Трон галактики будет моим! Книга 2

Глава 19 Моя ядерная держава

И меня бы унесло черт знает куда, но я врезался в поднятую турель на корме корабля, ту, застрявшую в корпусе. И зацепился рукой за многоствольную пушку.

Меня болтало и мотыляло нещадно.

Руку напрочь вывихнуло в кисти, в первую же секунду. А потом с хрустом вывернуло из суставной сумки и локоть. Я успел накинуть петлю на ствол, прежде чем сорвался.

Медаптечка доспеха тут же попыталась впрыснуть мне в кровь обезболивающее, да хрен там, не зарядили мы аптечки перед выходом на дело.

Меня мгновенно унесло в непроглядную пыль за кормой корабля, и дернуло так когда веревка размоталась вся так, что чуть не переломило позвоночник пополам.

Кажется я не сразу пришел в себя.

Меня болтало на веревке в бесконечном пылевом коридоре, словно я всё падал и падал с сияющих небес в невероятной длины колодец без четких стен.

Очень нескоро я понял, что свет, это отблески выхлопов наших двигателей.

Меня тащило за кораблем на веревке, и только от её прочности зависело, сгину ли я в первозданном хаосе за спиной.

Тьма хаоса за спиной, сияние впереди.

Вселенная несется сквозь меня, а я остаюсь недвижим. Остаюсь ли?

И у меня не было сомнений.

Только вперед. Как свет.

«Вы познали технику императорского дома „Первозданный свет“, начального уровня. Ваш ранг в очереди наследования повышен до 988-го».

Пришедшее на внутренний экран сообщение окончательно привело меня в себя.

Блин, ну теперь подыхать вообще как-то неуместно, я технику восстановил только что и ранг поднял!

— Саша! — снова завопила Даша на линии связи. А она давно уже тут кричит.

— Да тут я, — прошептал я, болтаясь как лист на ветке. — Зацепился фалом за роторную пушку, кувыркаюсь тут, как не скажу что.

— Хвала Империи, — выдохнула Даша. — Я тебя уже похоронила.

— Не в этот раз, детка, — пробурчал я, подтягивая себя по фалу к пушке здоровой рукой, удерживая веревку подмышкой травмированной руки. — Не в этот раз.

Сука… Это ещё не больно, даже не близко. Реально больно будет минут через десять…

«Первозданный свет!» На самом прокачанном уровне это будет поток когерентного света, по мощи превосходящий стомегаваттный лазер. И это только в видимом диапазоне. Я смогу создавать разрушительный луч и в рентгеновском диапазоне. Замечательная оружейная техника. Но пока я создаю маленькие шары света, что как звезды следуют за мной озаряя мой путь в непроницаемой тьме…

Я дотянул себя до пушечной башни и в её ветровой тени, где поток воздуха малость ослабел, смог сползти на корабельный корпус.

— Я на палубе, — пробормотал я. — А вы чем там заняты?

— Не даем десанту приблизиться к двигателям, — прокричала Даша.

— Понял, — пробормотал я. — Иду к вам.

И пополз по палубе не без колебаний отстегнув спасшую меня веревку.

Её тут же унесло потоком ветра.

А я полз дальше, постоянно натыкаясь в пыльной мгле на разного рода неприятные сюрпризы.

Я сначала наткнулся на бойца в незнакомых доспехах. Среди наших таких не было. Он, укрывшись за выступом корпуса, стрелял куда-то в пыльный поток. Потом внезапно оглянулся, уставился на меня, видимо не понял, кто это перед ним.

А потом как понял!

Размахнулся и долбанул меня прикладом бластера прямо в ещё не вывихнутое плечо!

— Падлюка! — просто взвыл я. — Да что-ж ты делаешь, гадина⁈ И так рука болит, так ты по ней ещё добавляешь!

И я создал шар света прямо внутри его шлема.

Боец перепугался, бросил бластер, обхватил голову, а потом просто сорвал с себя шлем. Не знаю, может решил, что к него там голова взорвалась.

В общем я и до того много чего в жизни повидал. Ну, вот теперь увидел как ветер с песком реально срывают с черепа лицо. И скальп. И глаза высасывает.

Короче, когда ветер унес его тело, я ещё некоторое время приходил в себя, стараясь развидеть то, что только что увидел.

