Трон галактики будет моим! Книга 2

Глава 25 Перемирие на время спортивных состязаний

И именно в этот момент пришло два сообщения. Первое — от Андрона:

«Кредит успешно оформлен, и деньги скоро поступят на ваш счёт, о владыка».

А затем на внутренний экран:

«Предупреждение: Обнаружено использование инструментов теневой экономики. Ваш ранг в иерархии престолонаследия может быть понижен»

— Чёрт! — выругался я.

— Что не так? — всполошилась Дарья.

— Всё так, — проговорил я в полголоса. — Деньги пришли. Чёрт!

— Отвечай! — повторила между тем Ли Олдрина.

Отпираться не было смысла. Всё равно она, скорее всего, всё знает.

— Это я, — ответил я просто.

Она бодро прошагала через весь зал, а затем встала напротив, сверля взглядом. Ростом она была едва ли не ниже Иоланты, но при этом крепче и ощутимо взрослее, насколько можно определить возраст у цундуритки.

— Или, может, ты Леонов-Иванов? — уже сильно тише спросила она.

— Что, тот самый? — усмехнулся я. — Вы мне льстите, сударыня.

Захотелось спросить, откуда такое предположение, но для этого явно было не лучшее время.

— Я эрц-графиня! Обращайся ко мне в соответствие с титулом! Ладно, потом разберемся. Где мои люди и корабль⁈ — прошипела Олдрина, приблизившись ещё ближе. — От Евгения пришло сообщение о смене командования в результате абордажа! А затем связь была утеряна!

— Не знаю, вероятно, это выбор Евгения? — предположил я.

— Ах, вот как! — прищурилась Олдрина. — Это объявление войны?

— Что вы, — продолжил я. — Издревле все военные конфликты прекращались во время крупных спортивных мероприятий.

— Ах ты! То есть предлагаешь посостязаться за мой же корабль? — отпрянула она, едва не вставая в боевую стойку.

Да, она ещë и дерзит! «Тыкает» мне, имперскому принцу. Ну и что, что она не знает, что я — принц. Я-то её, шмакодявку, вполне уважительно — на «вы».

— Это предложение было бы верхом наглости… сударыня! С вашей стороны. Учитывая, что корабль по всем законам не ваш. И воевать из-за него — всё равно что сражаться за мои ношенные панталоны. Он — моя собственность и уже никогда не станет вашим.

— Хорошо, — проигнорировав мою реплику, громко сказала она. — Я размозжу тебя в состязании и верну обратно свой корабль!

И все вокруг замолчали. Что это было? Публичное заявление?

Хм, я не могу это проигнорировать. Придëтся теперь записать еë экипаж в число основных противников.

Нас тем временем позвали на посадку в челнок — вернее, в узкую прогулочную яхту, достаточно быстроходную, которая во время соревнования служила трибунами для зрителей. Всего таких наблюдательных пунктов было по трассе около десятка, и билеты туда стоили космических по местным меркам денег — полмиллиона герберок. Правда, щедрые распорядители периодически открывали лотереи на пару сотен бесплатных билетов — именно так туда дважды попадал Илья.

Мы с Дашей уселись ближе к концу салона, как раз через проход от Черепа и Костяна. Те скалились, гыгыкали, громко перешёптывались, как двоечники со школьной «камчатки», но в целом вели более-менее спокойно.

Ну, насколько слово «спокойно» применимо к таким потерянным бандюганам.

Наконец, мы дождались всех опоздунов, и нас повезли по трассе. Мы начали набирать высоту, ведь нам предстояло достичь Мусорного Пояса, а затем и маневрировать в нём.

Гнусавый голос распорядителя гонок пояснял:

— Мы движемся от старта по направлению к первому огневому рубежу. Он будет расположен в мусорном кольце примерно на том же расстоянии от Лифта, что и сейчас…

— Как-то мы долго летим, — заметила Дарья, глядя в иллюминатор через меня.

— Ну, на новых маршевых у Скотинки мы домчим явно быстрее, — прокомментировал я.

Да, а сам косил глазом на её ухо и щёку, которые были в пяти сантиметрах от меня. Да уж, в иных условиях и в другой реальности — идеальный момент для обнимашек и поцелуев на заднем сиденье междугороднего автобуса. Интимная обстановка, несмотря на то, что вокруг толпы соперников и даже настоящих врагов. Но — не время, Саша, не время для романтики. Пока что боевые подруги — отдельно, а женщины для любовных затей — отдельно.

