Трон галактики будет моим! Книга 2

Глава 1 Вы больше не брошены

I том: https://author.today/reader/441009

Ненавидите ли вы химическое оружие также, как ненавижу его я?

Самое отвратное, подлое и мерзкое из изобретений человечества. От пули или бластерного болта можно увернуться. Ядерная бомба, если окажешься в эпицентре, убивает сразу, а от последствий радиации лечиться человечество уже научилось.

Биологическое оружие тоже почти потеряло свою эффективность и годится только для старых человеческих сообществ, незащищённых биоблокадерами. И только химические атаки на открытом воздухе могут убить или серьёзно покалечить сразу, при этом без маски или скафандра делать особо нечего.

В академии у нас были лишь небольшие тренировки на тему такого вида атак. Зато в Пантеоне я насмотрелся фильмов про древнюю Мировую Войну, атаки живых мертвецов и тому подобное веселье.

— Я пуст, — сообщил Илья, показывая на свои парные бластеры.

— Все туда, к глайдеру! — скомандовал я. — Живо! Берегите органы дыхания!

Мы четверо сбились в центре посадочной площадки, у ржавого грузового глайдера. Макс присел на корточки, похоже, не до конца отражая, что происходит. Боевые сервы не спешили открывать огонь. Я видел такую модель на планетах князей Черепановых. Тонкие, худые, явно не первой свежести, но всё ещё в хорошем состоянии, с бластерами вместо конечностей. И они, похоже, ждали, что мы сдохнем от химии.

Я тоже ждал. Когда струйки ядовитого дыма дошли до нас, я снова включил щит. Максимально-доступный по мощности щит, который закрыл нас куполом радиусом в метр, использовав стенку смятого глайдера. Только вот Макс с Октавией туда уже толком не поместились. Макс привстал, подёргал носом, хмурился, а потом сказал:

— А, вон оно что! Меня это не берёт.

Поднялся в полный рост, хрустнул конечностями, приподнял зенитный бластер и пальнул прямо в кислотного барона.

Бахнуло знатно — похоже, выстрел разметал первые ряды сервов и задел одну из отравляющих установок.

Барона отбросило в сторону, от его дорогого камзола, казалось, не осталось ничего. Но броня у него была мощной — не настолько крутой, как у Дарьи, но от смерти спасла.

Он сбил пламя с ошмётков одежлы, рявкнул что-то, отползая в укрытие, и в следующий сервы перешли к атаке. Вернее, к окружению с одновременной шквальной стрельбой.

Я же пока думал, что делать. Октавия где-то испарилась. Видимо, у неё был какой-то план, и она его придерживалась. Макс в лучших традициях лобовой танковой атаки врезался в строй дроидов, пропуская на себя один выстрел за другим.

Как он это терпит⁈ Как можно так быстро регенерировать? Может, действительно дать Октавии изучить его анатомию после?

Зенитного бластера, правда, хватило всего на три выстрела, а после он принялся использовать орудие, как здоровую дубинку, раскидывая одну волну за другой. Его кожа, казалось, уже обуглилась от выстрелов, но он ревел и терпел.

Нет. Это никуда не годится. Он, конечно, съел перед боем десяток порций шашлыка, но кто знает, насколько хватит его способностей к регенерации.

Одно из химических орудий было вынесено, но оставалось ещё два или три. Я заметил, что ветер дёрнул потоки в сторону от нас. А ещё то, что химоза ощутимо легче воздуха и около земли воздух чистый. Я перестал поддерживать щит, на который у меня всё равно не хватало сил, и скомандовал Илье:

— Вниз. Под глайдер.

Сам же пригнулся, выбил парочку дроидов, завернул за угол, поймав в микро-щит ладонью несколько болтов. А за челноком, у которого мы укрывались, лежал труп упавшего с крыши стрелка.

По-пластунски подобрал кинетическое ружьё и кинул под глайдер спрятавшемуся Илье.

— Бей по орудиям! Выбей химбаллоны.

Кольцо сервов между тем вокруг Макса сужалось. Нет, их было не двадцать и не тридцать, сильно больше. Видимо, весь кредит кислотный барон спустил на личную армию бэушных сервов. Полсотни — точно. За более-менее новенькими и чистыми шли инвалиды — однорукие, косоногие и даже безголовые, в связке по двое-трое. Жалко их не было. Такие модели даже интеллектом полноценным не снабжают, только рефлексы и программа «свой-чужой».

Но и они представляли угрозу. А ещё большую угрозу представлял сам Кислотный Барон.

Вот на него-то я и решил поохотиться. Надо бы взобраться куда повыше, подумалось мне. Хотя бы на второй этаж. И оттуда выцелить негодяя.

Но тут произошло сразу несколько событий.

Во-первых, откуда-то с угла площадки раздалась пулемётная очередь. Уж не знаю, как, но Октавия, похоже, подняла и починила упавший с крыши станковый пулемёт.

