Улицы Броктон-Бей

Глава 6. Первый день в школе и госпитале

Раннее утро — 6.00.

Встав, я раздвинула жалюзи в комнате и прищурилась от утреннего солнца. Ого. Должно быть, я спала как убитая, потому что, насколько я помню, солнце ещё садилось, когда я вырубилась. Пожав плечами, я направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Занятие в школе начинаются в семь сорок. Настроение с утра мрачноватое, все-таки характер у меня склочный и мелочный, хотя вчерашний разговор с Кэролл был и так неизбежен. Первый шаг сделан — осталось лишь дождаться, когда мне перережут пуповину и выпишут из этой «дружной семьи». Частичная дееспособность — отличный рычаг давления. Ну, или повод для ранней эмансипации через суд. Мечты-мечты.

Решила, что на завтрак спускаться не буду, видеть недовольную рожу Кэролл совсем не хотелось. Неспешна приняла душ, переоделась в подобие школьной формы.

В государственных школах США нет единой системы формы, но в учебных заведениях существует свод правил относительно внешнего вида учеников. Дресс-код может отличаться в зависимости от школы и устанавливается педагогическим советом района или округа. Существует запрет на откровенные образы на одежде. Например, на изображения с алкоголем, табаком, наркотиками, оружием, сексуальными намёками. Есть ограничения на длину юбок и шорт — многие школы определяют подходящую длину с помощью «правила кончиков пальцев»: подол шорт или юбок должен заканчиваться ниже кончиков пальцев ученика, когда он держит их сбоку.

В Аркадии, где я училась есть дресс-код. Требуется сдержанный стиль: однотонная одежда, без принтов и спортивных элементов. Ну с этим у меня нет проблем, яркой или вызывающей одежды не было. Моя фигура не походила на фигуру Виктории, но в целом была вполне обычная, хотя и не плохо бы быть стройнее и повыше. Я не выставляла себя на показ, всегда одевалась скромно и как-то серовато что ли. Считаю себя Амелией и вкусы и пристрастия во многом совпадают, ее воспоминания стали полностью моими. Хотя, говоря во многом я не имею ввиду во всем. Характер стал более неприятный, но мне и нравится.

Без стука в мою комнату залетела в буквальном смысле Виктория и пропела, — Где моя бука сестра? Экспресс имени Виктории Даллон подан.

— Что вчера за ужином это было? кто тебя укусил Эмс, ты же знаешь что Мама желает тебе только добра и к стати Эми как на счет свидания с парнем, Дин приведет с собой друга, сегодня после школы предлагаю сначала в торговый центр, а потом в кафе, — протараторила Виктория.

Когда мы вышли из дома Кэролл уже уехала на работу, на втором этаже находился только Марк. На крыльце Виктория подхватила меня на руки и поднялась в воздух. Добираться до школы так, было почти комфортно если бы не аура Виктории.

Отдельно стоит пояснить, что по мимо лайт набора Александрии у Виктории была ее Аура, которую она весьма посредственно контролировала. Если обычно аура Виктории подталкивала окружающих испытывать восхищение Викторией, то в момент конфликта противник испытывал страх и панику. Своего рода эмпатический удар. Наверное, поэтому только Дин Стенффолд в маске — Рыцарь, кейп с эмпатическим даром мог свободно общаться с Викторией и не пускать слюни восхищения и влюбленности. Кроме того, Виктория в маске (герои Новой волны не носили маски) — Слава была девушка больших запросов и вертела Дином — юношей из богатой семьи как хотела в том числе и его кошельком.

Длительное воздействие ауры Виктории на Амелию, да еще в период гормонального созревание порядком искалечило психику Эми. Эми Даллон была влюблена в свою сестру и это были отнюдь не сестринские чувства. Я же испытывала лишь небольшое давление, как фоновый шум, к которому если не прислушиваться, то и забываешь о нем.

Виктория приземлилась аккурат перед школой и выпустила меня.

