Учитель. Назад в СССР-5

Глава 19

Насыщенная событиями осень сменилась спокойной зимой, морозами, снежными заносами и веселыми зимними забавами. Теперь, шагая по заснеженным улицам утром в школу, я планировал собственную жизнь с замахом на будущее.

В свою новую школьную реальность я тащил из собственного будущего всё, что считал достойным, интересным и способным не просто заинтересовать детей, но отозваться в их сердцах. Все возможности, которые помогут раскрыть детские таланты и способности, заставить заложенное от рождения семечко добра и счастья дать ростки, чтобы маленький отросток сумел окрепнуть и вырасти в настоящее дерево. В тот пресловутый стержень, который сумеет спасти державу. Создать поколение людей, искренне, от души и сердца радеющих за свое Отечество — тот путь, который я наметил себе в качестве цели. Земля Русская богата сильными, смелыми и талантливыми людьми. Иногда достаточно одного толчка, чтобы изменить жизнь человечества.

Работая с детьми шестидесятых, общаясь с родителями и многими, кто пережил Великую Отечественную войну, я видел огромный потенциал. И всё чаще думал: не зря, ох, не зря мне дали шанс прожить жизнь заново именно в конце шестидесятых годов.

Золотое десятилетие. Годы, во время которого Советский Союз активно развивался, строился, укреплял свои позиции. Период, когда страна Советов испытывала огромный рост во всех сферах жизни. Экономика, культура, спорт, наука — куда ни ткни, везде увидишь достижения.

Первый полет в космос — пожалуйста, шестьдесят первый и Юрий Гагарин. С него началось космическое десятилетие в Советском Союзе.

Масштабные стройки, которые способствовали улучшению жизни в стране. Южно-Сибирская магистраль от Сталинска до Акмолинска, именно она соединила Восточную и Западную Сибирь, Северный Казахстан и Южный Урал.

Тобол-Кустанайская линия, которая хорошо поспособствовала в освоение целинных и залежных земель. Трасса Абакан-Тайшет, протяженностью в шестьсот пятьдесят километров, открыла двери из Дальнего Востока и Сибири в Кузбасс, Казахстан и Среднюю Азию.

Байкало-Амурская магистраль — более шестидесяти станций, сто сорок четыре разъезда, около четырех тысяч искусственных сооружений. Только путепроводов одиннадцать штук, а уж мостов и вовсе за две тысячи построено. В девяностые борзописцы назвали БАМ «самым длинным памятником советской глупости». Как только не обзывали железную дорогу умники, дорвавшиеся до власти и жаждущие разрушить старое, чтобы построить новое. Ломать — не строить. Где теперь те умники? Сгинули в эпоху перемен и страну за собой утащили.

А знаменитые «хрущевки» — панельные дома по типовым проектам. Да, может, квартиры строились и не большие, одинаковые, типичные. Но в них были все условия: горячая и холодная вода, отопление, свет и газ. Всё то, чего советские люди были лишены, проживая в бараках. Развитие домостроительных комбинатов и заводов крупных железобетонных конструкций не только удешевило, но и ускорило строительство жилых домов по всей стране.

Шестидесятые — золотое время для роста промышленности. Машиностроение, приборостроение, химическая и нефтяная сфера, радиоэлектроника. В Сибири с разницей в два года были запущены несколько алюминиевых заводов: Иркутский в шестьдесят втором, Красноярский в шестьдесят четвертом и Братский в шестьдесят шестом.

На пике развития советская энергетика. Стройка гидроэлектростанций в горных массивах Сибири: Братская и Саяно-Шушенская, Красноярская и Майнская, Усть-Илимская ГЭС. Не отставал и Дальний Восток и горы Центральной Азии: Колымская, Зейская гидроэлектростанции, киргизский Нижне-Нарынский каскад.

Страна превратилась в одну гигантскую стройку!

Не забывало советское правительство и про тепловые электростанции. В городах активно строились теплоэлектроцентрали, благодаря чему закрывались сотни маленьких котельных и электростанций.

