Vita Damnata

Глава 24

Тихое запустение царило там, где когда-то кипела жизнь. Забытые грядки, поросшие бурьяном и крапивой, напоминали о днях, когда здесь, в апеткарском огороде, выращивали целебные травы и редкие растения. Воздух был густым, пропитанным ароматами дикого шалфея, мяты и полыни, смешанными с запахом сырой земли и гниющих листьев.

Деревянные таблички с полустёртыми названиями растений едва были видны среди зарослей. Некоторые ещё держались на деревянных колышках, другие давно упали и медленно превращались в труху. Ржавые лейки и сломанные инструменты валялись под ногами, словно брошенные в спешке.

Тишину нарушал лишь шелест листьев, да редкие крики ночных птиц, облюбовавших это место. В углах покосившейся невысокой оградки, рядом с клумбами, прятались паутины, а в тени старых яблонь, некогда посаженных для аптечных нужд, зрели мелкие одичавшие побеги.

Время здесь остановилось, и природа медленно забирало своё.

Иванов посмотрел на меня и прикурил сигарету.

— Что ты хочешь найти?

Я пожала плечами и сорвала маленький желтый цветок.

— Может ты был прав, и Катя с Марией проходили обряд посвящения здесь? Заброшенный сад, укромное, в ночное время, место. Давно этот аптекарский огород стал безлюдным?

— Когда аграрный университет переехал в новое здание, в пятнадцатом году. — майор отогнал от себя сигаретный дым, что уселся ему на плечи.

— Значит, когда пропала Катя, этот сад уже был в запустении.

— Угу. — Богдан черпнул носком плотную землю.

— Пойдем пройдемся?

Майор достал фонарик и посветил впереди себя. Дорожки из гравия затянуло вьюном и ползучим тимьяном. Мы ступали по пурпурным цветкам, словно по индийскому шелковому ковру, аккуратно, чтобы не зацепиться за стебли и не рухнуть на землю.

— Ты думаешь мы сможем здесь что-то найти.

Я помедлила с ответом.

— Амарант. Кровавые колоски. Что тебе известно об этом растении?

Иванов пожал плечами.

— Знаю только, что есть амарантовая мука. А еще, что в одной игре про вампиров, посылка с цветком амаранта означала намерение одного вампира выпить кровь другого вампира, поглотить его душу и уничтожить тело.

Я громко засмеялась. Мне ни разу не приходило в голову, что я могу испить Романа или Петера, хотя прибить их, особенно хирурга, иногда очень хотелось.

— Для человека, столь долго отрицавшего мою силу, ты слишком много знаешь про вампиров. — хмыкнула я.

— Ну, у меня были увлечения в детстве. — Иванов почесал затылок. — Сестра любила читать все эти мистические романы. Как-то летом, на каникулах, я сломал ногу, играя в футбол во дворе. Заняться было особо не чем, вот я и читал ее небольшое собрание фэнтезийных книг. А потом друг, странный бледный малый, посоветовал мне одну настолку…

— Что? — улыбнулась я, отгоняя от себя пищащего комара, неумолимого кровопийцу.

— Игра, такая, для компании… Черт, даже не знаю как объяснить.

— Не утруждай себя, — перебила я Богдана. На свете была лишь одна книга написанная смертным про вампира, что была правдива от и до, и это — дневник Романа. — Я уже поняла, что в свое время ты был увлечен темой вампиризма.

— Можно сказать и так, — Иванов покачал головой. — Так вернемся в реальность. Мы здесь ищем амарант?

— Да. Судя по описанию Марии, нам надо искать табличку с Amaranthus paniculatus, если растение выжило в схватке с дикой крапивой, то ты увидишь красные колоски — амарант цветет с июня до самых заморозков.

— Ага… Понятно. А откуда у тебя такие познания в ботанике? — Богдан указал на корень торчащий из земли, заботливо, чтобы я не споткнулась..

— Когда-то у меня был свой сад. Что еще делать богатой жене торговца пушниной? — я схватилась за локоть Иванова, чтобы не упасть, переступая через корневище.

— Ты была замужем?

— Да.

— Да и всё? Не расскажешь?

Я отбросила локон волос со лба, пожала плечами и протараторила:

— Он был богат и некрасив. Его загрыз мой пес, а его изуродованное тело спрятал мой любовник в лесу под Архангельском.

— Лучше бы не спрашивал… — прошипел Богдан и повел плечами.

— Там впереди, смотри, старая оранжерея, — я указала на остов когда-то стеклянной теплицы. — Амарант завезли из Южной Америки, в северном климате я бы выращивала его в парнике.

Стеклянная оранжерея, когда-то была гордостью этого места, теперь она была лишь скелетом из треснувших рам. Сквозь разбитые стёкла пробивались побеги плюща, а внутри царил полумрак, где уцелевшие растения боролись за свет с дикой порослью.

