Учитель. Назад в СССР-6

Глава 14

Привал мы с Ванькой сделали недалеко от нашего лесного лагеря. Еды у меня с собой, понятное дело, не было, не рассчитывал я на нежданного напарника, а вот водой поделился.

— Держи, — протянул Малькову флягу. — Скажи мне, Иван, ты зачем за мной пошел?

Малек покосился на меня, но промолчал и продолжил усердно насыщаться жидкостью. Я улыбнулся, опустился на корточки и с наслаждением умылся прохладной речной водой. За спиной мальчишка шумно выдохнул, оттер губы рукавом рубашки и замер. Я прямо-таки ощущал спинным мозгом, как пацан размышляет: еще попить или хватит? Все-таки решил, что напился, позвал меня нейтральным тоном, рассчитывая на то, что я забыл про вопрос.

— Егор Александрович, держите… спасибо… вот…

— Напился?

— Ага, спасибо, — кивнул Мальков, старательно не глядя мне в глаза.

— Так ты зачем за мной пошел? — повторил свой вопрос, прикладываясь к фляжке.

— Ну… — мальчишка дернул плечом, потупил взгляд, пытаясь придумать оправдание своему неразумному поступку.

— Баранки гну, — хмыкнул я.

Ванька от изумления вскинул на меня глаза, приоткрыв рот, замер, пытаясь понять, отчего это взрослый с ним так дерзко разговаривает. Не ругает, не орет, так, чисто по-дружески интересуется и совсем немного подначивает.

— Ну…

Я приподнял бровь.

— Ой… Я это… — Мальков перестал нукать и торопливо заговорил, не глядя на меня. — Я случайно, правда, Егор Александрович… Я не хотел… проснулся… а тут вы с Оксаной… э-э-э… Игоревной… Я не хотел подслушивать, даже отвернулся… думал, у вас… вы… ну там…

Мальчишка мучительно покраснел, склонил голову еще ниже.

— Понятно, решил, что у нас романтическое свидание? — усмехнулся я.

— Ну… ой… ага… — кивнул Ванька. — А потом уже услышал… нечаянно, как фельдшерица… Ну, то есть Оксана Игоревна… Она это… ну стала вас уговаривать и всё такое… Потом и сама хотела за вами пойти…

— Со мной, имеешь ввиду? — уточнил я.

— Неа, она это… хотела прямо за вами следом… — замотал головой пацан. — Мучилась… но потом решила остаться… сказала, мол, как же детей бросить? Нельзя, мол, нас бросать… А Егор… Ну, это… вы то есть, Егор Александрович… что вы справитесь, потому что в армии служили и вообще сильный и смелый… А она будет ждать и сторожить детский сон…

— Вот прям-таки тебе всё так и сказала? — усомнился я.

— Не-е-е… — снова замотал головой Мальков. — Оксана просто вслух… ой… Оксана Игоревна, ну то есть… фельдшерица… — Ванька смутился, запутавшись в именах и званиях.

— Оксана Игоревна разговаривала сама с собой, а ты подслушал? — уточнил я.

— Я не подслушивал… говорю же, случайно проснулся и вот… услышал… — оскорбился пацан.

— Хорошо, не подслушивал, услышал. А дальше-то? — терпеливо повторил я.

— Ну, а я подумал: нехорошо вас одного-то отпускать, мало ли что… Ну там… упадете… вдруг… или там… заблудитесь… Вы же неместный, да еще это… — Малек широко распахнул глаза, быстро-быстро заморгал.

— Еще и городской, — усмехнулся я.

— Ну… и городской жеж, да… Армия — это ладно… Только в наших лесах с непривычки заблудиться — раз плюнуть… Вот я и решил… — Ванька махнул рукой.

— И ты решил меня подстраховать, — подсказал я мальчишке.

— Угу…

— А в сарай ты зачем поперся?

— Так я вас потерял, — бесхитростно признался Мальков. — Вы возле тропинки куда-то разом подевались… Я искал-искал, не нашел… Решил, что вы все одно к тому сараю-то придете, посмотреть… А вы меня пошли проверять, да, Егор Александрович? — насупившись, зыркнул на меня Ванька. — Не поверили? Думали, вру?

