Улицы Броктон-Бей

Глава 22. Путь в доки (Барыги не кончаются…), начало эксперимента

Интересно, что заставляет меня выходить на улицу в такое время? Не спеша собираюсь, будто сопротивляюсь этому импульсу, но всё равно иду. Возможно, в этой суматохе мне проще двигаться к своим целям — хаос вокруг как-то притупляет внутренние сомнения. Или просто я ещё не совсем очерствела: если встретится кто-то в беде, наверное, попытаюсь помочь. Хотя кто знает — в последнее время я не всегда уверена в своих реакциях. Может взрослею?

Между тем дорога в доки, а именно туда меня вела моя жаждущая экспериментов сила, оказалась многократно сложнее, чем я ожидала. Общественный транспорт не работал, и люди заполонили тротуары, спеша куда-то с тревожными лицами. Напряжение витало в воздухе — то тут, то там вспыхивали перепалки, кто-то кричал, кто-то торопливо уходил в сторону. Полицейские пытались успокоить ситуацию, но их было мало, и выглядели они измотанными.

По мере приближения к докам городская обстановка менялась в худшую сторону. Здесь и там виднелись следы недавних беспорядков — разбитые витрины, обугленные фасады, и этот постоянный запах — смесь горелой пластмассы, разлитого бензина и чего-то органического, сладковато-тошного. Перевёрнутые мусорные баки и много-много битого стекла под ногами. Я осторожно переступала через груды расколотого кирпича, стараясь не зацепиться за торчащие из стен прутья арматуры.

Казалось, мне удалось провести этот день относительно спокойно — я ловко избегала конфликтов, обходила стороной подозрительные группы и выбирала менее людные переулки. Но удача, похоже, решила, что уделила мне достаточно внимания. У разграбленного продуктового магазина, где пахло гарью и прокисшими продуктами, меня заметили местные барыги. Их мутные глаза сразу загорелись хищным интересом, когда я проходила мимо.

— Эй, кошечка, куда так спешишь? — хрипло бросил самый рослый, и вся компания неспешно, но неумолимо двинулась ко мне. Их движения напоминали раскачивающийся маятник — пьяная походка, руки в карманах, но я прекрасно понимала: стоит одному ускориться, как остальные тут же кинутся вслед. В воздухе повисло напряжение, смешанное с запахом перегара и дешёвого табака.

Я замедлила шаг, оценивая ситуацию. Бежать? Но куда — впереди только глухой переулок. Говорить? Судя по их стеклянным взглядам, разумные доводы здесь не сработают. Оставался лишь один вариант — встретить угрозу лицом к лицу, надеясь, что мой веселый задор окажется сильнее их численного преимущества.

Огляделась. В прямой видимости — ни души. Только разбитые витрины, перевернутые мусорные баки и этот вездесущий запах гари.

— Пигги, радость моя, иди кушай, — негромко бросила я, ощущая какое-то нездоровое возбуждение.

Из-за покореженного контейнера, с хриплым урчанием вырвалась Химера. Ее уже двухметровое тело двигалось с пугающей грацией — чешуя отливала маслянистым блеском под тусклым светом заходящего солнца.

Бородач даже не успел вскрикнуть. Мощный удар хвоста — и его голова, описывая дугу, шлепнулась в лужу бензина. Второй барыга получил когтями по животу, прежде чем успел разжать рот. Пигги, оттолкнувшись от падающего тела, прыжком накрыл третьего — дополнительная пасть на груди химеры с хрустом пробила череп.

Это было… почти красиво. Как танец с предсказуемым финалом. Через сорок три секунды (я машинально засекла время) на тротуаре остались лишь:

Один безголовый торс,

четыре переломанных пополам тела,

Что-то, отдаленно напоминавшее человеческую фигуру, но больше похожее на фарш.

— Ну и свинство же ты устроил, Пигги, — вздохнула я, разглядывая брызги крови на рукаве.

Химера мотнула головой, сбрасывая с морды кровавые капли.

— Сам весь изляпался, и на меня попало. Пошли быстрее, пока кто-нибудь не решил, что мы должны убирать за собой.

Пигги фыркнул, но послушно засеменил за мной, оставляя на асфальте кровавые следы. В воздухе висел металлический запах свежей крови, смешиваясь с городской гарью. Совсем неплохой день, если подумать.

Сумерки давно перешли в густую тьму, когда мы добрались до цели. Комплекс заброшенных цехов стоял, словно выпотрошенная рыба — ржавые каркасы, выбитые окна и этот вечный запах машинного масла, въевшийся в бетон. В доках таких мест пруд пруди.