Более чем на половину Аркадия, спонсировалась частными лицами и СКП, городскому бюджету принадлежала лишь малая часть. В связи с этим от той же Уинслоу Аркадия отличалась как день от ночи. Несколько зданий для начального, среднего и старшего уровня обучающихся, спортивный зал с бассейном и столовая. Сам комплекс расположен в живописном мести, ну насколько это возможно для Броктон-Бей.

На обучение в Аркадию поступали дети и подростки выдерживающие достаточно сложные экзамены, их родители в большинстве своем принадлежали к обеспеченным слоям общества, и конечно ни каких школьных бандах не могло быть и речи, за этим строго следила администрация и частная охрана. По отдельной договоренности в Аркадии обучались и Стражи, или кейпы из лояльных СКП семей. Но основным преимуществом является высокий̆ уровень образования. По статистике средний̆ балл SAT у выпускников Аркадии выше, чем у выпускников других Броктонских школ

Перед входом собрались небольшие компании подростков старшей школы. Увидев Викторию ну, наверное, и меня они энергично замахали руками. Привычно Виктория паровозиком потащила меня за руку к ним.

Школа. Какой в этом вообще смысл? Я изо всех сил старалась спрятаться под толстовкой с капюшоном, пока Вики тащила по коридорам. Видимо, ей нужны были «друзья». Как же это раздражает. Мне не нравились старшеклассники, когда сама училась в средних классах, и сейчас они ещё меньше нравились.

Всех присутствующих я знала, своими друзьями их не считала, относилась к ним скорее равнодушно, за исключением Дина Стенфилда — бойфренда Виктории, к нему Эми испытывала острую неприязнь и по понятной причине — ревность. Сейчас же мне же было глубоко параллельно — к Виктории ни каких романтических, да и, пожалуй, сестринских чувств я не испытывала.

В компании, кроме Дина, были еще четверо парней и три девушки (в настоящий момент трое из парней входят в программу Стражи):

Рыжий, высокий Деннис в маске Стояк, может остановить время для того, чего он коснулся. Человек или предмет, к которому он притронулся, находится в состоянии «паузы» от тридцати секунд до десяти минут и такие предметы невозможно сдвинуть с места, разрушить. Он раздражал своими идиотскими шутками и подколками. Своей удачной шуткой в команде Стражей считал заморозить новичка. Со мной у него такие мысли не возникали, так как чревато касанием от Панацеи. Сориться с тем, кто тебя лечит это надо быть совсем отмороженным придурком. В компании считал себя этаким тамадой. Но мне казался тупым идиотом.

Негр крепкого телосложения — Карлос в маске Эгида, умеет летать, обладает усовершенствованным телом, которое придаёт ему прочность («Весь его организм заполнен таким количеством дублирующих механизмов и улучшений, что ты просто не сможешь вырубить его. Амбициозен, но завышенное самомнение не соответствуют его реальному уровню. Средний ум и вообще средний. Разговор поддерживать может, но умом не блещет.

Невысокого роста и неуверенно выглядевший Крис в маске КидВин, технарь неудачник, хотя некоторые его изобретения успешно работали, туповат и патологически неспособен составить хоть какую-то математическую модель своих изобретений. Мямля и болезненно неуверенный в себе, в Аркадии оказался только из-за Стражей. Еле вытягивал программу школы.

Один из моих как бы родичей Крис Пэлхам — сын Сары и Нила Пэлхема, он же Барьер член Новой волны. Летает и создает средние силовые поля и слабые лазеры. Придурковатый, пошловатый и обычный.

Кристал Пелхэм — дочь Сары и Нила Пэлхема, еще одна моя родственница, известная миру как Лазер

Ш

оу, участница Новой Волны. Кристал спокойна, старается быть дружелюбной и внимательной к другим.

Еще две девушки-близняшки Симсоны, не кейпы, Анна и Мария, просто веселые болтушки, кейпоманки.

Наша компания соединилась, и мы двинулись к входу.

Стеклянные створки приветливо разъезжаются перед нами, приглашая войти, что мы и делаем.

