Учитель. Назад в СССР-6

Глава 3

Раз такое дело, Тася назначается ответственной по кухне. Вера и Валя помогают.

— Ха! Девчонки больше ни на что не годятся! — радостно завопил Борька Усатый, не дав мне договорить.

— Борис будет помогать девочкам, — закончил я.

— Чего это? Я чего, баба? — насупился Борька.

— Не баба, а девочка, — поправил я.

— Да все одно! Не буду я на кухне! Я с пацанами! — возмутился Борька.

— На тебе вода, щепа, посуда, — игнорируя возмущенные вопли, объявил я.

— А-ха-ха, девчачий помощник! — засмеялись мальчишки.

Борис насупился, скрестил руки на груди и с вызовом на меня посмотрел.

— Не буду я…

— Вот скажи мне, Боря, ты маме дома помогаешь?

— Ну… помогаю… — моргнул Борька, не совсем понимая, куда я клоню.

— А мама — она кто?

— Ну… она мама… — нахмурился Усатый.

— А еще кто?

— Ну… она на ферме работает… Телятница она… — буркнул Борис.

— А еще кто? — настойчиво продолжил я допытываться.

— Да не знаю я! — взорвался парень.

— Дурак ты, Борька, — фыркнула Верочка. — Мама твоя — она тоже девочка.

Лузгина первой сообразила, куда я веду.

— Никакая она не девочка! Она уже взрослая! Сама ты… девочка! — фыркнул Борька.

— Правильно, мама — взрослая девочка, иначе говоря, женщина. Получается, ты маме дома не помогаешь? — уточнил я.

— Чего это? — изумился Борис.

— Ну, тогда, наверное, ты маме сначала скандал закатываешь, ногами топочешь, кричишь, что ты не девочка и помогать не будешь? — полюбопытствовал я.

Семиклассники захихикали. Борька бросил на одноклассников уничтожающий взгляд, потом посмотрел на меня и буркнул:

— Ну… нет… Мамка и по шее надавать может…

— Угу… Значит, чтобы ты помог девочкам и принес воды, Тасе или Вере, или Вале надобно тебе по шее надавать? — предположил я.

— Пусть попробуют! — воинственно выпятив подбородок, заявил Борис.

— А и попробуем! — фыркнула Таисия, задорно сверкнув глазами. — Вот я не посмотрю, что ты такой здоровенный вымахал. Вот возьму сейчас хворостину и как-а-ак отлуплю тебя.

Тася угрожающе сдвинула брови и сделала вид, что примеривается к ветке кустарника, чтобы отломать лозину.

— Ты, Таська, гляди у меня! Сейчас как дам! — пригрозил Борька, показывая девочке кулак.

— А если я? — поинтересовался у пацана, пристально глядя ему в глаза.

— Чего вы? — прищурился Борис.

— Если я ремня выдам, пойдешь?

— Чего это? — Усатый на всякий случай отодвинулся от меня на пару шагов подальше.

— Ну, раз в твоей жизни все происходит из-под палки, получается, сам ты ни на что не способен, — пожал я плечами.

— Чего это не способен? Очень даже способен, — проворчал Борька. — Только это… кухня — это девчачья работа, вот. Я лучше с пацанами за дровами схожу.

— Вот тут ты не прав, Борис, — заметил я. — Не бывает мужской и женской работы. Бывает ответственность и желание помочь, поддержать, облегчить товарищу задачу, позаботиться.

— Еще как бывает, — заявил Борис. — Вот шофер, например, самая что ни на есть мужская работа! Вот! И летчик, и космонавт! И…

— Двойка тебе, Усатый, по истории! — с чувством произнесла Таисия, опередив Верочку.

— Чего это? — насупился Борька.

— А с того это! Валентина Терешкова, по-твоему, кто? Мужчина что ли? — вызывающе вскинув голову, поинтересовалась Тася.

— Ну… баба… То есть я хотел сказать, женщина, — заметив мой взгляд, исправился Борис, и тут же покраснел. До мальчишки начало доходить, в какой просак он попал по собственной глупости.

— Во-от! Терешкова — первая женщина-космонавт! А ты говоришь — не женская работа! А вот партия иначе думает! Да если хочешь знать, мы, женщины, вообще лучше вас, мальчишек! — с гордостью заявилаа Тася.

— Чего это? И ничего не лучше! Подумаешь, зато Гагарин первый был! А потом Терешкова! И всё! И больше кто? Ага, никого! — загомонили пацаны.

— Ну почему же никого. Вот ты, Боря, говоришь, летчик — профессия мужская, — улыбнулся я. — Но ведь мы знаем очень много примеров женского героизма и мужества. Вот, к примеру, Валентина Гризодубова, слышал такую фамилию?

— Нет, — буркнул Борька. — И что она? Тоже космонавтчица? Космонавтка?

