Учитель. Назад в СССР-6

Глава 23

— Товарищ Сергеев, разрешите доложить? — к комитетчику подскочил молоденький милиционер.

— Докладывайте, — разрешил комитетчик.

Небольшой отряд милиционеров, созданный для по поимки черных копателей, расположился чуть в стороне от Шафрановки, ожидая время начало операции по захвату.

Команду товарищ Сергеев собрал крепкую, опытную. Безусый мальчишка оказался в отряде по рекомендации местного отделения с рекомендацией «лучший стрелок, областной чемпион по спортивному ориентированию». Учитывая летние отпуска сотрудников, Сергей Сергеевич со скрипом, но согласился усилить отряд юнцом.

— Товарищ охотник доставил записку от агента, разрешите подойти? — отчитался парень.

— Разрешаю, — рыкнул комитетчик, сдерживая характер.

Мальчишка напрягся, но тут же вскинул голову, выпрямился и махнул рукой, подзывая местного охотника. Старого охотника Громова рекомендовал парторг товарищ Третьяков как надёжного и опытного местного жителя, отлично знающего лес.

— Потап Евсеич, чего стал, как неродной? — подбодрил парторг.

— Так вроде и не родня, — усмехнулся в усы охотник, подходя ближе. — Сказано, стой, я и стою. А то вон пукалка-то грозная, пальнет с испугу, а мне лишняя дырка ни к чему.

Молоденький милиционер покраснел, возрастные товарищи усмехнулись, попрятали смешки в кулак.

— Что там у вас? — отрывисто бросил комитетчик.

Старик Громов протянул записку, свернутую в тугую небольшую трубочку.

— Деревня пустая, гражданин начальник, — доложил следопыт, исподволь наблюдая за Сергеевым из-под седых кустистых бровей.

— Как пустая? — напрягся товарищ Сергеев, бросив короткий взгляд на крепкого невозмутимого старика.

— Нету никого. По всему видать, уезжали в спешке, но, думаю, не насовсем, вернутся, — неторопливо объяснил Громов.

— Почему думаете, что вернутся? — бросил Сергей Сергеевич, вчитываясь в мелкие буквы донесения.

— Так в избе Федоровых всё на месте осталось, — пояснил Громов.

— Каких таких Федоровых? — удивленно вскинул голову товарищ Сергеев.

— Так в том дому-то, что паразиты под жилье приглядели, Федоровы-то аккурат и проживали. Хорошая семья была. Илья, он по тем временам первым охотником на деревне слыл. Да и мастеровой на все руки: и машину починить, или трактор там с мотоциклеткой, избу справить. Все к нему шли. Руки у Илюхи золотые были.

— Почему были? — машинально поинтересовался товарищ Сергеев, возвращаясь к записке.

— Так помер, — пожал плечами Громов. — Война, будь она неладная так-то. Так это, вернутся, говорю, ваши соколики в избу-то федоровскую.

— Откуда знаете? — товарищ Сергеев окинул старика Громова настороженным взглядом, перечитывая записку.

— Так говорю же, дверка аккуратно прикрыта, замок на сарайке опять же, новехонький. Кабы насовсем, с собой забрали бы. Замок-то хороший. Машину погрузили и куда-то повезли чего-то. Вернутся, — уверенно закончил охотник.

— Машину, говоришь? — товарищ Сергеев задумчиво почесал подбородок. — Откуда у них машина?

— Того не знаю, — развел руками охотник. — По всему, уазик старый, но ходкий еще. Так чего мне, возвернуться и наблюдать? — уточнил Громов. — Ты мне вон того парнишку-то выделили, гражданин начальник. Как возвернуться, так я его к вам и отправлю. Хороший мальчишка — смекалистый и тихий.

— В каком смысле тихий? — не понял товарищ Сергеев.

— Так это… в лесу не шумит, следов не оставляет, — пояснил старый охотник, усмехнувшись в седые усы. — Вы бы того, потише, товарищи-граждане. Не ровен час, обернутся с другой стороны, да вас и заприметят.