— Вот чтоб вас, — проговорил я и поползл дальше, опасаясь теперь высоко поднимать голову, а ну как оторвет так же?

На второго противника я наткнулся неожиданно для себя. И для него. В общем, для всех это оказалось большой неожиданностью. Пыль на мгновение рассеялась, и мы, как оказалось, лежим на корпусе прямо шлем к шлему.

И он недолго думая бросился на меня. Чего хотел — я не понял, не в плен же взять? Зато я взял его на прием, просто перекинул через себя. Ветер мне помог, улетая, он успел уцепиться за мою вывихнутую руку, вот тут то я и взвыл.

Он так отчаянно болтался у меня на руке, что сначала с хрустом вправил сначала локтевой сустав, а потом и запястье.

— Ого! — удивился я. — Вот за это спасибо!

Я поймал его второй рукой и подтянул к себе. Я умею быть благодарным.

Но этот хрен вместо благодарности долбанул меня шлемом по моему шлему, чуть забрало не разбил!

— Да пошел ты, — обиделся я и разжал руки.

Его мгновенно унесло. Исчез в момент за горизонтом видимости, затерялся в пыли.

Я осторожно пошевелил вправленной рукой. Больно, и явно распухает, скоро все станет совсем хуже, но суставы действительно встали на место. Ничего себе, как оно бывает…

А потом я услышал в общем канале:

— Первый, я третий! Ты где?

О! Да это же мой лепший кореш, Крестовский Младший самолично говорит!

А третий это кто? Неужто мой последний оппонент?

— Я его отпустил, — буркнул я, словно гад ползучий пробираясь вдоль корпуса.

— Кто это? — возмущенно выкрикнул Крестовский. — Кто это говорит?

— Дед Мороз, придурок, — пробормотал я.

— Чего? — кажется тут Младший действительно нефигурально офигел.

— Твой самый худший кошмар, детка, — не отказал я себе в удовольствии закошмарить настолько явно офигевшего врага.

— Второй! — завопил Крестовский. — Это Первый! Ты где?

— А он голову потерял, — буркнул я. — И давно уже.

— Это невозможно… — прошептал пораженный Кристовский Младший.

— Нет, детка, — усмехнулся я. — Это просто песец. Полный Песецъ.

— Это Первый, — заорал Крестовский. — Все ко мне! Отходим! Все отходим!

— Ну уж нет! — возмущенно прорычал я. — Я только разгорелся! Я иду за тобой!

Уж очень мне захотелось добраться до его цыплячей шеи, пока он не сбежал.

Я полз по корпусу цепляясь за всё попадающиеся неровности и выступы, помогая себе палубными липучими ботинками, но вставать больше не рисковал, ну его к черту, второй раз могу и не выбраться.

Вот так я полз-полз и приполз, прямо под перекрестный огонь, прямо в середину перестрелки за двигатели, что заметил далеко не сразу, сверкание болтов скрывалось в пыльном потоке воздуха.

Вражеские стрелки заметили меня раньше, болты вспороли обшивку около меня, разбрасывая цветные искры расплавленного металла, моментально гаснущие на бешеном ветру.

Вот это я попал!

Не знаю, чем бы дело кончилось, но меня прикрыла своим телом Даша. Просто рывком выбросила себя из укрытия, вцепилась в скобу на палубе и загородила меня от стрелков.

— Даша, ложись! — заорал я.

Бластерные болты начали рвать на ней доспехи, куски полетели во все стороны, её сбило с ног, поволокло по корпусу и унесло бы ветром, но я поймал её за руку.

Макс поднялся из своего укрытия практически в полный рост и длинной непрерывной очередью на подавление, просто раздолбал в металлические лохмотья укрытия стрелявших в Дашу десантников.

Макс успел укрыться прежде, чем его сорвало ветром с палубы.

— Даша! — крикнул я, удерживая ее за руку. — Даша!

— Я здесь… — услышал я. — Всё в порядке.

Она перекатилась на колени и встала рядом со мной.

Под развороченным доспехом сиял металл её собственного гиацинтового. Только потому она была еще жива.

— Держи меня! — крикнула она.

И очень вовремя, потому как уцелевший под огнем Макса стрелок вынырнул из своего укрытия и начал палить в нас практически в упор.

