Учитель. Назад в СССР-5

Глава 11

— Ой, Егор Александрович! Я такая неловкая! — воскликнула Зиночка, прижимаясь ко мне всем телом.

Мы буквально столкнулись в дверях палаты, которую медсестра покинула минуту назад. Теперь же получается, что я вроде как на нее налетел, а Зина на меня вроде как нечаянно упала, выронив из рук стопку каких-то бумаг.

Мы танцевали на пороге очень странный танец вот уже несколько минут и никак не могли разойтись каждый в свою сторону. Куда бы я ни делал шаг, Зиночка непременно шагала одновременно со мной. При этом крепкие девичьи руки не выпускали из захвата: сначала Зиночка держалась за мой пояс, затем ее ладошки каким-то чудесным образом оказались на моих плечах. Со стороны могло показаться, что мы действительно танцуем какой-то парный танец.

— Ах, Егор Александрович, — ахала Зиночка, жеманно улыбалась и стреляла глазками, чуть запрокинув голову, при этом девушка смотрела мне прямо в глаза и томно дышала.

— Да что же это такое! — практически по-стариковски рассердился я, перехватил женские запястья и попытался убрать со своих плеч. Не тут-то было!

Хватка у милой Зиночки оказалась бульдожьей. Даром что не зубами вцепилась в мою грешную плоть.

— Ой, Егор Александрович! — пискнула медсестричка, глаза девушки моментально наполнились слезами. — Какой вы, в самом деле, медведь! Сделали мне больно!

— Извините, не хотел, — покаялся я почти искренне.

Зиночка потрясла перед моим носом ладошкой. Подула на нее, всем своим видом демонстрируя, насколько ей больно. При этом отчего-то еще больше вжалась в мое тело.

Я решительно ухватил девушку за плечи, стараясь не сильно выражать свое недовольство на медсестре, и попытался отодвинуть от себя. Зиночка вроде даже поддалась, отступила на полшага.

— Вы мне поможете, Егор Александрович? — смущенным голоском попросила медсестра.

— Что? — не сообразил я.

— Бумаги, — старательно изобразив жалобный взгляд, пояснила Зиночка. — Мы с вами столкнулись, и я их рассыпала.

Девушка вздохнула еще жалобней, кокетливо склонив голову к плечу. Затем хлопнула пару раз ресницами, облизала губы, просительно улыбнулась и медленно присела. Честно говоря, то, как Зинаида опустилась на пол, больше походило на плавное скольжение по шесту в стриптиз барах. Причем шестом в этом случае выступал я.

Кто бы сомневался, что мое ныне молодое голодное тело сработало как надо, отдавая дань природе. Хорошо хоть больничный халат прикрыл срамоту, но жаром меня обдало знатно. Да и выражение Зиночкиного лица подсказало, что медсестричка все прекрасно успела заметить и оценить, судя по округлившимся глазам и губам, сложившимся в букву «О».

— Помогу, — процедил я, шагнул в сторону, тоже опустился на корточки и приступил к сбору бумаг, совершенно забыв, какого лешего я вышел из палаты.

Обратный путь с пола в полный рост Зиночка проделала с той же грацией, предварительно дождавшись, когда я поднимусь и подам ей руку, чтобы помочь. Медсестра руку приняла и медленно встала, не сводя с меня глаз. Затем приподнялась на цыпочки и попыталась поцеловать в знак благодарности, но я увернулся, и поцелуй попал в щеку. Вот как раз в этот момент я и понял, зачем вышел в коридор. У стойки, за которой сидела дежурная медсестра, стояла Оксана Гринева.

«Долго она здесь стоит?» — мелькнула мысль. И тут же услужливая память подсказала: с того момента, как недовольная Зиночка заглянула в палату и пригласила меня выйти к посетителю.

«Да что за встречи такие дурацкие!» — выругался я, старательно улыбнувшись Оксане. Я рад был ее видеть, но в то же время злился на сцену в коридоре и на того, кто сдал меня фельдшерице с потрохами.

— Егор Александрович, спасибо большое, — прощебетала Зиночка, коснулась ладошкой моего запястья, сверкнула глазками, развернулась и старательно зацокала каблучками, отчаянно играя бедрами. «Угу, походку от бедра еще отрабатывать и отрабатывать», — угрюмо хмыкнул про себя, проводив коротким взглядом медсестричку. Затем двинулся к Оксане.