Первый и второй урок у меня был вместе с Викторией и Пэлхемами. Всемирная история… Ну, вы понимаете, лучший способ пробудить в себе жажду жизни — это засушить её на подобных лекциях.

Дальше — биология с химией. Что сказать? Материал был настолько примитивен, что, кажется, моя левая нога знает о метаболизме больше. Для меня эти науки — как азбука для профессора литературы: открытая и слегка оскорбительная в своей простоте.

Преподаватель, конечно, в курсе, кто я, и оттого нервничал так, будто читал лекцию по саперному делу с зажжённой сигаретой в руке. А я? Я вела себя образцово-показательно. Сидела и размышляла о вечном — например, о том, как часы над доской, кажется, мстят самому времени, двигая стрелку вперёд мелкими, злобными рывками.

Властный звонок милостиво положил конец этим академическим мукам. Стулья взвыли хором нетерпения, а студенты ринулись к выходу с единством стаи леммингов. Что ж, и я, не желая нарушать красивый узор всеобщего бегства, неспешно поплелась в столовую. В конце концов, даже гениям нужно где-то подзарядиться.

В столовой, я пошла к школьному буфету и выбрала себе несколько блюд, в основном салатов и стакан с каким-то нейтральным напитком. Есть мясную продукцию иногда было выше моих сил. Представьте, что ты знаешь про котлету все!!!: состав, качество мяса, количество и вид гнилостных бактерий, так что буээ. Оплатила.

Школьную еду оплатить можно наличными или с индивидуального счета ученика. Индивидуальный счет регистрируется и пополняется родителями на сайте школы. Родители имеют постоянный доступ к счету ребенка и могут контролировать списание средств с него (мой счет не шикарен).

Оплата школьной еды происходит так: после выбора еды ребенок подходит к кассиру и вводит на терминале несложный код из 4-х цифр (он присваивается при регистрации). И с индивидуального счета списывается определенная сумма.

Чтобы не слишком резко рвать шаблоны поведения, я двинулась к столикам, которые занимала группа Виктории.

POV Денис (Стояк)

Сегодняшний день начался для меня со звонка матери. Звонок испортил настроение капитально. Она уговаривала его позвонить отцу в хостел. Меня начинало трясти от мысли, что я мог помочь ему. Я не сделал этого. Отец заболел полгода назад, у него обнаружили рак костного мозга, на этой стадии болезни ему могла помочь только трансплантация от ближайшего родственника. Я триггернул, когда медики попытались взять у меня на анализ вещество костного мозга. После видения огромного космического червя я приобрел силы, и медицинская игла заморозилась во времени. Я убежал из больницы. Теперь я могу остановить время для чего ни будь или кого ни будь, но я не могу остановить болезнь отца. Врачи дают ему от силы два-три месяца, и они не могут помочь ему, а я не могу найти силы в себе даже позвонить. Панацея могла бы вылечить его, вообще она могла вылечить почти любую болезнь, и отец был записан к Панацеи, но очередь даже с учетом льгот от моего членства в Стражах не успеет подойти.

Если мне попросить ее лично?

Эми была неприветливой, малообщительной девушкой. В отличии от своей сестры Виктории, Эми не отличалась яркой внешностью, но была вполне симпатичной, наверное, я бы мог с такой девушкой общаться поближе. В то же время характер и отношение ко мне с ее стороны не давали много шансов не только на роман (как это предсказуемо в моей ситуации с отцом. Кстати Эми в курсе про отца), но и на больше чем «Привет, пока». По-моему, она испытывала ко мне неприязнь, я конечно не Рыцарь, но видеть, что кто-то ко мне не расположен могу. Я поглядывал на нее, Эми сидела рядом с Викторией и брезгливо водила вилкой по тарелке с обедом.

Перерыв закончится через 10 минут. Когда встали, из-за столиков, я подошел к ней и слегка дотронулся до рукава ее куртки, — Эми можно поговорить с тобой?

Глянув на меня, она равнодушно ответила, — Я тебя слушаю.

END POV Стояк.