— Нет, Ваня, я пошел доказательства для милиции добывать. Патроны — это хорошо, но маловато. А вот винтовку со счетов не скинут, отправятся проверять, что за люди, чем занимаются, откуда у них оружие.

— Так вы мне поверили, что ли, Егор Александрович? — изумился Ванька.

— Конечно, поверил, — со всей серьезностью подтвердил я.

Мальчишка смотрел на меня широко распахнутыми глазами, недоверчиво вглядываясь в мое лицо.

— Отчего же тебе не верить?

— Ну-у-у… — Ванька махнул рукой. — Мне вообще не верят… Мамка говорит, это мои придумки все… А какие ж придумки, когда я разведчиком хочу стать… и тренируюсь…

— Тренируешься? — удивился я. — И как тренируешься? На кошках?

— Почему на кошках? — не понял Ванька. — Я это… ежели чего подозрительного примечу, так и слежу за всеми… ну за кем надо то есть… примечаю, тайны разгадываю… — смутился Мальков. — Бабе Нюре вон тяпку нашел… А тете Свете и вовсе белье стиранное отыскал… Только она все одно подумала, что это я пошутил и мамке нажаловалась… А это не я вовсе, — тоскливо вздохнул Мальков.

— А кто? — полюбопытствовал я.

— Ну, там… — Ванька на меня покосился.

— Ясно… Следишь, значит, за всеми в деревне? — повторил я задумчиво. В голове закрутилась какая-то мысль, но я не мог ее поймать.

— Ну… не за всеми… За всеми у меня времени не хватит… — пожаловался будущий разведчик. — И команды у меня нет… Пацаны в разведчиков не хотят играть… Ну, то есть мы играем, только они неправильно всё понимают, и вообще… — Ванька сделал неопределенный жест рукой. — Маленькие еще, — солидно пояснил Мальков. — Глупостями занимаются.

«Ну да, вместе с тобой», — хмыкнул я про себя.

Ванька, видимо, что-то понял по моему лицу, покраснел пуще прежнего, шмыгнул носом, и пробормотал:

— Ну это… Я тогда за салют-то Леньке сказывал, да он не послушал… Там по-другому надо было… Ну, а Ленька сказал: дед лучше знает… Я это… Виноват я, Егор Александрович… Хотел украсть салют этот… чтобы беды не случилось… Да как украсть-то? Ребята разобидятся и дружить не станут… И вот…

Мальчишка еще горше шмыгнул носом, втянув голову в плечи.

— Ваня, твоей вины в той истории нет. А что не украл — молодец, воровать нехорошо, особенно у своих. Вот что не переубедил — это да, это жаль. Но тут, Ваня, тебе только Тамара Игнатьевна может помочь.

— Русичка? — изумился Ванька.

— Учительница русского, да, — подтвердил я.

— Это чего же, надо было царице Тамаре что ли наябедничать? Ой, Тамаре Игнатьевне, — снова насупился Мальков.

— Нет, Иван, нужно учиться хорошо, читать много, чтобы уметь логически мыслить, аргументировать в спорах, убеждать. Владея русским языком, можно убедить кого угодно и в чем угодно. А главное, не стоит сомневаться в своих решениях, стой до последнего, если считаешь, что прав.

— Так и чего, драться, что ли надо было с Ленькой… Воровать-то нехорошо, сами сказали… Ябедой я никогда не был и не буду, — упрямо вскинув голову, заявил мальчишка.

— Стоять на своем, давить аргументами, доказывать свою позицию. Драться — последнее дело. Но за ради правды и спасения дружбы и жизни товарищей можно и подраться. Товарищ остынет и поймет правильность твоих действий и поступков. Еще и благодарен будет за спасение жизни, — улыбнулся я.

— Угу…

— Ладно, Ваня, давай-ка вернемся к нашим баранам, — я переключился на побег Малькова из лагеря.

— Баранов я не видел, — нахмурился Мальков. — Они в сарае что ли были? Так у нас вроде и не держит никто баранов-то… откуда?

— Нет, животинки в сарае не было. Зато отыскался склад с оружием. Ты почему на заднем дворе не остался? Зачем рисковал, зачем во двор пошел? Да еще так открыто? А если бы тебя кто-то из граждан заметил? Что тогда? Сгинул бы бесследно. Я-то и не знал, что ты за мной пошел, — сурово отчитывал мальчишку.