Последний завод в моем городе, где я вырос, окончательно разрушили в две тысячи шестнадцатом году. Долгие годы станкостроительное производство планомерно уничтожали. В конце концов все здания распродали и затем снесли. Пустырь в пять акров — вот что осталось от завода. Пустыня практически в центральной части города. Остается только догадываться, сколько стоит земля в двух шагах от городского парка и в нескольких кварталах от моря., и кому она понадобилась.

Чего только не ждали на месте завода. И жилой комплекс, и очередной торговый центр и стоянку. Нынче на этом куске бетонированной земли всё лето обитает заезжий цирк.

«Аттракцион», «Полиграфмаш», бондарный и консервный заводы — все градообразующие предприятия оказались уничтожены. И такая волна прокатилась по всей стране.

Так что да, похоже, я попал в тот самый ключевой поворотный момент, когда еще можно развернуть корабль, который плывет по широкой реке в сторону водопада, но команда не знает, что ожидает судно впереди.

Анонимные письма с рассказами о будущем я отмел сразу, едва осознал себя в новой реальности. Рано или поздно органы безопасности вычислят анонимщика, и судьба моя резко поменяется. Сменю я учительский стол на койку в психиатричке или на шконку в тюрьме для политических.

Собственно, по моим прикидкам, у меня в запасе лет пятнадцать-двадцать, чтоб осуществить свой план. Сменить руководство страны, погрязшее в коррупции, жадности, стяжательстве и махинациях, подтолкнуть наверх более молодое, резвое поколение талантливых и смелых, не жадных. Сместить на всех ключевых постах старых партийных бонз. Разрушить зарождающуюся систему кумовства, рукопожатий, связей и семейственности Дать дорогу прогрессивным молодым людям. Но не таким, как Баринова и прочие подобные особи, для которых главное — побольше нахапать, потеплее отжать местечко, накопить хрусталя, построить дачку, а лучше заиметь государственную. И плевать они хотели на интересы государства и простых людей.

Стремление к лучшей жизни вполне нормально для человека. Но большая власть — большая ответственность. Правители, которые этого не понимают, обречены на провал, а вместе с ними гибнет страна и народ. Стоять у руля огромного государства — значит осознавать ответственность, в том числе обязанность защищать, заботиться и помогать.

Именно поэтому уже сейчас нужно думать о грядущем, пока в большинстве молодых умов еще горит вера в светлое будущее.

С этими мыслями я пришел к Почемучке, к своему бывшему преподавателю Геннадию Анатольевичу Лапшину. Ну, мысли о своем видение будущем я ему, конечно, не озвучивал, но одну идею подкинул. Собственно, концепцию я позаимствовал у родного государственного образования.

Шестьдесят седьмой оказался урожайным и для образования. В этом году разработали Положение о всесоюзных олимпиадах школьников по математике, физике и химии.

Я предложил Геннадию Анатольевичу провести экспериментальную областную техническую олимпиаду. Главный приз победителю — зачисление в институт в Академическом городке без экзаменов, без оглядки на оценки в аттестате. К моему удивлению, Лапшин довольно легко согласился и очень оперативно продвинул эту идею руководству. И вот в январе мы с ребятами ожидали первый отборочный тур.

Этапы разрабатывали профессора и научные сотрудники, чтобы отобрать из множества желающих те самые жемчужины, которыми полна земля русская и глубинка сибирская.

Свирюгину я первому принес Положение, положил на парту и поинтересовался:

— Какие планы на жизнь, Володя?

Владимир, недовольный тем, что я оставил его после уроков, хмуро зыркнул на меня и промолчал. Отношения между нами оставляли улучшились, но пропасть недоверия все еще лежала.

С одной стороны, Свирюгин после всех совместных приключений вроде и доверял мне, как взрослому товарищу. С другой стороны, парень настолько привык вариться в собственных проблемах, не ожидая и не рассчитывая на чью-то безвозмездную помощь, что рука, протянутая с дружескими намерениями, рассматривалась им как очередная ловушка.