— Нет, Валентина Гризодубова не космонавт. Она — первая женщина, удостоенная звания Героя Советского Союза. И таких женщин много.

— Так это… тогда война была… Все воевали… — не сдавал своих позиций Борис.

— И в мирное время женщины трудятся в разных сферах. Но мы далеко отошли от темы.

— Да! — обрадовался Борька. — Так что, Егор Александрович, я с пацанами за хворостом? — выпалил мальчишка и выжидательно на меня посмотрел.

— Нет, Боря, ты поможешь девочкам. Принесешь воды, наколешь дров. Колоть дрова — это ведь мужская работа? — уточнил я.

— Мужская, — буркнул Борька.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Понимаешь, Борис, во всем и всегда должен быть баланс. В далеком будущем… Вот представь себе, — перестроил я фразу. — В далеком будущем смешают все в кучу: помощь женщине, равноправие, мужское и женское. Начнут делить и менять местами традиционные ценности. Семья перестанет быть важной, каждый станет жить сам по себе. В какой-то момент не останется почти ничего… ценного, важного, правильного. В погоне за выдуманной свободой слова и независимостью извратят самое понятие женщина и мужчина. Потом, конечно, опомнятся, попробуют все вернуть обратно. Надеюсь, еще не поздно, — чуть забывшись, заговорил я. — Так вот, дело не в мужском, и не в женском. Дело в заботе и помощи. В ответственности. Не потому что мамка ремня выдаст, если ты откажешься воды принести или посуду помыть. А потому что ты любишь маму свою, жалеешь, потому что она с работы пришла уставшая. Сам хочешь помочь, потому что ценишь человека, рядом с которым живешь. Понимаешь? Маму-то ты любишь? — уточнил я. — Или тоже из-под палки, потому что так принято.

— Ну, люблю, — буркнул Борька.

— А без ну? — уточнил я.

— Люблю, — уверенно повторил мальчишка.

— Ну вот… Если любишь, значит, заботишься без просьбы и ремня.

— А девчонки причем? Я их не люблю! С чего мне их любить! — растерянно фыркнул Борис. — Они же не моя мама…

— Девочки — твои одноклассницы, ты с ними дружишь. Разве это плохо, помогать товарищу?

— Ну, хорошо…

— Вот и славно. Значит, поможешь девочкам на кухне? — уточнил я.

— Ну… помогу… И все равно, сами могут справиться, — упрямо мотнул головой Борис. — А я с пацанами лучше… А ну поставь топор! — угрожающе крикнул мальчишка.

Мы все дружно оглянулись. Пока шли бурные дебаты про мужское и женское, миниатюрная Валя как-то незаметно нырнула за кусты, приволокла оттуда толстую ветку, подхватила топор и решительно подняла инструмент, желая разрубить палку пополам. Но топор оказался тяжелым для Вариных тонких рук, девочка с трудом удерживала рукоятку. Попыталась замахнуться, не смогла высоко поднять и лезвие ткнулось в землю.

— Валя, осторожно, — стараясь не напугать, мягко произнес я, отбирая у девочки топор.

Вот ведь правду сказала Мария Сергеева: тихушница еще та, все по-своему разумению все делает, не спрашивая разрешения или там совета. Валентина внимательно на меня посмотрела, пожала плечами, развернулась и нырнула в кусты. Точнее, попыталась нырнуть.

— Стой, ты куда? — остановил я семиклассницу.

— Так за дровами. Кушать очень хочется, — бесхитростно ответила девочка, стоя возле лаза, который проделала в ветках. — Пока мальчишек с дровами дождемся, уже темно будет. И с голоду помрем, — заявила Евсеева. — Ну, я пошла? Можно? — семиклашка нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

— Еще чего! — возмутились пацаны. — Егор Александрович, так мы пойдем? — хором спросили у меня разрешения.

— Гена и Вася Кнут остаются делать костровище.

— Но, Егор Александрович… — начали было парни, но тут же смолкли, кивнули.

— Леонид, берешь Ваню и Ваню, — я указал на Коновалова и Малькова. — Заречного и Голотова и вперед, за дровами.

— А мы? — хмуро поинтересовались Витя Воробьев и Илюша Боровкин.

— А мы с вами, ребята, пойдем сооружать умывальник и туалет.

— Чего? — у пацанов вытянулись лица от удивления. — Это еще зачем?

— Тут же это… лес… — Васька замялся, но все-таки договорил. — Под каждым кустиком туалет.

— Ага, — поддержал товарища Илюшка. — И речка вон рядом, руки там помыть. Зачем умывальник-то?

— А вот представьте себе, что каждый устроит туалет под кустиком. И что будет? — усмехнулся я.

— Что будет?