— С другой стороны? — нахмурился Сергей Сергеевич.

Четкий выверенный план операции начинал трещать по швам.

— Так это… С того краю-то деревни дорога до нас тянется. А есть и дальняя. Тут-то когда людишки-то проживали, разные тропы были. Давненько, правда, по ней никто не хаживал. Ну, так это дело такое… Уазик он, считай, везде пройдет, ежели знать, откуда, как и куда, — пожал плечами Громов. — Кто ж его знает, куда граждане поехали. Может, за грибами в Медвежий овраг. Тогда аккурат на нас и выйдут.

— Твою ж… Какие грибы! — выругался товарищ Сергеев, разглядывая старика, начиная подозревать, что Громов над ним издевается. Но охотник стоял с невозмутимым лицом, терпеливо ожидая указаний.

Комитетчик снова развернул записку и бегло пробежался по донесению, которое оставил учитель Зверев.

— И этот тоже пишет — ушли, с самого утра уехали на машине с частью груза. — Что за спешка такая?

— Ну-ка, дай погляжу, — парторг перехватил записку Зверева.

— Вот, — хмыкнул старик. — И я говорю: вернутся. Надобно обождать. Только вы того… не шумите особо. Вы вот тут в засаде-то оставайтесь… Как вернутся, я к вам мальчишечку-то и пришлю… Нечего всей толпой возле деревушки-то ошиваться. Оно ж как получается, места пустые, лишний шум вспугнет птицу там или зверя какого… Вот гуси ваши и побегут. А у них там оружие, с перепугу как бы палить не начали.

— Откуда про оружие знаешь? — в один миг напрягся товарищ Сергеев, опуская руку на рукоять пистолета.

— Так бандитов у нас тут и не водится. А вот погань всякая, могильщики, стало быть, нет-нет да и забредают. А раз такой компанией в Шафрановку пошли, значит, чего-то накопали важного и много, — хмыкнул дедок в усы.

Товарищ Сергеев посверлил старика взглядом, раздумывая над его словами. Громов спокойно встретил изучающий взгляд комитетчика, не дрогнул, не смутился. Так и продолжал стоять с невозмутимым выражением на морщинистом лице.

— Ну, хорошо, — медленно произнес товарищ Сергеев. — Парторг за вас поручился. Товарищ Семенов, — негромко позвал Сергей Сергеевич молодого милиционера.

— Слушаю, товарищ Сергеев, — отрапортовал парень негромко, но четко, отметил про себя начальник.

— Поступаете в распоряжение товарища Громова. Ваша задача — наблюдение. Когда товарищ Громов получит необходимые данные, немедленно доложите мне. или товарищу парторгу. Задача ясна?

— Так точно, — отчеканил милиционер.

— Почему гражданин начальник? — внезапно поинтересовался Сергей Сергеевич у старого охотника. — Сидел?

— Так все мы граждане страны нашей. От ведь как в школе-то деток учат? — прищурился Громов.

— Как? — заинтересовался товарищ Сергеев.

— Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза, — с выражением произнес старый охотник. Внучка у меня, Таська, егоза, конечно, но стихи больно уважает! Учит вот и мне рассказывает, я так-то много знаю. Послушаешь внучку-то, что в душу западет, то и запомнится, — пояснил Громов. — Так мы пойдем?

— Идите, — разрешил товарищ Сергеев.

Громов коротко кивнул милиционеру:

— Ты, парень, за мной ступай, след в след, и тихонько. Понял? — велел охотник.

— Так точно, — козырнул парнишка.

— Ты мне эти свои точно оставь, оно и без разговоров поймешь чего и как. Я знак дам. — Понял? — прищурился охотник, вглядываясь в молодое безусое лицо.

— Понял, — смутился милиционер.

— То-то. Тихо идем, без разговоров. И скоро. Ступай за мной.