— Так я проверить… Вдруг вас того…

— Чего того?

— Ну, того… — Ванька снова шмыгнул носом. — Вдруг вас убили уже, — шепотом закончил мальчишка. — Как папку моего… Он тоже вот… за браконьерами… один… А они его… и убили…

— Ваня, спасибо тебе, — мягко сказал я, протягивая мальчишке руку.

— За что это? — с подозрением косясь на мою ладонь, уточнил Мальков.

— За поддержку и смелость. Не каждый способен на такой отважный поступок: нарушить приказ командира, чтобы подстраховать товарища. Это дорогого стоит, хоть и не совсем верно. Спасибо, — еще раз повторил я, пожимая крепко мальчишескую ладонь. — Но все-таки давай договоримся, что больше ты так делать не будешь. Без предупреждения покинуть лагерь — это неправильно. Я и Оксана Игоревна — мы за вас отвечаем. Представь, я вернулся, а тебя нет, и товарищ Гринева не в курсе, куда ты делся. Мы бы тебя искать принялись.

— Так ежели бы фельдшерицу… ну, Оксану Игоревну-то предупредил, думаете, она бы меня отпустила за вами-то? — склонив голову на плечо, задумчиво уточнил мальчишка.

— Сомневаюсь, — улыбнулся в ответ.

— Ну вот, и как тогда?

— Записку оставил? — стараясь не улыбаться, поинтересовался у парня.

— Чего? — Ванька захлопал глазами.

— Записку тоже не догадался оставить. Тогда хоть знали бы где тебя искать, если что. Давай так: больше ты так не делаешь, хорошо?

— А если записку напишу?

— Все равно не надо, — предупредил пацаненка.

— Ну… Ладно… — Ванька пожал плечами, но я видел, семиклассник остался при своем мнении.

Отчасти я его прекрасно понимал. Для подстраховки я с собой никого не взял именно потому, что со мной были дети. Со сверстниками все разведка строилась бы по другому принципу. А так и моя вина: не предусмотрел, что мальчишка может проснуться и услышать то, что не предназначалось для его ушей. И это еще хорошо, что Ванька за мной рванул. Малек знал, куда идти, понимал, что надо скрываться. Кто другой на его месте раскрылся бы в первые минуты, попал бы в лапы к незнакомым товарищам, пришлось бы выручать… Кто его знает, как бы пошла спасательная операция.

— Ладно, мы с тобой договорились, да? — повторил я, не сводя с Малькова глаз.

— Ну… хорошо… — кивнул Ванька после недолгого раздумья. — Но настоящий мужчина должен сам решать и сам отвечать за свои поступки, — выпалил тут же, вскинув голову и посмотрев прямо на меня.

— Неожиданное заявление, но вполне ответственное, — улыбнулся я. — Сам придумал, или кто подсказал?

— Так дед говорит, — буркнул Мальков. — Он вместо бати, и меня учит… Я старший в семье… За мамкой да сестренками пригляд нужен. Дед хоть и крепкий, да старый уже… Я один защитник… Мужчина в семье… — пояснил свою позицию Ваня.

— Полностью поддерживаю твоего деда. Но тут, понимаешь, Ваня, какая штука. Настоящий мужчина не только сам решает, что делать, и несет ответственность. Он еще и помнит о всех обязательствах, которые у него уже имеются. И влезает в авантюру, только полностью просчитав все шаги, оценив риски и осознав последствия.

— Ага… — растерянно кивнул Мальков, задумавшись.

— Научишься, — подмигнул я растерянному мальчишке. — Но предупреждать нужно, особенно в походе, чтобы не доводить учителей до седых волос. Договорились?

— Договорились, — окончательно запутавшись в происходящем, кивнул Ванька. По глазам вижу: пытается разложить сказанное по полочкам, рассортировать и усвоить.

Мы помолчали какое-то время, сидя на траве на берегу реки.

— Егор Александрович, а вы это… винтовку зачем взяли? — несмело поинтересовался Мальков, косясь любопытным глазом на оружие.