На обеде Вики весело трещала, сияла и флиртовала с Дином. Рыжий шутил, издевался, но в меру над Крисом. Хотя, по-моему, он перегибал, когда просил его помочь с математикой. Карлос рассказывал Пелхамам о своих планах на выходные и о том, что в магазине на Вышке появились в продаже диски 2 сезона «Игра престолов» (эта история один в один про насJ) с Земли Алеф. Близняшки хихикали над шутками (тупыми кстати) Рыжего. Я же противно скрипела вилкой по тарелке и раздумывала, где взять денег на съемную квартиру, чтобы слинять от Даллонов.

Перерыв закончился все встали и пошли на занятия, я чуть задержалась и отправилась туда же. Еще Математика (это не про меня), английский и физкультура. Сегодня после школы я планировала сходить на работу в Госпиталь. Задумалась о своем — о целительском, почувствовала, как меня потянули слегка за рукав.

Это был Денис, помявшись он спросил, — Эми можно поговорить с тобой?

От следов былого веселья не осталось и следа, хотя перемены его настроения меня не интересуют.

Он меня вообще не интересует, его проблемы то же, тем не менее ответила, − Я тебя слушаю.

Денис замирает на несколько секунд и тихо произносит, — Мой отец умирает. Эми помоги.

В ответ пожимаю плечами. А что я отвечу? Кто они для меня? Сказать, да конечно приводи в Госпиталь ко мне или Окей я сама приду. А остальные больные в хосписе его отца, они-то же хотят жить, я что должна буду лечить всех. И почему вообще должна? В такой ситуации, что больные, что их родственники вряд ли будут учитывать мои желания. Упущенная возможность в моем лице породит очень много негатива, а мне опять волочь чужой воз и плюнуть на себя мое время и мои интересы. Как-то это не вписывается в планы — жить для себя.

— Как ты это себе представляешь? и мне это зачем?

Почему он решил, что мне не плевать на него? Наверное, это шаг отчаяния. Или расчет на тот имидж, который я создала раньше, а может на корпоративность кейпов или героев. Я себя уж героем, ну или героиней не считаю. А вот прежняя Я была циничной и достаточно черствой, хотя и не расчетливой.

— Его перевели в отдельную палату, можно договориться с администрацией больницы, — хватается за соломинку Рыжий.

— Ты не сказал зачем это мне?

— Я буду очень должен тебе, Эми, — с ударением на слове должен ответил Денис.

Наверное, я соглашусь, хотя эти уступки мне не нравятся. С другой стороны, в моей новой жизни, лечить рак в такой стадии мне не приходилось — будет интересно. Но могу. Для меня лечить как дышать.

— Ладно, договаривайся. Сообщи только очень заранее. Надеюсь слова про долг не пустое, — с этими словами я разворачиваюсь и ухожу.

Рано или поздно это всплывет и последствия…Я не могла до конца просчитать возможные последствия этого лечения.

— Эми, я позвоню, — догоняют меня слова Рыжего.

Группа шушукающихся девиц сути разговора не знают, но с интересом поглядываю то на него, то на меня. Да плевать, есть и другие проблемы, кроме мнения окружающих. Хотелось бы совсем отрешиться от людей. Надо воспитать в себе равнодушие или хотя бы рационализм. А может наоборот делать то, что хочется и будет соответствовать моей нынешней жизненной установке. Буду лечить того, кого хочу, а если это принесет еще материальные блага…

Приостановившись я толкнула ему СМС-ку, — Десять тысяч только за мое согласие и визит.

Судя по посмурневшему лицу парня, послание он получил. Куда он денется? Думаете я стерва и меркантильная сволочь?

В отличии от Стражей (Денис — Страж), я за свое целительство ни цента в Госпитале не получаю. Так, что за жизнь — это мизерно мало, но на булавки мне хватит. За бесплатным лечением в очередь. Фууууу, аж сама себе противна.

Учебный день закончился, я постаралась замешкаться в классе на последнем уроке, подождав пока Вики и ее компания выйдут. А потом через пожарный выход выскользнула из здания школы. Поглядела из-за угла на выискивающую меня Викторию, хмыкнула и выбежала через запасные ворота на улицу и направилась в сторону Центрального госпиталя.