С этими словами старый Громов развернулся, сделал два шага и исчез с глаз долой, не попрощавшись с товарищем Сергеевым и остальными милиционерами, которые молча наблюдали за разговором начальства и старика,

— Не понял? — изумился Сергей Сергеевич.

— А вот так-то, теперь понял, почему я тебе Громова сосватал? — негромко поинтересовался парторг.

— Понял, как не понять, — поворачиваясь к другу и бывшему сослуживцу, хмыкнул Сергей Сергеевич. — Пойдем, обсудим, что за старые дороги и почему ты мне о них ничего не рассказал, — пытливо вглядываясь в лицо парторга, уточнил товарищ Сергеев.

— А ты не спрашивал, — усмехнулся Виктор Лаврентьевич. — А если честно, ты не сказал, что у копателей машина имеется. Ты мне как сказывал? Мол, будем брать в Шафрановке, у них там основная точка с недавних пор. А Зверев пишет: машина, второй схрон, — внезапно сменил тему товарищ Третьяков.

— Ушли наши могильщики, — нахмурился Сергей Сергеевич, пристально глядя на Виктора Лаврентьевича. — Твой Громок уверяет, вернутся. Мол, не всё унесли.

— И? Громову не веришь? Или Егор что другое написал? — прищурился парторг.

— Зверев твой тоже самое пишет. Чего спрашиваешь, сам же читал, — буркнул комитетчик. — Повезли часть на другую точку. По всему выходит, кто-то знал про операцию, Виктор, — чуть тише заговорил комитетчик.

— Откуда такое мнение? — нахмурился Третьяков.

— Оттуда, Виктор, оттуда… Иначе за каким лешим копатели сорвали с насиженного места сорвались и начали вывозить схрон? Столько времени сидели и вдруг на тебе, с утра спозаранку засуетились. Аккурат в тот день, когда операция по захвату назначена.

— Ты что, меня подозреваешь? — изумился парторг.

— А что, есть повод? — приподнял бровь комитетчик.

— Ты, товарищ Сергеев, говори, говори, да не заговаривайся, — нахмурился товарищ Третьяков. — За такое и в морду можно.

— Ты погоди, Виктор Лаврентьевич, не гоношись, — вполне миролюбиво продолжил Сергей Сергеевич. — Сам понимаешь, дело-то серьезное. Тебя я ни в чем не обвиняю. Но, может, случайно сказал чего не в том месте? Откуда тогда? — строго поинтересовался комитетчик.

— Ты, Сергеев, гляжу, совсем берега попутал со своей извечной подозрительностью, — покачал головой парторг. — А в голову тебе не пришло, что пионеры наши напугали могильщиков? Вот они и решили от греха подальше перебраться в другое место, раньше-то детвора сюда такими толпами не захаживала. А тут пацанва любопытная, да еще со взрослым. Да еще так рядом. Вот и… — предположил товарищ Третьяков. — К тому же, есть у меня одна мыслишка…

— Какая? — напрягся Сергей Сергеевич.

— Следили за нашим Зверь Горынычем, — ответил парторг.

— За кем? — удивился комитетчик.

— За учителем нашим, похоже, следили. Зверь Горыныч — это его так парни прозвали, уж не спрашивай почему. Не время и не место.

— С чего взял, что следили? — уточнил товарищ Сергеев.

— Да крутился возле двора пацаненок один. Значения я тогда не придал. А вот теперь думаю: чего Селедке возле учительского двора делать? Для подростков он уже староват, не с руки ему со школярами водиться. Тогда чего он ошивался на той улице, где Егор живет?

— Селедка? Это еще кто такой? — уточнил Сергей Сергеевич.

— Да вьюноша один… И, кстати, Клавдия сказывала, что гость у дядьки его поселился… Поначалу объявлялся пару раз за неделю. А последние дни прямо-таки заехал пожить.

— Клавдия продавщица?

— Она самая. Получше прочих разведчиков наша Клавдия будет, — усмехнулся Третьяков.

— Кто такой Селедка?