А во-вторых откуда-то сверху, со стороны первого цеха, послышался треск и скрежет. А затем — грохот падения обломков, и из разбитых окон первого этажа повалила строительная пыль вперемешку с дымом.

Я не сразу понял, что происходит. А когда понял — наперерез толпе, отстреливаясь, подальше от цеха, не обращая внимания на пробирающий лёгкие яд и залпы бластерных болтов.

Потому что это Скотинка начал своим стальным пузом ломать крышу цеха. И весь цех норовил сложиться теперь, как карточный домик.

Стартовые двигатели и грави-пульсоры сверху загудели ровно в тот момент, когда здоровые куски крыши начали падать вниз, забирая с собой перекрытия.

Пыль смешивалась с газами и дымом. Вырвавшийся Илья в этом облаке выбивал одного дроида за другим, используя Макса как приманку.

С другой стороны их обрабатывала пулемётом Октавия. С третьей — я. Теперь уже сервы сбивались в кучу, пока, наконец, тёмная тень не закрыла солнце в зените и не рухнула с небес в самую кучу боевых сервов.

Не удивлюсь, что стальной мозг Скотинки скорретировал экстренное приземление так, чтобы задавить Макса. Как-никак, у ворчливого кибернетического старика с гибридом были кое-какие счёты по поводу оторванных конечностей.

Благо, не получилось. А Макс уцелел, увернулся в последний момент от той самой посадочной ноги, обожжённый, израненный и злой.

Позже надо будет разобраться.

Но основная цель — задавить кучу боевых сервов — Скотинкой была успешно выполнена.

А из шлюза нашего челнока уже выкатилась Дарья в своём металлическом комбезе, в самую гущу дроидов. Её плазменные резаки покрошили ближайшие ряды, как капусту. Я тоже пошёл в атаку и положил дроидов, буквально повисших на несчастном Максе.

Дым на время рассеялся. Открылся вид на разрушенные конструкции, за которыми виднелась полупустая парковка. На ней стоял, едва держась за глайдер, Кислотный барон. От его правой ноги остались одни лохмотья, дорожка крови вела из гущи сражения к аппарату. Еле-еле, кряхтя и стоная, он закидывал остатки конечности через седло.

— Лови его! — заорал я, и туда рванули сразу и Илья, и Октавия, и Дарья.

Дарья оказалась ближе всех. Всполох её резака успел задеть корпус глайдербайка и вторую ногу, прежде чем в лицо ей полетело облако кислотной жижи. Закричав и захрипев, Дарья упала навзничь, а глайдербайк умчался в закат, оставив облака пыли.

Догнать? Подходящего средства у нас под рукой не было, да и были дела поважнее — раненые.

К Дарье уже спешила Октавия и Илья. Я тоже наклонился над ней — скафандр медленно упаковывался обратно в браслет, освободив лицо.

— Всё… в порядке… — ответила она. — Просто газ… тяжело дышать.

Октавия уже расчехляла набор полевой медицины. Макс, на котором, казалось, не было уже живого места — сплошной пылающий запечённым шашлыком ожог — ходил и разминал пятками в труху недобитых боевых сервов.

— Командир! — проревел он. — Людей добивать?

— Нет! Только сервов.

Из Скотинки между тем неспешно вышли пустынгеры — при ружьях, целёхонькие, но весьма решительно настроенные.

— Мы почти не стреляли. Мы хотим стрелять, — сообщил старший.

— Вы видели, куда уехал Кислотный Барон? — спросил я.

— Нет. Но мы знаем, куда он мог отправиться.

— Приведите его мне, — приказал я. — Живым. Он нужен мне живым.

Пустынгеры молча кивнули и неспешно пошли через пустыню в горизонт.

Меня между тем окликнул Илья, снова держа бластеры наготове. Нашёл, получается, батарею. Да и Макс снова подхватил свою импровизированную дубину и заслонил меня спиной.

С двух сторон, из-за цехов, через дым, замотав лица в тряпки, выходили люди. В основном — женщины и старики, несколько подростков, парочка одноногих. С оружием — если, конечно, это можно было назвать оружием. Куски арматуры, какие-то кинетические обрезы, лук… постойте? Реально, лук⁈ Из какого-то куска пластика и синтетической нити!

Но их было много, и настроены они были решительно. Одноглазый дедок с единственным приличным бластерным ружьём шёл впереди. Крепкий, с седой бородой, в рабочем комбинезоне — похожий на Семёныча, только куда более побитый жизнью.

— Не стрелять! — приказал я и своим, и чужим. — Кто у вас главный?

— Никифор, — отвечал старик. — Зови меня Никифор. Кто будешь?

— Александр Иванов. Новый владелец Немиловского завода.