Вскоре прибыли в мусорный пояс, на самую нижнюю окраину, и догнали на орбитальном вращении огневой рубеж. Тормознули, снизили тягу и проплыли сперва на стрелковой позиции — болтающейся на мигающих маячках длинной сетчатой ленте, а затем перемахнули через неё и подплыли к мишеням, пару раз шваркнув бортом по какому-то небольшому фрагменту.

Мишени — по три на каждую команду, здоровенные, по десять метров каждая. По сути, это были покрашенные в разные цвета металлические обломки челноков и участвовавших в старом сражении судов, которым кое-как придали круглую форму, покрасили и налепили пару датчиков. Они болтались на примерно такой же ленте, едва-едва удерживаемой беспилотными спутниками с гравидвижками.

Да уж, сгородили из того, что было. В моей молодости всё было куда цивильнее — абсолютно чистое стрельбище, голографическая разметка стрелковых дорожек, всё ровно и строго. Здесь же мало того, что между позицией и мишенями плавала куча обломков, так ещё и ленты дрейфовали и «гуляли» между собой, поэтому ни о каком равноправии стреляющих речи не шло.

— Для новичков… — вещал гнусавый голос распорядителя. — Для того, чтобы мишени команд были отличимы — каждой команде в результате жеребьёвки назначен цвет, который мы сейчас огласим…

Наша мишень оказалась фиолетового цвета, который с такого освещения казался розовым цветом. Да уж. Розовый. Он, конечно, получше жёлто-коричневого, который достался «Стремительному Лосю» Меркурьева. Но — всё равно. Как-то обидно. Девчачий какой-то цвет.

Наверняка Церберовы постарались.

— Гы, гы, нашему рыцарю-то достался розовый! — услышал я голос Костяна с соседней сиденья.

— Вообще-то это фиолетовый! — парировала Дарья. — А у вас какой?

— У нас — алый! Как ваша кровь, которую мы пустим, — довольно оскалился Череп.

— Хм… Я смотрю, краска на мишенях такая, что при определённом угле наклона розовый становится тёмно-красной. Ты же понимаешь, что рискуешь промазать и закрыть мои мишени вместо своих, Череп? — спросил я.

Я заметил, что на миг он растерялся. Всего на миг. Но потом всё-таки попытался парировать.

— Не надейся! Это вы там, рыцарь, у себя, в центральных планетах сплошь дальтоники дефективные!

Всего огневых рубежей было три. Один — на пути со старта. Второй — через четверть окружности, в месте пересечения мусорного кольца с ледяным. Там было наиболее чисто, но стрелять предполагалось не с двух километров, а с десяти. Третий — почти через половину окружности, в самом густонаселённом месте кольца. И стрелять предполагалось в полёте, не сбавляя темпа. Мы даже подъезжать не стали туда, чтобы борта не поцарапать. Такое чувство, что устроители гонок специально подкинули туда обломков поплотнее.

Всего кругов предполагалось три. Итого — три мишени на трёх огневых позициях, которые следует поразить по три раза. Двадцать семь основных выстрелов, и всего три «запасных патрона». И за каждую незакрытую мишень накидывается по десять штрафных минут.

— Успеем нагнать, как считаешь? — спросил я у Дарьи.

— Чего успеем?

— Маршевые и дополнительные точно выдержат конец гонки? Если у нас будут штрафные секунды?

Даша пожала плечами.

— Вроде бы должен. Наша команда сделала всё, что могла.

— В крайнем случае — будем надеяться на дополнительные шестьсот секунд… — многозначительно спросил я, и Даша резко развернулась.

— Не стоит об этом, — насупилась она. — Это… не смешно. Надеяться будем на три патрона, и всё тут. И на наши примочки.

Мы так с не и не общались после про её способность. Как-то не приходилось больше расспрашивать. И, похоже, эта тема была для неё как минимум неприятной, а как максимум — больной.

Ладно. Надеюсь, когда-нибудь мы и с этим разберёмся.

— Иди спать, — сказал я Даше. — Ты молодец. Ты хорошо потрудилась. У тебя есть где-то шесть-семь часов.

— А ты?

А у меня этих шести-семи часов не было.

После возвращения в VIP-зал лифта должен был быть короткий банкет, который мы пропустили, вовремя увильнув от репортёров. Сефирот уже скрылся за горизонтом и тут, в сотне километров от планеты.

А дел ещё было невпроворот.

Первым делом, я написал Октавии:

«Ты где? Как наш пациент?»