— Засада будет на каждом шагу, вот наступите сами на такую пахучую мину, вспомните добрым словом туриста, который за собой не прикопал.

— Ну… это ладно, — согласились пацаны после короткого раздумья. — А душ зачем, речка вон рядом.

— Умываться и зубы чистить в речке будем? — хмыкнул я. — То-то же, так что Борис помогает девочкам. Леня ведет группу за дровами. Мы сооружаем банный комплекс с умывальником. Все понятно?

— Да-а-а! — разнеслось дружное и многоголосое. Миг, и на поляне никого кроме нас не осталось.

Девочки принялись суетится с посудой и запасами еды. Борис старательно помогал: таскал воду, собирал по берегу ветки на розжиг, колол дрова, которые принялись таскать наши добытчики.

Мы с мальчишками отправились подыскивать место для лесного туалета. Вскоре обнаружили поваленное дерево метрах в пятидесяти от места стоянки и реки. Я огляделся вокруг, почва достаточно рыхлая, да и солнышко подсвечивало, значит, отходы нашей жизнедеятельности очень скоро превратятся в удобрение.

— Ну что, будем копать здесь, — сказал я мальчишкам. — Копаем неглубоко, но широко. Задача ясна?

— Да, — кивнули пацаны, принимая из моих рук короткие лопатки. Их я выпросил у Степана Григорьевича. У нашего завхоза прямо как в Греции, можно раздобыть все, что угодно.

— Егор Александрович, а вот, вправду, зачем нам яму-то копать? — сопя, поинтересовался Виктор.

— Потом землей присыплем, и после нас останется все чисто, — объяснил я.

— Да не, это я понимаю… Вообще зачем… Ну, отошли бы от лагеря подальше, сделали свои дела и все дела… — хохотнул Витька над собственной шуткой.

— А следом за тобой в ту же сторону пошел товарищ и наступил в твои дела, — хмыкнул я.

— Ну… пусть в другую сторону идет, — выдал Витька свой аргумент.

— Ты каждого за ручку водить будешь? Или флажками свое место огородишь? — полюбопытствовал я.

— Ну… нет… сами с глазами, пусть под ноги смотрят, — пожал плечами Виктор.

— Вот чтобы такого не случилось, оборудуем лагерь по всем правилам. Всё, ребята, хватит копать. Теперь нужно огородить место.

— Чем? — уточнили мальчишки.

— Шалаши строить умеете?

— Ну да, — дружно кивнули пацаны.

— Вот и построим шалаш вокруг ямы. Чтобы место обозначить и комфортно было.

И мы принялись за работу. Спустя где-то час, организовав отхожее место, мы с мальчишками вернулись в лагерь, где вовсю кипела работа. Точнее, работали девочки, пытаясь разжечь костер. Мальчишки маялись дурью возле воды. У них это называлось рыбалка.

— Егор Александрович, можно мы тоже? — нетерпеливо заплясали рядом со мной помощники.

— Можно, — кивнул я.

Витька и Илья рванули к пацанам. Я же развернулся и пошел к девочкам.

— Егор Александрович… мы тут вот… — пожаловались девочки. Удивительно, но Борис торчал с одноклассницами, пытаясь вместе с ними разжечь костер.

— Бумаги нету, и дрова сырые, — пробурчал смущенно Борька.

— Так, Борис, отставить попытки, — остановил я мальчишку. — Будем переносить костровище.

— Зачем? — не понял Боря.

— Затем, что костры возле палаток и деревьев разводить неправильно. Еду мы будем готовить в стороне, чтобы избежать пожара, — пояснил я. — Разбирая это непонятное сооружение, забирай палки, идем со мной вон туда. Поможешь.

— Хорошо, — покладисто согласился Боря.

— А мы? — тут же поинтересовались девочки.

— А вы пока отдыхайте. Как сделаем, позову, будем готовить ужин.

— А они? — Верочка ткнула пальцем в сторону мальчишек.

— А они рыбу ловят, — улыбнулся я. — Пусть ловят, — остановил возмущенную семиклассницу.

Вера недовольно на меня посмотрела, но промолчала.

— Идемте, девочки, там земляника была, я видела, когда за ветками ходила, — позвала подруг Валя.

— Вот и славно, только далеко не уходите, хорошо?

— Хорошо, Егор Александрович.

Мы с Борисом прихватили костровые распорки, что притащили парни, топорик, тонкие ветки, спички и пошли подальше от палаток, поближе к берегу.

— О, Егор Александрович! А мы все сделали! Теперь вот рыбу на ужин ловим! — завопили пацаны, заметив меня.

— Молодцы, — кивнул я, останавливаясь. — Думаю, здесь будет хорошо.

— Почему? — уточнил Борька с любопытством.