Кстати сказать, хулигана, который разрушил наше Пламя Революции, мы нашли довольно-таки быстро. Им действительно оказался Рыжий. Десятый класс едва не покалечил пьяницу, потерявшего берега. Особой кровожадностью отличились девочки. Они предлагали обмотать Рыжего световой лентой, привязать к столбу на колхозной рыночной площади и повесить ему на грудь табличку «Диверсант». Ребята хотели всего лишь набить морду и сломать руки, что неповадно было. Честно говоря, на самосуд я успел в последний момент, и всё благодаря моим семиклассникам.

Небезызвестный Ленька Голубев примчался ко мне в класс и, краснея, бледнея, пыхтя от волнения, смущения и стыда «сдал» десятиклассников. Ленька очень переживал о своем «предательстве». Мне с трудом удалось убедить мальчишку в том, что никакой он не предатель, а совершил смелый поступок. Потому что порой требуется намного больше смелости, чтобы не позволить друзьям натворить глупостей.

— Понимаешь, Леонид, — серьёзно глядя в глаза парнишке, объяснял я семикласснику. — Быть смелым, чтобы противостоять врагам — отличное качество для настоящего мужчины, да и для женщины тоже. Но гораздо бо́льшая смелость нужна для того, чтобы действовать наперекор близким товарищам. Ты молодец, Леонид.

Голубев шмыгнул носом, поелозил по доскам пола носком ботинком, но я видел по глазам, что мысль мою парнишка с трудом, но все-таки понял, принял и в скором времени осознает до конца. Главное — я сумел донести до Леньки, что никакой он не предатель. И всё верно решил.

Так что успел я вовремя. Остались мои архаровцы с чистой характеристикой. А Рыжего мы сдали со всей доказательной базой участковому Дим Димычу. Тот самый отпечаток обуви оказался решающим в расследовании «О диверсии против скульптуры Пламя Революции». Именно так назвала наши поиски Зина Григорьева, большая любительница детективов, мечтающая служить в родной милиции.

Оказалось, Зинаида скрупулёзно собирала сведения о советской милиции и очень гордилась тем, что носит одно имя с Зинаидой Михайловой. Девушка-регулировщица в ночь на 22 июня сорок первого года оканчивала десятилетку. Как и многие москвичи, рыла окопы на подступах к столице, а затем пришла в ОРУД — Отдел регулирования уличного движения. Во время бомбежек Зинаида всегда оставалась на посту, чтобы не позволить мародерам заниматься грабежом, а вражеским разведчикам — подавать сигналы. С оружием в руках юная регулировщица защищала покой советских граждан во время Великой Отечественной войны. И погибла на боевом посту, пытаясь задержать машину с бандитами. За год до Победы.

Собственно, Зина Григорьева оказала нам немалую помощь в поимке преступника. Как ни старался Дим Димыч отмазаться от назойливой десятиклассницы и нашей команды, мы не отстали. Ну а с учетом того, что параллельно делом занимался товарищ Третьяков, Рыжему ничего хорошего не светило.

Честно говоря, прекрасно помня историю, приключившуюся с Леной Верещагиной на речке, я только обрадовался, что неприятный элемент исчезнет с улиц села Жеребцово. С участковым я договорился насчет дальнейшей информации, Дим Димыч обещал рассказать, если в показаниях Рыжего всплывет что-нибудь необычное или интересное.

Я не очень верил в то, что местный донжуан решил таким диким способом отомстить лично мне из-за летней драки. Кто-то его надоумил. Оставалось выяснить кто. Кандидат лично у меня вырисовывался только один. Но вот мотив хромал: не мог товарищ Лиходед так цинично и глупо действовать. Рыжий ведь на допросе сдаст всех подельников, если таковые у него имелись.

