Трон галактики будет моим!

Глава 4 Тысяча наследных принцев

Я обернулся, увидел приближающуюся опасность и усмехнулся.

Это оказался тот самый броненосец, что притворялся дохлым на бетоне космодрома. И теперь вполне живо ковылял прямо к нам, явно с недобрыми намерениями вымутить у бестолковых человеков чего вкусненького.

— Ага. Вот оно что, — усмехнулся я. — Ложная тревога. Местная живность пожаловала.

Зверушка клацая когтями по бетону перебралась в тень отбрасываемую неподвижно замершей Октавией и завалилась там на бок, тяжело дыша. Устал и запарился бедолажка. Октавия настороженно покосилась на него и брезгливо отодвинула ногу:

— Это ещё что?

— Это местный, — определил я. — Эндемик. Герберский хамелеоновый броненосец. Вроде был когда-то вымирающий вид.

— Ага, как же, — буркнул Семеныч. — Вымрет он. Эта сволочь ещё нас всех переживет. Всю изоляцию мне с проводов сгрыз… Ладно хоть самец, держит территорию, а то бы они тут расплодились и живьём меня съели.

Зверек, уловив что говорят о нем, приподнял забавную лопоухую голову и уставился на нас глазами-бусинками. Цвет чешуи на его теле медленно менялся с песочного на белый цвет бетона под ним.

— Он опасен для автоматов? — настороженно поинтересовалась Октавия.

— Ещё как, — сварливо отозвался Семеныч — Всю технику мне попортил, всё сгрызть пытался, а что не сгрыз, то поцарапал. Да ты его не бойся, солнышко, пинай сразу, прям от души. Он хоть и крепкий, да легкий, гордая птица. Пока не пнешь — не полетит. Если долбанешь его посильнее, станет фиолетовым.

— Не надо никого долбать, — предупредил я. — Зверушка прикольная, у меня в детстве одно время такой же был.

Октавия настороженно следила за зверьком.

— Он мне не нравится, — проговорила она наконец. — Какой-то он странный, эндемик. Не удивлюсь, если он оставляет радиоактивный помет.

— Это запросто, — усмехнулся Семеныч. — Лично видел, как он ракетное топливо лакал.

Потом Семеныч выпрямился, прищурился глядя в даль:

— Так. А это, похоже, за вами едут.

И Семеныч был, конечно, прав. На поле космодрома ворвалась стая взметающих за собой пыль глайдеров. Это неслись близкие наших пассажиров, добравшиеся сюда личным наземным транспортом. Они кучей запарковались у зала ожидания, из которого высыпала им навстречу толпа пассажиров, и две кучи людей смешались.

— Ну, начинается, — усмехнулся Семеныч.

Из понаехавшей толпы выскочила жена Ильи, кинулась ему на шею, зарыдала:

— Илюша! Живой! А нам уже сказали, что вы разби-и-ились!

А он её успокаивал:

— Ну, ладно, ладно. Ну, что ты. Все же живые.

Очень трогательная получилась встреча.

Там и тут вспыхивали занимательные беседы, я слушал во все уши, очень интересно было, кто тут чем живет.

— Семёныч, — проговорил седой пилот на носилках, которого везли грузить нагрянувшие родственники во главе с юной стюардессой, оказавшейся его внучкой. — Ты уж присмотри за моей лоханкой, я обязан буду.

— Да не вопрос, — спокойно отозвался Семеныч. — Пусть стоит, не мешает пока. Не стеснит он меня, Пантелей, выздоравливай спокойно.

А выжившие в катастрофе уже делились сплетнями и новостями с новоприбывшими. Знакомая уже нам бабуля шептала на ушко подруге тех же лет:

— Что творится, что творится. Просто не пересказать! Слышали уже? Могила принца Алесандра на Первопрестольной оказалось вскрыта!

— Ох, Мария Геннадьевна, да чтож вы говорите! Не может быть! Как они посмели? Как допустили?

— Да вы самого важного еще не знаете! Говорят, могила оказалась вскрыта изнутри!

— Ох, воистину последние времена настают…

Ого. Разнеслись уже слухи-то. Надо бы сильно не отсвечивать какое-то время.

Поэтому я вперед не лез и сильно удивился, когда ко мне подошел мой сосед по месту, Илья и та самая бабулька, Мария Геннадьевна, с толстым рюкзачком.