— А, Сельдин Гордей, мальчишка местный. Так-то он в городе учится, а тут, понимаешь, лето, вот и ошивается на каникулах без дела. Уж я ему и работу предлагал в колхозе, да отмахивается, ни в какую.

— Сельдин, значит. Почему мне не доложил про наблюдение? — сердито спросил товарищ Сергеев.

— Да вот и на старуху бывает проруха, — скривился парторг. — Старею, теряю хватку. Не сообразил сразу, не подумал. Так что, если Сельдин — засланец или там наблюдатель, считай, что гость его дядьки не простой гость, а связан с этими самыми гражданами шафрановскими. Вот и предупредил их тот гость через того же Гордея. Пацан молодой, сбегал с утречка, вот и засуетились. Может такое быть? — резко уточнил Третьяков, закончив свои размышления.

— Может, — согласился товарищ Сергеев. — Это всё меняет, ты же понимаешь, Виктор Лаврентьевич?

— Угу, операция накрылась медным тазом.

— Ну, пока не накрылась, но пошла не по плану, — процедил Сергей Сергеевич. — Будем импровизировать.

— Ну что, тряхнем стариной, товарищ Сергеев, — хмыкнул товарищ Третьяков. — Давай карту, буду думать, куда могли уйти.

Две седые головы склонились над старой картой окрестностей, сверяя данные с пометками на более новой версии схемаы.

Тропа оказалась хорошо забытой. Природа расстаралась, запустила в дорогу свои зеленые руки, спрятала в траве. Два раза пришлось возвращаться назад, чтобы проверить и перепроверить путь, сверить с картой и оглядеться на местности. Но, в конце концов, я начал довольно хорошо ориентироваться на местности, учитывая изменившийся за время ландшафт. Пробираясь по лесу, отмечал на старой и на новой карте приметные места, намечал дорогу, чтобы обратно обернуться по-быстрому. Ну и заодно примечал, что не так вокруг.

В какой-то момент дорога оказалась перегорожена поваленными деревьями. Я хотел было повернуть обратно: явно же «уазик» тут не пройдет. Даже по краям не объедет, слишком много придется рубить и пилить. Да не ручной пилой, а той самой бензопилой «Дружба». Прикинул, но решил все-таки обойти завал и дойти до конца, до самого Жеребцово. Не зря же копатели упоминали перекресток. Вполне возможно, существуют две дороги, по одной спокойно пройдет машина. Значит, нужно разведать и отыскать.

Оказавшись по другую сторону завала, я чертыхнулся и принял решение возвращаться назад, чтобы отыскать нужную точку. Дорога за поваленными деревьями оказалась полностью разбитой, непригодной для машины.

Вернулся к тому месту, откуда копатели перетаскивали хабар в землянку как раз вовремя. На лесной дороге со стороны Шафрановки тарахтел нагруженный уазик. Шум мотора слышно было за пару верст, хоть самого и еще и не видно. Вскоре из леса вынырнули злые и помятые Сивый со Щуплым.

— Хорошо Топору, знай, командуй себе, — сердито сплюнул Щуплый. — А мы тут горбаться.

— Эт точно, — поддакнул Сивый. — Будешь? — предложил напарнику, доставая флягу.

— Она у тебя чего, бездонная? — буркнул Щуплый, но от угощения не отказался.

Подельники накатили, крякнули, занюхали рукавом, каждый своим, и принялись дожидаться Рябого, растянувшись на траве.

— Слушай, а че ты с деньгами делать будешь? — внезапно поинтересовался Щуплый у Сивого.

— А чёрт его знает, — протянул лениво Сивый. — В Сочи рвану, погуляю вволю. А то может, ну его, вдовушку какую пригляжу в богатом колхозе да и осяду.

— Всё зло от баб, — авторитетно заявил Щуплый. — Оберет как липку.

— А и пусть! — отмахнулся Сивый. — Найду такую, чтоб прям, знаешь, кровь с молоком, по мужику соскучилась. И всё в дом, и чтоб готовила вкусно! — Сивый мечтательно зажмурился. — Купим домик, заживем. Может еще и детишек настрогать успею.