— Ну что, бабка, пора на подвиги, — пробормотала я себе под нос, с трудом втискиваясь в разбитый оконный проём. Старые рамы скрипели, как мои колени. Прижалась к стене, затаив дыхание — только шорох крыс да потрескивание остывающего металла где-то в глубине здания.

Пигги, уткнувшись мокрым носом мне в бок, напомнила о своём присутствии.

— Ну че, разлёгся? — прошептала я, шлёпнув его по заду. Ладонь скользнула по шершавой чешуе. — Сделай одолжение, осмотри всё по-тихому. А то мне опять придётся отстирывать чьи-то кишки.

Химера издала обиженное хрюканье, но через мгновение растворилась в темноте, не оставив и следа. Десять томительных минут. Я считала секунды по мерцанию стрелки на своём запястье.

Когда Пигги вернулся, его глаза светились в темноте, как два фосфорных шарика.

— Всё чисто?

Утвердительный кивок. Я фыркнула — кто-нибудь вообще видел, чтобы химеры кивали? Это выглядело так же немного крипово.

С осторожностью слона в посудной лавке я двинулась к лестнице. Каждый шаг сопровождался предательским хрустом — то ли стекло, то ли чьи-то забытые кости. Лестница скрипела под весом, будто собиралась сложиться в гармошку.

Вот и второй этаж, — мысленно отметила я. — Теперь главное не…

Тут пол подо мной жалобно застонал от тяжелых басов. Грохот музыки из стоящего в двухстах метрах ангара колебал воздух. Вечеринка что-ль? Ну и пусть.

— Малышка иди ко мне. Что? Ты малыш? Или ты сексист? — я с подозрением уставилась на Пигги.

— Поверь мне бытие девушкой не так уж плохо. Тем более детки. Ты хочешь деток? Короче хватит, — я хватаю химеру на загривок и тяну к себе, — Да успокойся бо-бо не будет, Мама рядом.

— Ну вот и все, чего ты так дергалась?

Ни какого насилия над животными, просто Пигги стал девочкой. Ну если считать, что матка Чужих это девочка. Вот не скажу про мужественность Пигги, у этого организма и до моих процедур вообще не было подобных органов. Как кофе может «он», а может «оно».

— Хватит уже стесняться и рефлексировать, пожалуйста сделай то о чем мы договаривались. Что? Не договаривались? Это мелочи. Ну прошу тебя не капризничай, — я уговаривала химеру, испытываю легкий стыд за свое коварство.

Поняв, что я и материнский инстинкт, сильнее, химера поскользила на первый этаж и еще ниже — в подвальные помещения здания. А я устроилась в уголочке и задремала…

Ох, вот когда так неудобно заснешь на твердом потом все кости болят. Поднявшись я начала спускаться в подвал здания.

— Как же все удачно вышло. Пигги солнышко мое, сколько же ты успела?

В тусклом свете фонарика вдоль стен полуразрушенного подвала стояли темные сферы. Их было не менее пяти десятков. Я подошла и потрогала кожистую пульсирующую поверхность. Ну как я и хотела. Вот кто смотрел фильм тот узнает кладку Чужих. Какая я умница. Ой, я что стану бабушкой? Ладно пусть сначала вылупятся лицехваты, а уж потом соберем урожай из невезучих маргиналов.

Все пойду отдыхать. Детки моей лапочки способны позаботится о себе сами. А когда барыги кончатся Пигги позовет меня, и я услышу.

Зачем мне нужны биомеханоиды? Именно так следует называть мои создания — не «ксеноморфы», не «инопланетная форма жизни», а биомеханоиды. Всё просто.

При всей своей показной браваде, внутри я умираю от страха. Да, в масштабах страны, мира — я ничтожна. Я пыталась убедить себя, что обо мне просто забудут… Но забывают только мёртвых. А если я нужна? Тогда меня положат в ящик — аккуратно, бережно, чтобы в нужный момент достать и использовать.

Я не хочу быть вещью.

Но где хранят вещи до востребования? В Клетке.

И даже здесь, в этом жалком болоте местных разборок, мне уже точат нож. Кайзер — рационален, холоден. Скользкий Выверт, как змея в человечьей шкуре. Уверена, они уже строят планы. Как запереть меня. Как использовать. А Фортуна и возражать своему проекту «ты пока нам еще нужен Томас» не будет.

Я нарушаю баланс. А что делают с угрозами равновесию? Да хотя бы пристрелить.

Я не гений. Для умных я — открытая книга. Вспоминается Сплетница с её заёмным разумом… Но есть и те, кто рождён стратегами. Кто мыслит на десять шагов вперёд. А я? Я всего лишь средний ум хотя и большими возможностями.

Отвлеклась, да?

В этом надвигающемся хаосе, что сжимает город стальными тисками, у меня простой план — исчезнуть. Пигги со своим выводком, возможно, станет моим щитом. Надеюсь. Хотя понимаю — все планы сейчас хрупки, как лёд в оттепель.