— Ребятушки, мы вам тут собрали кто сколько мог, всё-таки вы нам жизни спасли, не откажите в милости, возьмите.

Я очень удивился и как-то прямо даже и не очень понял как тут реагировать. Но Октавия хладнокровно протянула руку, забрала увесистый рюкзачок себе.

— Мы благодарим вас за этот дар, — крайне любезно поклонилась она. — И в полной мере им воспользуемся.

— Вот и молодцы, — довольно отозвалась бабулька. — Андроид, а понимает, не то, что некоторые живорожденные.

А Илья протянул мне бластер в кобуре.

— Возьмите, в наших местах без бластера нельзя.

Я посмотрел на бластер, на улыбающегося Илью и заметил:

— Тогда он вам самому нужен.

— А у меня ещё есть, — легко отозвался Илья. — У меня таких много. Сам делаю. Обращайтесь, кстати, если что. Меня в наших местах все знают. Илья Калашмат.

Я задумчиво хмыкнул, взял бластер в кобуре двумя пальцами, передал его Октавии. Для меня эта пушчонка мелковата, я привык мыслить совокупным залпом корабельных калибров… Или бить лично в морду, если уж до этого дошло.

Октавия забрала оружие, выдернула бластер из пластиковой поясной кобуры, прищурилась снайперским глазом, наклонила бластер так и этак, оценивая состояние, ловко крутанула на скобе спуска, оценивая баланс сборки, щелчком пальца откинула крышку батарейного затвора, оценила состояние батареи, коротко по пижонски дернув рукояткой на себя захлопнула крышку не прикасаясь к ней, короче продемонстрировала самый образцовый бластфайт-стиль.

— Ого! — восхитился Илья. — А вы умеете с ним обращаться!

— Умею, — коротко отозвалась Октавия, цепляя кобуру крючком себе на пояс.

Конечно она умеет, она же имперский андроид с функцией личного телохранителя. А ещё медика, дворецкого, секретаря. И секс-тренера, для совсем уж асоциальных типов, ну, да это не моя тема.

Я больше по теплокровным женщинам.

Народ между тем начал разъезжаться по домам. Надо и нам подумать, как теперь добраться до бабушкиной дачи.

Илья, заметив, что нас так никто и не подобрал, вдруг взял и предложил:

— А давайте вы с нами? Я живу на Третьей линии, тут недалеко, километров сорок всего. А вам самим вообще куда? Могу подбросить.

— Нам на Ивановскую Дачу, — ответил я. — Знаете, где это?

— Гм. Не слышал даже. Вы мне место в навигаторе покажите, а я вас отвезу.

Короче, тоже удачно получилось.

Мы добрались до нужных мест довольно быстро, часа за полтора.

Но вот дальше моя поездка домой затянулась. Мы не сразу нашли нужный поворот, да и потом я решительно не узнавал окружающую местность. Все было не так как в детстве.

Руины. Палатки какие-то на горизонте, мрачные фигуры в пыльных дикарских одеждах…

Наконец, я с третьего раза, проверяя повороты, нашел ржавые ажурные ворота с гербом Ивановых — бородатый дядька в меховой шапке в обнимку с медведем на щите, а за воротами ничего. Даже забора не осталось.

Я прошел в приоткрытые ворота и убедился в этом сам.

Да. Некогда зеленый холм обратился в бархан. От родового особняка Ивановых остался только фундамент с голым металлическим остовом веранды сбоку. Кто его разрушил, никто уже мне не скажет. Сад давно высох. Никаких яблок. Бабушки, конечно, давно нет и некому меня тут встретить.

Не к этому я стремился.

Горечь. Мда. Горько мне стало. А я так яблок ждал… Пожалуй, это было наивно — век уже прошёл. Но мне хотелось верить, что место из моего далекого прошлого ещё существует.

Я хотел сделать хоть что-то. Хоть что-то исправить. Я попытался вызвать дождь, чтобы полить воду на эту растрескавшуюся почву. Когда-то мне удавалось управлять погодой. Но сейчас нет. Ничего не отозвалось.

Блин, аж руки опускаются.

Ладно, сказал я себе, сжимая и разжимая кулаки. Ладно. Это ещё не конец. Это просто другое начало. Нужно искать другую точку опоры.

