Улицы Броктон-Бей

Глава 25. «Новые друзья». Все хотят помочь. Но я не собираюсь с дружить. Модификации. Решение

Пока проходила процедура моего кольцевания, Герои сидели молча. Оружейник просто сидел, не подавая признаков жизни. Хотя, если бы он, как Дарт Вейдер, тяжело дышал, это выглядело бы куда эпичнее. Мисс Ополчение выражала эмоции взглядом. Я не физиономист, и, возможно, мне лишь казалось, что в её глазах читалось сочувствие. Или, скорее, облегчение. Наверное, находиться в состоянии постоянного конфликта — тяжело, даже если иномирная дрянь в голове от этого кайфует. Если, конечно, ты не отъявленный психопат. Наверное, поэтому у некоторых ещё остаются проблески человеческих чувств.

Я тоже молчала.

— Ну что ж, Панацея, мы рассчитываем на ваше сотрудничество и, возможно, даже на товарищеские отношения. Что же касается… устройства контроля, то это временная мера. Вопрос о его снятии и вашей полной реабилитации будет решаться в зависимости от вашего поведения. Всё, разумеется, зависит от вас. Надеюсь на вашу благоразумность. Кроме того, после психологических тестов СКП рассмотрит вопрос о вашем официальном представлении в качестве героя Протектората. Костюм смоделируют с учётом ваших предпочтений — этим займётся отдел рекламы и продвижения. Пожалуй, на этом всё. Ваши личные вещи доставят через пятнадцать минут.

Оружейник шевельнулся, его бронированный костюм издал характерный скрежет гидравлики. Глаза за тёмным визором замерли в ледяном прицеле.

— Нарушение протокола — удар током. Попытка удаления устройства — удар током. Несанкционированный контакт с посторонними — удар током. — Его голос звучал как запись автоответчика. — Рекомендую запомнить: вольты всегда правы.

Я скосила глаза на поблескивающий ошейник, ощущая, как холодный металл жжёт кожу даже без активации.

— О, какая заботливая система! — губы сами искривились в ядовитой улыбке. — А если я чихну не по расписанию? Или носки надену не тех цветов? Может, вам сразу кодекс моих будущих преступлений вручить — для вдохновения?

Мисс Ополчение дёрнула плечом, — Эми, не стоит…

— Регламент не предусматривает дискуссий, — Оружейник буквально рубанул воздух ладонью. — Условия просты: ты молчишь, подчиняешься, делаешь, что тебе говорят. Контрольное устройство не активно. — В его голосе вдруг мелькнуло что-то живое — почти удовольствие. — Хотя… Может, тебе всё-таки стоит попробовать нарушить? Для наглядности.

Я ощутила, как ногти впиваются в ладони. Эти люди украли у меня даже право на злость — теперь и ярость приходилось тщательно дозировать, как яд.

— Божечки, да я просто таю от такого доверия! — прошипела я, чувствуя, как ошейник отвечает едва заметным покалыванием на повышение адреналина. — Что там у вас следующим пунктом? Коллективные медитации? Лекции о морали?

Снова молчим, пять… четыре… три… — я мысленно отсчитываю секунды.

— Когда я смогу наконец вымыться и переодеться? — мой голос прозвучал глухо.

Оружейник, уже стоявший в дверях, обернулся ровно настолько, чтобы бросить через плечо, — Пятнадцать минут. Одежду доставят.

Дверь захлопнулась.

Ровно через пятнадцать минут раздался щелчок магнитного замка.

«У нас все точно», прошло ровно пятнадцать капель… тьфу, минут дверь камеры отворилась и, что характерно, не закрылась обратно. На пороге стояла оперативница с безразличным лицом, протягивая мне вакуумно-запаянный пакет.

— Ваше новое обмундирование, — сухо бросила она.

Я скептически окинула пакет взглядом, — последнее веяние Парижской моды?

Разорвала пакет и вытрясла содержимое на койку. Из пакета вывалилось нечто безликое. Синтетика. Трусы, топ, штаны на резинке и рубашка без ворота.

Вопросительно посмотрела на оперативницу. Та лишь повела головой и не собиралась отворачиваться. Ладно, что стесняться — мы же все тут девочки.