Ответа сразу я не получил. Пока нет поводов для волнений, но это дело тоже не требовало отлагательств. Старт гонки должен был состояться на рассвете, уже через девять часов. Предполагалось, что те гонщики, кто живут по времени Западной Герберы — уйдут на боковую. Для всех гонщиков и их команд даже номера были подготовлены в отеле «Снегопад» в Княжьем Порту, неподалёку от лифта — так себе местечко, по старой классификации едва-едва на три звезды, я уже проходил мимо него.

Мне же было не до сна. Стрёмный стимулятор с патриотичным названием, который вколола Октавия, всё ещё действовал.

— А я спать не буду, — констатировал я.

Взял вип-глайдер в прокат, доехали до нашего временного гаража со Скотинкой

Поели по-быстрому, с колёс. Коротко переговорили с Ильёй по поводу предстоящей гонки.

— Я здесь спать останусь, — сказал Илья. — Сторожить будут Роберт, Прохор и Петенька, они уже приехали.

И точно, приехали — наша группа поддержки. Иоланта тоже подрывалась, но в итоге мы уговорили отправиться её на непродолжительные каникулы к Кукушке, в племя.

Вроде бы согласилась.

А остальные будут зрителями на разных этапах гонки. На трассу, конечно, мы своих не возьмём. В команде должно быть не больше четырёх членов экипажа, и роли уже все были давно расписаны.

Я и Даша — пилоты. Мы же — и запасные стрелки. Октавия — штурман и аварийный инженер. Илья — стрелок и запасной штурман.

Хорошая, крепкая, сыгранная команда. Единственное слабое звено здесь было — это Октавия. И мне теперь требовалось сначала спасти Октавию из лап Ожерельева-Доуи, а затем ещё успеть за вечер снова созвониться с Витольдом, успешно завершить сделку и заплатить приличных размеров сумму.

После вечера, распрощавшись с командой и похлопав всё так же мадражирующего Скотинку по боку, я отвёз уже окончательно уставшую и засыпающую Дарью в гостиницу «Снегопад», заказав номер получше и побезопаснее.

Пилот, особенно дама, должны быть в комфортных условиях.

Когда уже выходил, пришло сообщение от Октавии:

«Он уснул. Я могу вернуться к выполнению задач по гонке, господин рыцарь».

«Хорошо, ты где?»

«Отель „Снегопад“, Княжий Порт».

Вот это повезло! Впрочем, не мудрено. Мало ещё какая ночлежка подходит по настрою и стилю лучше для утех с киберпроститутками, чем этот «Снегопад».

Уже через минуту я шагнул в приоткрытую дверь номера и на миг замер. Октавия оказалась голой в свете ночника, на ходу натягивая комбинезон.

— Прошу прощения… за ненадлежащий вид, называемый костюмом Евы. Проходите, только тихо, — сообщила она полушёпотом.

Мда уж, отметил я мимоходом, инженеры императорского конструкторского бюро андроидной техники поработали на славу. Если не смотреть на металлические вставки на лбу и конечностях — анатомию от женской практически не отличишь. Шепчет ещё так — вообще, режим «профурсетки» приятно изменил ей голос и интонации.

Не, чур меня, чур меня. А то уподоблюсь ещё в старости лет вон — ему, подумалось мне.

На кровати лежал и храпел не менее обнажённый и, похоже, счастливый барон Ожерельев-Доуи, наш ревизор.

— Погоди… ты чего, приковала его к кровати наручниками⁈ — всё так же шёпотом удивился я. — Э, ты не перегибаешь ли палку? Может, рановато для таких мер.

Октавия указала на бумагу на столе.

— Я воспользовалась наручниками, взяв у него письменное согласие. Должна сказать, что он… вырубился сильно раньше, чем требовалось для полноценного использования режима «профурсетка».

Я кивнул.

— Хорошо. И можно без подробностей. Но я бы так не расслаблялся. Он может проснуться как раз в середине гонки и поднять шум.

— Об этом я тоже… позаботилась. Я, скажем так, договорилась с сервами-горничными. Они все вместе с ним будут смотреть трансляцию биатлона. Будут каждые пару часов приносить ему десерты и развлекать беседой. А может — и не только беседой.

— Напиши ещё какое-нибудь письмо. Записку. Дескать, любовь моя, я вернусь, и всё такое…

Октавия кивнула и указала на открытку, лежащую на подушке.

— Уже. Мы можем идти.

Открытка! Я даже не знал, что на Гербере где-то продаются бумажные открытки.

Мы тихо закрыли дверь и отчалили на глайдере в сторону особняка Виктории.

Ещё на пути из Княжьего Порта я заметил кампании ярко одетых экстравагантно одетых господ. И вспомнил, что по слухам на Герберский биатлон какая-то предприимчивая компания на Орхидее организует туристические туры на каком-то старом контейнеровозе.