Я окинул прощальным взглядом стволы торчащих из песка мертвых яблонь, вздохнул и повернулся чтобы уйти…

Но что-то меня остановило. Это не было похоже на мерцание металла, или еще чего, нет. Я ничего такого не заметил. Но я узнал место.

Здесь была яблоня. Яблоня, в которой бабуля оставляла мне записки, написанные твердым, уверенным почерком.

Раз уж на то пошло, бабуля была единственным известным мне человеком, кто умел писать сам, чернилами, не через диктовку серву-скриптору.

Я огляделся и понял, что смотрю прямо на нужное дерево.

Я подошел к старой высохшей яблоне, запустил руку в дупло и нащупал внутри металлическую коробочку, которую и извлек на свет.

Это была внезапная весточка из прошлого. Я стоял там, стирая с коробочки пыль и сгнившую древесину.

На коробочке был бабушкин герб.

Я полчаса там провозился, пытаясь её открыть, но так и не смог.

— Вечереет, господин рыцарь — произнесла Октавия. — Здесь может быть опасно.

— Да, ты права, — пробормотал я пряча упрямую коробочку в нагрудный карман. — Надо уходить отсюда. Здесь больше ничего нет.

Мы вернулись к глайдеру, где заметно напряженый Илья не опускал руку с рукояти бластера.

Я вопросительно нахмурился.

— Тут небезопасно, — объяснил Илья. — Пустынгеры, бывает, набегают. Нашли, что искали?

— Нет, — произнес я. — Ничего не сохранилось. Илья, ты сможешь отвезти нас обратно на космодром?

— Куда же вы теперь на ночь глядя? — воскликнула жена Ильи. — Оставайтесь у нас, переночуйте! Места всем хватит. Да и по пути же!

Ну а чего? Это вариант.

— Спасибо, — улыбнулся я радушной хозяйке. — Я очень вам благодарен.

И они отвезли нас к себе домой, километрах в сорока.

Дом у них был простой, всего с парой колонн у парадного входа. Простой помещичий дом: полдюжины комнат, крепкий забор, пара десятков сервов возится в поле. Кривеньких и ржавеньких. Илья их сам ремонтирует. Детей нет. Не могут пока себе позволить.

— Была вода, был благодатный край, — рассказывала Алевтина, жена Ильи за ужином. — Арбузы выращивали, тыквы. А теперь вот так вот — едва-едва мультизлаков чуть-чуть, пустынный сорт. Просто перестала вода по акведуку течь, и всё. И никто ничего сделать не может. А акведук тот я из собственного окна каждый день вижу, да без толку всё…

После ужина я вышел из дома во внутренний двор. Уже село солнце. Октавия последовала за мной, ей спать никогда не хочется.

Тихо-то здесь как. Покой внутри и бездонной звездное небо над головой. В отдалении, на горизонте, какие-то летающие чудовища парят над здоровенным зданием насосной станции акведука. Я даже почувствовал внутри авантюрный толчок, пойти прямо сейчас туда к акведуку обследовать развалины, там же наверняка есть, что поискать…

Но нет, решил я, это сделаем чуть позже. А сейчас мне спать пора, завтра вставать рано.

Я покрутил в руках найденную коробочку с гербом Ивановых на крышке. Как же ты открываешься? И стоит ли тебя открывать? Если ли внутри что-то кроме еще одного разочарования? Загадка.

Хотя хрен это меня остановит. Вернемся на космодром, возьму у Семеныча самую большую пилу и распилю эту коробку нафиг пополам, но своего добьюсь, узнаю что внутри.

Хотя крышка, я смотрю, полититановая, так просто грубой силой её не взять.

Да, бабуля у меня была не из простых, хотя и не Гагарина, Леонова или Волынова. И даже не Олдрина, если вспомнить ещё такой могущественный имперский род.

Бабушка моя, Дарья Матвеевна, из космических хичхакеров, космических кочевников, типа легендарных байкеров. Дедушка мой, который Иванов, мезальянсов не боялся, да и слова такого не знал, был он простой космический рубака с периферийной, мало освоенной тогда планеты. Женился на бабуле и горя с нею не знал, пока не помер от старых ран в возрасте всего-то ста лет.