— Так сказал же: в милицию отнесу, чтобы они нам с тобой точно поверили, с первого слова, — пояснил я, взял берданку в руки, погладил гладкий ствол.

— Думаете, поверят? — скептически пробормотал Мальков. — Дим Димыч… ну, участковый наш… он это… того… проблем не любит… Не пойдет он туда… Побоится… — хмуро закончил Ванька. — Дети у него… а тетка Дарья третьего ждет… не пойдет он…

— А мы не только Дим Димычу покажем, — подмигнул я. — Мы еще и к парторгу пойдем.

— К Валентине Ивановне? — изумленно вскинул брови мальчишка. — Так она же женщина… Куда ей… Опасно это… — смутившись, уточнил Малек свою позицию в отношении женского пола.

— Таких женщин, Ваня, как товарищ Дедешко, еще поискать. Таких ничем на свете не испугаешь. Она, Валентина Ивановна, войну прошла, награды имеет, или ты не знал?

— Ну… Знал, конечно, только она же санитаркой, наверное, была… Чего там героического, знай, раненых спасай да перевязывай.

— Ты думаешь, вытащить бойца с поля боя, когда вокруг рвутся снаряды и пули свистят, так просто?

— Ну… Нет… — Ванька опять покраснел. — Я не то имел ввиду… Ну вот на танк с гранатой — это вот да, героически… А спасти раненых с поля боя — это правильно, это хорошо, но это же как бы работа такая, санитарная, разве нет?

— Это, Иван, героизм в чистом виде. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду рисковать своей жизнью, чтобы спасти другого человека, — серьезно глядя на мальчишку, ответил я. — И такой героизм, такая работа, она в тысячу раз важнее одного единственного подвига. Пусть и самого что ни на есть героического, трудного. Они на одной ступени, понимаешь? — спросил мальчишку. — Нельзя обесценивать один. Возвеличивая другой.

Малек задумался, долго хмурился, качал головой, судя по всему, вел мысленный диалог сам с собой, потом посмотрел на меня и кивнул.

— Кажется, я понял, Егор Александрович.

— Это хорошо, — кивнул я в ответ. — Ну что, пора в лагерь. Место для винтовки я присмотрел, сейчас спрячу, и пойдем к ребятам.

— Зачем спрячете? — не понял Ванька. — Мы же парторгу? Вы же сами сказали…

— Сказал, — согласился я. — А представь на минутку, что будет, если мы с тобой в лагерь принесем винтовку?

— Ну… Пацаны захотят посмотреть… — неуверенно выдал Мальков.

— Верно. А потом?

— Ну, потом мы винтовку отнесем в село… Дим Димычу, или парторгу… — повторил мои мысли Ваня.

— И что еще?

— Что? — мальчишка нахмурил брови и задумался. — А… девчонки растреплют, что мы берданку нашли… Все село к вечеру прознает, — радостно заулыбавшись, выдал Ванька.

— Ну почему же только девчонки, — усмехнулся я. — Думаю, ни один семиклассник не удержит язык за зубами. Всем захочется поделиться неприличной находкой.

— Ну… Это да… — смутился Мальков. — Прячьте, чего уж… — пацан махнул рукой, покосился на меня, глубоко вздохнул и спросил. — Егор Александрович, а можно я потом с вами… Ну, когда забирать будете? А?

И уставился на меня взглядом кота из Шрека, таким наивно-умоляющим.

— Э, нет, Иван, не обессудь. Забирать будем с товарищем Третьяковым, участковым. Мальчикам, даже таким смелым и умным, в этой операции не место.

— Ну и ладно, ну и подумаешь, — шмыгнул носом обиженный Мальков. — Ну чего, идем уже?

— Идем. Подожди, я скоро. Никуда отсюда не уходи, договорились?

— Не доверяете, значит? — прищурился Иван.

— Доверяю, Ваня. Но живу по принципу: что известно двоим, известно всему миру.

— Да я никому! — возмутился Мальков.

— Знаю, — улыбнулся пацану. — Но место схрона должен знать один.

— Ладно. Подожду, — буркнул мальчишка, демонстративно от меня отворачиваясь.

Ох уж эти дети, особенно пацанва. Все-то им надо знать, всюду быть. За свою мальчишескую честь и гордость оскорбляются на раз.