Даша зажгла плазменные лезвия, которые разорвали перчатки ее десантных доспехов, рванула вперед и изрубила стрелка на части, двумя ударами крест накрест. Стрелок замер на месте, и начал падать медленно разваливаясь на куски, которые по одному уносило ветром. На корпусе остались стоять его присосавшиеся к металлу палубные ботинки.

— Макс! Илья! — крикнул я. — Следите за флангами! Я пошел вперед! Даша, прикрывай меня отсюда, поняла?

— Я с тобой, — ответила Даша.

Ну вот как с ней сейчас спорить?

— Ладно, только тихо, — усмехнулся я.

Наказать за неподчинение приказу, придется позже. А может, и не придется, если нас всех ветром в неизвестность унесет.

Мы двинулись вперед. Блин, без тактической системы — как без рук, кто-где находится — черт его знает, разведки нет, обмена данными скафандров не настроили. Одна радость, противник в той же ситуации. В этой пыли не видно ни черта, все боевые столкновения внезапны для обеих сторон.

Собрались в теплую компанию чертовы дилетанты-импровизаторы. Пора за ум браться, хватит баловства.

А потом мы нарвались на то, что осталось от десанта Крестовского, и я эту здравую мысль додумать не успел. Осталось их трое. Один, видать сам Крестовский, уже зацепил фал на своем доспехе, эвакуироваться обратно на челнок никак собрался.

— А! — воскликнул я. — Так вот вы где!

— Убейте его! Убейте! — натурально заверещал Крестовский. — Не подпускайте его ко мне!

Парни его подняли пушки и тут же попадали с пробитыми шлемами. Обоих тут же подхватило диким ветром, пронесло прямо над нами и ударяя по пути об корпус утащило к корме, где оба и пропали уже из глаз.

Это кто у нас такой меткий? Илья. Они с Максом тоже меня не послушались. Обошли противника с флангов и с тыла ударили ему в спину.

Бодрящую живительную децимацию им всем устроить, что ли? В поощрение так сказать. Чтоб знали как на приказы забивать.

— Эвакуация! — заорал Крестовский дергая фал. — Эвакуация!

Я сквозь ветер дотянулся и поймал его уже в воздухе, когда фал потянул его в воздух.

Крестовский забился у меня в руках, пинаясь и вереща:

— Пусти! Пусти! А-а-а!!!

Что? В рукопашной один на один ты уже не такой отважный?

Тут челнок рванул, и будь у меня две здоровых руки, я бы Крестовского не упустил. А так — его выдернуло у меня из зажима и унесло в пыльную тьму бурлящую вокруг корабля.

— Ах тыж скользкий ублюдок, — процедил я. Но поздно. И ругаться поздно. Ушел.

Я бы плюнул в сердцах, но в шлеме быстро отучаешься это делать, даже не смотря на влагосборник внутри.

Так. Ну, похоже, мы разобрались со всеми кто высадился на корпус. Полагаю на этом все и кончилось?

А нет, не кончилось.

Второй вражеский челнок заходил на место первого. Попытка номер два?

— Макс! — крикнул я, глядя как на приближающемся челноке открывается грузовой люк. — Гранату!

Макс быстро сориентировался, вытащил не глядя из рюкзака гранату, отобранную у тёмного дворецкого, и перебросил мне, как мяч. Гранату чуть не унесло могучим ураганом, но я успел её поймать, выбросив руку вверх. Кончиками пальцев. Несколько неприятных секунд я боролся с силой ветра, старающейся унести гранату прочь. Но мне удалось её надежно ухватить.

Чуть не упустил, блин.

Пилот челнока, видать, через кормовую камеру успел заметить, что я активировал таймер на чём-то, похожем на бомбу. Челнок начал отваливать, закрывая люк обратно…

Но не успел. Я, размахнувшись со всей дури, запулил в закрывающуюся щель свой подарочек, и встречный ветер его не остановил.

Надеюсь, десантники собравшиеся там внутри, успели поиграть у люка с пикающей гранатой в «горячую картоху».

Внутри челнока полыхнуло, выбив люк наружу, оттуда повалил черный дым, челнок вильнул в сторону, клюнул носом, пошел вниз и пропал, врезавшись в песчаную дюну, а мы уже унеслись на всем ходу от последовавшего взрыва.

Одним меньше?