«Хорошо хоть не ушла, а то ведь черти что со стороны можно было подумать», — порадовался про себя.

— Привет. Рад тебя видеть, — улыбнулся от всей души, и потянулся было поцеловать в щечку, но Оксана, ответно улыбнувшись, увернулась.

— Добрый день, Егор. Смотрю, ты здесь не скучаешь. Вот витамины тебе принесла, — нейтральным тоном произнесла Гринева, протягивая мне сетку с яблоками. — А это от Марии Федоровны, — девушка указала на сверток поверх яблок.

— Похоже, все село уже в курсе, — недовольно буркнул я, затем опомнился и поблагодарил. — Спасибо. Не стоило приезжать, я уже нормально себя чувствую. Если бы не доктор, был бы дома сразу, — объяснил я, и только через секунду до меня дошло, как прозвучали мои слова в свете мизансцены, которую разыграла ушлая медсестричка.

— Я не то имел ввиду… Черт… — окончательно запутавшись, выругался вслух.

Теперь понятно, почему Зина была такой недовольной, когда звала меня к посетителю. Впервые за столько дней ко мне пришла девушка. Зиночка уже привыкла считать меня почти своим, а тут какая-то неизвестная девица, и непонятно, кем она мне приходится.

— К тебе чтобы попасть, целый допрос пройти надо, — усмехнулась Гринева.

В глазах Оксаны сиял лед. Резко захотелось стереть с ее лица невозмутимое выражение горячим поцелуем. Я кинул взгляд по сторонам, прикидывая, где мы можем спокойно поговорить без пристального внимания Зиночки и других пациентов. Нужно укромное место, где никто не помешает. Вот там и попробую стереть этот холод из глаз и с лица Оксаны.

— Я рад, что ты пришла, — просто сказал я, забирая в свои ладони пальчики Гриневой.

Фельдшерица попыталась дернуться, но я крепко держал, не позволив сорваться с крючка.

— Пойдем на улицу, там воздух свежее, — предложил девушке, заметив, что к медсестринской стойке шагает недовольная Зинаида.

Похоже, план рассорить меня с незнакомой ей девушкой не сработал так, как медсестричка планировала. Ну а лишних ушей и язвительных фразочек нам с Оксаной в разговоре не надобно.

— Егор… Александрович, — окликнула меня Зиночка, сделав внушительную паузу между именем и отчеством, желая показать, что мы давно перешли на близкий уровень общения, а отчество — это так, для окружающих.

Я оглянулся, вопросительно приподнял бровь.

Не дождавшись от меня встречного вопроса, Зиночка недовольно буркнула:

— Часы посещения с пяти до семи, не опаздывайте, у вас процедуры! Уколы! — выстрелила словами как из пулемета медсестра.

— Буду как штык, — заверил я, подхватил Оксану под руку и решительно повёл к выходу из отделения, а потом и вовсе на улицу.

— Куда мы? Скамейки же вот! — подивилась Оксана, указывая рукой на площадку, вокруг которой разместились лавочки для пациентов и посетителей.

— Здесь шумно и людей много, я знаю место получше.

В ответ на мои слова Гринева недоуменно повертела головой. Ну да, с народом это я погорячился, на скамейках торчало от силы человек семь. Причём большая часть курильщиков, которым не было дела ни до кого.

— Идём, — я решительно потащил Оксану за угол, туда, куда не ступала нога садовника, или кто тут отвечает за клумбы и обрезку деревьев.

Возле больничного забора разрослись какие-то кустарники. Поскольку я не ботаник, то и опознать не смог. Впрочем, это и неважно. Важно то, что кто-то очень хороший притащил к этим зарослям пару чурбачков и доску, соорудил импровизированную скамейку. Вот к ней-то я и вёл Оксану. Благодаря разлапистым нестриженым веткам лавочка хорошо пряталась от докучливых глаз пациентов, которые от нечего делать пялились в окна.

Согнав со скамейки парочку подростков, я смахнул рукой воображаемую пыль и пригласил Оксану присесть.

— Я очень рад, что ты пришла, но очень сердит на Митрича, что он тебе всё рассказал, — с места в карьер начал я.

— Митрич тут ни при чём, — улыбнулась Оксана, немного оттаяв. — Это всё Григорий Степанович. Я его обхитрила, и он всё мне рассказал.

— Завхоз? Не верю! — изумился я. — Да он же хуже, чем партизаны на допросе! Умер бы, но не сдался!