Господи, как же я устала. Этот бешеный ритм невозможно выдерживать вечно. Симбионт требует доработок — он помогает, но недостаточно. И просто поспать… Хотя бы немного, пока они меня не нашли. Но найдут. Вопрос лишь — когда?

Крадусь вдоль стен, пробираясь к центру. Темнота — мой единственный союзник. Чёрные глазницы окон, скелеты разрушенных конструкций… Внезапная дрожь заставляет замереть. Нужно взять себя в руки. Но где их взять, эти руки?

Симбионт откликается — по жилам разливается тёплая волна, гормоны приходят в равновесие. Но полное успокоение сейчас смерти подобно — страх всё же мой защитник.

Перевела дух. Пора двигаться дальше.

А город благополучно превращался в ад, я же отряхивая с одежды чью-то запеченную грязь, пробиралась сквозь этот цирк. Доки были почти уничтожены взрывами с особым цинизмом, превращены в горы кирпичного мусора. Черт возьми, какая-то идиотка явно переела суши, перепила саке и как следствие перепутала кнопку «запустить салют» с «устроить апокалипсис». Городские кварталы напоминали шутку плохого комика — несмешную и очень дорогую в производстве. Я пробиралась домой, отряхивая с одежды пепел того, что, кажется, было булочной дядюшки Пьера. От моей любимой кафешки «Кафешка» осталась приятная глазу груда щебня.

Первыми, само собой, попались местные энтузиасты, желавшие пополнить свою коллекцию моими вещами. Трое. Пахли страхом и дешевым бренди.

— Эй, сестрёнка, — сипло произнес громила с монтировкой. — Помоги чем можешь. Хотя бы рюкзаком.

— Без проблем, — ответила я. — Вот вам мой профессиональный вердикт: амбулаторно или стационарно?

Он не успел понять. Я ткнула его пальцем в шею. Разряд боли. Не смертельный, но очень убедительный. Он рухнул, бьющийся в конвульсиях. Его подруга с визгом бросилась на меня. Я просто коснулась её запястья. Хруст был мелодичным. Второй спутник, наблюдая бесплатное шоу «Скорая помощь наоборот», предпочёл ретироваться. Отличный пациент. Самодиагностика и самовыписка.

Дальше — милее. Семейный подряд: папа, мама, дочка. Папа активно истекал, украшая асфальт художественными кляксами, мама пыталась это заткнуть тряпкой, а ребёнок заливался симфонией в стиле «я-не-хочу-здесь-умирать». Прелестно.

— Врач? — почем-то решила женщина, глядя на меня глазами загнанной лошади.

— Что-то вроде того, — буркнула я, опускаясь на корточки. — Эй, ты, — ткнула я пальцем в рану мужчины. Ткани послушно сжались, кровотечение замедлилось до вялой струйки. Я повернулась к ребёнку, который пялился на меня, забыв плакать. Коснулась его лба. Сопли исчезли, сменившись лёгким испугом. Маме просто вытерла ладонью щёку — царапина затянулась.

— Вы… волшебница? — прошептала она.

— Зовите меня Горец… тьфу ты нет, просто у меня очень дорогая страховка, — схохмила я, поднимаясь. — Теперь, по стандартам оказания помощи, советую вам свалить отсюда. Желательно, в противоположную от меня сторону. Это рекомендации от Панацеи.

И вот он, мой уютный квартал. Я уже представляла, как вставляю ключ в замочную скважину, игнорируя липкие следы на перилах… Дома наливаю рюмочку вина, сигаретка… Ключ был не нужен. Замочная скважина тоже. И дом, если уж на то пошло. На его месте аккуратно лежала куча мусора, стилизованная под воспоминания. А как же мой Садик? Ну что ж. Поздравляю себя с новосельем. Вид, правда, так себе.

Я стояла и тупо смотрела на это, чувствуя, как во рту пересыхает от идеально отфильтрованного через руины воздуха. В голове не было ни мыслей, ни эмоций. Одна сплошная пунктирная линия. И в этот момент в мой загривок впился знакомый холодок. Чешуи там не было. Графен не покрывал всю кожу. Организм тут же радостно сообщил, что ноги — это переоценённый аксессуар. Мой симбионт задрожал и не справился.

Я осела на колени, глядя, как металлические сапоги Оружейника приближаются по мрамору, которого больше не существовало.

— Панацея, мы вынуждены вас задержать, — его голос был ровным, как линия ЭКГ у покойника.

Успокаивающее что-то бубнила Мисс Ополчение.

Вот же засранцы, — подумала я, уплывая в темноту. Хоть бы предложили стакан воды. После такого-то дня.

Будет продолжение…