— Октавия! — прокричал я. — Где второй?

— Второй челнок уходит на запад, господин рыцарь, — не скрывая томного хищного удовлетворения доложила Октавия.

— Свалили, козлы, — буркнул Илья. — Туда им и дорога, уроды конечные.

Торжествующее улюлюканье остальных боевых соратников было ему ответом.

— Так что, значит всё? Всех перебили? — огляделся я. — Ну и славно. Возвращаемся.

До Королёва осталось дотянуть всего километров семьсот, не больше.

Стоило мне снять шлем внутри корабля, как на меня разъяренной тигрицей накинулась Октавия, страстно сорвала остатки доспеха и с остервенением взялась лечить мою распухшую до неприличия руку. Думаю в иные времена мне эту руку просто отпилили бы хирургической пилой, секунд за десять, не больше, чисто из человеколюбия и милосердия.

Вскоре, мы пересекли границу наших земель, толком на местности не обозначенную, но тщательно охраняемую. Патрульные пустынгеры с окрестных дюн махали нам своими солнечными копьями.

— Семёныч! — воскликнул я, мучительно морщась от совершенно якобы безболезненных манипуляций Октаивии над моей плотью. — Встречай дорогих гостей!

Семёныч ответил далеко не сразу. Переваривал видать невероятное зрелище.

— Вы там чего это притащили? — поинтересовался Семёныч.

— Ты не поверишь, Семёныч! — засмеялся я. — Это просто песец!

Да. Мы сделали это! Мы всех их поимели!

А вот теперь можно подумать, как мы будем останавливаться.

Вот тут я и понял, что вот хрен его знает! Кто даст правильный ответ, не поедет на тот свет…

— Смотрите и учитесь, молодёжь, — пророкотал Песецъ и сделав вокруг города два огромных круга, насыпав концентрические валы из песка, заметные теперь наверное и с орбиты, погасил скорость до приемлемой. И с грацией огромного атомохода заехал на поле нашего космодрома, заняв указанное ему Семенычем место, бросив длинную тень от заходящего солнца на город.

— Во, видал Семеныч, — сказал я, встречая нашего бессменного начальника космодрома на поле. — Видал, какого мы монстра отжали?

— Да уж видал, — пробормотал Семеныч, оглядывая наше приобретение несколько ошарашенным взором.

— Сможем отремонтировать его в наших цехах? — задорно спросил я.

— Ну и задачки вы задаете, господин рыцарь, — покачал Семёныч головой. — Он же никуда не влезет даже. Под такой крейсер собственный стапель строить придется.

— Значит, построим, — заключил я.

— А как же мы его на орбиту-то потом выведем, господин рыцарь? — озабоченно произнес Семёныч. — Он же сам ни в жисть из гравитационной воронки не выберется.

— А вот и увидишь, Семёныч, — похлопал я его по плечу. — Пусть это будет для тебя сюрпризом.

И ещё! Пока что нужно интегрировать корабль в систему обороны города и космодрома. На данный момент — Песец наш самый тяжёлый аргумент.

— Вас понял, господин рыцарь, — задумчиво отозвался Семеныч. — Начнём немедленно

Потом мы веселились. В адрес городской администрации приходили письма, знакомые и незнакомые люди интересовались, что это вообще было.

От Виктории мне тоже пришло этакое подметное письмецо. «Дядя разжаловал Крестовского-младшего. Поздравляю, целую, преклоняюсь».

Октавия отлично подлечила мне вывернутые суставы, и я теперь опять как новенький, готов к труду и обороне, и полные обороты на турнике готов крутить.

Ну и выдалась поездочка в целом! Так отдохнул, что чуть снова не помер.

И вот новый день, я снова в своем кабинете в моем мавританском дворце, наблюдаю через панорамное окно как Даша с шутками и прибаутками титановым ломом в крепких руках и такой-то матерью на прекрасных устах ковыряется в перекошенных Песцовых потрохах.

Утром успел пообщаться с Иолантой.

— Выяснила, чего дворецкий тебя предал? — спросил я.

— В процессе, — недовольно пробурчала моя единственная ученица.

Я усмехнулся. Ну, пусть ищет. Лишь бы саму себя не нашла в итоге…

— Я вот думаю, что он это от зависти, — заметил я, просто чтобы в тонусе ее держать.