Да уж, даже в такой дыре иногда случается туризм. Впрочем, это же хорошо. Хоть какую-то культурную деятельность Церберовы соорудили, не всё разворовали. Хлеб и зрелища нужны при любом, даже самом отвратительном строе. В общем, когда планета станет моей — надо будет сохранить традицию и расширить туристические потоки.

На стенах и столбах висели афиши, рекламирующие биатлон. Да и вообще, в Западной Гербере стало удивительно людно — тут и глайдеры, и глайдер-байки, и разные гужевые повозки. Поэтому ехать от Княжьего Порта к тому пляжу прилично — больше получаса, с учётом пробок.

— Признаться, я слегка расстроена, — начала вдруг Октавия.

— О, эмоции у нашей стальной девы. Выкладывай.

— У меня режим профурсетки, господин рыцарь! Он автоматически включает… излишнюю эмоциональность и поведение, соответствующее высокому содержанию эстрогенов и эндорфинов.

— Да пожалуйста. Как будто бы это плохо. Чего ты расстроилась?

— Я расстроилась по поводу окончания вечера и быстрого засыпания моего потенциального партнёра. У меня такое впервые… должна сказать, и, кажется, я понимаю, что испытывают девушки с людской анатомией в таких случаях. Я уже была настроена… на приятное обновление моделей и нейронных сетей, сопутствующих процессу, и тестовому запуску соответствующих анатомических систем. А он — не смог.

— Мда уж. Сочувствую, — не то усмехнулся, не то по-настоящему посочувствовал я.

— Что самое страшное в моей ситуации, господин рыцарь… Я чувствую… Что в иных условиях… я бы могла попросить, и даже потребовать… кого-нибудь достаточно близкого, и в то же время находящегося под рукой, сделать процесс этого неудавшегося свидания завершённым.

Тут я едва руль не вывернул и в столб не врезался. Чего, блин? Это она чего намекает⁈

— Так. Прекратить! Это ты чего намекаешь? Я же явно высказал свои предпочтения.

— Я знаю. Приказывайте выйти из режима «профурсетки», господин рыцарь? — спросила Октавия с нотками тоски, если даже не слёз в голосе.

Я подумал и сжалился.

— Нет. Ладно уж. Отставить. В принципе, так даже забавно. Ну-ка, давай, задвинь что-нибудь ещё?

— Ну, допустим… Вы красавчик, господин рыцарь. Я порой от вас прямо-таки выделяю излишне много машинной смазки.

— Хорошо. Ещё!

— А ещё за нами уже десять минут как хвост.

Я посмотрел в экран заднего вида.

И точно. Хвост. Парочка глайдер-байков мчала прямо позади нас, повторяя все повороты.

И мы уже, как назло, решили сократить путь вдоль долины реки до самого коттеджного посёлка и поехали через сельскую местность, перемежаемую кварталами бедняков и мультизлаковыми плантациями.

А впереди в одном узком месте, всего за километр до коттеджного посёлка Виктории, перед мостом, возникла самая настоящая пробка. Дорогу загородил грузовой глайдер, разгружавший прямо с дороги что-то на местном придорожном рынке. Водители гудели, возмущались, высунувшись из окон. Я взглянул в окошко — парни в глайдер-байках встали через пару машин от нас, и даже не думали разворачиваться. Хотя вариант объезда был.

Ну, я, посигналил в ответ, недолго думая, резво поднял глайдер на дыбы, развернувшись на девяносто градусов, пересёк полосу и нырнул в тесный проулок между трущоб.

— Что вы делаете! — едва не взвигнула Октавия. — Я даже не подгрузила карту! Налево! Справа! Нет, теперь налево. Нет, не туда! Там тупик!

— Отлично. Тупик нам подойдёт.

Пусть они думают, что загнали нас в ловушку. И это будет их ловушкой. Вы думаете, что это вы меня загнали в тупик? Нет, это я вас загнал в тупик!

Перед самой стеной, заваленной мусорными пакетами и гниющими тушами каких-то местных животных, я резко развернул глайдер, едва не процарапав углами по стенам.

А впереди уже встали двое. Двое рослых и жилистых парней, крепких, и я даже не сразу понял, в чём мой план оказался плох.

— Слева — тепловая сигнатура серва, боевой пилот, справа — тепловая сигнатура боевой брони Гиацинта, господин рыцарь, — протараторила Октавия. — Прикажите организовать отступление?

— Отставить отступление, — стиснув зубы приказал я. — Включай боевой режим.

А сам стал думать, как вырваться из образовавшейся западни.