Иван вошел в псарню, увидел изуродованного Яныша и побелел.

— Что тут произошло?

— Мой муж… — я подбирала слова, — Он пытался напасть на меня. Мой пёс ему помешал и вцепился в Яныша.

Иван замотал головой.

— Твой пес загрыз человека. Анна…

— Не говори ничего.

— Пёс заболел. Подхватил у волков бешенство. — Иван оголил охотничий нож.

— Нет. Всё не так. — я пятилась назад. — Я приказала сама напасть на Яныша.

Я врала, лишь бы Иван не тронул моего защитника. Иван встал, как вкопанный, свёл черные брови.

— Яныш хотел избить меня собачьим поводком. Он узнал о нас. Хотел забрать меня обратно, домой. Я испугалась его ревности, его злобы, его отмщения за измену. — я продолжала сочинять, приправляя ложь правдой.

— Узнал о нас?

— Да. — тихо ответила я. — Прошу, не трогай пса. Он спас меня, еще раз. Мой верный рыцарь.

Лицо Ивана исказилось, от поджал губы и обнял меня за плечи.

— Надо отнести тело в лес. — прошептала я, упершись лбом в грудь Вани.

— Хорошо. — тихо ответил охотник и провел рукой по моим растрепанным волосам.

— Прошу, не говори никому.

Иван заглянул мне в глаза и поцеловал в кончик носа.

— Не скажу.

Мы обернули тело Яныша в тулуп и перетащили на сани. Из дома лилась протяжная, грустная песня. Мужики и бабы пели в унисон, растягивая ноты.

Иван запряг лошадей, мы двинулись в сторону леса. Пёс шел за мной по пятам, не отходя ни на шаг.

— Давай сбежим? Вдвоем? Как и хотели? — тихо сказала я, когда мы добрались до опушки леса.

Иван не ответил, сделал вид будто не услышал моих слов. Охотник стянул тело Яныша и молча ушёл в лес. Меня терзала тревога, что после того, как мой любовник поможет мне спрятать тело моего покойного мужа, он не захочет больше меня видеть. Пёс сидел и смотрел на удаляющуюся в лес фигуру моего любовника. Я прикусила губу, не в силах вынести собственных мыслей и возвращения Ивана.

Через несколько минут охотник вернулся.

— Я прикопал Яныша в снегу. Повезёт — дикий зверь найдет его ночью. Если нет, то его отыщет егерь дня через два. Сейчас вернемся в дом. Ты иди в свою комнату, собери вещи. Я дождусь конца ужина, распрягать лошадей я не буду. Ночью мы отправимся в Архангельск. Если гнать коней, то к утру будем в городе.

Я кивала. Мои глаза радостно блестели слезами.

— Давай сбежим сейчас. — прошептала я.

— Но как же твои вещи? Деньги?

— Сюда мы с Янышем ничего и не брали. Всё в нашей комнате в Архангельске. Одежда, обувь. Деньги все сейфе у хозяйки постоя.

Иван обнял меня крепко и помог мне забраться в сани. Накрыл овечьей шкурой, а сам сел на место извозчика. Я позвала пёсика, постучав по дереву саней. Пёс сидел на опушке и смотрел на меня немигающим взглядом.

— Ну что же ты, иди сюда.

Пёс встал, посмотрел на лес позади, громко гавкнул. Я испугалась, что мой защитник сейчас убежит. Я протянула руки ему навстречу. Пёс чуть помедлил и запрыгнул ко мне под меховое покрывало.

Ночь была холодна, снег летел комьями, дорогу заметало. Серое северное небо над головой давало надежду на то, что мы не собьёмся с пути. Кони гнали сани по белому ковру, выдыхая горячий воздух из широких ноздрей. Иван погонял лошадей нагайкой. На рассвете мы прибудем в Архангельск. Там я соберу все деньги и долговые расписки Яныша, сундуки с мехами, а днём мы отправимся с ямщиками в Петербург. Я дремала рядом с псом, укрывшись меховой шкурой. Я спала, и мне снилось, что тело Яныша нашли и за нами пустили псов. Я слышала их лай вдалеке, я слышала их тяжелое дыхание, шорох их когтей по снегу.