Новая волна — команда героев, которые отказались носить маски, публичность и популярность это был их выбор, но не мой. Одно дело летающий кирпич — Слава, Брандиш (Кэролл) или Фотонная мамочка с ее детьми, Марка уже не берем в расчет, что с них взять кроме селфи или автографов (А Флер убила Империя). Другое дело Панацея (то бишь Я), стоило мне появиться в своем балахоне на людях как тут же ко мне устремлялись с вполне понятными просьбами.

Родственники больных, пытаясь договориться о внеочередном исцелении своих близких, неизлечимо или хронически больные, пожилые и потрепанные женщины, которые хотели вернуть молодость (и это не просто косметическое лечение, я могу реально омолодить организм). Они все: кто со слезами, кто с мятыми купюрами, кто надменными угрозами считали свои проблемы достойными моего немедленного внимания. Конечно были и реальные трагедии, труднее всего было отворачиваться от больных детей. Но я не могу помочь всем…

Но, как только я снимала свой балахон меня редко кто узнавал, поэтому, идя по Роуд-стрит, я не опасалась повышенного внимания.

У меня возникла идея как исправить свой не очень высокий денежный баланс, идея прямо сказать криминальная, но обещающая при успешной реализации, если слишком не наглеть, вполне дать мне возможность за полгода накопить и на переезд, и на съём собственного жилья. Скажете, что с такими способностями биокенетика, я могу вырастить себе мэлорн и домик на нем? Ага могу, а потом упс… злые дяди с СКП с огнеметами сжигают домик, а наглого и очень опасного биотехнаря в Клетку. Нееет, пойдем длинным, но относительно безопасным путем, к собственной самостоятельности и свободе. Фиктивный брак в топку. Напоминаю, что у меня есть полгода до визита Левиафана и всеобщего пиз-ца.

За такими мыслями я наткнулась взглядом на витрину Bass Pro Shops, другими словами магазин «Все для рыбалки» и звякнут колокольчиком зашла в торговый зал. Какие возможности! В этом магазине продавались не только всевозможные орудия для рыбной ловли, костюмы для профессионалов и не очень, но и всякая ползающая и окуклившаяся живность: жуки, червяки, мотыли, всевозможные опарыши. Скажете — мерзость? Кому и как. А я видела биологические конструкты, которые очень хотели, чтобы девочка Эми (это яJ), умненькая и талантливая, сделала из них то до чего мать природа не додумается и за тысячи лет. Пошуршав в кармане джинс наличностью, я обратилась к молодому белому парню, который тут был за продавца-консультанта, — Будете добры насыпать мне вот этих замечательных мотылей и мелких жуков.

Продавец удивленно глянул, потом весело улыбнулся, — Конечно девушка. Но не прохладно ли для рыбалки?

— У меня школьный проект, а наш преподаватель ценит креативность, — я мило улыбнулась парню. Когда Эми (яJ) не хмурится (лась) она очень симпатичная.

Червяки оказались в банке, мотыльки в коробке, потом это все пакете в руках Эми (у меня). А три доллара у продавца. Выйдя из магазина, больше нигде не задерживаясь я направилась в Госпиталь.

Не только «Дома», но уже при первом визите в госпиталь после моего «выздоровления» я дала понять: не намерена жертвовать всем свободным временем ради пациентов. Какие бы обязательства Госпиталь ни взял на себя от моего имени, мой график останется неизменным — два часа после школы, с обязательным перерывом на обед.

К тому же я четко обозначила главврачу: по закону штата мне требуется официальное разрешение от опекуна — Кэролл должна была оформить трудовое соглашение, определить размер оплаты и зафиксировать, что сложные случаи будут тарифицироваться не ниже страховых ставок.

Зрелище было восхитительным: главный врач замер, глаза его округлились, будто перед ним материализовался призрак бюрократии, и теперь он мучительно соображал, как это «удобное всем» внезапное «возвращение к обязанностям» обернулось такими… формальностями.