Свой прежний комплект, пропитанный засохшим проводящим гелем (это пятно уж слишком напоминало… нет, лучше не достраивать эту аналогию), я швырнула в угол. Одела неприятно скользкую синтетику. Трусы, топ, штаны и рубашку. И подивилась цинизму моих новых «товарищей по геройской деятельности» рубашка была скроена так, что мой ошейник был хорошо виден как плохая реклама моей наивности и непредусмотрительности.

Вспоминая свое провальное задержание, подумала, — ну кто мне мешал выждать сутки и уж потом осторожно возвращаться домой или отправить оценить обстановку Пигги? Задним умом все сильны. А уж я тем более. Не без гордости за собственную тупость, — решила я.

Иду по коридору, стены — белый пластик. Впереди спина оперативницы, движется, не оглядываясь. Колбасит и хочется выкинуть какую-нибудь дурнину. Глупость в крови пульсирует, но симбионт тут как тут — гасит. Дальше иду спокойно. Поворот, ещё один. А вот и местные жители

— Рад, что ты одумалась, подруга, — раздаётся отвратительно жизнерадостный голос. Штурм. И Батарея.

Прохожу мимо, подумав, — вот тебе я точно не подруга. Этот тип из Протектората всегда был странен. Какой-то он слишком правильный и веселый как будто всех тайно понимает, готов помочь — ну хотя бы советом, только поговори с ним. Батарея тёмная лошадка у нее какие-то терки с Котлом, а это говорит о многом. Потому и прохожу молча.

В след несется назойливое, — если надо поговорить Панацея я всегда готов

Обязательно, — думаю про себя.

Моя экскурсия закончилась, когда мы миновали пятый поворот. Остановились перед белой полупрозрачной дверью. Оперативница поднесла электронную карту к считывателю, и дверь с тихим щелчком приоткрылась. Не заходя, она обернулась и протянула карту мне.

— Это и от твоей комнаты тоже, — её голос прозвучал хрипло. — Дальше жилой блок. Твоя комната 326. Слушай интерком — в 15:00 у тебя встреча с Директором.

Моя палата номер шесть или комната номер 326. Комната Амелии Клэр Лавер — парачеловека, принятой с испытательным сроком в Протекторат СКП Восток-Северо-Восток города Броктон-Бей. Карта, врученная мне сотрудницей, сработала. Вхожу осматриваюсь: стены с бежевыми дешевыми обоями, стол у стены к нему пластиковый стул, узкая кровать, застеленная синтетическим покрывали, тощая подушка. Шкаф для одежды. Заглянула. На пустых полках два комплекта того наряда, что сейчас на мне. Несколько комплектов серого нижнего белья.

На стене коробка интеркома. Время одиннадцать часов утра.

Ладно хватит страданий и самокопаний. Надо делать шаг к свободе.

Сажусь на кровать в позе лотоса и погружаюсь в транс. Внешне — полное спокойствие. Внутри — кропотливая работа.

Мой внутренний диалог с симбионтом. Не голосами, а намерениями, образами, волевыми импульсами. Сегодняшняя задача была сложной: не просто усилить связь, а перестроить ее, позволив симбионту глубже встроиться в ее нервную систему. Это был ключ к моим личным будущим метаморфозам.

Сначала я почувствовала легкое тепло, разливающееся по спине. Приятное, как грелка. Затем — едва уловимые мурашки, бегущие вверх и вниз по позвоночнику. Не шевелюсь, продолжая мысленно направлять процесс.

Симбионт откликался. Ощущение было странным, будто под кожей что-то перестраивается, мягко и безболезненно. Тысячи невидимых нитей тянулись от центра к периферии, к кончикам пальцев, к коже лица. Старая, привычная связь углублялась, становясь чем-то цельным.

И тогда волна накатила внезапно.

Это было не больно и не щекотно. Это было глубокое, пронизывающее удовольствие, идущее из самого ядра тела. Не эмоциональный восторг, а чистая физиология. Спина сама собой выгнулась, пальцы впились в матрас. По телу прошла судорога, короткая и интенсивная, заставившая резко выдохнуть.

Накрыло. Волна за волной, теплое, густое чувство, похожее на оргазм, но более рассеянное и продолжительное. Оно исходило из глубины позвоночника и растекалось по всему телу, заставляя кожу гореть, а мышцы сладко ныть. Я еще сильнее зажмурилась, стараясь дышать ровнее, но это плохо помогало. Тело жило своей жизнью, отзываясь на новую, более тесную связь.