— Уметь надо, — рассмеялась Гринева. — Тут главное правильно вопрос задать. Уверена, он даже не понял, что сам проговорился.

— Ну, ты даёшь, — восхищённо присвистнул я. — А Мария Фёдоровна? Кто ей-то рассказал? Оксан… — нахмурился я.

— Нет, не я. Степанида Михайловна тоже обо всём проведала. Так что Василий Дмитриевич под домашним арестом, а Григорию Степановичу на нашей улице лучше временно не показываться. Слышал бы ты. Как они ругались на пару, требуя немедленно доставить к тебе в больницу. Насилу уговорили не спешить. И то, потому что меня снарядили, — поведала Оксана. — Тётя Степанида обещала Степана Григорьевича тяпкой отходить за то, что чуть «нашего мальчика не угробил». Это я дословно передаю, — улыбнулась Гринева.

— Но откуда? — изумился я. — Митрич вряд ли… Да и завхоз…

— Дети, — пожала плечами Оксана. — Скорей всего, твои школьники слишком громко обсуждали ваш проект. И свой поезд в районную больницу. После этого я и пошла к Григорию Степановичу, уточнить, — поделилась своими догадками и действиями Гринева.

— Ну, ты прямо как Штирлиц самый настоящий, — усмехнулся я и, оседлав скамейку, присел рядом с девушкой, чтобы видеть ее лицо.

— Кто?

— Герой-разведчик один советский. Неважно, — отмахнулся, про себя же подумал: «Штирлиц как никогда оказался близок к провалу. Вот как эти чертовы попаданцы выживали и не попадали впросак? С рождения, что ли, готовились проживать жизнь второй раз, даты заучивали важные?» Да уж, похоже, прав доктор, рановато меня выписывать, раз подобная чушь все время лезет в голову последнее время.

— Как ты? — уже мягче поинтересовалась Оксана, протянула руку и застыла, не решаясь прикоснуться к моей голове.

Я осторожно взял девичью ладошку и приложил к своей колючей щеке.

— Колется, — слабо улыбнулась Гринева.

Глаза ее засияли, растапливая недавний лед. Поцеловать захотелось еще больше. Торопливо оглянувшись по сторонам, я резко придвинулся к девушке, обнял за плечи и поцеловал. Оксана слабо пырхнулась, но практически сразу же ответила.

«Черт! Черт! — заревело внутри меня. — Остановись, Саныч! Гормоны, будь они неладны! Напугаешь, потом не отмажешься!»

Я с трудом оторвался от таких нежных, податливых губ, перевел дыхание и прохрипел:

— Как там… дома?

— Хо-о-ро-ох-шо, — глотая воздух, выдохнула Оксана, не отводя с меня глаз. — А как же… медсестра?

Вот ведь язва, выбрала момент, припомнила.

— Не знаю никакую медсестру, — отмазался уверенно я. — Сама себе все придумала, сама во все поверила, теперь вот дурью мается. Но это быстро пройдет. Выпишут меня, и забудет как страшный сон, — уверенно выдал я.

— Как страшный? — Оксана приподняла удивленно бровь.

— Ну а чего во мне прекрасного? — я развел руки, демонстрируя больничную одежду. — Небрит. Плохо вымыт и в затрапезной одежде.

— Это точно, — расхохоталась Оксана, а я выдохнул с облегчением.

Кажется, я все-таки не ошибся в девушке. Нет в ней сугубо бабской дурости и вредности. Именно что бабской, не женской. Когда сначала орут, а потом думают. Скандальность и хабальность в Гриневой отсутствуют напрочь. Как и традиционное понимание, как мужика надобно воспитывать кнутом и пряником. За все ругать, интимного счастья выдавать только по великим праздникам, на всех особей женского пола смотреть с подозрением. Гавкать на своего мужика, чтобы не смотрел по сторонам. А мужик он ведь что? Правильно, он ведь ласку и понимание любит не меньше женщины. Правда, в этом мы в жизни вслух не признаемся, но таки умная женщина, она и сама в курсе.

«А, к черту все!» — подумал я, придвинул к себе Оксану и принялся целовать, как будто завтра конец света.

Не знаю, сколько мы миловались, но крыша у меня закипела знатно. Тяжело дыша, мы отпрянули друг от друга. Я поднялся со скамейки, вытащил пачку и закурил, чтобы хоть как-то успокоиться. Хотелось продолжения, но не на лавке же в больничном дворике в кустах непонятного дерева.