Ропот прошёлся через ряды ополченцев. Никифор оглядел собравшихся и отвечал.

— А мы, стало быть, рабочие заводские. И горожане Немилово. Те, кто выжил. Кого Барон голодом не заморил и не отправил в своё пушечное мясо. Скажи нам, новый владелец, ты нас тоже измором морить будешь?

— Не буду, — твёрдо заявил я. — У меня в планах восстановить тут производство.

— Да как же нам его восстановить. Если денег нет! — воскликнул кто-то с задних рядов.

— Да и вы тут всё разгромили!

— Во-во! А мы зарплату уже полгода не видели. У нас половина города — кто к пустынгерам ушёл, кто в контрабандисты.

— И производство поломано! Аннушкин завод в горы ушёл, катализаторы и сырьё не отгружает!

— С этим я разберусь, с Аннушкиным поговорю, — кивнул я и внимательно посмотрел я на Илью, тот пожал плечами, мол, «конечно». — Приведите мне мастеров, снабженца и казначея. Есть такие?

— Есть, есть, — послышались голоса.

Последующий час проходила ревизия, сопровождаемая бурной полемикой, размахиванием рук и, иногда — вскидыванием стволов. Октавия и пара подоспевших местных медиков тем временем латали раненых. Некоторые мужики, стрелявшие в нас, ещё оставались живы, и после бегства Кислотного Барона ожидаемо перешли на сторону горожан.

Городок и без нашего сражения оказался в не менее плачевном состоянии, что и Королёв. Завод наполовину распилили на металлолом. Из десятка блочных домиков жилыми остались двое. Да, была пара больших оранжерей с влагоуловителями, перепелятник, энергостанция, даже магазин, даже медпункт и — удивительно — даже школа, правда, опустевшая.

Но актив ожидаемо выглядел более чем убыточным. Особенно по причине высохшего кислотного озера, опустевших месторождений в ближайших горах и нехватки людей.

Более того — я понял, что мне самому не хотелось им заниматься. Однако было кому эту задачу делегировать. И мне следовало дать людям надежду.

— Итак, нам нужно выйти на какую-то самоокупаемость, пока не почините завод, и не завезут новое сырьё. Идеи?

— Есть одна мысль… — сказал Никифор, расчёсывая бороду. — Шальная, так сказать.

— Продолжай. Слушаю внимательно, — кивнул я.

— Пивоварение, так сказать. Химозное, правда, но с натуральными ингридиентами. Мне о таком двоюродный братец с Гефеста рассказывал. У нас половина второй оранжереи простаивает. Продавали одно время мультизерно пустынгерам, да последнее время они откуда-то своё берут, выращивают, что ли. Можно засеять снова. Вон те цистерны уцелевшие можно вымыть и переделать под бродильные. Конвейерная лента тоже… А вместо хмеля…

— Не продолжай, — прервал я. — Пусть технология останется коммерческой тайной. Сколько нужно инвестиций?

Ну, снова — размахивание руками, вскидывание ружей и тому подобное.

В итоге сошлись на десяти миллионах герберок. Ещё пять я выделил на социальные пособия на ближайшие два месяца. Затем подозвал Макса, который к тому времени регенерировал только на половину, показал на него и сообщил:

— Узнаю, что разворовали — скажу ему, и он вас съест.

Прозвучало, как мне кажется, более чем убедительно.

После я вытащил стул, поставил посередине посадочной площадки, принял из рук Октавии гранёный стакан с кофе — надо же, нашла же где-то! — и неспешно принялся его выпивать, попросив всех оставить меня в покое.

Покой мой продлился недолго. Примерно минуты три. А после небо перекрыли вспышки выходящих из суборбитальной траектории челноков.

Их было примерно два десятка — блестящие, новенькие, прямо-таки лакированные. Штурмовые, с орудиями, и транспортные. Они ювелирно садились на свежевычищенную горожанами после нашего побоища площадку, а также на парковку сбоку и на пустыню вокруг городка.

Последним садился не челнок, а полноценная космическая яхта второго класса размерности. И я уже вполне себе догадывался, кто сейчас из неё выйдет.

Виктор Витальевич Церберов вышел из трапа, одетый во всё тот же строгий костюм, в котором я видел на Ассамблее. Осмотрелся, поймал взглядом меня. Жестом показал слуге, тот засуетился, убежал куда-то, вернулся с раскладным стулом.

— Ваше сиятельство… — прокомментировал слуга, ставя стул в метре от меня.

Двое гвардейцев Церберовых — сверхтехнологичная броня, новенькие бластерные автоматы — встали по обе руки от барона. А сам Церберов молча протянул мне руку. Я, разумеется, коротко привстал, изображая приветствие.

Что ж, ожидаются переговоры? Это хорошо, да.

Я заметил, что из одного из челноков вышел Питер Блейз. Встал у трапа, скрестив руки на груди. Похоже, происходящее ему не нравилось, как не нравилось это и мне.