Это уже дочка его третья выскочила замуж за молодого виконта, если и родственника правящей фамилии, то очень и очень дальнего, шестого сына без надежд на наследство, вынужденного искать место на отдаленной планете, и который однажды внезапно дорос до графа целой провинциальной планеты. Но сначала у них я родился. Ладно, давно это было, и моих заслуг в том нет.

Отец нашел возможным отправить меня на Первопрестольную, в Имперскую Флотскую Академию. И вот там уже в линейных стажерах и обнаружили во мне задаток энергии Большого Взрыва, что мгновенно привело меня в список «тысячников» — тысячи Наследников Крови, и дало право называться Его Высочество, Принц Крови Александр Леонов-Иванов. Императорская семья тщательно отбирает людей, отмеченных Большим Взрывом. И использует их по полной.

Мда. Вот такая витиеватая дорога и привела меня в двадцать пять лет в список тысячи наследников трона Империи Человечества. В замыкающую список сотню Принцев-Инфантов. Во главе списка, на нулевом почетном месте находится естественно правящий Император, а сразу за ним прямые наследники из первой, сотни Принцев-Наследников.

Ниже вторая сотня Принцев-Претендентов и так далее вниз по списку.

Принцы-Квесторы.

Принцы-Преторы.

Принцы-Кавалергарды.

Принцы-Кадеты.

Принцы-Пажи.

Принцы-Юнкера и Принцы-Дебютанты.

Тяжелым трудом тридцати следующих лет, я поднялся до сотни принцев-кадетов. И моя последняя самоубийственная битва вывела в меня сотню принцев-кавалергардов.

Интересно, у меня сохранилась строчка в списке, или меня из него вычистили давно?

— Октавия, дорогая, подскажи, а я все еще нахожусь в списке Тысячи Наследников?

— Конечно, господин рыцарь, — немедленно отозвалась Октавия. — Только смерть избавит вас от него.

— А как мне посмотреть на него?

— Выведете список на свой внутренний экран, господин рыцарь. Ваш коммуникационный имплант поддерживает постоянную антирелятивистскую связь с нейросетью императорского Дома, и подкачивает все обновления в списке.

Ага. Именно через этот имплант искусственный интеллект Пантеона по имени Империя играла со мной в корпоративные игры, поддерживая от угасания в бездействии мой разум. Пока мое тело, разрушенное во время сражения у Первопрестольной, медленно восстанавливалось в глубокой гибернации.

А! Увидел! Выпадающий список, отмеченный золотой короной! Так вот что это за счетчик!

— Так, увидел. Хм! А какую же позицию я здесь занимаю?

— Ваш номер девятьсот девяносто девятый, Ваше Высочество, — отозвалась Октавия. — В самом низу списка.

— О, как! А чего не тысячный?

— Ещё вчера ваша запись занимала тысячную позицию, — не меняя тона голоса сообщила Октавия. — Ваш рейтинг за ваши прежние достижения согласно правилам списка опускался на пункт за каждый период бездействия. Но ваши достижения последнего дня были учтены, и ваш статус повысился.

— И кого же это я так лихо обогнал на повороте?

— Двенадцатилетнюю девочку с Коварола, это недалеко, кстати. Цесаревна Иоланта Сибилла Маргарита Евгения Милюсенда Церберская-Хитклифф Вторая. Она молодец, кстати, показывает хорошие результаты.

— Ха-ха-ха! Да я просто рву топы!

— Это действительно самое заметное изменение в сотне Инфантов за последние годы, — заметила Октавия.

— Так, стоп. Так ты видишь мой профиль в списке? И все остальные видят?

— Ваша строка скрыта от чтения личной санкцией правящего Императора. Только высший уровень привилегий имеет доступ к данным вашего профиля, и больше никому из живых. Остальные видят только черную полосу с вашим номером в рейтинге. Ни имени, ни титулов.

— Это хорошо, — расслабился я. — Как думаешь, скоро Император заметит, что я снова приподнялся в списке?

— Последнее обращение Императора к списку зафиксировано пять лет назад.

Ого. Это внушает надежду, что меня еще какое-то время не раскроют и я успею подготовить дражайшим родственничкам парочку горячих сюрпризов.

Чертов криосон истратил все мои ресурсы явные и скрытые на восстановление тела. Я, считай, заново родился и вырос. И в первую очередь я потерял доступ к энергии Большого Взрыва…

Вот еще поэтому я не хочу пока привлекать внимание родственников из списка. С них станется примчаться на край света и проверить, так ли я хорош, как о мне рассказывали когда-то.