Оксана, покрасневшая и оттого еще более милая и желанная, приложив ладошки к горящим щекам, глубоко и часто дышала, приходя в себя.

— Егор… — попыталась что-то сказать, но голос сбился.

Я молча курил, улыбался и любовался девушкой. «Хороша деваха!» — раздался в голове голос Митрича. Я даже оглянулся, решив, что дядь Вася подкрался незаметно и стал свидетелем нашей личной сцены. Но нет, рядом по-прежнему никого не было.

— Егор… А как же Лиза… — выдохнула наконец-то Оксана, испортив такой уютный момент.

— А что с ней? — включил я дурака.

Ну, право слово, сколько можно повторять: Лизавета мне никто, и возвращаться к ней не собираюсь. Планы Бариновой на меня — это ее проблемы, моя проблема — как можно быстрее от нее избавиться.

— Как там ее нога, кстати? Когда на самолет можно отправлять? — равнодушно уточнил я, выбрасывая бычок и доставая еще одну сигарету. Вот так и бросай курить. С такой личной жизнью никаких нервов не хватит, чтобы извести пагубную привычку.

— Не знаю, — огорченно вздохнула Оксана.

— Не понял? — изумился я. — Ты же ее лечащий врач.

— Ну, вот как-то так… — Гринева смущенно улыбнулась. — Лизавета Юрьевна отказывается от моих услуг. Уверяет, что ты уехал в Новосибирск за специалистом и скоро вернешься.

— Чего? Она что, совсем дурная? Меня нет почти неделю, а она выдумала сказку и верит в нее?

— Егор! — возмутилась Оксана. — Она твоя невеста, пусть и бывшая. Нельзя же так отзываться!

— А как можно, Оксана? — уточнил я. — Не привык приуменьшать. По мне лучше напрямки, чем в объезд. Словоблудие не по моей части. И как она справляется, если ты не помогаешь?

— Василий Дмитриевич принес ей нормальные костыли, она… вовсю хозяйничает у тебя дома. Считает, что ты поехал просить руки и сердца у ее родителей. Каяться и исправлять ситуацию.

— Не понял еще раз, — ошалело уставился на Гриневу. — Ты же сказала, что Лиза решила, я уехал в областную больницу? Из которой уже вернулся бы раз десять.

— Это вторая версия, — мило улыбнулась Оксана. Глаза ее заблестели от смеха, но выражение лица Гринева состроила самое что ни на есть серьезное.

— Э-э-э… — только и смог выжать я из себя. — В этом месте поподробнее.

— Пока никто не знал, где ты и куда подевался, Лиза озвучила первую версию. Затем сообразила, что двое суток — слишком много для того, чтобы съездить в больничку и обратно. Мы ведь ее не бросаем… Нехорошо это… — чуть виновато произнесла Оксана.

— Спасибо за это огромное, — вырвалось у меня. — Лиза, она хоть и с придурью, извини, но как есть, но все-таки человек… К тому же одна в незнакомом месте. А поселили ее где? — уточнил я.

— В твоем новом доме, куда ты так и не выехал, — успокоила Гринева.

— И все-таки откуда сватовство вылезло? — напомнил я.

— Вторая версия появилась, когда твои соседки объявились. Пришли помочь бедной девочке, заодно и познакомиться. Мария Федоровна активно лечит Лизу барсучьей настойкой. Правда, Баринова почему-то отказывается принимать ее внутрь. Тут она ссылается на меня, говорит, доктор не разрешает, — усмехнулась Оксана. — В остальном, Степанида Михайловна и Мария Федоровна полностью взяли ее под свое крыло, и очень мне помогают с лечением. Иначе твоя Лиза совсем бы ничего не делала с ногой.

— Не моя она, — буркнул я. — Оксан, а есть шанс, что к моему возвращения Лиза совсем выздоровеет, и я смогу отправить ее домой?

— Ну… если ногу сильно не напрягает… и выполняет все предписания, вполне… — задумчиво протянула Гринева. — Ты же понимаешь, я сейчас не контролирую процесс. Она меня на порог не пускает. Обвинила в том, что хочу увести тебя у нее, — Гринева виновато опустила глаза.

— Чего? — опешил я. — Она что, скандал закатила? — Ксюш! Ну-ка рассказывай! — потребовал я.