Самое смешное, что в саботаже и диверсии Дим Димыч едва не обвинил меня. Потому что обнаружил в стеклянных руинах схему, начерченную моей рукой, и мою же измерительную ленту. Только у меня одного имелся складной железный метр, помеченный надписью «Имущество Зверь Горыныча». Подарок от армейского друга на долгую память.

Кстати, тогда-то я и обнаружил пропажу любимого складышка. Досталось Дим Димычу за подозрения и от моих десятиклассников, и от директора вместе со Степаном Григорьевичем и Василием Дмитриевичем.

Наблюдая за тем, как Свирюгин читает Положение областной олимпиады, я вспоминал события минувшей осени, Затеял я эту историю исключительно из-за Володи. Мальчишка учится последний год, и на Всероссийскую олимпиаду школьников точно не попадает. Хотелось дать ему шанс. Шанс, который сподвигнет Свирюгина на принятие решения. Самостоятельного решения.

— И что? — недовольно буркнул Володя, дочитав до конца. — Куча слов, а толку?

— А толк, Владимир, в том, что ты примешь участие в олимпиаде и выиграешь главный приз. В этом я абсолютно уверен, — серьезно заявил парню, глядя прямо в глаза.

— Глупости. Ничего я не выиграю, — фыркнул школьник. — И поумнее меня будут в городских школах.

— И ты вот так просто сдашься? — подначил я парня.

— Да плевать мне на все ваши олимпиады. Техникум закончу и работать пойду. Дядя Семён договорится, я и во время учебы смогу работать, зарплату получать.

Я понимал стремление Володи заработать. Свирюгин старший постепенно сходил с рельс. Все чаще пил, все меньше работал, все больше скандалил и поднимал руку на жену. Серафима Юрьевна набралась смелости и ушла от мужа.

Поначалу семейство Свирюгиных ютилось у родственников Серафимы. Но долго ли поживешь у родни? Серафима Юрьевна нашла избушку-развалюшку, которую ей сдали за небольшую плату. Когда я узнал о проблемах семейства, переговорил с товарищем Свиридовым и предложил отдать семейству ту половину дома, которую выделили мне как молодому специалисту. Настоятельно предложил.

— Серафима Юрьевна — заслуженная колхозница, у нее дети. И мальчик старший, Володя, талантливый и способный парень. Ему в институт… а он не может, сомневается, боится оставить мать одну с братом и сестрой. Будет собственный дом, где нет пьяного родителя, парень задумается о высшем образовании, я уверен. Юрий Ильич, нельзя ему в техникум! Ему в институт надо! У него не просто талант! Он гений в своем роде.

— Так уж и гений, — подначил меня Юрий Ильич.

— Гений. Только для развития гениальности нужны условия. Здесь, в колхозе, потолок Владимира — это мастер ремонтного цеха. Ну, или что там планирует для него товарищ Лиходед? С образованием Свирюгин сумеет стать не просто инженером, но изобретателем! Кто знает, какие технологии Володя способен придумать для будущего нашей страны!

— Ну, хорошо, собственно, я с вами категорически согласен, Егор Александрович, — улыбнулся Юрий Ильич. — Володе надобно учиться, получать высшее образование. Поговорю с товарищами, обсудим, думаю, колхоз вынесет на голосование. Тем более если молодой учитель сам отказывается от дома.

— Но только в пользу семейства Свирюгиных, — уточнил я.

Вот так и получилось, что к Новому году Серафима Юрьевна с детьми въехали в новое жилье.

— Володя, я понимаю твои мотивы. Но жизнь налаживается. И ты больше сможешь помочь матери, если получишь лучшее из возможного, — закончился разговор. — Жду твоего решения до завтра.

Давить не хотелось. С Вовкиной гордостью и упрямством еще решит, что теперь обязан мне по гроб жизни. Оно мне надо? Оно мне не надо. Принцип моей жизни всегда один: делай добро и бросай его в воду. Не делай ничего, рассчитывая на благодарность.

— Подумаю, — буркнул Свирюгин, поднимаясь с места. — Могу идти?