— Ты губу-то закатай, — хохотнул Щуплый. — С каких таких деньжищ домик-то брать собрался?

— Да так… — отмахнулся Сивый, не желая продолжать разговор про деньги.

— А, накопил что ли? Ну, молоток, чего уж… — вздохнул Щуплый. — Я вот копить не могу.

— Да чего там мочь? — удивился Сивый. — Сберкнижку завел, и всего делов. Лучше несколько, — уточнил в последний момент.

— Не-а-а… — потянул Щуплый. — Скучно. Мне куража не хватает, жизни! Вона, сидим тут в глухомани по полгода, а то и больше! А жизнь проходит! А там девки нарядные, вино рекой, опять же музыка всякая и жратва вкусная. Люблю вкусно пожрать! — теперь уже мечтательно щурился Щуплый.

— По тебе не скажешь, — хмыкнул Сивый.

— То у меня порода такая, прямой как жердь, весь в деда, батька сказывал.

— А твои чего, живы? Или как?

— Или как, — буркнул Щуплый. — Все полегли. Один я, как перст. Кабы не война, глядишь, и жизнь по-другому склеилась. Да чего уж теперь… Не, я в Сочи, кости погрею, потом видно будет…

— А потом опять к Топору, — закончил за Щуплого Сивый.

— Поглядим, — нахмурился Щуплый. — Надоел мне Топор хуже горькой редьки. Всё указывает да запрещает. Сам, небось, в деревне самогон жрет, да баб щупает, а мы тут пашем как рабы на галерах.

— Эт точно, — поддакнул Сивый. Подельники замолчали, вслушиваясь в тарахтение приближающегося мотора.

— Чего так долго? — недовольно проворчал Щуплый, поднимаясь навстречу Рябому.

Водила вывалился из «уазика», смачно потянулся, крякнул.

— Вот сам бы и поехал. Вы тут прохлаждались, а я там ящики в одно рыло тягал.

— Да мы тут тоже не ваньку валяли, — огрызнулся Сивый.

— Ага, оно и видно, рожи вон помятые, спали небось.

Копатели принялись переругиваться и разгружать машину. Я терпеливо наблюдал, прикидывая, за ними идти или тут ждать.

— Ты вот чего, Сивый, ты, наверное, давай за руль, да за Топором, — заговорил Щуплый. — Время уже.

— Да рано еще, успеется, — отмахнулся Сивый. — Пожрем хоть. С утра не жрамши.

— А давай я с ним сгоняю, Щуплый? — предложил Рябой. — Все одно этот рукожоп машину загоняет. Но пожрать надо, — согласился верзила.

— Слышь, Рябой… — завелся Сивый.

— А ну цыц, оба, — рявкнул старший. — Время — деньги. Загрузились и бегом на заимку. Сивый, ты первый, бегом, я сказал.

— Щуп, ты чего? — опешил Сивый. — Чего орешь, как потерпевший под трамваем?

— Под трамваем уже не орут, — философски заметил Рябой.

— Чего это?

— Так бошку срежет начисто, чем орать-то, — пожал плечами водитель. — А ну-ка подмогни, — велел Сивому.

Рябой присел на корточки, просунул руки в лямки. Сивый и Щуплый, пыхтя и чертыхаясь, помогли закинуть деревянный импровизированный рюкзак на закорки Рябому.

— Ну, всё, я пошел, — крякнул верзила, поднимаясь.

— Сивый, хватай, пошли, время на закат. Топор ждать не любит.

— Да знаю я, чего ты пристал со своим Топором, — огрызнулся Сивый, поднимая свою поклажу.

— Машину закрыл? — крикнул старший в спину Рябому.

— Да кому оно надо? — отмахнулся водитель. — Закрыл.

Выждав минут пятнадцать, я скользнул к «уазику», аккуратно вскрыл дверцу и достал карту, которую приметил в прошлый раз у Рябого.

