Учитель. Назад в СССР-5

Глава 22

— Гад! Какой же он невозможный гад! — воскликнула Баринова, отшвыривая газету.

— Что случилось, Лизонька? — поинтересовалась матушка Бариновой, Ирина Владимировна, вплывая в столовую.

— Ничего! — разъяренно фыркнула Елизавета, поднимая газету с пола.

— Осторожно! Ты же знаешь, отец не любит, когда кто-то читает прессу до него, — многозначительно предостерегла неразумную дочь Ирина Владимировна. — Что там такого опубликовали? К чему эти нервы? — присаживаясь за стол, накрытый к завтраку, поинтересовалась хозяйка дома.

— Вот! Полюбуйся! — Лиза раздраженно швырнула газету на стол. — Извини, мама, — более сдержанно произнесла Баринова младшая, заметив, как мать неодобрительно приподняла изящно выщипанную бровь.

— Елизавета Юрьевна, сколько раз я должна тебе повторять: всегда и при любых обстоятельствах ты должна держать лицо. Даже дома. Даже когда тебя никто не видит. И у стен бывают уши и глаза. Никто и никогда не должен знать, что происходит в твоей личной жизни. Это неприемлемо, — отчеканила Ирина Владимировна, намазывая на идеально подсушенный хлеб масло, затем крыжовниковый джем. — Налей мне кофе, будь добра. И, дочь, немедленно приведи себя в порядок, в конце концов. Сейчас придет отец, и он будет не доволен, если застанет тебя в растрепанных чувствах, — невозмутимо закончила Ирина Владимировна, аккуратно откусывая хрустящий тост. — Спасибо, Елизавета, — благосклонно кивнула дочери, когда дочь наполнила тонкую фарфоровую чашку кофе. — Присядь. Что тебя беспокоит? — поинтересовалась Баринова старшая, с ровной улыбкой глянув на дочь.

— Егор! — скривилась Лиза, послушно присаживаясь напротив матери, поправляя прядь волос, что выбилась из идеальной прически.

В этой семье никто и никогда не нарушал заведенный порядок. Во главе стола всегда восседал отец, Юрий Георгиевич Баринов, чиновник из Министерства образования. Хозяин лома всегда выходил к завтраку последним, не желая наблюдать суету подготовки к трапезе. По правую руку от Баринова старшего всегда восседала Ирина Владимировна, хозяйка дома, директор престижной московской школы, по левую руку сидела дочь Елизавета. Ничто и никогда не могло нарушить раз и навсегда установленные правила.

— Аглая, подавай завтрак, Юрий Георгиевич уже идет, — прислушавшись к чему-то в глубине квартиры, чуть повысив голос, приказала Ирина Владимировна, делая первый глоток кофе.

В столовой показалась помощница по хозяйству, выписанная из деревни дальняя троюродная родственница. Аглая верно и преданно служила в доме Бариновых более двадцати с лишним лет. Сначала ее выписали, чтобы помогла с маленькой Лизонькой, когда девочка родилась. Ирина Владимировна не собиралась бросать успешную карьеру из-за рождения дочери. Затем на Аглаю переложили часть домашних забот. Когда Елизавета подросла, Аглая Мясникова, дальняя родственница Ирины Бариновой, осталась в семье в качестве домоправительницы: следила за хозяйством, прибиралась, готовила, ходила на рынок, стирала и гладила, воспитывала девочку, водила в садик, потом в школу и на кружки.

Летом, когда хозяева переселялись на дачу, Аглая уезжала вместе с семейством. Под чутким руководством Ирины Владимировны на даче варились варенье и джемы, катались банки с огурцами и помидорами, готовились компоты. Все это затем с удовольствием поглощалось семейством с осени по весну в домашней обстановке, но никогда не подавалось на стол, когда приходили гости. Простая русская пища считалась дурным тоном для приема, если только хозяин, Юрий Георгиевич, не желал подчеркнуть, насколько он патриотичен и близок к народу.

В столовой бесшумно появилась Аглая с подносом. Лиза, которая раскрыла было рот, чтобы пояснить матери причину своего возмущения, тут же замолчала. Еще одно правило дома: за столом в присутствии помощницы по хозяйству ничего личного не обсуждать. Лизавета считала это несусветной глупостью, поскольку старая добрая верная няня Аглая всегда и обо всем была в курсе. Но правило есть правило, таков порядок. Елизавета, или Лиззи, как называл ее Юрий Георгиевич на заграничный манер, дождалась, когда Аглая уберется на кухню, и заговорила сдержанным тоном.

— Егор Зверев! Его портреты красуются на всех газетах! — процедила Баринова младшая. — Не могу на это смотреть!

— Сама виновата, — безжалостно припечатала мать. — Долей мне кофе. Я до сих пор не понимаю, как ты — умница, красавица, девушка с хорошими манерами, завидная невеста, в конце концов, не смогла наставить на путь истинный этого… деревенского дурачка! — хмыкнула Ирина Владимировна.

— Мама! — вспыхнула Лиза.

— Что, мама? — невозмутимо уточнила хозяйка дома.

— Егор не дурачок, тем более не деревенский! Ты ведь читала его тетради! Дурачок такое не придумает!

— А толку? — Ирина Владимировна неторопливо поставила чашку на блюдце и наконец-то посмотрела на дочь. — Только дурак откажется от карьеры, которую ему предложили на блюдечке с золотой каемочкой. Заметьте, даже не с голубой, а с золотой, — подчеркнула Баринова старшая. — С его талантами, да, я признаю, что твой Зверев талантлив, -снисходительно улыбнулась мать в ответ на удивленный взгляд дочери. — Так вот, с его талантами он мог бы пойти высоко и далеко. К сожалению, мальчик оказался недостаточно… — Ирина Владимировна на секунду задумалась, подбирая слово. — Недостаточно гибок. Ну, подумаешь, поцеловалась ты разок с другим мальчиком! В конце концов, ты же ведь с ним не спала! — хмыкнула хозяйка дома.

— Мама! — воскликнула Лиза, заливаясь румянцем.

— Что мама? Это жизнь, Лизавета. Если бы я обращала внимание на каждую вертихвостку, которая крутится возле твоего отца, и каждый раз, когда он заводит интрижку на стороне, уезжала бы в деревню… — Ирина Владимировна усмехнулась, глядя на растерянное лицо дочери. — Всего этого… — хозяйка небрежно махнула рукой в сторону. — Не было бы.

— Мама! — шокировано прошептала дочь. — Ты… и папа… я думала, вы любите друг друга…

Лиза хотела вскочить, убежать в свою комнату, но осталась сидеть на месте, потрясенно глядя на невозмутимое лицо матери.

— Но… папа… он же любит тебя… разве нет? — растеряно пробормотала Лизавета.

Ответить Ирина Владимировна не успела.

— Что, папа? Доброе утро, мои дорогие, — раздалось от двери. — Какие новости? Порадуйте меня.

Юрий Георгиевич, облаченный в шелковый халат поверх штанов и рубашки с галстуком, вошел в столовую. Поцеловал жену в подставленную щеку, затем чмокнул дочку. Лизавета машинально потянулась для традиционного утреннего поцелуя, все еще не веря тому, в чем только что призналась мать.

— Все хорошо, дорогой. Наша дочь расстроена из-за юного Зверева. Все газеты трубят о молодом комсомольце с большим будущим, — прокомментировала Ирина Владимировна, поднимаясь из-за стола, чтобы самой лично поухаживать за мужем. Еще одна традиция, которая неукоснительно выполнялась в доме Бариновых.

— Да? Посмотрим, посмотрим, — рассеянно кивнул Юрий Георгиевич, принимая газету из рук дочери.

На какое-то время в столовой повисла тишина. Не такая уютная, как обычно. Сегодня столовая оказалась наполнена горькими нотами осознания правды жизни. Впервые Лиза задумалась о том, что жизнь на самом деле не такая уж и волшебная сказка, как мнилось девушке до сей поры. Сначала Егор, теперь вот откровения матери… Что дальше?

После истории с поддельной справкой отец устроил Лизавете грандиозную выволочку. Лишил карманных денег, запретил вечеринки и выставил кабальные условия.

— Не умеешь себя вести, сиди дома и учись! Учись, как надо вести дела! Учись, как надо строить карьеру. Никому неизвестный мальчик из глубинки сумел заявить о себе спустя полгода работы! На всю страну! Чего добилась ты, Лиза? Опозорила меня и мать своей авантюрой? Ничего! Ничего ты не добилась! Ты даже жениха не сумела удержать. Перспективного, заметь! Изучай заметки, пиши докладную, готовься к выступлению на собрании учителей!

— Но, папа! — Лиза пыталась протестовать, но Юрий Георгиевич оказался непреклонен.

— Твоя задача — оправдать мое доверие! Ты знаешь, сколько у меня недоброжелателей. Твоя выходка оставила пятно на моей репутации. И на репутации твоей матери! Ты знаешь чьи дети учатся в ее школе! Репутация Ирины Владимировны должна оставаться кристальной! Репутация нашей дочери тоже! — внущительно припечатал отец. — У тебя все карты на руках, создай ядро, докажи полезность, об остальном я позабочусь. Лиза, грядут перемены! Необходимо остаться на вершине волны, если ты хочешь и дальше хорошо кушать, ездить на лучшие курорты, включая заграничные. И я не позволю какой-то глупой девчонке вывалят в грязи мою безупречную репутацию. Лишить меня всего, что достигалось таким трудом! Ни я, ни Ирина Владимировна не заслуживаем такой черной неблагодарности! — подчеркнул тогда Юрий еоргиевич. — Не можешь сама, подключи этого… как там его…

— Горчакова? — хмуро буркнула Лиза.

— Его самого. Мальчишка не без ума, поможет сформулировать и подготовить достойную работу для выступления.

— Но он захочет быть вторым автором, если не первым, — пробормотала Лизавета.

— Перехочет, — грубо отрезал Баринов. — Твоя задача — сделать то, что я говорю. Остальное моя забота.

И Лизавета старалась, изучала заметки Егора, рылась в библиотеке, пытаясь отыскать источники, из которых бывший жених черпал информацию. К сожалению, даже знаменитая Ленинка не помогла младшей Бариновой. Потому приходилось самостоятельно вникать и формулировать.

Правда, с последним неплохо помогал Павел Горчаков, который предложил Лизе свою дружбу в момент расставания с Егором. И которого Елизавета по глупости посчитала более перспективным, чем Зверев. Оказалось, юноша талантлив в одном: умеет хорошо прогибаться и подстраиваться. Как выразилась Аглая: «Хорошо язык заносит, далеко пойдет». В остальном Павел оказался скучной посредственностью.

Горчаков рассчитывал удачно жениться на дочке известных родителей и строить карьеру под крылом у тестя с тещей. Одного не отнять у Павла Горчакова, юноши из приличной интеллигентной семьи: умение собрать информацию, писать курсовые работы на основе черновых мыслей. Своих любопытных идей у Горчакова отродясь не было, но Павел умело пользовался чужими наработками, выдавая их за свои.

— Мое слово против слова какого-то Васи Пупкина из Тмутаракани, — хвастался он Лизавете, рассказывая, скольких облапошил за студенческие годы.

Нынче Павел успешно работал над диссертацией, идею которой тоже позаимствовал у кого-то из бывших однокурсников.

— Так что там со Зверевым? — поблагодарив кивком жену, поинтересовался Юрий Георгиевич, беря в руки газету.

— Это я читала, папа, извини, — торопливо извинилась Лизавета, заметив, как отец недовольно поморщился, заметив, что прессу кто-то уже читал до него.

— Ничего страшного, дочь, — благодушно улыбнулся Юрий Георгиевич.

Лиза выдохнула, сообразив, что отец не будет ругаться.

— Зверев… хм… хм… надо же… хм…

Над столом повисло молчание, прерываемое только хмыканьем Юрия Георгиевича, который внимательно изучал газету. Лиза нервно отщипывала кусочки булочки. Заметив, что мать смотрит недовольно в ее сторону, Баринова младшая опустила глаза, заметила крошки вокруг своей тарелки, покраснела, торопливо смахнула хлеб в ладошку, чем вызвала еще один недовольный взгляд.

— Ступай, помой руки, — мягко приказала Ирина Владимировна. — Аглая, поменяй Лизе тарелку, — велела помощнице.

Через секунду бесшумно появилась Аглая, забрала посуду с покромсанной булочкой, поставила чистую, подлила кофе старшим Бариновым и также бесшумно удалилась. Через минуту в столовую вернулась Лизавета, чинно присела на свое место и с нетерпением уставилась на отца.

Юрий Георгиевич неторопливо свернул газету, отложил в сторону и с невозмутимым видом принялся поглощать английский завтрак. Неизменная овсянка, вареные вкрутую яйца, поджаренный бекон и румяные тосты с маслом и джемом, именно так представлял себе Баринов настоящий завтрак аристократа. Если бы кто-нибудь вздумал пошутить по этому поводу, Юрий Георгиевич нашел бы, что ответить возмутителю спокойствия. «Простая советская пища, вкусная и полезная», — вот что сказал бы товарищ Баринов, министр средней руки, недоброжелателю.

И какая разница, что бекона в простой советской семье никто и не видывал.

— Папа, — нетерпеливо начала Лизавета.

— Не мешай отцу, он ест, — остановила дочку Ирина Владимировна.

— Далеко пойдет, — констатировал Юрий Георгиевич, отставляя тарелку и принимаясь за кофе, разворачивая вторую газету.

— Думаю, Лизавете необходимо наладить с мальчиком доверительные отношения, — заметила Ирина Владимировна. — Конечно, после того, что она устроила… — Короткий недовольный взгляд на дочь, легкое пожатие плечами, и Баринова вернулась к кофе. — Это будет достаточно сложно. Но, уверена, я что-нибудь придумаю.

— Не собираюсь я ни с кем выстраивать отношения! — вспыхнула Лиза. — Мы расстались! Окончательно! Он! Он невыносим! А эта его деревенская докторша! И эти его невозможные деревенские дурачки! Один Митрич чего стоит!

Имя дяди Васи Лизавета буквально выплюнула.

— А этот… как его… ну, который предложил тебе этот дурацкий план с беременностью, — скривился Юрий Георгиевич.

— Не стоит, Юра, — отставляя чашку, высказалась Ирина Владимировна. — Я слышала, его отстранили от должности. За него взялись по партийной линии. Говорят, у них там в этом лошадином колхозе парторг просто зверь, бывший разведчик. Долго выжидал, и вот, наконец, поймал рыбку в мутной воде.

— Лошадином? — удивился Юрий Георгиевич, глянув на жену.

— Село Жеребцово, — пояснила Лиза.

— Нет, — вдруг сказал глава семейства. — Ирина, думаю, тебе придется налаживать отношения с молодым человеком. Пригласи его в свою школу для, так сказать, обмена опытом.

— Мне? — изумилась Ирина Владимировна. — Юрий, как ты себе это представляешь? Какой опыт этот мальчик может передать мне и моей школе? Лучшей школе Москвы, прошу заметить. Мальчик из деревни!

— Вот что ты сделаешь, дорогая, — отставляя пустую чашку на стол, начал Юрий Георгиевич. — Устрой-ка юноше приглашение в Москву на учительскую конференцию, присмотрись к нему, пригласи на экскурсию в свою школу, поинтересуйся его наработками. Стоит признать, его идеи отличаются новизной и там… — Баринов многозначительно задрал к потолку указательный палец. — Оценили новый подход. Инновации нынче приветствуются. Мы должны быть первыми, кто соберет команду молодых талантливых педагогов под свое крыло. Необходимо идти в ногу со временем, совсем немного опережая его. Ты согласна, дорогая?

— Вполне, — немного подумав, кивнула Ирина Владимировна.

— Аделаида Артуровна ожидает вас, — кивнула строгая молоденькая девушка, которая работала секретарем у товарища Григорян.

— Спасибо, — чуть нервно поблагодарила Зоя Аркадьевна, поднимаясь со стула, одергивая юбку и пиджак. Подхватив сумочку, товарищ Шпынько уверенно шагнула к дверям, что вели в кабинет куратора жеребцовской школы.

Аделаида Артуровна, к тому же, являлась заместителем начальника образования, именно с ней и решила поговорить Зоя Аркадьевна в первую очередь.

— Добрый день, товарищ Григорян, — поздоровалась завуч.

— Здравствуйте, товарищ Шпынько, — благожелательно поприветствовала куратор. — Присаживайтесь, — махнула в сторону стола, который стоял возле совещательного стола. — Слушаю вас.

— Аделаида Артуровна, считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что я хотела бы перевестись в другую школу, — торопливо выпалила Зоя Аркадьевна.

— Перевестись? — Аделаида Артуровна изумленно приподняла бровь. — Что-то случилось, Зоя Аркадьевна? Конфликт с директором? — с сомнением в голове поинтересовалась куратор.

— Ни в коем случае, что вы! — замахала руками Шпынько. — Юрий Ильич замечательный человек и руководитель! Никаких конфликтов! Это… это личное… — смутившись, пробормотала Зоя Аркадьевна.

— Личное? Дорогая моя Зоя Аркадьевна! Что же такого личного могло произойти в вашей жизни, что это личное мешает вашей общественной и трудовой жизни! — с любопытством воскликнула Григорян.

— Я… я… встретила человека…. И… и…

— И? — поторопила Аделаида Артуровна.

— Он сделал мне предложение… замуж… но он живет не здесь… и мне… я…

— И вы едете за своим избранником, — сообразила товарищ Григорян. — Ах, как это трогательно! Прямо жена декабриста, — умилилась куратор. — Ну что же, Зоя Аркадьевна, не смею препятствовать. Семья — ячейка общества. Как говорится совет вам да любовь. В какой город вы переезжаете? Или, может быть, село? Деревня?

— Мы… мы… на Дальний Восток, товарищ Григорян…

— Я вас услышала, товарищ Шпынько, думаю, с работой проблем не будет. Но вы же понимаете, должность завуча… — куратор пожала плечами.

— Да-да, понимаю, конечно, — закивала Зоя Аркадьевна. — Меня устроит работа учителем.

— Ну, хорошо… — кивнула Аделаида Артуровна. — Кого посоветуете на свое место? — пытливо глядя на завуча, поинтересовалась куратор. — Быть может, товарища Звягинцеву? Или товарища Бубку?

— Я тут подумала… если позволите, товарищ Григорян, выскажу свое мнение, — подняв голову, более уверенным тоном начала Зоя Аркадьевна.

— Конечно, конечно, любопытно послушать, — доброжелательно улыбнулась Аделаида Артуровна.

— После года работы… Конечно, у нас не все ладилось сначала… но, приглядевшись за учебный год, увидев, так сказать, в деле молодого учителя, считаю, что товарищ Зверев вполне может занять мое место и с достоинством заниматься воспитательной работой. Да, методы у Егора Александровича иногда весьма… специфические, но дети к нему тянутся, учителя прислушиваются. И его идеи, они скорее объединяют. Несмотря на некоторую необычность, я бы даже сказала, инновационность, его мероприятия, разработки и предложения вполне отвечают линии партии. Он, если позволите, несмотря на молодость, смотрит в глубину, — высказалась товарищ Шпынько.

— Хм… любопытное мнение, — задумчиво протянула Аделаида Артуровна. — Ну что же, товарищ Шпынько, я вас услышала. Благодарю вас за отличную работу. Надеюсь, вы не уходите прямо сейчас?

— Что вы, конечно нет. Последний звонок, выпускные экзамены… — покачала головой Зоя Аркадьевна. — Я должна завершить все свои дела, прежде чем… покинуть школу, которой отдала столько лет и сил.

— Замечательно, товарищ Шпынько, — улыбнулась куратор. — О новом месте работы вам сообщат, буду держать вас в курсе. Насчет вашей кандидатуры мы подумаем, рассмотрим все варианты. До свидания, Зоя Аркадьевна, приятно было с вами сотрудничать. Вас будет очень не хватать, — вежливо закончила разговор Аделаида Артуровна.

— До свидания, товарищ Григорян, — поднимаясь, попрощалась завуч. — Аделаида Артуровна, ваших неоценимых советов будет очень не хватать на новом месте!

— Ну что вы, — скромно улыбнулась польщенная куратор.

Товарищ Шпынько покинула кабинет начальства, Аделаида Артуровна поднялась из-за стола, подошла к окну и задумчиво посмотрела на улицу.

Молодой специалист понравился куратору еще первого сентября своей уверенностью, новыми мыслями. Конечно, День знаний прошел непривычно, и поначалу Аделаида Артуровна хотела раскритиковать и отчитать за неуместность театральщины. Но, досмотрев до конца, отметила все положительные стороны, впечатлялась спортивной пирамидой, затем прочитала отпечатанный сценарий, обратив пристальное внимание на цели и задачи, и пришла к выводу, что молодой человек вполне подходит для ее дальнейших целей.

Цель у Аделаиды Артуровны была одна — стать начальником образования области, для начала. Для этого товарищу Григорян нужны были талантливые молодые специалисты, голодные во всех смыслах слова. Именно опираясь на них, но не забывая о благодарных опытных педагогах, Аделаида Артуровна и собиралась в ближайшее время осуществить поставленную перед собой цель.