А мне и нечем будет встретить дорогих гостей.

Я сейчас занимаю в списке место не по заслугам, я пуст. Наверное первый случай в истории списка тысячи принцев. Обычно из списка выносят только вперед ногами. А я и здесь подошел к вопросу оригинально.

Но сегодня я получил обнадеживающий знак, что-то отозвалось мне на краю гибели. Хорошо, возможно, я не безнадежен. Но впереди еще масса трудов.

Самое главное теперь — это восстановить связь с Ударной Волной. Это важный начальный аспект энергетики Большого Взрыва. Очень скоро он мне понадобится.

Я почему собственно так и шляюсь по этому миру без бластера-то? Привык, что могу разорвать крейсер силой мысли. От такого тяжело отвыкнуть. Еще не адаптировался.

И, кстати, понятно почему мои дражайшие родственники пальцем не шевельнули, чтобы защитить планеты Империи от Орды. Так ведь и выгореть недолго, сжигая вражеские корабли. А энергию лучше приберечь для самых близких и дорогих людей, потому что они-то для тебя точно ничего не пожалеют, если удачно подловят…

Нужно работать над собой, чтобы поднять мой энергетический статус. Но как же много времени потребуется. На это уйдут годы. Только вариантов нет. Значит таков путь.

Ещё, оставшись наедине со своим личным андроидом, я решил прояснить некоторые моменты. За время перелёта толком не удавалось побеседовать, да и новых вводных я получил немало.

— А подскажи, Октавия, любезная подруга нелегкой юности моей, почему я чувствую себя, да и выгляжу моложе мягко говоря, чем был в день моего последнего сражения? Помнится, я был тогда бравым флотским адмиралом в годах, а теперь выгляжу натурально как пацан какой-то.

— Я ждала этот вопрос. Ваше тело слишком пострадало, — произнесла Октавия. — И я приняла решение просить о радикальном восстановлении всех функций и систем, включая гормональные.

— От меня что? Так мало осталось?

— Могу показать.

— Ну, покажи-покажи, чего мы там не видели… Ох тыж мать твою за ногу!

Я аж вздрогнул, увидев трёхмерное изображение на Внутреннем Экране.

— Я не хотела задеть ваши чувства, господин рыцарь.

— Видал я куски обгоревшего мяса и посочнее… Убери это. Блин, мне теперь это в кошмарах будет снится. Ладно, вопрос снят. Сколько времени заняло восстановление?

— Сорок стандартных лет.

— Так. А чего меня тогда же и не выпустили?

— Не было санкции императора.

— И почему я не удивлен… Так почему выпустили в итоге?

— Как я уже говорила, поступила санкция принца крови.

— В смысле? Так, стоп! То есть, санкция от меня самого? Хочешь сказать, если бы я сам не захотел оттуда выбраться, я бы так до сих пор и изображал в капсуле искусственный интеллект на самообучении?

— Очевидно, да, господин рыцарь.

— Нормально так у вас там все устроено.

— Я только служу Империи, — отозвалась Октавия. — Не я устанавливаю правила престолонаследия.

— Да это и понятно. Вот что бы на это сказала Империя Терровна…

— Не могу определить личность, которую вы упомянули, — равнодушно отозвалась Октавия.

— Ну, Империя Терровна, начальница твоя в мире по Пантеону.

— Вы мой начальник, других никогда не было.

Я недоуменно покосился на Октавию, но, похоже, не она тут валяла дурака. Ого. Вот так, значит. Вот это я заигрался в своем виртуальном мире, до настоящих галлюцинаций. Вовремя я оттуда свалил.

Или не заигрался? Или не галлюцинация была?

— Интересно, когда Император Костя прознает, что я свалил из холодильника, он меня от списка отлучит? — задумчиво пробормотал я.

— Доступ к списку входит в состав неотъемлемых привилегий принца Крови, господин рыцарь.

— Так у меня есть еще привилегии? Это какие же?

— Список ваших неотъемлемых привилегий, господин рыцарь, вам доступен всегда.

— Это где? — озадачился я, ткнув воображаемым курсором в собственный профиль. — А! Нашел! Фига себе списочек. И чего тут? Ого! Вот это жирно!

Список моих привелегий действительно впечатлял.