Мы зашли внутрь. В нос забился густой, сладковатый запах земли, смешанный с пылью и чем-то терпким, почти металлическим. Воздух был влажным, будто оранжерея до сих пор помнила, как за ней ухаживали, но теперь лишь редкие капли росы стекали по потрескавшимся стеклам.

Сквозь разбитые окна пробивался свет Луны, подсвечивая миллионы пылинок, танцующих в воздухе. Рухнувшие стеклянные панели хрустели под ногами, а сквозь крышу вились побеги дикого плюща. В углу стояла забытая лейка, покрытая рыжими пятнами ржавчины.

— Это он? — Богдан выхватил лучом фонарика кроваво-красные цветки.

Амарант, когда-то яркий и ухоженный, теперь рос буйно, почти агрессивно. Его бордово-пурпурные соцветия, похожие на хвосты фантастических существ, словно пытались тянутся вверх, но падали на светло — зеленые листья под собственной тяжестью. Некоторые стебли были сломаны и поникли, другие же, напротив, проросли сквозь щели в полу, будто пытаясь сбежать из этого места.

— Возможно ты был прав, и Мария бежала здесь от Кати. А значит, где-то рядом проходил и сам обряд.

— Но где? — свет от фонарика забегал по растениям и прозрачным стенам.

— Может быть прямо здесь. — я постучала толстым каблуком по треснувшей плитке. — Мария запомнила красные колоски, “все в крови”, так она сказала. На эмблеме "послушников" тоже амарант. Что если эта старая оранжерея тогда и была их местом для проведения ритуалов.

— Что ж, даже если и так, прошло столько лет, здесь уже ничего и не осталось.

— “Они стояли полукругом”… — повторила я слова сектантки с аудио-записи. — Где бы ты смог здесь уместить десять человек?

Иванов пошарил пучком света по оранжерее.

— Будь я послушником, так привязанным к амаранту, наверное вот тут. — Иванов указал желтым кругом на грязную, покрытую пылью и землей каменную дорожку, между двумя, отделенными гранитным поребриком, клумбами с красными цветками.

Я отпустила локоть Богдана и шагнула к поребрику.

— Представим, что ты — это послушники, стоящие полукругом. — я жестом указала Иванову встать к противоположной клумбе. — А я прохожу посвящение. И стою вот здесь. — Я сделала еще один шаг назад, встала ровно напротив Иванова. Мою спину щекотали и поддерживали жесткие листья одичавшего амаранта.

— Предположим. — угукнул майор.

— Ты подходишь ко мне и даешь испить кровь из кубка. — Я позвала Иванова рукой сделать шаг мне навстречу. Богдан сделал вид, что в его руке кубок, согнув ладонь.

— Я пью кровь из твоих рук. — я потянула Богдана за ладонь, его пальцы коснулись моего подбородка. — Я морщусь, я "недостойна", ты бьёшь меня в живот, и я падаю. — Я притворно согнулась пополам, качнулась и упала в высокую траву. — Я смотрю на то, как ты даешь испить из кубка Кате. Она справляется лучше меня, проходит испытание. Ты вручаешь ей нож и указываешь на меня. Я ползу, пячусь назад. Встаю на ноги и бегу прочь, сквозь кроваво-красные цветы. — Я повторяла движения, которые описывала. Кроваво-красные цветы хлестали мою шеб и руки. — Катя за мной. Что делают сектанты в это время? — я остановилась и посмотрела на сосредоточенного Иванова.

Майор упер руки в бока и тяжело выдохнул.

— Не знаю… Заканчивают свой ритуал?

— Да. — я кивнула и отряхнула с брюк влажную земли. — Бережно убирают дневник Романа, возможно гасят свечи.

— А что с бокалом, наполненным кровью?

— Выпивают?

— Или орошают землю. Ну — ка… — Иванов переключил фонарик на ультрафиолетовый свет. На плитке несколько точек заблестели бледно — фиолетовым цветом.

— Кровь? — я вернулась к полицейскому.

— Возможно. Подержи. — Богдан предал мне фонарь и аккуратно, кончиками пальцев, подцепил плитку с пятнами. По обратной стороне прямоугольника быстро проползла потревоженная, крупная скутигера и рухнула на землю. Богдан поежился и запрыгал на месте.

— Черт побери, ненавижу этих тварей. — Иванов словно маленький ребенок, скуксился и задрыгал плечами, как будто мухоловка заползла под его рубашку. — Так ладно, — успокоившись заговорил майор, — пошли в машину, быстро проверим кровь ли это.