— Сегодня — это последний день моей благотворительности, — произнесла я, встречаясь взглядом с мистером Эвансом, главным врачом Госпиталя. — И да, согласно моим часам, он заканчивается ровно через три часа.

Что касается USMLE — этого священного Грааля американской медицины — пусть это головная боль СКП, Протектората и прочих заинтересованных сторон. Отсутствие лицензии — не приговор: биотехнарь моего уровня в принципе не рискует умереть от голода.

Кто больше всего нуждается во мне как целителе? Полагаю, ответ очевиден — все без исключения. Но пусть сначала осядет эта пена возмущения, а пока… На этой занимательной ноте я решила, что самое время для перекуса.

Сообщив персоналу о завершении рабочего дня, я направилась к выходу. Однако свобода оказалась иллюзорной — в вестибюле меня перехватил доктор Кранц, а канон в его лице догнал…

За доктором Кранцем ко мне бросился высокий, худощавый мужчина в очках, с резко очерченной лысиной.

Врач обернулся к нему, затем перевел взгляд на меня и заговорил торопливо, почти задыхаясь:

— Панацея, сегодня ночью к нам поступила пациентка — Тейлор Хэберт, 15 лет. Диагноз — сепсис. Предполагаемая причина — множественные укусы ядовитых насекомых. Девочка долгое время оставалась без медицинской помощи. Парамедики доставили её из школы Уинслоу в бессознательном состоянии. Токсическое поражение нервной системы привело к потере зрения и параличу. Она ненадолго приходила в сознание, но два часа назад состояние резко ухудшилось — снова потеря сознания, полиорганная недостаточность. Счёт идёт на минуты…

Блять, ну вот и приехали. Начинается. Может, послать их всех к чёрту? Я ведь уже устала давить этих проклятых бабочек… (если кто не понял: раздавила бабочку в 1900 г и Обама в свое время не родится)

Я дёрнулась, пытаясь высвободить руку, но незнакомец вцепился в меня с неожиданной силой. Его голос сорвался на крик, — Мисс Панацея, умоляю вас! Тейлор — всё, что у меня осталось… Сначала Аннетт… а теперь она…

— Что за на…, - это я сказала вслух? — Как же она устала, как будто самим фактом своего существования я уже Вам всем обязана.

Мужик был почти невменяем. Он покраснел, сжал кулаки.

Похоже сейчас я опять, загремлю травматологию с переломом всей Эми.

Я не работаю с мозгами, но сейчас кого это волнует. Ха. Вновь забыла, теперь работаю. Надо этого психа починить, а значит вот, что…

Ах, вот он какой! Ну, конечно, слышала, родной. Эти гормоны — они как два брата-близнеца, вечно спорят у нас внутри. Представь себе.

Есть у нас норадреналин — горячий, ярый, словно молодой витязь. А рождается он из своего более осторожного брата — адреналина. Оба живут в надпочечниках, наши верные стражи, и просыпаются от первого же шепота опасности.

И вот какой меж ними уговор: адреналин — это трепет в коленках, звон в ушах и желание убежать, спрятаться. Его и зовут «гормоном страха». А наш норадреналин — это совсем иное дело! Это огонь в крови, это сжатые кулаки и решимость дать отпор. «Гормон льва», — шепчут о нём. Гормон ярости, что заставляет встретить угрозу лицом к лицу.

Оба они заводят наши тела как часовые механизмы: сердце колотится, словно просится наружу, дыхание ловит ртом воздух, а все мышцы натягиваются, будто струны. Знаешь, где у нас живёт сама эта отвага? В мозге, в одном укромном уголке — Голубом пятне. И, скажу я тебе по секрету, у всех, кто от природы вспыльчив и пылок, это самое Пятно так и пляшет, не умолкая ни на миг. Ох, уж этот нрав… Сама порой такая, особенно когда устану.

Но это, милый, уже совсем другая история. Давай-ка лучше чаю с мёдом попьём, чтобы эти гормоны успокоить. (для Панацеи это открытая книга J)

Вот это все, про этого мужика.

Я схватила психа за руку. Воздействую на его организм:

Первое — на надпочечники и рецепторы в головном мозге.

Второе расширяю сосуды, снижаю ритм сердечных сокращений.

Третье снимаю тонус мышц.

Две секунды. Всё готово.

Мужик сдулся как воздушный шарик.

Он зашатался и начал быстро говорить тихим голосом, — Меня зовут Хэберт, Дени Хэберт. Я отец Тейлор. Панацея. Я. Вас. Прошу.

Столько было горя и безысходности в его словах. Ну а что мне делать? Посылать дальше?

— Хорошо, идёмте, — буркнула я.

Пока мы шли быстрым шагом к лифту, бросила Доктору, — Вы знаете Док, нужна биомассса.

POV. Дэни Хэберт.

Денни не мог унять дрожь. Он сидел в кресле в вестибюле госпиталя, сжав подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. Каждая минута ожидания тянулась мучительно.

Тейлор не вернулась домой после школы. А в два часа ночи ему позвонили и сухо сообщили, что его дочь уже час как находится в приемном покое без сознания.

В висках стучало, и он не мог отогнать чувство вины. Это была его вина.

После гибели Аннет он на полгода ушел в себя, перестал замечать что-либо вокруг. Старался работать больше, лишь бы не бывать в пустом доме. Он не видел, как Тейлор становилась все молчаливее, не замечал, как потух ее взгляд. Они почти не разговаривали. Иногда она пыталась что-то сказать, но, встретив его отстраненный взгляд, тут же замолкала. И он не находил в себе сил её остановить. А теперь он сидит здесь, а она там — одна, и он ничем не может ей помочь.

— Мистер Хэберт, — ко мне обратился Доктор.

— Да, это я. Что с моей дочерью? Тейлор Хэберт.

— Состояние Тейлор критическое, мы делаем все возможное, но у нее тяжелая интоксикация организма.

— Я могу ее видеть?

— Знаете, сейчас это не лучшая идея. Я конечно попытаюсь обратиться к Панацеи, но сейчас ее уже возможно нет в Госпитале и график ее работы с пациентами сильно изменился.

— Как я могу повлиять на ситуацию? Как увидеть Панацею?

На лице Доктора отразилось сострадание.

Он посмотрел куда-то в сторону и почти бегом двинулся вслед девушке, устало идущей к выходу из Госпиталя.

Девица была невысокой, имела стянутые в узел каштановые волосы. Милое лицо, но выражение его весьма мрачное. Вся она была какая-то загнанная и усталая.

Догнав девушку, он торопливо заговорил с ней, — Панацея, вчера ночью к нам поступила пациентка — Тейлор Хэберт, 15 лет. Диагноз — сепсис. Как мы предполагаем причиной послужили многочисленные укусы ядовитых насекомых, девочка долгое время не получала помощи. Парамедики привезли ее из школы Уинслоу без сознания. Токсическое поражение нервной системы, девочка потеряла зрение, она в параличе. Недолго приходила в сознание, но состояние резко ухудшилась два часа назад, она потеряла вновь сознание, ситуация критическая, каскадно отказывают жизненно важные органы.

Девушка с выражением явной неприязни уставилась на него и дернулась, собираясь развернуться и уйти.

Я следом за врачом поспешил к девушке, и попытался схватить ее за рукав, — Мисс Панацея, пожалуйста, Тейлор единственное, что у меня осталось, сначала Аннет теперь она.

— Что за на…, - выругалась Панацея и ткнула меня ладошкой в кисть.

Миг и моя голова опустела. Гнев ушел. От резкой перемены меня шатнуло, но я нашел в себе силы проговорить, — Меня зовут Хэберт, Дени Хэберт. Я отец Тейлор. Панацея. Я. Вас. Прошу.

Раздражение в глазах Целительницы сменилось задумчивым выражением, в глазах мелькнуло сочувствие, она кивнула, — Хорошо, идёмте.

Быстрым шагом она пошла к служебному лифту, по дороге что-то бросив в пол голоса Доктору.

END POV. Дени Хэберт