Учебного процессу ради.

— Угу… — грустно отозвалась Иоланта. — Где мне вот теперь нового дворецкого найти?

Да, а это действительно сложный вопрос.

— Нда, — протянул я. — Понятия не имею, где тебе другого дворецкого взять. На Гербере таких нет. Чего теперь делать будешь?

— Бедствовать буду, — мрачно буркнула Иоланта. — Наверное.

— Отставить бедствовать, курсант, — усмехнулся я. — Найдем тебе со временем надежную замену. Но, это потом. А теперь медитировать! Марш-марш! Солнце уже высоко, сударыня! И не филонить мне!

Ну, вот теперь Иоланта и медитирует в тени Песца. Потемкин, лежа на боку и вывалив наружу язык медитирует в тени Иоланты. Рапторы Юлий и Цезарь гоняются за летящим через бетонное поле космодрома перекати-полем.

Мир, лепота и пастораль. Вот всегда бы так…

Чемоданчик со сферой с зарядом антиматерии стоит у меня на столе. Бодрит, знаете ли. Берешь этот шар как, маленькую державу в руку, откидываешься в кресле, глядишь в окно и понимаешь, что держишь в руках благополучное дальнейшее существование минимум целой планеты.

Или её ужасный конец.

Отныне всякий, кто усомнится в нашем миролюбии, об этом пожалеет.

Надо заметить, наша гонка по пересеченной местности проходила, в конце концов на глазах у всех добровольных информационных агентов планеты на орбите и на местах.

Первые туристы потекли в город на следующий день, чтобы посмотреть что тут у нас и как.

На второй день наш небольшой отель был забит до отказа — учитывая, что весь верхний этаж занимала делегация Иоланты.

— Пора раскопать второй, что попроще, на три звезды, — сказал я Семёнычу.

И ведь к вечеру раскопали.

Я подумал, что мне уровень дадут за развитие туризма на ровном месте, но нет, Империя зажала. Ну и ладно, я деньгами с продаж наклеек, футболок и прочего самодельного мерча больше уровень соберу.

Октавия вовремя подсуетилась. У туристов оказались очень популярны марки городского почтамта и, кстати, особенно здорово расходились суверенные паспорта вольного имперского города Королёв с налоговыми скидками за деловую деятельность на территории города на десять лет.

Продавали мы их по пять тысяч имперок, и городской бюджет со всеми инвестициями на полгода вперед вполне успешно закрыли.

К концу недели, правда, поток туристов начал увядать, но десяток искателей приключений остался, чтобы действительно попытать счастья вместе с нами.

Всё! Реально, все! Вот, чем хотите клянусь! Отныне только домашние дела — город, космодром, ремонт кораблей, прогулки с Потемкиным при луне, медитации, сады, фонтаны, сыры, балет и керамика.

И животноводство!

Ну, это я так думал, что всё.

Вечером мы дегустировали первый ранний сыр, полученный из молока бурёнки Полины. Отменный, надо сказать, сыр вышел, слегка напоминал брынзу, с привкусом кумыса.

— Прохор, — скомандовал я. — Сообщи Марии Геннадьевне об эксклюзивном товаре. Готовы сбывать тебе головки в количестве десяти штук в неделю.

А поздним вечером, когда я уже хотел ложиться спать, приземлился-пригерберился второй челнок Виктории Церберовой-Мельброд.

Странно — я думал, что она придупредит о визите. Что-то мне сразу подсказало, что поспать сегодня уже не удастся.

Но из челнока показалась не она, а пилот — я уже мельком видел его. Поджарый, сухой, в годах, с кибернетической правой рукой и явно перелатанным черепом. Потрёпанный вояка, наверняка кто-нибудь из первой местной волны пиратов.

Коротко отсалютовал, покосился на Иоланту, медитирующую на солнце в позе цапли на краю космодрома. Поразглядывал «Песца», затем, наконец, приблизился, пожал мне руку и показал на стоящую рядом на парковке для челноков «Марию-Антуанетту».

— Разрешите осмотреть, господин рыцарь? Меня прислали с проверкой имущества.

— Конечно, — пожал я плечами. — А сама госпожа Виктория не явилась?

Пилот не то усмехнулся, не то скривился.

— Нет. Но мне велено передать вам письмо. Бумажное письмо.