Мы вернулись к служебному автомобилю. Богдан достал из багажника небольшую косметичку, внутри которой лежал простой набор химикатов, словно пробник тех средств, что использовал Каплан в своей работе. Богдан промочил ватную палочку каким-то жидким составом и провел мокрой ватной головкой по пятну на плитке. Через секунду майор выпалил:

— Кровь! Это кровь!

— Чья?

— В смысле чья?

— Человеческая или животного?

— Отдам судмедэксперту, пусть проведет анализ.

Я согласно кивнула. Майор упаковал плитку в пластиковый пакет и осторожно положил ее в багажник.

— Значит всё случилось именно здесь. — Иванов выхватил зубами из пачки сигарету и прикурил ее.

— Видимо.

— Мария и Катя побежали туда. В сторону Новых городков, — майор указал тлеющим кончиком сигареты на запад.

— Да.

— Мария уехала с медиками, а Катя пропала.

— Возможно она вернулась к послушникам. Сюда.

— Не обнаружила их тут и… куда же она могла пойти? — майор почесал щеку в раздумьях.

Я не стала озвучивать свои догадки Иванову. Скорее всего, когда Катя вернулась ни с чем к сектантам, она тоже оказалась "недостойной" и её, вероятно, убили тем самым тонким ножом, что описывала сектантка. А тело могли оставить здесь, на огромной территории аптекарского огорода. Я не хотела рушить надежд Богдана найти свою сестру живой, но насколько было честно по отношению к майору питать его, возможно ложными, надеждами на то, что Катя после ритуала осталась в живых.

— А что если этот ритуал здесь они проводили много раз? — рассуждал майор. — Сколько "недостойных" они могли убить? И где их тела.

О нет, майор сам сейчас придет к неутешительному выводу.

— А что если они закапывали тела здесь? — Иванов смотрел прямо на чернеющую оранжерею.

— Возможно. — я посмотрела на полицейского и он увидел в моих глазах печаль.

— Ты что-то хочешь сказать? — Майор растеряно смотрел на меня.

Я мотнула головой.

— Ну же… — Богдан взял меня за плечи и посмотрел в глаза.

— Я думаю, что и Катя оказалась "недостойной".

Иванов бросил недокуренную сигарету на землю, попятился, обернулся на поля и заросшие клумбы и замотал головой.

— Катя прошла посвящение.

— Она упустила Марию.

Иванов схватился за голову.

— Нет. Тогда она просто сбежала и сейчас скрывается от послушников.

— Она бы дала о себе знать любимому младшему брату.

— Уехала к отцу, в Канаду, получила новый паспорт. Нет. — Богдан меня не слышал, продолжал судорожно хвататься за надежду.

Я обхватила плечо Богдана. Майор положил голову мне плечо. Шелковый воротничок моей блузки намок от проступивших на глазах Иванова слез.

— Если она все это время была здесь, то как мне ее найти? — тихо прошептал майор.

— Мне кажется, я знаю как.

Майор взглянул на меня. Белки его глаз покраснели, из-за чего ярко голубая радужка, казалось, горела ярким светом.

— Цветы… — заговорила я.

— Черт побери, да тут все в цветах! — Иванов повысил голос.

Я кивнула и продолжила:

— Да, но прошло уже десять лет, с момента пропажи Кати. И если предположить, что её тело где-то здесь, зарыто в земле, то когда разложение трупа переходит в стадию скелетизации, почва обедняется, и растительность чахнет, образуя "мертвое пятно". Когда я хоронила собак отца, то узнала об этом.

— О господи… — прохрипел майор.

Он сел на землю рядом с задним колесом и окинул взором огород.

Я взяла из багажника машины лопатку и снова отправилась в сад. Я медленно шла, всматриваясь в зеленый ковер дикорастущих растений, пока не обнаружила то, чего опасалась. Вытянутый круг черной земли, среди буйно растущей крапивы. Я посмотрела по сторонам. В далеке темно — красная точка описывала дугу — Иванов курил в ожидании меня.

Я зачерпнула землю лопаткой. Кончики моих белых волос касались сухой земли. Я копала и молилась, чтобы я была не права, что надежды Иванова найти сестру живой, спустя десять лет после пропажи, оправдаются, что она прошла посвящение, и сейчас, одурманенная ложным учением, выращивает где-нибудь на отдаленной ферме цветы амаранта, или живет вместе с отцом в другой стране. Что ее тело не было зарыто в эту землю декаду назад, без почестей, что обычно отдавали любому покойнику, без панихиды, без добрых слов к усопшему.

Я копала и из моих глаз капали слезы.

Вдруг край лопатки чиркнул обо что-то твердое. Я отбросила инструмент и села на колени. Мои пальцы вцепились в сухую землю. Я, не дыша, провела ладонью по почве и отпрянула. Лунный свет отражался от маленького желтого кусочка — человеческой кости.