Винтовку я припрятал быстро, замел следы, осмотрелся и через пятнадцать минут вернулся к месту привала. Иван сидел на том же месте, всем своим видом демонстрируя, что никуда не отходил и вообще с места не двигался. В последнем я не сомневался, слежку за собой не почуял. Уверен, мальчишка сдержал слово.

— Ну что, идем?

— Идемте, — поднимаясь с травы, кивнул Малек. — А пацанам чего скажем?

— А вот тут поймал, — усмехнулся я. — Не рассчитывал, что вернусь так поздно, да еще и в компании. Лагерь, поди, уже проснулся… Что ж, придется легенду придумать. Идеи есть? — поинтересовался у Ваньки.

— А давайте скажем, что мы это… ну… спрятали секретную записку, а кто ее найдет, тому приз!

— Секретную записку, говоришь? — удивился я. — Цель?

— Так у нас же сегодня соревнования, вы чего, Егор Александрович, забыли что ли? — напомнил Мальков.

— Точно. А что, хорошая идея. Только давай скажем, что за ягодами ходили с утра пораньше.

— Это зачем? — опешил Ванька.

— Затем, чтобы и ты в соревнованиях участвовал. А записку я и сам потом спрячу, как в лагерь вернемся.

— А-а-а… Это вы хорошо придумали, Егор Александрович! — радостно улыбнулся Мальков. — Только где мы ягод возьмем? — тут же огорчился мальчишка.

— Есть тут одно местечко, — подмигнул пацану. — Пошли, покажу. Только быстро.

Примерно через полчаса, набрав в газетный самодельный кулек лесной земляники, мы вышли к лагерю. Оксана сидела на бревне возле костровища, заметно нервничая, занималась завтраком. Детвора еще дрыхла, судя по коллективному сопению из палаток.

— Егор! — воскликнула фельдшерица, вскакивая на ноги. — Ты вернулся!

Девушка радостно рванула ко мне, но тут заметила Ваньку Малькова. Резко остановилась, нахмурилась, через секунду охнула, сообразив, откуда нарисовался мальчишка.

— Ваня! Ты зачем! Ты как⁈ — забормотала Гринева, испуганно глядя то на меня, то на Малкова.

— Все в порядке, Оксана Игоревна, не волнуйтесь. Ничего страшного не случилось. Мы тут вот… земляники набрали для чая… с Егором Александровичем, — торопливо заговорил Мальков, покосившись на меня. — Держите.

Мальчишка решительно шагнул навстречу Гриневой и всунул ей в руки газету с ягодами.

— К чаю? — растерялась Оксана. — Так ты в лагере был? Ой… Я… Но как же…

— Все в порядке, — подтвердил я. — Иван с утра пораньше за ягодой ходил, мы встретились на поляне. Я туда тоже пошел, хотел сюрприз сделать, да вот меня опередили.

Я подмигнул Оксане. Пусть лучше думает, что мальчишка торчал недалеко, чем знает, что Мальков увязался за мной и чуть не влип.

— Ну… хорошо… — Оксана пытливо на меня посмотрела, вздохнула понимающе: похоже, обмануть девушку не удалось, все она прекрасно поняла, но разоблачать нашу легенду не стала.

— Будите отряд. У вас сегодня соревнования, — велела Гринева, возвращаясь к костру и готовке. — Ягоды лучше в кашу добавлю… вкуснее будет…

— Ага, и сгущенки побольше, можно? — радостно подсказал Ванька, облегченно переводя дух.

— Можно, — улыбнулась Гринева. — Будите ребят, чего застыли-то?

— И то верно, — улыбнулся я. — Рота, подъем! — рявкнул от души. — Нас ждут великие дела.

В палатках заворочались, сонно загомонили, просыпаясь.

— Подъем, подъем. Кто первый умоется и построится возле своей палатки, получает сразу три балла. На все про все три минуты. Время пошло, — объявил я.

— Так это чего, соревнования начались что ли? — заволновался Мальков.

— Начались, — делая строгое лицо, подтвердил я.

— Ага, — кивнул Ванька и помчался к реке умываться.

«Сообразительный парнишка», — хмыкнул я про себя, глядя, как суетятся семиклассники возле импровизированного умывальника.