Я осмотрелся — Илье с Октавией хватило мозгов спрятать Макса подальше. И чтобы не геройствовал, и чтобы лишние глаза не видели. А то ещё кто-нибудь помимо Октавии захочет проводить с ним опыты. Сами же Илья, Октавия и Дарья заняли оборону вокруг Скотинки. Что ж, разумно.

— Пошли все прочь, — скомандовал Церберов стражникам, и те тут же удалились. — Ну, Александр, рассказывайте.

— Что именно, Виктор Витальевич?

— Для начала — кто вы такой. Зачем сюда прибыли. Почему так борзеете. Почему позволили себе меня обдурить.

— Вы про Акведук?

Церберов мрачно кивнул.

Я ответил.

— Начну, пожалуй, с последнего вашего вопроса. И постараюсь быть максимально прозрачным. Я не ставил себе целью обдурить конкретно вас. Я не знал, что Крестовский служит вам. У меня есть цели. Я хочу восстановить сельское хозяйство в этом регионе, улучшить климат и водные ресурсы. Также я хочу развивать космопорт Королёв в качестве торгового, логистического и транспортного узла.

— Вы утверждаете, что вы не борзеете, Александр. Но это слишком далеко идущие планы, вам не кажется? Чтобы просто так заявляться на… нашу планету. Учитывая, насколько мало у вас людей и ресурсов.

— Надеюсь, когда теперь я рассказал вам о своих планах — мы оба лишены недопонимания, — суховато улыбнулся я.

Церберов осмотрелся ещё раз. Поглядел на один свой челнок. На второй.

— Вы же понимаете, Александр, что я могу вас размазать, как букашку, прямо сейчас?

— Нет, я понимаю, что вы не станете этого делать, — покачал я головой.

— Почему вы так уверены?

— Потому что мы не представляем друг для друга прямой угрозы. Основные ваши активы, как я понял, находятся в Западной Гербере. Она интересует меня меньше всего. Восточная Гербера — край моих предков. Мне очень важно восстановить её, это мой долг. И я вижу, что вы тоже хотели бы её восстановить, не так ли? Так позвольте это сделать мне.

— Это возможно только в одном случае — если вы присягнёте мне и будете всё делать так, как я скажу, — заявил Церберов.

— Увы, Виктор Витальевич, я имперский рыцарь, — покачал я головой. — Я служу напрямую Империи и делаю всё так, как нужно Империи. По иерархическим законам я не могу присягать планетарному барону.

— Империя мертва! — повысил голос Церберов. — Она бросила нас, бросила на произвол судьбы! Её флота сражались на нашей орбите, когда мой отец был ребёнком! Если бы не мы…

— Можете считать, что со мной Империя вернулась. И вы больше не брошены.

Церберов задумался. Затем горько усмехнулся.

— Хорошо. Вы говорите, что вы — Имперский Рыцарь. Но, чёрт возьми, мы навели справки. Всё очень похоже на грубую подделку, Александр! Да, все документы и фотографии подлинные. Но их так мало, как будто бы вас придумали. Дальше Первопрестольной никаких серьёзных данных попросту нет! Это не даёт мне покоя, Александр, проясните, может быть?

— Я — имперский рыцарь, — повторил я. — Мы имеем право и возможности скрывать часть своего прошлого. Уверен, если бы вы его узнали — оно бы вам не очень понравилось. Виктор Витальевич, я очень устал за сегодня. Мне ещё восстанавливать этот завод…

— Который вы вытащили у меня из-под носа!

— Бросьте, вы даже не думали его восстанавливать! А мы уже сформировали дорожную карту. Давайте уже перейдём к поиску компромиссов.

Церберов поиграл желваками, сверля меня взглядом.

— Компромисс есть. Очень просто компромисс. Вы хотите установить перемирие — тогда окажите мне одну любезность. Принесите мне живым Альберта Немилина. Кислотного Барона. Он мне очень сильно задолжал. А так вы покажете мне свою лояльность.

— Меня устраивает такой вариант, — кивнул я. — Более того, я уже работаю над этим.

Виктор Витальевич ещё недолго посверлил меня взглядом. Затем крепко пожал мне руку, привстал, поправив пиджак и позволив подбежавшему слуге подхватить походный стульчик.

— Приятно было пообщаться. Да, приглашение на орбитальный биатлон всё ещё действительно, — кивнул Церберов, прощаясь.

Что ж, плохой мир лучше хорошей войны.

По крайней мере — пока.

А впереди были куда более приятные и даже торжественные события.

Уже через шесть дней, полных труда, поездок, переговоров вперемешку с зализыванием ран и прочего — я сидел на трибуне у зала ожиданий перед тысячами людей.

Потому что пришло время племенам пустыни принести мне Клятву.