— Конечно, — кивнул я. — Вечером, если свободен, загляни в мастерскую. Мы там со Степаном Григорьевичем одну штуку придумали, будем пробовать.

— Хорошо. До свидания, — попрощался Володя и неторопливо покинул класс.

— До свидания, — ответил я и переключился на схему, которую химичили с завхозом. Идея запустить школьное радио меня не отпускала.

Собственно, на следующий день Володя дал свое согласие на участие в олимпиаде, и мы начали подготовку. Ну как мы. Я договорился с учителями физики, химии, математики насчет дополнительных занятий повышенной сложности. До начала областной олимпиады оставалось два месяца. Приурочить ее решили ко Дню советской армии и военно-морского флота. Поэтому я договорился еще и с историком на всякий случай. Получилось, как в воду глядел. Но Володя оказался готов ко всем неожиданностям.

Полугодие закончилось новогодними елками, подарками фронтовикам, которые старшеклассники сделали своими руками. Недолго думая, мы с ребятами наделали лампочек «Пламя Революции» для каждого односельчанина — участника Великой Отечественной войны. Идею одобрили все, от школьников до учителей и директора. Собственно, и участие в создании такого количества изделий приняла вся школа.

Младшие классы делали открытки. Средние сооружали основу, выжигали рисунки, разрабатывали подарочную плотную упаковку. Девочки под руководством Веры Павловны разукрашивали стеклянные светильники. Парни из девятого и десятого классов паяли световую ленту и переключатели. Причем старшие обучали младших.

Ну а перед самыми каникулами по школе прокатилась череда новогодних танцевальных вечеров и праздничных поздравлений. Закончился год школьной дискотекой, в смысле танцами. В этот раз обошлось без эксцессов.

А потом начались каникулы! И это было отличное время для отдыха и общения. С десятым классом мы ходили на лыжах, устроили сельские зимние соревнования, съездили в Новосибирск на экскурсию в новый музей истории Западно-Сибирской железной дороги.

Параллельно я разрабатывал концепцию нового советского образования и экспериментальной советской школы. Прекрасно осознавая: для того чтобы меня услышали и прислушались, необходимо сделать себе имя. Чем я и занимался, активно участвуя во всех образовательных начинаниях.

За короткий срок мне удалось сплотить вокруг себя всех молодых учителей и даже некоторых педагогов в возрасте, заразить своими идеями, мыслями и целями. Юрий Ильич и Зоя Аркадьевна не успевали за полетом наших идей и предложений.

Кстати сказать, под конец уходящего шестьдесят седьмого года нас потрясла новость. Наша дорогая завуч встретила достойного человека и, по слухам, собиралась замуж в конце июня, после того как закончится учебный год и экзамены в выпускных классах.

Насколько правдивы слухи, не проверял. Но Ниночка Валентиновна по секрету растрепала, что Зоя Аркадьевна собирается не только сменить фамилию, но и переехать в другое село. Причем даже не в Новосибирской области.

Так что в декабре педагогический коллектив лихорадило от двух новостей: как выглядит избранник товарища Шпынько, и кто займет место завуча вместо Зои Аркадьевны.

Обе сплетни меня мало интересовали, хватало своих задач. К тому же первый отборочный этап олимпиады начинался сразу после зимних каникул. И мы втроем, я, Володя Свирюгин и Степан Григорьевич ломали голову, какой же проект представить на презентации.

Олимпиаду спланировали таким образом, чтобы школьники наглядно могли продемонстрировать не только теоретические знания, но и представить техническую модель собственного производства. Времени оставалось катастрофически мало, собственно, как и идей. Все наши заготовки завхоз браковал.

Я предложил расписать проект «Пламени Революции», но Володя отказался, заявив, что чужим добром пользоваться некрасиво и нечестно. Вот тогда-то мне и пришло в голову собрать первый пульт от телевизора. Степан Григорьевич сомневался, но Володя загорелся новой идеей. К тому же опыт создания устройства у нас уже имелся.