— Все в порядке, Егор. Правда. Ну, с кем не бывает. Я не обратила внимания, честное комсомольское. Просто Лиза расстроена, и нога болит… — торопливо заговорила Оксана. — Я и не хожу больше. Попросила вот Степаниду Михайловну и Марию Федоровну, они приглядывают… Ну и Митрич… ой… дядь Вася еще тоже… Ты не думай, мы с ней не ругались! — заверила меня Гринева.

— Верю, — улыбнулся я. — Просто я хорошо знаю Лизу. За тебя испугался. С нее станется какую-нибудь гадость сделать.

— Нет, все хорошо, правда. Когда тебя выпишут? — Оксана внезапно сменила тему разговора.

— Хотелось бы завтра, — расстроенно буркнул я в ответ. — Но нехороший доктор вряд ли отпустит. Так что до понедельника я тут. Минимум. И на выходные не сбежать… хотя… Оксан, а можешь купить коробку конфет? А? Я бы со старшей смены договорился… Дома столько дел, помимо Бариновой, а я тут торчу, как привязанный.

— Сегодня? — засомневалась Оксана. — Сегодня вряд ли… Магазины скоро закроются, не успею никуда.

— Постой… а ты на чем приехала?

Я вдруг сообразил, что мои десятиклассники умотали на последнем автобусе.

Оксана смутилась, потом улыбнулась и призналась:

— Меня Иван привез на мотоцикле.

— Какой Иван?

— Ну, Ваня Коленков, Нины Кудрявцевой жених. Я когда узнала, что ты в больнице, растерялась, не знала, как добраться… Автобус-то в район последний уже ушел. А тут Нина прибежала в медпункт с предложением по школе… Мы разговорились, и вот… как-то все так быстро решилось… Я думала, только завтра попаду к тебе, а попала вот сегодня… — Оксана растерянно улыбнулась, пытливо заглядывая мне в лицо.

— И хорошо, что сегодня! — я снова подсел к девушке, обнял за плечи. Гринева малость напрягалась, но почти сразу как-то расслабилась, голова ее оказалась на моем плече. Так мы и сидели, наслаждаясь тишиной осеннего вечера, любуясь красками неба.

— Пора, — чуть повела плечом Оксана. — Время, Егор… Да и Ваня заждался… Я обещала недолго, а сама вон…

— А чего Иван-то не зашел? — запоздало удивился я.

— Он сказал, завтра вместе с Ниной…

— Еще и Нина? — я притворно застонал. — Надеюсь, не все село собирается ко мне наведаться.

— Кто его знает, — хихикнула Оксана. — Идем? А то твоя медсестра будет ругаться, — поддразнила меня Гринева.

— Идем. И впрямь будет ругаться, еще и укол от всей души засадит, — хмыкнул я.

Мы нехотя поднялись со скамейки и неторопливо зашагали в сторону центрального выхода с больничной территории, держась за руки.

— Провожу, — не слушая возражений, сказал Оксане. — И где твой Иван?

— Он не мой, — возмутилась Гринева, но тут же сообразила, что я шучу. Мы рассмеялись.

— Ой, Егор! — Оксана резко остановилась, махнув издалека Коленкову, который нас заметил и помахал в ответ, поднимаясь со скамейки.

— Что случилось?

— Я у тебя сумочку забыла!

— Сумочку? Не видел у тебя сумочку.

— Я ее в авоську сунула, когда сюда ехали. А сетка на столе у медсестры осталась… — взволнованно пояснила Гринева. — Пойдем обратно. Только ты меня потом не провожай, а то ругаться будут.

— Разберемся, — отрезал я. — Иван, мы сейчас! — крикнул Коленкову. Ваня махнул, давая понять, что нас увидел и услышал. И снова уткнулся в приемник, который держал в руках.

— А вас там уже дожидаются, — ехидно процедила Зиночка, едва мы с Оксаной показались в дверях отделения. — Гражданочка, вещи свои не разбрасывайте в другой раз. Я вам не бюро находок и не милиция, чтобы охранять, — недовольно фыркнула медсестра, ткнув в авоську с яблоками и пирожками от Марии Федоровны. — И вообще, Егор Александрович, приёмные часы почти закончились. Разберитесь уже со своими посетителями. Ходят и ходят, как будто не больница, а проходной двор!

— Извините, больше не буду, — вежливо произнесла Оксана, не обращая внимания на недовольство Зинаиды, которая смотрела на нас с каким-то странным ожиданием.

— Ну, здравствуй, Егор, — послышался гневный голос.

Да что ж за день-то такой! Так и хочется заорать: «За что?»