— А вот и наш таинственный перекресток. Любопытно, и как туда на машине проехать? — разглядывая схему, прикидывал негромко вслух. — Понятно, Сивому придется вернуться и свернуть вот тут. Точно, была там приметная колея… А если я пойду вот так, то срежу путь и доберусь быстрее…

Я достал свою карту и торопливо перенес ориентиры. Затем аккуратно сложил потрепанный бумажный навигатор, закрыл и запер дверцу «уазика», и двинулся напрямки в сторону перекрестка, поджидать неизвестного Топора.

Пришлось вернуться по лесной тропе обратно в сторону Шафрановки, отыскать тот самый поворот, который был отмечен на карте Рябого. Какое-то время я шагал по разбитой лесной тропе, потом нырнул с обочины в лес, чтобы не отсвечивать. Мотора пока не слыхать, значит, граждане еще не вернулись к машине, но лучше перестраховаться на всякий случай.

Судя по всему, до недавнего времени по этой дороге практически не ездили. Колея подзаросла травой, кое-где зеленели лужи в особо глубоких колдобинах. Рядом со старой раздолбанной колеей шла новая, пока не сильно накатанная тропа. Судя по всему, как раз мои копатели ее и проложили.

Я сверился с картой и ускорился, нырнув поглубже в лес. Пройдя большую часть пути, мне показалось, что я услышал вдалеке за спиной гул мотора. Прикинул по времени, вспомнил участки дороги и решил, что вполне успеваю опередить Сивого и устроить засаду на Топора. Как минимум, запомню главаря в лицо, а там поглядим. С моим везением и опытом прошлых лет вполне возможно сумею преподнести товарищу Сергееву сюрприз.

До перекрестка я добрался раньше того времени, которое обозначил неизвестный Топор своим подельникам. Осторожно обошел по большому кругу площадь вокруг места встречи, огляделся, затем сузил круг. В какой-то момент мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я нырнул в заросли, слился с лесом, затаился, вслушиваясь в окружающие звуки.

Примерно через полчаса, не обнаружив потенциального противника, выбрался из укрытия и снова двинулся по кругу, сужая радиус прочесывания.

Перекресток все еще пустовал. Неизвестный Топор или пока не прибыл к месту назначения, или где-то прятался, наблюдая за дорогой. Если главарь все-таки уже на месте и откуда-то сейчас следит за точкой, моя задача незаметно его обнаружить, а дальше по обстоятельствам.

В какой-то момент я снова ощутил на себе чей-то взгляд. Замер, укрылся за стволом дерева, принялся внимательно изучать местность, наблюдая за травой, ветками, птицами.

Вскоре неизвестный выдал себя. Качнулась ветка, вспорхнула испуганно птица. Я улыбнулся, шумно вышел из-за дерева, изображая грибника, которому приспичило. Отошел в сторонку, обрадовался грибам, аккуратно срезал и уложил в рюкзак. Затем неторопливо удалился глубже в лес и двинулся по дуге в сторону небольшого валежника, за которым скрывался наблюдатель.

«Если это Топор, то сработали мы оба топорно, — хмыкнул про себя. — Профессионала я не провел своим грибничеством, а любителя насторожил. Разберемся».

К неизвестному я зашел со спины, остановился, укрывшись за широким стволом, и осторожно выглянул.

«Твою ж дивизию!» — выругался про себя, опознав по спине соглядатая.

Наблюдатель, ничего не подозревая, мониторил перекресток. Неслышно ступая, двинулся к знакомцу. Зашел со спины, собрался было захватить наблюдателя, но в этот момент на тропе показался человек.

Не раздумывая, я навалился на гражданина наблюдателя, прижимая к земле и одновременно зажимая рот, чтобы не закричал. Тело подо мной дернулось, я навалился сильнее, вжимая человека в траву и ветки, лишь бы мужик на тропе не приметил нашу возню, и грубо цыкнул прямо в ухо:

— Лежать, молчать, не дергаться!

КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЧАСТИ