Трон галактики будет моим! Книга 2

Глава 3 Дипломатическая работа

Если бы я не помнил, сколько боли он причинил моим близким, до чего довёл город и завод, в какую анархию он вверг полушарие — мне бы, возможно, даже было его жалко.

Но глядя на него — во мне боролось два желания. Прикончить сразу, при всех. Чтобы видели все. Чтобы знали, каково это — попирать устои Империи и переходить мне дорогу.

И прикончить чуть позже. Каким-нибудь изощрённым методом. Но это, скорее так, некоторый древний подсознательный порыв из разряда «око за око». К насилию над заключённым, пусть даже это был подобный заключённый — у меня было однозначно негативное отношение. Империей такое не поощрялось.

Кислотный барон глянул на меня и сплюнул в песок.

— В камеру, — приказал я. — Кормить один раз в день. Разберёмся после.

— Не отдавай им! — заорал он, поняв, что я собираюсь сделать. — Прикончи сам! Не отдавай Виктору!…

Но его уже унесли.

Да. Как бы не хотелось мне совершить самосуд — у меня был уговор. Условие мира с самым сильным кланом этой планеты, борьба с которым мне предстояла чуть позже. Поэтому я решил — отдам его Церберовым. И пусть даже эта тварь и будет казнена потом с особой жестокостью — за те часы, что он у меня, я проявлю толику милосердия.

А так — на этой планете найдётся из меня достаточное количество профессиональных линчевателей и палачей.

Я в тот же день связался с Питером Блейзом и коротко сообщил:

— Забирайте.

— Буду завтра, — сообщил он.

А после Клятвы был пир. Торжество, без особых излишеств, с минимумом алкоголя, скорее напоминавшее помесь байкерского слёта и выездного корпоратива с шашлыками.

Вожди прощались и уходили долго. Некоторые, особенно Сэмюэль Большое Ухо, уходить категорически не хотели. Поручив Максу и Илье провожать — а скорее, уже выпроваживать засидевшихся гостей — я отправился на отдых. Но по дороге меня поймал Петенька Скорый.

— Александр… тут такое дело… Надо, чтобы ты посмотрел.

— Не срочное, хоть?

— Да не! Просто убедиться. Может, я что-то путаю. Я, знаешь ли, слегка подслеповат.

Он повёл меня к своему углу в зале ожидания, где мы устроили курятник. Провёл за занавеску, где под специальными лампами расположился его импровизированный инкубатор.

Сам заходить не стал. Впустил меня первым.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил он.

Я пригляделся и кивнул.

— Трещина. Скоро вылупятся.

— Ага… а что дальше делать?

— В смысле? — усмехнулся я. — Ты же сам изучал эту технологию.

— Ну, как изучал… по слухам. По пересказам знакомых пустынгеров. Как обогревать, как потом кормить. А вот сам процесс вылупления…

Одно из яиц тем временем вполне ощутимо треснуло. Из щели высунулся небольшой клюв.

— Хм… Похоже, поздно читать инструкции. Будем импровизировать. Неси мясо, или чего там у тебя.

Пока Петенька ходил — треснуло и второе яйцо. Второй оказался проворнее — высунул бошку почти целиком.

Уже оперившийся, полосатый, как и многие детёныши в саваннах, вполне уже зрячий. И ещё с эдаким царственным хохолком на макушке. Обозрел окрестности, увидел меня и сказал что-то вроде:

— Карр!

Почти как воронёнок, только «р-р» куда более серьёзное в конце.

А вскоре высунулся и второй.

— Ну, Петька, долго ты там?

— Да я уже тут, — сообщил наш животновод из-за шторки. — Но я тут вспомнил, есть один нюанс.

— Это какой ещё?

— Они вас уже видели?

— Видели.

— И что теперь.

— Всё. Теперь вы — их мама, Александр Игнатьевич.

Вот тебе на. Вообще, мог бы и сам догадаться. Ну, я же смотрел передачи в «Пантеоне» на тему дикой природы!

— Прекрасно. Я бы, конечно, предпочёл бы стать папой. Нет, я определённо буду папой. А ты — кормилицей.

— Это как это? — не понял Петенька, опасливо высунувшийся из-за шторки.

— А как это обычно бывает? Я буду появляться в конце рабочего дня, играть с ними и купаться в обожании и почитании, а ты будешь кормить три раза в день.

Избавились от скорлупы молодые раптусы быстро. Ростом они были мне по колено. Вытянулись, размяли конечности, резво выпрыгнули из инкубатора и принялись прыгать вокруг меня.

— Папа, папа, дай пожрать! — тут и без перевода на человеческий было всё ясно.

— Неси ошейники, — приказал я. — Будем давать им имена.

Того, что слева, рыжеватого, я назвал Юлием. А того, что справа, темноватого — Цезарем.

Детёныши проследовали за мной по пятам всю дорогу до моего особняка, под фонарями. На ступенях кемарил его святейшество князь Потёмкин. Завидев хищников — тут же окрасился в яркие цвета, выпятил чешую, встал в защитную стойку.

— Тише! Это свои! Не жрать!

Что ж, потратил ещё полчаса на дрессировку — и раптусов, и Потёмкина, заодно освоился с интерфейсом ошейников. И те, и другие проявили благоразумие и не попытались испробовать друг друга на вкус. После детёныши были переданы в руки Петеньки, который к тому времени освободил им клетку и гнездо.

Погуляли — и хватит. Меня уже невообразимо клонило в сон. Октавия расположилась во внутреннем дворике в своей привычной сторожевой позе, пожелал ей доброй ночи — и отправился спать.

Ночью кто-то тёплый и чрезвычайно приятный наощупь осторожно залез ко мне под одеяло, я инстинктивно обнял покрепче и снова уснул.

Правда, во время сна сообразил, что что-то тут не чисто. Как-то слишком хорошо и непривычно уютно. Проснулся — и обнаружил у себя в кровати Юдифь, ту самую девицу-дикарку, племя которой я приютил.

— Тебя кто впустил? Как ты сюда проникла? — проборомотал я спросонья.

— Железная дева, — прошептала она. — Я сказала, что хочу возлежать с Повелителем, она приказала мне раздеться, осмотрела меня и дала нужные наставления. Только… Повелитель до сих пор не возжелал меня… Так и лежу.

Можно подумать, я не смог ей отказать, и мы сплелись в жарких объятиях? Ха, Как бы не так! Нельзя недооценивать крепость моего духа и силы воли.

Мой кодекс чести Имперского Рыцаря не позволяет делать это с беззащитными девушками, тем более — из федеративных племён. Я всегда был чрезвычайно разборчив в связях. Все дамы, которые были у меня во времена моей юности, были как минимум дворянских кровей. Таковым я оставался даже и в Пантеоне — абы с кем и абы как — нет уж, ни в коем случае.

Пожалуй, я бы даже пренебрёг подобными ограничениями, если бы не одно «но». Октавия — это всё затеяла она, а я не мог ей позволить за себя решать такие вещи.

Я позвал Октавию и вежливо попросил вернуть девушке одежду. Октавия была явно недовольна тем, что её хитрый план не сработал. Нет уж, дорогой мой андроид, я как-нибудь сам разберусь.

Уходя, она спросила:

— Господин рыцарь, всё забываю спросить: мне очень нужно… точнее, требуется для науки, взять некоторые пробы у Макса. Он как раз подвергся высоким нагрузкам. Вы разрешите?

Ну, я и разрешил, не подумав о последствиях.

— Что за пробы? Ладно. Главное — без вскрытия. Всё, дай поспать уже!

— Спасибо! — как-то черезчур обрадованно отозвалась Октавия и ускакала прочь.

Странно, конечно, такие вещи среди ночи спрашивать, но мало ли чего ей в голову взбреждёт. Но после я так и не уснул. К тому же, рано утром прилетел Питер Блейз. Погрузка и передача Кислотного Барона произошли без лишних глаз.

— Виктор Витальевич передаёт глубокую благодарность, и далее по списку, — сообщил он. — Увидимся на орбитальном биатлоне.

— Расскажешь мне после, как и чего.

После завтрака непродолжительное время прибирались, а затем Дарья захватила Илью и Роберта и улетела на Скотинке в Немилино. Передать зерно, удобрения и помочь заводчанам подлатать кое-чего.

Мы же остались отдыхать и неспешно прибираться после торжества. По правде сказать, я планировал весь день заниматься бездельем, как вдруг Семёныч сообщил по внутренней связи.

— Два челнока требуют посадки! Незнакомые. Из Западной Герберы.

— Вот как. Боевые?

— Не-е. Пассажирские.

— Пускаем, разумеется.

Челноки приземлились у дальнего края посадочной площадки. прямо-таки роскошные, комфорт-класса. Один — постарше и побольше, а второй — небольшой совсем, почти вдвое меньше Скотинки, но новенький, с гладкими обводами, с золотистым покрытием и обзорным куполом. Явно для тех, кто любит потягивать коктейли, любуясь игрой света в обломках ледяного кольца.

— Кажется, я уже догадываюсь, кто это. Семёныч, скажи всем, чтобы не отсвечивали.

А сам схватил глайдербайк и помчал к шаттлам.

И угадал.

Виктория выскочила из первого шаттла раньше охраны — с зонтиком от солнца, в модных очках и лёгком комбинезоне. В новеньком, с элемента стиля пустынгеров, не удивлюсь, если специально спроектированным её модным домом для путешествия.

— Итак… Восточная Гербера! Какой я раз в жизни здесь? Третий? Или четвёртый? В Королёве ещё ни разу не была. Александр… как я рада встрече!

Протянула руку для лобызания. Я поприветствовал.

— Ну, показывайте, где у вас клятва племён?

Я рассмеялся.

— Виктория… Мне грустно это говорить, но вы всё пропустили. Была на днях.

— Вот как? — немного разочарованного вздохнула она. — И как, было весело? Кого-нибудь принесли в жертву?

— Никого не принесли. Зато подарили мне всякого разного. Я так полагаю, один из челноков вы привезли, чтобы оставить у нас на хранении?

— Да-да! Это мой… резервный шаттл, скажем так. Я полагала, посадочная площадка сильно меньше… Какой размерности суда она может принимать?

Она деловито осматривала площадку.

— Четвёртого — точно, пятого — можем принять один лёгкий имперский крейсер, если встанет по-диагонали. Не желаете прогуляться во-он по той улочке к моему особняку?

— О, у вас уже есть свой особняк? Вы его построили, или откопали?

— Разумеется, откопал. Раскопки, знаете ли, увлекательное дело.

— Да, сперва давайте о делах, — Виктория приняла важный вид. — Я хочу оставить мою «Марию-Антуанетту» здесь на бессрочное хранение. С регулярным осмотром, ремонтом в случае проблем и тому подобным. Сколько с меня:

— Максимальный срок аренды стоянки — год. Насколько я помню… — Я недолго порылся во Внутреннем экране и озвучил цифру. — Для вашего судна будет в районе тысячи двухсот.

— Всего? — удивилась Виктория, но потом кивнула. — А. Имперки. Вы же всё измеряете в имперках, Александр… Полутора миллионов герберок вам хватит?

— Полагаю, хватит и миллиона. Пойдёмте, договоримся о скидках с нашим смотрителем космодрома.

Викторию кивнула, уселась на глайдер-байк, по-свойски обняв меня за талию. Я заметил, что из шаттла вышла и неспешно пошла в сторону Зала Ожиданий личная ассистентка Виктории, серв Варвара.

Какая же она жутковатая.

Семёныч, как и остальные, как мы и договорились — не отсвечивал. Однако когда я заявился к нему в рубку в зале ожиданий — проявил себя во всей красе.

— Скидку вы захотели? У нас и так прейскурант на стоянку гражданских судов среди всех имперских военных космодромов самый щадящий! Я узнавал, какие сейчас расценки, знаете… Я уж молчу, что по старым нормам это вообще незаконно!

— Семёныч, — прервал я его тираду. — Дипломатия. Не мешай мне заниматься дипломатической работой с представителями местной элиты.

В общем, сторговались за одну тысячу имперок, а пятьсот я пообещал компенсировать из своих запасов.

В продолжение дипломатической работы я предложил Виктории прогуляться по посёлку.

— Мне кажется, или тот мужчина… чересчур крупный? — спросила она, заметив морду выглянувшего из своей каморки Макса.

— Просто кость широкая, — кивнул я. — Ну и лицом не сильно вышел.

— А это что за ужас? — она шарахнулась от клетки с Бурёнкой.

— Это Полина, — сообщил я.

И бурёнка издала одним из своих ртов протяжное и низкое «му-у».

— Ну и компанию вы собрали, Саша… Ещё и Петенька… Где он кстати? Впрочем, мне не интересно. А вот эта девочка — хорошая, да. Мне она ещё на аукционе понравилась.

«Саша», значит. Хм. Это что, новая фаза флирта?

«Хорошей девочкой» оказалась, разумеется, Октавия, встречающая нас на пороге особняка. Выглядела она весьма встревоженно.

— Пожалуйста, разогрей нам перекусить, — попросил я. — И что-нибудь из фруктов, если осталось.

— Слушаюсь, господин рыцарь, — коротко кивнула Октавия.

С Викторией она не поздоровалась.

— О, мне так нравится, как вы обращаетесь с сервами, Саша, — сказала Виктория и невзначай потёрлась о меня боком, заходя во внутренний дворик. — Вижу, у вас уже цветёт… как эта штука называется?

— Тамариск, — отозвалась Октавия. — Эта штука называется «тамариск», странно, что вы не знаете… госпожа.

— Хм… хорошая девочка… только дерзкая, — прокомментировала Виктория, усаживаясь на диванчик у внутреннего двора.

Я успел перекинуться парой слов с дерзкой Октавией.

— Что на тебя вдруг нашло?

— Господин рыцарь… — перешла она на шёпот. — Невербальные жесты и состав феромонов данной женщины говорит о том, что она готова на соитие с вами! Но все психологические характеристики дамы указывают на то, что прочной пары из вас выйти не может. И это совсем не согласуется с тем планом, что вы озвучивали ранее! Вы точно уверены, что оно стоит того, и это не будет вести к нехорошим последствиям?

— Вообще тебя не пойму! — также шёпотом возмутился я. — То дикарок ко мне подкладываешь, то… Позволь самому разобраться.

Она кивнула. Ревнует, что ли? Вряд ли у таких, как она, зашита ревность. Скорее, это проявление заботы, вроде материнской. «С этой девочкой не водись, она плохая». Сам знаю, с кем водиться, я уже, блин, взрослый мальчик! Скоро за полтора века перешагну.

Накормила, впрочем, нас вполне отменно, налила вина — из запасов после нашего «кутежа» в Западной Гербере — а после тактично отошла в сторону. Не отсвечивала, значит.

А вот серв-охранник Варвара, наконец-то догнавшая нас, пару раз озабоченно заглядывала во внутренний дворик. Я услышал, как они сперва коротко поспорили с Октавией, а после завязали диалог:

— Мне нужно присутствовать, — это Варвара.

— Не мешайте, господа беседуют. Всё в порядке. Я контролирую.

— Хорошо. Вижу, вы не врёте. Милочка, наблюдаю у вас прелестные сапоги. Это импланты, съёмные ножные модули, или отдельная обувь? Где приобрели?…

— О, благодарю. Такие сейчас уже не производят, к сожалению…

В общем, начали нормальный девичий разговор, и обстановка как-то сразу разрядилась.

— Где вы её такую нашли? — спросила Виктория. — Очень редкая модель, насколько я могу судить. Дорогая.

— Иногда мне кажется, что это она меня нашла.

— Наследство? Понимаю. Варвара тоже досталась мне от отца. Кстати, вы совсем не рассказывали мне о своих родителях…

Ну, я и рассказал — коротко, только то, что никак не было привязано к эпохе, и что позволено было рассказывать. Следом — начала рассказывать Виктория, про тяжёлое детство, как рано осиротела, жизнь у дядюшек и всё такое прочее…

А в самый разгар весьма драматичных воспоминаний во дворик заявился Потёмкин в сопровождении раптусов. Раптусы за сутки стали выше на сантиметров пять. Виктория, разумеется, такой торжественной процессии испугалась, возможно, слегка наигранно, и бросилась мне в объятия… Я же смело, хоть и тоже несколько наигранно прогнал нашу уличную банду, не спеша убирать руки с шеи…

— Александр, Саша… Вы серьёзно думаете, что наш с вами первый раз должен произойти именно в таком месте? — прошептала Виктория. — Не поймите неправильно, но здесь, всё-таки, слишком пыльно и грязновато. Хотя ваша хорошая девочка старается, я вижу…

— Знаете, Вика, у меня есть одна идея, идёмте.

После мы мчали на глайдере по пустыни. По моим землям. До границы Королёва, мимо поместья Ильи, через земли племени Акведука, и далее — через «дачное» племя. Заброшенные участки, расположенные когда-то на берегу моря, уже показались на горизонте, как вдруг Вика указала мне:

— Смотрите, Саша… Там что… река? Ручей?

И вправду. По ещё недавно пересушенному руслу тёк ручей шириной метра три. Видимо, один из тех самых, что вышел из Акведука и начал напитывать море.

— Признавайтесь… это ваших рук дело, ведь так? Теперь я понимаю, почему был так недоволен дядя Виктор… Как же я рада, что вы с ним всё разрешили.

— А уж как я рад!

— Мы скоро приедем?

— Скоро, скоро.

И мы действительно очень скоро приехали. Покинутая всеми Бабушкина дача — разве можно найти место ещё более романтичное для первого эпизода близости? Памятуя о жизни в Пантеоне, с уверенностью могу сказать — разумеется, нет.

В этот раз всё выглядело куда более живым. Тонкая травка зеленела вокруг ограды, а пара кустов, кажется, вишни, чудесным образом ожили и покрылись цветами.

Но самые кардинальные изменения приобрела веранда. Её восстановило неделю назад по моей просьбе Дачное племя — разумеется, не до того состояния, каким помещение было в дни моего детства, но получилась полноценная крытая беседка, с дверьми, пусть и из металлических обломков, внутри — лежаки из домотканных матрасов и лампы на батарейках.

— Ох…с милым рай и в шалаше, хотите сказать, Саша… Впрочем, здесь даже как будто бы уютно…

В таких уединённых местах девушек иногда одолевают особо-утончённые фантазии. Стоило мне закрыть дверь, как губы тут же обжёг поцелуй, а лёгкий комбинезон Виктории мгновенно полетел на пол. За ним — моя одежда, а после началась куда более серьёзная дипломатическая работа, сопровождаемая проверкой на прочность конструкций веранды.

В общем, всё вышло отлично. Даже я бы сказал, что с лёгким, ненавязчивым таким чувством приятного стыда по окончании.

После мы лежали на льняных — или как здесь эта трава называется — простынях, рассказывали друг другу всякое. Перешли на «ты», разумеется.

И Виктория наконец-то выдала тайну. Сполна расплатилась за парковку челнока ценной информацией, как и обещала.