— Во-первых, место тут достаточно открытое, к тому же защищенное от ветра, удобный такой закуток, — я показал на небольшую каменистую насыпь, на которой ничего не росло. — Во-вторых, далеко от деревьев. Случайная искра не попадет на сухую ветку и не вспыхнет.

— Понял, — в голосе Борьки появились новые нотки: заинтересованности. — А теперь что?

— А теперь, Борис, мы с тобой аккуратно снимем верхний слой земли… вот так… видишь?

— Ага, — внимательно наблюдая за моими действиями, кивнул Борька.

— Вот… Знаешь для чего?

— Не-а.

— Для безопасности… Нам нужна площадка диаметром примерно метра полтора. Справимся?

— Справимся, — довольным голосом подтвердил мальчишка и принялся повторять за мной.

— Ой, Егор Александрович, а чего это вы тут делаете? — затараторил Генка. — А мы костер сложили, видели… ой… а что это? А зачем? — остановился Гена, заметив, что распорки от костра лежали рядом с нами. — Борька, ты зачем наш костер поломал, а? — сердито спросил у одноклассника.

— Ничего я не ломал, отстань, — старательно снимая землю, отмахнулся Борька.

— Егор Александрович! Мы сделали, а он вон чего!

— Сделали — молодцы. Но правила безопасности не соблюли.

— Какие еще правила? — удивился Генка.

— В лесу для костра.

— Егор Александрович, а мы рыбы наловили! — закричали пацаны, потрясая котелком.

— Молодцы, — похвалил я. — Теперь ступайте сюда, будем учиться костер сооружать.

— Да чего его сооружать, — фыркнул Генка, тут же не выдержал и спросил у товарища. — Борька, а Борька, а ты чего землю роешь?

— Костровище делаю, — солидно пробасил Усатый.

— Чего? — изумился Генка.

— Того! Чтобы безопасно было. А то сделали они костер возле палаток и деревьев. Пожар решили устроить? — возмутился Борис.

— Дык мы чего… Мы же осторожно… Всегда так делали… — смутился Генка.

— Вот и неправильно мы делали. А Егор Александрович научил.

Через минуту вся мальчишеская ватага собралась вокруг меня, внимательно слушая импровизированную лекцию о том, как правильно в походе организовывать костровище. Пацаны по очереди попробовали снимать верхний слой земли. Затем дружно расчистили место, убирая сухие веточки, листья и траву.

— А теперь, парни, собираем камни, чтобы выложить очаг.

Совсем скоро костровище приобрело приличный вид, мы воткнули рогатины, повесили на палку котелок, уложили перекладину.

— Ну что, будем варить уху? — с улыбкой спросил я.

— Да-а-а! — дружно закричали ребята и девчата.

Девочки к этому времени уже присоединились к нам и даже угостили мальчишек ягодами. Правда, Верочка не удержалась и подколола одноклассников: вот, мол, мы-то о вас позаботились, а вы даже костер не смогли разжечь. Но Тася толкнула подругу в бок, сделала большие глаза, и Лузгина, хмыкнув, замолчала.

Работа кипела. Чистили рыбу, мыли и нарезали овощи всем миром, без разделения на женское и мужское. Я по ходу подсказывал, показывал, помогал при необходимости. Именно поэтому и не стал возмущаться и ругаться, когда обнаружил, что мальчишки сделали костер не так, как нужно. Смысл ругаться, если сам сначала не рассказал, что и-ка делать? Да и вообще, можно показать примером, быстрее запомнят. Заинтересовать, показать, научить делать как надо.

Вскоре в котелке булькала вода, варилась рыбка, пойманная руками мальчишек. Девочки со строгими личиками суетились вокруг, наблюдая за процессом, иногда покрикивая на пацанов, когда те лезли под руку.

Мальчишки вместе со мной перетаскали собранные дрова, сложили в импровизированную поленницу. Так же дружно мы обустроили место для умывания. Все вместе мы наварили уху, приготовили вкусный чай. Пообедали, закусили чай домашними плюшками и пирожками, которые положили в рюкзаки заботливые мамы и бабушки.

А потом наслаждались летом, теплой водой, веселыми играми. Я дурачился вместе с семиклассниками, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой.

Вечером мы сидели у костра, пели песни, играли в «Испорченный телефон» и «Крокодила», рассказывали страшные истории, вслушиваясь в ночные звуки леса. Девочки вскрикивали, мальчишки держали лицо, уверенными голосами успокаивали одноклассниц. А еще мы мечтали. Мечтали о том, как вырастем и изменим мир. Сделаем великие открытия. Прославим свое село на все страны и континенты. Как будем путешествовать, и бороться с несправедливостью. Превратим планету в красивый сад, в котором нет места войнам, голоду и насилию.

Я слушал детские мечты, строил собственные планы. Меня ждала целая жизнь, в моих руках — живая глина детских душ, с помощью которой можно изменить историю.