Эхо удовольствия еще долго бродило по нервам, когда я смогла наконец расслабиться, чувствуя приятную тяжесть и легкую дрожь в коленях. Комната была прежней — аскетичной и тихой. Но я изменилась. Симбионт теперь был не просто пассажиром, а частью нервной системы. Путь к изменению тела был открыт.

Открываю глаза и провожу ладонью по лицу. Уголки губ трогает легкая улыбка. Первый шаг был самым сложным. А теперь мне необходима моя Пигги, мне нужно заново родиться.

Вопли интеркома вывели меня из приятного самосозерцания.

«Панацея пройдите в центральный корпус. Собеседование с Директором СКП в соответствии с расписанием в 15:00.» и так три раза.

Наверное, чтобы выбить у меня в мозгах эти слова.

Еще одна. Я встречалась с Директором и раньше, но я тогда была членом Новой волны и мне не надо было с ней напрямую контактировать. Эмили Пиггот испытывала ко мне самые искренние чувства. Чистую и ничем не замутненную ненависть. Нилбог вот ответ. Проведем параллель Нилбог — биотехнарь, биокенетик. Панацея ну и так понятно. Потому как бы ей не было плохо она никогда не обратится ко мне за помощью. Лучше сдохнуть, чем допустить проклятого кейпа близко. И вот я иду к горячо любящей меня пока еще начальнице в кабинет.

Проходящие сотрудники пялились на меня и на мое украшение на шее. Зацепил меня взгляд одного урода. Томас Кальверт собственной персоной, длинный худой до изнеможения негр. Седеющие виски и рыбий взгляд. Не успел? Наверное, у него есть и на этот счет план, а в плане еще план и еще…

Вот и кабинет Пиггот. В приемной секретарь.

— Здравствуйте, сообщите пожалуйста Директору.

— Вас пригласят.

Ладно пригласят так пригласят, оглядываюсь. Нет стульев — стой и жди, и чувствуй кто ты сейчас.

Стою минут пятнадцать. Наконец телефон секретаря требовательно звенит.

— Да, мэм.

Трубка стукает по корпусу телефонного аппарата.

— Заходи, — девушка кивает мне. Получается на удивление доброжелательно, может я помогла ей когда-то. Может и так. Я помогла тысячам, не удивительно что не помню.

Нажимаю на дверную ручку и дверь плавно открывается.

Эмили Пиггот очень полная женщина с крашенными волосами. Болезнь не пощадила ее. Если правильно помню предысторию становления Эмили, как директора. Был рейд тяжеловооруженных групп спецподразделений СКП в Элисбург. Биологическая катастрофа, смерч искажений поразил благополучный город. Рейд закончился эпичным провалом вернулись единицы, покалеченные, навсегда инвалиды. Среди счастливчиков была Эмили тогда еще молодая и перспективная сотрудница СКП. И… ну и все. Периметр, зона отчуждения, вышки, силовые поля и тяжелые пулеметы.

Государство не выкинула Пиггот на пенсию. Предложила работу в штате СКП, а позднее последовало назначение на должность Директора СКП Восто-Северо-Восток города Броктон-Бей. И она навсегда поселила в своем сердце ненависть кейпам биокинетикам.

Директор поднимает на меня тяжелый взгляд, — Итак. Все основные моменты до тебя были доведены. Ты понимаешь в какой ситуации оказалась? Никаких вторых шансов. Дай мне повод и Клетка будет твоим домом. Если попытаешься опять сбежать и окажешь сопротивление, то… Театральная пауза.

— Приказ на убийство у меня в столе, согласован с Генеральным Директором. Тебе все ясно?

— Да, — выдавливаю севшим голосом.

— Да, мэм, — с нажимом говорит Пиггот.

Я молчу.

Директор краснеет, — Пошла вон.

Вот это чувства, вот это эмоции, как бы ее не хватил удар. Но мне то что, ухожу не прощаясь.

В приемной выдыхаю. Собираюсь в свою комнату. Секретарь меня останавливает, — Панацея для Вас здесь приказ, ознакомьтесь. И еще, сегодня у вас встреча с штатным психологом — Юкико Танака, кабинет на втором этаже номер семнадцать. Киваю беру приказ и расписываюсь за его получение.

— Все?

— Да, — тихо говорит секретарь, — Панацея спасибо Вам. Вы, наверное, не помните…?

Да я не помню. Киваю и молча выхожу из приемной.

Мой вояж продолжается. Хорошо, что симбионт вышел на новый уровень. Я не чувствую усталости, даже эмоции являются для меня эхом. Но мою ненависть симбионт подавить не в силах. Я запретила, я хочу помнить, я хочу знать. Скоро они заплатят. Ну и … А тогда попытка номер два — ОСТАВЬТЕ МЕНЯ ВСЕ В ПОКОЕ!!!

Кабинет психолога. Сыграем и я постараюсь последний раз.

Захожу в кабинет без стука. Уютный кабинет, уютная молодая японка. Доброжелательный взгляд. Плавное движение рукой.

— ОО, Панацея. Или может мисс Далон. Или Эми? — вопросительно смотрит японка.

— Пусть будет мисс Далон.

— Присаживайтесь мисс Даллон и давайте начнем. Руководство поручило мне обсудить с вами возвращение к благотворительной практике. Ваш дар слишком важен, чтобы его прятать.

Игры словами? Ну давай поиграем. В прежней жизни мои друзья, проходящие ординатуру по психиатрии, устраивали небольшие консультации, конечно без алкоголя не обходилось, ну так только все раскрепощались. Итак, мой любимый персонаж доктор Лектер ваш выход.

Слегка склоняю голову, — Я ценю вашу преданность долгу, доктор Танака. Это качество, которое в некоторых культурах возводят в абсолют. Иногда ценой собственного покоя. Вы выглядите утомленной. Нелегко, должно быть, нести бремя чужих ожиданий.

— Моя утомленность не имеет значения. Речь о вашей ответственности, мисс Далон, — немного напрягшись отвечает японка.

Наверняка у этого доктора Тонако, своя детская семейная травма, так всегда бывает в книгах. Проверим…

Мой тон само участие, — Конечно, ответственность. Но ведь она бывает разной. Есть ответственность перед обществом… а есть — перед самой собой. Та, что заставляет человека идти своим путем, даже если это разбивает сердца самых близких людей. Вам это чувство, я уверена, хорошо знакомо.

— Что вы хотите сказать, мисс Далон?

АААА, угадала, угадала. Мой любимый модифицированный симбионт помогает читать людей!!! Да я всемогуща кх кх… Да нормальная, я нормальная. Просто шутю. Но угадала же, лыба.

— Ничего, доктор. Просто… я вижу в вас родственную душу. Женщину, которая знает цену трудному выбору. Вам ведь тоже не раз приходилось выбирать между долгом и… скажем так, личными амбициями? Между тем, чего от вас ждали, и тем, кем вы хотели стать. Это оставляет след. Я просто выражаю понимание.

— Не проецируйте свои проблемы на меня, мисс Далон, — сухо отвечает мне Бука.

Я встаю с кресла и чуть подхожу ближе к Буке, — О, это не проекция. Это… эмпатия. Мне иногда кажется, что мы с вами — две стороны одной медали. Вас заставляют «исправить» меня, потому что кто-то когда-то не смог «исправить» вас. Убедить быть удобной, предсказуемой… вернуться в отведенные рамки. Надеюсь, вы хотя бы получили то признание, за которым шли? Хотя бы в собственных глазах?

— Наша беседа окончена, мисс Далон.

А чего приглашала-то, и чего мы так надулись?

Мой голос нежен (хочешь я буду твоей мамой?), — Конечно. Вы должны беречь свои силы. Вам предстоит еще много работы… с самой собой. И помните, доктор Танака… иногда исцелить других можно, только перестав наносить раны себе. Всего доброго.

Внутри себя сотрясаюсь от хохота, с наружи я печальна, тиха и мудра. Выхожу из кабинета психолога, оставляю гробовую тишину за собой.

Пора спать? По дороге в комнату встряхиваю бумажкой с приказом. Так… Ля, ля, ля… то да се. Ага завтра в 08:08 выдвинутся по адресу… ага. В сопровождении кураторов, оооо и это… Та даам, Штууурм и ББББатарея. Провести диагностику и исцеление. Хорошо.

Мое хорошее настрое не случайно, я ловлю четкий ментальный сигнал от Пигги и еще не меньше полусотни сознаний.

(завтра будет кровища)